Глава 10.
ЯРМАРКА
Наконец, приехал Жадоба. Уже думал, что пират обо мне позабыл, но нет, привез хорошие вести.
— Боярин, Новгород Великий ждет твой торг, вельми потребен хлеб, булат, ткани, еще сказали, что зеркала возьмут за две сотни гривен, если они в рост человека будут, — докладывал Жадоба.
До этого у нас состоялся разговор, в котором Жадоба высказался в пользу того, что я мог бы и сам купить два-три ушкуя или выкупить еще один у него. Беспокоился, оказывается ушкуйник, за свое будущее. Но меня пока все устраивает в наших отношениях. Работы для Жадобы и его людей может быть еще много. Но чуть поменять эти самые отношения, я хоте бы. Не нужна мне вольница ушкуев, а мое серебро позволяло бы иметь вполне действенный торговый флот в полном подчинении.
— Добро, Жадоба, ты мне нужен, как не откажусь еще от двух ушкуев, но лучше больших ладей. Покупай! Предать меня ты не сможешь — найду и покараю. Со мной мошну набьешь, только изменить нужно кое-что, — я посмотрел в глаза ушкуйнику. — Ты и люди твои должны стать сотней воев. Семь десятков копий и три десятка людей с самострелами. А также подтянуть нужно выучку. Твои ушкуйники пройдут воинскую школу, пока ты будешь стоять в моем поместье. Также пригляди отроков добрых себе на корабли. А новгородцы на ярмарку приедут?
— Понял все. Совет держать будем и я слово на нем скажу в пользу твоего предложения. А новгородцы придут. Одна ладья. Гонор у люда новгородского велик, не хотят они ехать неведомо куда, но одна ладья будет. Купец Семьюн придет. А избы будут нам, коли науку воинскую учить станем, да семьями обживаться? — растеряно спросил Жадоба.
— Две великих избы на всех. Будете со мной — поставим каждой семье избу, — создал я Жадобе почву для размышлений.
Видимо он решил остепениться. Может кто из женщин приглянулся.
— Пойду до ушкуев, радеть будем, — сказал Жадоба и вышел.
Расклад по ушкуйникам я знал еще до прихода капитана. Прежде всего, часть команды хочет получить свою гавань, куда можно будет возвращаться. Я же у них вызываю доверие в том, что возможные семьи не останутся без внимания и помощи. Те члены команды, что участвовали в бою с монгольским отрядом, получили серьезные доли от добычи, да и на тех, кто погиб, так же начислена часть от трофеев. Родственники павших не нашлись, и я разрешил разделить имущество между командой в равных долях. Эти люди будут моими! а строительство домов обойдется им в их доли в ушкуях, если бывшие пираты, конечно, не найдут чем заплатить. По сведениям Шиноры, большая часть былых разбойников уже задумывалась о будущем и скопила немалые средства, закопанных по тайникам. В принципе, и это вариант более, чем устраивает — богатые граждане, богатое королевство!
Но прежде всего меня беспокоили не ушкуйники. Если они и уйдут, то в планах самостоятельно купить корабли и найти человека, который согласится возглавить мой торговый флот. Больше внимания я уделял вопросам окончания страды и организации ярмарки.
Так, урожай почти весь собран, осталось надеяться на то, что и арбузы дозреют. Они вполне большие и я надеюсь поразить гостей, особенно желтой мякотью. По подсчетам моих тиунов и моим выводам, зерна и уже готовой муки может хватить на два года. Репы собрали столько же, сколько в прошлом году, при этом посадили вдвое меньше. Я больше занимался уже заготовкой семян со своего поля «сельскохозяйственных чудес». В это же время в нашем доме увеличивали оконные проемы и вставляли стеклянные рамы, позже законопачивали мхом и замазывали шпатлевкой. Хотелось успеть остеклить часть дома до ярмарки, чтобы еще больше поражать, да показывать «товар лицом».
Приглашенные артисты уже репетировали номера в том числе и те, что подсказал я. К примеру, я надеялся, что будет файершоу. Так же разучивали песню про коня, да черного ворона. Подсказал идею кукольного театра и даже нескольких сюжетов.
