«Если бы в тебе была хоть капля магии, чтобы зачать, я бы отменил эту свадьбу, и дал вам с ребенком все, что у меня есть», — эта фраза крутилась у Анны в голове всю ночь, травила душу упущенным счастьем. Как ловко их обманула судьба. Сурово. Но хуже всего угнетала беспомощность. Даже в клетке у Норга ей не было так тесно, как сейчас в этом мире.
За прошедшие дни Анна думала о многом. Пыталась понять, в какой момент в ней проснулась магия, и вспомнила вечер помолвки — красную ленту, упавшую к ногам, пробежавший по ладони ток в момент, когда Вэон забирал ее, болезненное состояние ночью и резкий прилив сил поутру. Так вот почему ожог на груди зажил так быстро — значит, магия уже была в ней. Возможно, только зарождалась, но ее хватило, чтобы зачать. Двойню! Боги, как бы он был счастлив! Как счастливы могли бы быть мы оба. Но через неделю у него свадьба, а я так и не сказала, как его люблю.
— Ты все грустнее и грустнее, — констатировала Лизавета, сидя за столиком летнего кафе. — Ничего не ешь, от тебя скоро и тени не останется. Анна, да что с тобой сегодня? — воскликнула подруга, глядя, как та отрешенно уставилась на здание напротив.
— Ничего. Просто сегодня тридцать первое мая. А завтра — первый день лета.
Лизавета отложила вилку и участливо посмотрела на Анну.
— Дора так и не вспомнила обо мне, и этот камень — всего лишь пустышка на память.
— Ну-ка, не раскисать! Возможно завтра все и свершится, а ты не готова, между прочим. У тебя даже платья подходящего нет, чтобы вернуться.
— Брось, Лизавет, не трави душу. Глупости все это.
— Может, глупости, а, может, и нет. Если завтрашний день не самый подходящий, чтобы вернуться, то какой тогда? Ну, вот серьезно? Тебе даже Аннет сказала: будь готова. Пошли платье купим, а?
***
— Может, это?
Лизавета посмотрела на нее, как на умалишенную:
— Уж точно не это. Анна, где твой полет фантазии? Где размах? Ты что, каждый день свадьбы срываешь? Идем, знаю я тут один бутик, — потащила она ее в сторону эскалатора.
— Да не собираюсь я ничего срывать, — сопротивлялась дорогой Анна. — Меня и не будет там. Что ты вообще за глупости приду… ма… ла? — застыла она перед витриной свадебного магазинчика.
Нежное бежевое платье, отделанное стразами по верху, притянуло глаз. Лизавета оценивающее посмотрела на чудесное творение на застывшем за стеклом манекене:
— Берем! — решительно сказала она и подтолкнула подругу ко входу в бутик.
— Какое берем! Ты цену видела? Куда я потом его надену? — сопротивлялась Анна.
— Бедным отдашь. Потому что твой Вэон тебе еще тысячу таких подарит.
Платье село, как влитое, красиво подчеркивая наливающуюся грудь и деликатно прикрывая намечающийся животик. Даже продавец в своем старании сплавить товар казалась искренней, ей и придумывать ничего не пришлось, платье на Анне говорило само за себя.
Анна смотрела в зеркало: Вэон никогда не видел ее такой. Может, зря она не старалась его завоевать, не боролась за него? Если бы сейчас ей дали хоть маленький шанс, она бы его точно не упустила.
— К этому платью нужны туфли. Лучшие, — уверенно заявила она.
***
Утро. Залитая солнцем площадь с белым воздушным куполом храма, отливающим под его лучами, словно огромная жемчужина. Сегодня дом богов выглядел особенно торжественно. Уходящие ввысь арки оплетены россыпью живых цветов, свисающих под самыми сводами подобно лианам. Служители в кипельно-белом праздничном облачении, украшенном золотой вышивкой, стояли на ступенях, по обе стороны от главного входа.
Детвора носилась по площади с разноцветными бумажными дракончиками и вертушками на тонких палочках, разбавляя гудящую толпу. Всюду продавали сладости, фруктовую воду, запускали ввысь красные фонарики. Горожане выстроились вдоль белой с золотой окантовкой дорожки, идущей от въезда на площадь до самого алтаря. Все ждали королевскую чету.
Легкий утренний ветерок пробежался по бутонам в прическах женщин, светлым праздничным рубахам мужчин и зазвучали трубы. Из открытой летней повозки спустились двое: император и его королева. Оба — в белом облачении, голову мужчины украшал венец с магическим камнем, а на волосах кажущейся совсем юной темноволосой девы возвышался венок из живых белых цветов. Пара ступила на дорожку и толпа зашепталась.