Сооружали сцену, достраивали гостиный двор, дополняли порт казарменного типа помещениями. Избы для переговоров готовы, как и десять изб для гостей. Готовы и прилавки и навесы над ними. Получался такой базарчик из покинутого мной времени. Только там, в XXI веке такие базары изживали себя, а тут были передовым нововведением. Две таверны уже готовы принимать гостей, там красовались у барной стойки напитки от пива и меда, до наливочек и настоечек. Проводились постоянные тренировки и консультации с новиками и ратниками из школы, которые должны будут следить за порядком. Три смены по сотне — более чем достаточно для полного контроля. Определили и места для сна пьяных гостей. Почти все готово, а самое главное — в пять раз расширили причал, увеличили количество пристаней.
А сегодня еще воинские учения. Первый экзамен для школы.
По сюжету учений, конница врагов настигает нас на марше. Разведка докладывает о неприятеле и у нас полчаса на подготовку.
— Боярин-старший сотник! — обратился ко мне посыльный по нововведенному званию. — Враг. Конный. Две сотни. Одна сотня легкие, вторая кованая рать. Доложил новик Степан.
— Степан, тревога! — приказал я спокойным и уверенным голосом.
Через минуту ко мне подскакали сотники.
— Повозки в круг! В сотне шагах, вязать проволокой, ежи на сотню и полсотни шагов, огонь перед повозками в тридцати шагах. Строй «круг», внутри строя самострелы. Все, — приказал я.
Тактика была в том, чтобы максимально испугать коней и не дать совершить условному неприятелю кавалерийский наскок, так как сто всадников в броне и с рогатинами сметут нас в легкую. А сегодня все по-настоящему, только без наконечников. Возможны и потери но на такой экзамен были согласны все наставники. Удар рогатиной, даже без наконечника, по сути, тяжелым древком, может быть летальным.
Я создавал, как мне казалось, эшелонированную оборону. Первой преградой коннице, когда она уже будет переходить в галоп для атаки, станут немногочисленные ряды ежей, которых мы смогли взять только двадцать. Но отсутствие строя перед атакой — уже определенный выигрыш. После будет преграда огнем, но не сразу, а когда наступающие подойдут к стоящим повозкам. По условиям игры, повозок по количеству не более двенадцати, но связаны они будет колючей проволокой, о которой не знает наступающий отряд. Следовательно, пространство между повозками так же было преградой и коням это не понравится. Как и впившиеся в брюхо шипы. Когда же это произойдет, уже должна гореть смесь, а огонь не даст возможности организовано продолжить атаку. В это время арбалетчики должны сказать свое слово. Каждый пораженный, хоть куда, даже вскользь по руке, должен выходить из боя. На всех была максимальная защита.
Мы успели. Хотя на тренировках получалось и быстрее. Терция, которую я тут назвал «коло» уже собрана, но длинные копья не поднимаем. Готовимся.
— Стрела! — Прокричал я, и стрела с лентой ушла вперед.
Это расстояние покажет возможность стрельбы навесом для пятнадцати лучников, собранных в отдельный отряд. Лучники напряглись и стали втыкать стрелы в землю. Получалось не очень, наконечников на них не было. Приходилось складывать стрелы на земле. Баллистика, мягко сказать, так же страдала.
Тяжелая конница накатывалась, и отсюда казалось, что это тысяча, но не сотня. За триста пятьдесят метров лавина остановилась и вперед с флангов пошла легкая конница, сейчас вооруженная частью луками, частью арбалетами. Легкие лучники подошли к ежам и начали цеплять их веревкой, оттаскивая. Тогда я дал приказ лучникам бить навесом. Стройные выстрелы! Но ни одна стрела не попала в цель, в это время уже половина ежей были растасканы. Залп! И двое всадников демонстрируют попадания, после чего, с поднятой рукой, но с опущенным оружием, устремляются с поля.
Ежи растащили, и десяток из легкой кавалерии устремился к повозкам.
— Болты! — подал я команду для арбалетчиков и восемьдесят арбалетов устремляют свои подарки в ближайший условно неприятельский десяток.
Поражены все. Причем меня испугало то, что один воин так и остался лежать на поле боя.
Интересно, а что дальше предпримет полковник в руководстве своими ратниками?
Остаток сотни легкой кавалерии подходит в рассыпном строе к повозкам и начинает обстрел наших позиций из арбалетов и луков. Но первая линия уже успела опустить копья и поднять большие массивные щиты, в которые и попадают стрелы противников.
— Луки навесом по готовности, болты по приказу, — скомандовал я.
И луки и арбалеты выстрелили — первые навесом, вторые через открывшиеся щели щитов. Было видно, что пять-шесть всадников получили ранения и выходили из боя. Потери были и у нас, один лучник получил ранение и пошел «на выход». Нам выходить из боя сложнее — пока еще можно разжать каре, но после им придется оставаться внутри, и ничего не предпринимать.
Противник, несмотря на потери, продолжал разводить повозки и некоторые ратники, уже с окровавленными руками, разжимали проволоку и пытались ее вытащить, только это было не просто. Несмотря на потери, им это почти удавалось. Уже половина легкой кавалерии вышла из боя, в то время как нас покинули три человека. Противник очень мало стрелял, больше уделяя времени растаскиванию препятствия. В это время в трехстах пятидесяти метрах стояла тяжелая конница и была бессильна. Стрелять им было нечем. А ведь могли помочь!
Однако, у наступающих все же получается оттянуть первую повозку, несмотря на то, что я так выцеливал именно ее. Тяжелая конница засуетилась и начала движение в сторону открывшегося прохода.
— Лучники бой! — прокричал я.
Луки уже доставали до тяжелых пехотинцев.
— Жги, — вторая команда и ответственный за поджег смеси бросает искру.
Ручеек огня устремляется к полю от нас.
— Самострелы! — я понял руку, и стрела пролетела рядом с ней. — Стоять, стоять! Бей!
Я отслеживал, как бежал огонь, и как выстроились уже на аллюр два креста для атаки тяжелые конники. Все же хорошо их выучили — так красиво и быстро построились и на ходу. Болты полетели во всадников, чем немного нарушили строй, так как с десяток остановились. В это же время вспыхнуло пламя, и кони попятились и отказались слушаться. Одна лошадь и вовсе понесла, убегая с поля.
Самое главное, что мы сделали — сбили атаку и теперь уже слаженного таранного удара не будет. Часть всадников все же продолжала натиск, и их встретили на копья. Кони вздыбились. Двоих всадников сбили. Рогатины конников не доставали до пехотинцев. И, по сути, они были обречены. Только лихая, на грани возможностей, атака смогла бы расстроить наше построение, но тут уже оставалось арбалетам и лукам расстреливать тяжелую конницу. Скоро прозвучал рог, символизирующий признание поражения.
— Раненые, убитые? — я сразу прокричал то, что меня заботило.
Через минуту.
— Два десятка раненых. Два тяжко, — доложил один из сотников.
— Тяжких до знахарей, — распорядился я.
Через три часа уже в учебном классе школы в присутствии сотников, десятников, полковника, тысяцкого, Великобора и еще двоих присланных инспекторов разбирали учения. Было высказано много соображений, тактик, проведены даже были штабные учения, моя тактика оказалась не безоблачной. Но все события вызвали такое оживление, что и столичные инспекторы рьяно включились в обсуждение.
— Тяжело в учении, легко в бою! — не выдержал я и произнес фразу, которую, возможно, услышат от Суворова через 550 лет.
. *………..*……….*
В последнюю неделю сентября начали прибывать купцы. Уже были представители из Киева и Чернигова, а из Городца и Новгорода Нижнего прибыли тысяцкие. Пришел с обозами Антяс — мокша, с которым мы громили отряд монголов. Ждал я и делегацию из Новгорода Великого и булгар, венецианцев и для меня наиболее важную — ростовского князя Василько.
Уже во всю работали два трактира, настойки, пиво и мед лились рекой. Сто свиней, забитых накануне, были разделаны, частью закоптили, частью замариновали, они составляли главный белковый рацион гостей. Готовы были и сто пятьдесят гусей, куры, десять коров. Охотничьи артели к мероприятию смогли добыть два лося и взяли медведя. Рыбы насолили много, икра в бочках была как для продажи, так и в розницу для реализации в кабаках. Однако, самым востребованным оказались всевозможные пироги, булки и хлеб.
Это была отдельная история. Пришлось сооружать целую хлебопекарню, где кроме традиционного приготовления хлебобулочных изделий, были поставлены два тандыра и бабы долго обучались готовить лепешки, которые после посыпали сыром с укропом.