Невеста была прекрасна и скромна, робко держала императора за локоть, иногда украдкой поглядывая на него. Его украшенная золотыми перстнями рука нежно накрывала ее маленькую кисть, давая понять — с этого дня и до конца их жизни она под его защитой. Пара медленно двигалась к храму, лепестки цветов алыми брызгами вспыхивали в воздухе, осыпая молодых. Музыка звучала и из толпы раздавались пожелания счастья и смех. Новая эпоха начиналась в империи — время союза эльфов и драконов.
Вэон держал ее за руку и шагал по ступенькам храма. Эта женщина станет его судьбой на всю жизнь. Он получил, что ему полагалось по силе и статусу. И винить кого бы то ни было в этом теперь он не имеет права.
Его народ искренне радовался, не скупясь на улыбки, ведь он делает империю более сильной, объединяя их государства. И только мелькнувшее слева от него лицо Доры, облаченной сегодня в торжественный белый балахон, было спокойно, словно не было вокруг нее всего этого ликования. Он задержал на ней взгляд и перевел его на деда, стоящего ближе к алтарю, на улыбающихся по другую сторону прохода родителей Агаты. Трубы взяли самую высокую ноту, затянув ее, и смолкли.
***
Анна не спала всю ночь. Во сне почувствовала, как странное тепло разливается по груди. Открыла глаза — камень в кулоне нагрелся и сейчас пульсировал голубым светом. Она еле выдержала до утра, чтобы разбудить Лизавету и сказать ей, что, кажется, она была права. Что-то начинается.
— Почему ты до сих пор не одета? — выпалила та. — Давай, неси платье.
— Сейчас?
— А когда? Думаешь, на той стороне будут ждать?
Легкая ткань нежно обволакивала тело, волосы были уложены в легкие локоны, немного туши, румян, розовый блеск на губах…
— Хороша! — оценила подруга. — Если после этого он отпустит тебя, беги без оглядки.
— А теперь-то что? — растерянно спросила Анна.
— Что-что, сидим, ждем. Пойду чайник поставлю. Или, может, ты того, руками, — подмигнула она и получила по лицу маленькой подушкой, набитой ароматными травами. Чихнула и скрылась на кухне.
***
Служитель молча посмотрел на них — готовы ли? И, торжественно улыбнувшись, указал на алтарь:
— Возлагая руки на камень, дети родов эльфов и драконов, помните: клятвы сегодня вы даете не только друг другу, но богам. И только их волею этот союз может быть заключен. Потому берегитесь их гнева, коль ваши сердца не искренни и замыслили неугодное их воле.
Вэон медленно возложил руку на камень.
— Мы можем начинать! — провозгласил служитель.
Зал замер. Дед с торжествующим победу лицом смотрел на молодых. А Вэон взглянул на Агату:
— Я, сын народа дроу, клянусь заботиться об этой женщине до конца своих дней, быть с ней добрым и хранить этот союз с достоинством, во благо нам двоим и народам, которыми мы правим.
Агата ждала от клятвы большего, но, соглашаясь на союз, любви он ей не обещал. Она поднесла руку к камню:
— Я, дочь народа драконов, клянусь быть рядом с этим мужчиной и заботиться о нем до конца наших дней, быть с ним честной и хранить этот союз с достоинством, во благо нам и народам, которыми мы правим.
Клятвы сказаны. Все смотрели на источаемый камнем ровный свет и ждали благословения богов. Две маленькие искры задрожали внутри, они то становились ярче, наливаясь магией, то метались в прозрачной глубине, пытаясь вырваться наружу паутинками молний. Вдруг нутро померкло, раскат грома раздался под куполом и камень раскололся на два почерневших выжженных куска. Зал ахнул.
Служитель растерянно смотрел на упавшие к ногам осколки хрусталя, на лицо императора:
— Кажется, боги против, — тихо промямлил он, сомневаясь, разрешено ли ему так говорить.
— Этого не может быть! Мы же обручены! — воскликнула Агата.
Вэон выдохнул и на мгновение закрыл глаза.
— Камень был испорчен! На нем был скол! — запротестовала королева, не обращая внимания на текущие по щекам слезы.
— Успокойся, Агата, — Вэон обхватил ее за плечи и прижал к себе. — Боги сказали свое слово, и так будет правильно.
— Пора, — прошептала Дора и вышла на середину свадебного пути. — Да благословят меня боги, — громко произнесла она.
Все в храме обернулись. Легкое движение руки над головой — и в пространстве повис светящийся магией знак воздуха. Быстрый росчерк пальцев у белой дорожки — знак земли добавился к нему. По храму понесся шепот и испуганные возгласы, а по спине старого императора пробежал холодок. "Что вытворяет здесь эта старуха?". Он подался навстречу и закричал:
— Убирайся отсюда! Старая ведьма! Чего ты добиваешься?