Освоены были новоиспеченными поварами солянка, гуляш, и… пельмени с варениками.
В целом создавалось впечатление невиданного разнообразия и изобилия. А еще впереди, когда прибудет большинство гостей, будут леденцы на палочках, но в ограниченном количестве, а также печеный хворост с медом и вареньем. Последнее ну очень дорогое.
На следующий день запланирована дегустация сладостей, сала, настоек с наливками и солодового виски. По «грамульке», но это только раззадорит прибывших.
Ночью, за два дня до начала основных мероприятий, приплыли булгары и венецианцы. И между ними чуть не завязался настоящий бой за место у причала. Однако, Макарий, ответственный за организацию постоя гостей, как полководец, повел в атаку два десятка дежуривших у пристани ратников и усмирил прибывших. Он же и приехал ко мне еще до рассвета.
— Горницы забиты в избах, гостиные дома также, люда прибыло тьма! — докладывал взъерошенный тиун с мешками под глазами.
— Их тьма, а нас рать! — вспомнил я шутку из не изобретенного здесь КВНа и отсмеявшись, продолжил. — Ставить шатры в двух верстах у дубравы, избы гостиные не занимать — еще князь и знатные гости прибудут. Начинай выкладывать на лавки товар для показа и пиши, кто торговать их захочет. Цены не сбивать, ратников болей бери. Также говори всем, что игры начнем завтра, или послезавтра, как прибудет князь Василько, — выдавал я очередные указания.
Устал тиун, это было видно, но после ярмарки дам ему и премию, и недельный отпуск.
Первые же подсчеты дебита с кредитом говорили о прибыли с мероприятия. Так, уже гостиные дворы и трактиры дали половину затрат на их строительство и завтра должны выйти в плюс. Цены мы давали большие, но купцы со своими приближенными считали, что жить на ладьях или в шатре неуместно, если предлагаются чистые и просторные горницы. На этом менталитете я и хотел сыграть. За четыре оставшихся дня только с этого сегмента моей экономики, я получу порядка двухсот гривен прибылью. А еще и уличная продажа еды и выпивки.
Были и побочные явления. Драки и пьяные гости доставляли проблем, но ратная школа справлялась. А когда еще применили, так сказать, «спецсредства», в виде плеток для буйных, то и вовсе стражников стали называть волками и побаиваться.
— Любы, ты снова на торг? — спросила подошедшая со сбитнем и пирожками Божана.
— Хорошо, кабы и ты пошла! Князь ростовский к обедне будет, нужно и хозяйке быть, али не здорова? — обратился я к жене, с удовольствием поедая пирожки с капустой.
— Добре уже, я пойду. А взять Юрия можно? — спросила любимая с опаской.
В последнюю неделю я не оправданно позабыл о своем долге перед парнем.
— Да и его бери! — ответил я и продолжил поедание вкуснейшего завтрака.
Через час мы уже выехали в Речное. Погода стояла замечательная. Тепло, солнечно, самое время для праздника. Сегодня предполагалось много мероприятий.
— У боях на мечах будут, почитай, четыре десятка, на кулаках три десятка и еще пять, силу на лавке выказывать пока вызвались десяток и три, на конях два десятка и два, еще булгары думают участвовать, но они без коней, — отчитывался Шинора.
Именно этот прохиндей стал у меня главным организатором соревнований. Я планировал бой незаостренными мечами с судейством, соревнование лучников, конный забег, бои без правил в круге на песке и армреслинг. Каждому победителю был приз в три гривны. Это много, но я рассчитывал подогреть интерес, когда и закуски с алкоголем продаваться будут и самое главное — тотализатор. Вот это все организовать и следовало Шиноре, который бегал по всем местам сосредоточения гостей и местных.
Приплыл ростовский князь Василько с сотней дружины и опять завертелось. Подготовка усадьбы в Речном для большого гостя уже подходила к завершению. Но не получалось разместить сразу всех дружинников и пришлось ставить два шатра возле усадьбы, временно принадлежавшей ростовскому князю. Так же вместе с князем прибыли и владимирские купцы, которые, как тараканы, разбежались по всем местам скопления народа.
— По здорову ли князь? — приветствовал я у причала Василько Ростовского.
— Спаси Христос, а ты как Корней Владимирович? — спросил молодой князь.
— Спаси Христос! — лаконично ответил я.
— Чудна твоя ярмарка, не было еще такого. Много ли товару торговал? — поинтересовался Василько.
— Так торга еще не было, токмо завтра будет, — ответил я. — А то жена моя, Божана Борояровна.
Божана низко поклонилась, а когда выпрямилась, ее немного повело.
— Непраздна? — среагировал князь, заприметив выступающий живот у женщины.
— Так, князь! — ответила Божана.
— То добре, Корней Владимирович! Сына аль дщерь ждешь? — улыбаясь спросил ростовский князь.
— Как Бог даст, княже! — ответил я.
Мы прошли в дом, и ростовский князь сразу же опешил — в сенях, на стене, висело зеркало в полный человеческий рост.
— То диво дивное! Похвалялся великий князь Юрий Всеволодович зеркалом, токмо то малое было, а вот это… — князь развел руками и посмотрел на меня с некоторой укоризной.
То ли молодой князь разгадал план по собственному ошеломлению, то ли осуждал, что у великого князя только маленькое карманное зеркало, а тут вон какое большое, может еще что. Кто их князей знает? Василько минут пять красовался у зеркала и даже покривлялся своему отображению. Все же не все детство из него вышло.
— Добро, боярин, добро! — Василько, наконец, «отлип» от зеркала и вошел внутрь дома.
В обеденном зале князя ожидал еще один сюрприз — молодая девушка, тщательно выбираемая мной. И не только мое мнение учитывалось, а, так сказать, коллективный выбор. Красавица подала огромный каравай. Это было произведение искусства! Четыре стряпухи несколько раз готовили данного вида хлебобулочное изделие и только на пятый, я дал добро. Украшенный розочками из теста, посыпанный небывалой тут сахарной пудрой с курагой и изюмом, каравай казался величественным.
— Да, такой хлеб каждый день не устанешь есть! — сказал князь про каравай, но смотрел он в сторону девушки.
И таким томным был его взгляд!
Не хочу считать себя сводником, но князь должен быть под таким впечатлением от мероприятия, чтобы сомневаться в его поддержке я не мог. А лучше женщины никто не создаст это впечатление. Девушка и сама была готова и дала согласие первая, потом уже был разговор с ее родителями. Они получат и новую избу и сыновья пойдут в воинскую школу. А, если случиться то, что должно, то и о девушке позаботимся и замуж отдадим и приданное положим.
— Князь, обедня будет из тех страв, что ты еще не смаковал, — сказал я после того, как князь налюбовался девушкой и отломал кусок от каравая. — И чарку князь подыми за русскую землю!
Всем пришедшим с князем, а это было одиннадцать человек, подали чарки. Князю ликер вишневый, а вот сопровождающим настойки с перцем. Но все остались довольны, только треть свиты закашлялась.
— Прошу к столу! — пригласил я гостей.
Зайдя в помещение все сразу обратили внимание на то как светло. Большие окна с двойными стеклами привлекли внимание. Гости стучали по стеклу, щупали, продавливали, скребли ногтями. В какой-то момент я даже подумал, что окна не выдержат, но свита обратила внимание на князя и резко отпрянула от окон. Князь же стоял и рассматривал все помещение.
— Чудно! Лепо! — проговаривал молодой хозяин ростовской земли.
Весь зал было оштукатурен и окрашен¸ с преобладанием растительного орнамента.
Выждав момент, я снова пригласил всех к столу. И приказал его накрывать.
Подавали сегодня на обед салат из помидоров, огурцов, перца болгарского с оливковым маслом, картошку запеченную со свиной вырезкой, жаренные баклажаны и кабачки под чесноком и майонезом. Шашлык из баранины с луком на стальных шампурах оставался горячим, впитывая жар от раскаленных углей под мясом. Были м фаршированные осетра с сеткой из майонеза, голубцы и фаршированные же перцы мясом с гречкой, пирожки и пироги с капустой, рыбой, мясом, яйцом с луком, рубленные свино-говяжьи котлеты. Угощались гости и квашеной капустой, маринованными огурцами и помидорами, хлебом ржаным, лавашем пшеничным. Морсы, квас, пиво, мед. А также две дюжины разных настоек и наливок в стеклянных бутылках. Именно последнее привлекло особое внимание у собравшихся.
— Боярин, видно, ты околдовать порешил нас, прости Господи! — сказал самый пожилой сопровождающий князя и многие перекрестились.
— Нет, боярин, то мои посевы, а стравы приготовлены из их, — ответил я.
Ко мне подошел служка и шепнул на ухо, что прибыли тысяцкий и полковник и я обратился к князю.
— Князь дозволь еще двум мужам сесть за стол? — спросил я у князя.
— Ты хозяин и ты наряд чинишь! — ответил князь.
Я встал из-за стола и пошел встречать уже близких мне людей.
Войсил и Глеб по-стариковски поворчали, что, дескать, предупреждать нужно, когда князь приезжает. И что невиданное — князь приехал ко мне, а не зашел ни к тысяцкому, ни к своему старому другу. Мои доводы, что сам только что князя встретил, и сразу за стол позвал, не были признаны существенными. Однако, когда Глеб Всеславович и Войсил увидели князя, все ворчание ушло.
Молитву доверили читать Василию Шварновичу как главе рода, к которому и я принадлежу, и как тысяцкому. А потом я понял, что отсутствие манер при еде — это норма! Все блюда разметались, щеки у гостей трещали, здравницы звучали все громче, по мере выпитого. Я пил только легкое пиво и князю служки старались подливать ликер, который был больше сладким, чем хмельным. В четырнадцать, пусть в почти и пятнадцать лет, вообще пить нельзя, но это был князь, ему можно многое.
Когда же вынесли три разрезанных желтых арбуза, то никто, пока я не показал пример, не решился их есть. Следующим, кто осмелился прикоснуться к ягоде, стал тесть. Видя замешательство князя, он взял кусок и с пребольшим удовольствием откусил желтой мякоти. Тогда и все остальные, наперегонки, похватали куски невиданного цвета ягоды.
— Подивил ты боярин, или еще есть чем поразить? — спросил князь, когда уже никто не мог ничего есть.
— Будет, князь, завтра лучники, да мечники лучшего выяснять будут, да скоморохи сегодня вечером огонь метать станут. Можем пройтись до лавок купцов. Но сперва прими, князь, дар, — сказал я и громко хлопнул в ладони.
Вынесли облегченный и удлиненный с широкой гардой полуторный меч из лучшей, на данный момент, нашей стали. Василько привстал и взял клинок.
— Добрый меч, аки у лицарей з крестами, токмо лепей, добрый дар, Корней Владимирович, — сказал князь и вышел из-за стола помахать новой смертоносной игрушкой. — А лепо как!
На следующий день начались соревнования. В общей сложности записались более двухсот человек, из свиты князя так же решили трое поучаствовать.
Шинора устроил тотализатор и взял в помощники двух новиков из школы, у кого лучше всего получалось считать и писать. И тут нашел себе помощь, проныра! Я сделал две ставки — одну на Филиппа в победе на мечах, вторую на Дарена-кузнеца в армреслинге. В обоих случаях был уверен в выигрыше. Филип уже неплохо владел Генуэзской школой фехтования, частью германской, больше подходящей именно для таких мечей, что сейчас только поступали на вооружение в школу. А Дарену я неоднократно показывал немногочисленные тактики укладывания руки соперника, что были, хотя бы теоритически, мне известны.
Подогретый спиртным, народ резво ставил ставки и организовывал минифанклубы, горланя имя своего фаворита. А ко мне подошел Атанас.
— По здорову ли Корней Владимирович? — спросил купец.
— По здорову, а как ты, все ли добро в доме, в Великой Булгарии? — отсалютовал я.
— Не все, боярин, и ты о сем ведаешь. Идет татарва на Булгарию, токмо где на границу выйдет, не знамо нам, — ответил Атанас и вопросительно посмотрел на меня.
— На Самарскую Луку по осени выйдут, Атанас, как я и говорил тебе ранее, — сказал я и увидел озадаченный вид у булгарина.
— Я твои слова довел до булгар, коли так и будет — сто овец и пять десятков добрых коней, приведу тебе. Более того, на что сговаривались, — официальным тоном сказал купец. — А ты, боярин дай у долг коня своего сыну моему Хосхару, он добрый воин и принесет награду, первым придет.
Я подумал и согласился, и сделал еще одну ставку на Хосхара. Мой конь и так самый быстрый, а если еще умелый наездник будет — победа обеспечена.
Вечером всех поразили артисты: акробаты, а после них выступали огневики. Файершоу на местную публику произвел такое впечатление, что все крестились и долго сидели с выпученными глазами. Я же в очередной раз подумал, что очень здорово совпало, что отец Михаил уехал во Владимир просить себе помощников, потому что паства его все больше ширится, и он не справляется. Я, конечно, подтолкнул его к поездке именно сейчас, а он понял, что видеть кое-чего ему и не надо. И нервы целы и каменный храм строится!
Вечером был пир, на который по моей просьбе были приглашены и представители от новгородцев, два венецианца и Атанас и еще пятнадцать делегатов разных мастей и пять человек из воинской школы.
Место выбрали на улице, благо погода была хорошей, а горячительные напитки еще больше прибавляли тепла.
Прошло душевно и в живых остались только я и еще несколько человек, которые восхищались и делились именно со мной впечатлениями. По типу «мы тебя уважаем, ик!».
Князь же заранее просил в чашу подливать только легкий квас, и был почти трезв. Как и булгарский купец, который не пил вовсе и ушел раньше, весьма довольный приглашением, пусть и несколько кривился за столом от запаха свинины и того, что вокруг пьют. Но харам не распространяется, когда на войне? А он был на войне!
— Корней Владимирович, как ту деву кличут, что каравай подносила и на пиру служила? — задал вопрос князь.
Я ожидал этого, ждала и Лада.
— Иди князь в баньку попарься, — сказал я.
— Так может и ты у баню? — спросил князь.
— Не княже, я опосля тебя, иди! — я усмехнулся, а Василько растеряно побрел в сторону бани.
— Вот и парня определили, можно и мне на боковую, — пробормотал я себе под нос и подошел к дозорному из очередной смены, состоявшей на этот раз из всех ветеранов.
Быть подле князя новику не по чину.
— Всех уложить на лавки, укрыть шкурами, оставить квасу, — дал я распоряжение и поехал домой.
За князя я не волновался — Лада знает, куда отвести Василько, его спальня уютная и просторная.
Дома меня встретили с удивлением, даже показалось, что Божана и не ждала меня. А когда жена стала спрашивать, почему я не остался с какой девкой, мы в первый раз поругались. И это не было в одну калитку, в женщине проснулась страсть и она отвечала на мой повышенный тон, своими криками. Как мы оказались обнаженными и в обнимку, я не понял.
— Любы, прости, — прошептала любимая женщина, и мы пошли в спальню, где жена еще раз попросила прощения…
. *………..*……….*
Да что это за медведь то такой? Огромная рука размахнулась и понеслась в направлении моей головы. Приседаю и бью в пах, но громила даже не показывает эмоций. И так кружимся уже минуты три, а то и больше.
Идея поучаствовать в боях без правил пришла не столько в голову, сколько в часть тела пониже спины, когда все вокруг стали хвастать силой и ловкостью. Во мне проснулся мальчишка, который хотел кому-то что-то доказать. Вот и доказывал уже в седьмой схватке. Рука болит, костяшки на кулаках разбиты, левый глаз затек — это все результаты предыдущих боев, которые удалось выиграть. Некоторые закончил красиво и качественно, но два противника были, на удивление, ловкие и умелые.
И вот сейчас, в финале, я пытался пробить этого снежного человека. Откуда он? Я и не знал. Уже три минуты ни один мой удар не находил отклика у соперника. А я был порой значительно выше и больше людей этого времени и сам считал себя большим. Но рядом с этим… словно карлик.
Великан ускорился и опять сделал попытку замкнуть меня в свои тески. Уход перекатом. Все тело взвыло от боли, и я взмыл над землей — громила достал меня и незамысловато пнул пыром мне в бок. Раз, два, встать и сражаться! Поединок смотрят люди и болеют именно за меня, а князь и вовсе поставил на меня гривну.
Замечаю ступню и в последний момент переворачиваюсь, чтобы этот пресс меня не раздавил. Бью по второй ноге соперника и удача! Ноги громилы подкашиваются, и он теряет равновесие. Кидаюсь на него, и только сейчас получается повалить соперника. Падаю сверху и со всей силы бью великану головой в нос. Кровь хлещет из носа бугая и его дезориентация продолжается. Удар! Еще! Моя рука издает нездоровый хруст. Еще удар! Удар! Громила лежит бездыханно. Еле поднимаюсь, и сразу же подкашиваются ноги, а голова кружится. Приходится стоять на одном колене.
Зрители ликуют, а Шинора торжественно что-то объявляет. Ничего не разбирая, бреду к князю, который сидит в первых рядах, пьет ликер, а его обслуживает со счастливой улыбкой Лада.
— Князь то в твою славу! — проговариваю я и пытаюсь изобразить поклон.
Ко мне уже бежит перепуганная Божана. Зря я ей разрешил присутствовать. Беременной переживать нельзя. Юрка же восхищенно смотрит.
— Не, боярин, то слава твоя. Того исполина не смог одолеть никто, — князь усмехается и дарит улыбку рядом стоящей с бутылкой в руках Ладе.
— Воля твоя, князь! — говорю я и начинаю успокаивать жену.
Это был предпоследний финал соревнований. И я, если бы не травмы мог бы гордиться своей смекалкой и умом. Получилось почти до нитки раздеть некоторых увлекающихся гостей. Ставки делались, чуть ли, не на последние штаны. Шинора и его помощники даже приостанавливали соревнования для подсчета всех ставок. Мои две уже сыграли— Дарен смог всех одолеть в армреслинге, даже этого великана, который бился со мной. Большинство своих соперников он взял техникой и тактикой. Громила, с кем я бился, не успел даже сориентироваться, как проиграл в полуфинале кузнецу. Филипп не без труда победил в соревнованиях мечников, при этом у него сломана левая рука. А вот лучник, на которого я ставил, так как все утверждали, что он лучший в школе, не прошел и в полуфинал. Один из ратников князя порадовал своего сюзерена победой. Оставался только забег верхом, и я очень надеялся на булгарина.
— Уже три сотни и два десятка гривен собрал! — шепнул мне Шимора, как только нашел подходящий момент.
Это прибыль только от тотализатора, а мой личный выигрыш был 56 гривен. Уже только соревнования окупали треть затрат на ярмарку. Подсчитать же прибыль от продажи еды и выпивки еще предстояло.
. *………..*……….*
Я смотрел вслед удаляющимся кораблям. Наконец все закончилось, и можно отдохнуть. Глаз мой уже на следующий день открылся — все же регенерация потрясающая, только еще побаливали ребра. Гиганта того звали Бером и был он скотником в моих новых землях, недавно купленных, поэтому и не знал его. Это был наивный ребенок, которого просто уговорили участвовать в соревнованиях и то, после того, как туда заявился я. Недоброжелателя нужно будет еще выявить, чем и занимается Шинора.
Товары разлетелись все. Даже зерна продали так много, что я начал было опасаться, что не хватит до лета. Новгородцы загрузили зерном все ладьи. Венецианцы в этот раз были менее расторопны, чем Атанас, который скупил половину зеркал по цене, которую я просто в шутку сказал, чтобы начать торг. Одно зеркало — три сотни гривен серебра. Итого, только на зеркалах две тысячи гривен. Серебро просто таскали тачками. Это очень много! Не настолько, как одна дама-француженка, в другой уже истории, половину бюджета своей страны потратила на одно зеркало, но все же колоссально!
Продали и шерсть, и большую часть льняной ткани. Сталь ушла с аукциона, когда начался спор между купцами, а пять мечей оценили в стоимость зеркал. В итоге, вычитая затраты на подготовку и проведение и выдачу всех премий и зарплат, я стал богаче на почти семь тысяч гривен, что было сродни олигарху в XXI веке.
Удалась ярмарка!
Большое количество серебра, только кажется огромным. Начни тратить, и вмиг останешься ни с чем. Задумай я строительство крепостицы — и все деньги можно сразу туда и вкладывать, или, к примеру, одеть пять сотен воинов за свой счет и кормить их год, платить наставникам в школе. Да много куда нужно вкладывать, не забывая о том, что еще больше половины проектов, что задумывал, были не реализованы. Да и сельское хозяйство не вышло на полную мощность и в него вкладываться нужно в первую очередь. Так что олигархом пока мне не быть, как бы не стать банкротом и прожектером. Поэтому я взял блокнот, ручку, и стал прикидывать новые бизнес-планы по разным проектам, решая, что именно запускать в первую очередь.