Она лишь улыбнулась, не отрываясь от своего занятия. Символ слева, на уровне сердца, вспыхнул голубым огнем, и тут же справа, напротив, был выведен знак воды.
— Хочешь погубить жизнь собственного внука?! — закричал старик и осекся.
— Я спасаю его от тебя, — ответила Дора и занесла руку для последнего символа, открывающего проход в мир Аржаны — по центру. Образ Врат засветился в воздухе голубым, а его нутро подернулось магической гладью.
***
— Вот, держи, — Лиза подала ей блюдечко с цветком на чашке.
— Руки трясутся, — посетовала Анна, глядя, как посуда в ее пальцах задребезжала. Или не только руки?
Комната наполнялась какой-то странной вибрацией. Дребезжало стекло в кофейном столике, статуэтки на полке, гудел пластик в окнах. Голубое свечение разрасталось прямо перед ней, образуя огромный портал. Лизавета замерла, вглядываясь в картинку на той его стороне: стоящую по две стороны от прохода толпу и образ какой-то старухи в белом балахоне, почему-то протягивающей им руку.
— Дора, — выдохнула Анна.
Лиза поставила чашку на первое, что пришлось — диван, выхватила посуду из рук Анны и отправила ее туда же, стащила с полки фотографию ее дочери, сунула в потайной карман платья и произнесла:
— Иди! Покажи им там.
Анна напоследок посмотрела на нее, улыбнулась и уверенно шагнула в портал.
***
— Что тут происходит? — Вэон растерянно рассматривал висящий в воздухе образ Врат. — Ты открыла их? Откуда ты о них узнала?
Внезапная догадка осенила его: все это время он искал где угодно, его люди изъездили каждый отдаленный уголок, а то, что ему было нужно, находилось у него под носом.
— Ты — жрица стихий?!
— Подожди, Вэон, не сейчас. Смотри, — она протянула руку в сторону портала.
Он вглядывался в наполненное магией нутро. Какой-то силуэт мелькнул в нем. Ему показалось? Сердце пропустило удар. Он замер, не в силах пошевелиться, и перестал дышать. А затем она просто вышла из мерцающей глади. Живая, из плоти и крови. Держала Дору за руку и улыбалась. Старушка что-то шепнула ей на ухо, и взгляд Анны стал грустным. Она посмотрела на него, потом на драконицу, на алтарь и разбитые осколки у их ног и медленно двинулась навстречу.
Агата стояла отрешенно, устало сжавшись, словно замерзший птенец. Раскрасневшиеся от слез глаза смотрели на Анну, но в них не осталось уже того огня, не осталось сил бороться с судьбой.
Анна подошла к ней и взяла за руку:
— Прости, я не желала тебе такого.
Агата всхлипнула и отвернулась, пряча лицо от толпы. Отец подошел и увел ее туда, где стояла мать. Они обняли дочь.
Анна подобрала осколок хрусталя, и нашла взглядом другой. Соединила их — вышло идеально, если бы не почерневший цвет. Водрузила обратно на алтарь, но хрусталь не слушался, пытаясь снова развалиться.
Вэон стоял рядом и не понимал, зачем она это делает. Разве это важно сейчас? Ведь ему хотелось совсем иного: коснуться ее, заглянуть в глаза, задать вопрос, ответ на который так для него важен. Он положил руки поверх ее, чтобы она прекратила попытки собрать испорченный камень, и почувствовал, как они дрожат.
— Почему ты вернулась?
— Потому что мое место здесь, в этом мире.
Он едва заметно облегченно выдохнул, словно боялся спугнуть ее.
— Прежде, чем ты еще что-то скажешь, я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Мне все равно, с магией ты или без, будешь ты в этом дворце, на краю империи в маленьком домике или в одном из миров Великой темноты — это ничего не изменит, я все равно буду любить тебя и пойду за тобой, где бы ты ни была.
Как давно Анна хотела услышать эти слова, и как, должно быть, его мучала все это время ее холодность.
— Я вернулась, не зная, нужна ли еще тебе. И мне было страшно услышать «Нет». А главное, о чем я больше всего жалела все это время там, у себя, что не успела тебе сказать, что тоже тебя люблю. Невыносимо люблю.
— Так, ты вернулась ко мне?
— Если примешь нас. Я жду от тебя детей, Вэон.
Эти слова эхом разлетелись по залу, передаваемые из уст в уста. Даже старый дроу встрепенулся, словно выплыл из забытья.
Вэон будто не расслышал, смотрел растерянно, и, кажется, не верил.
— Я беременна, милый, и наш врач, то есть лекарь, сказала, что у нас будет двойня.
На лице мужчины чуть дрогнули желваки, словно он силился скрыть набежавшие эмоции, а когда он с ними справился, глаза наполнились счастьем и теплотой:
— Ты согласна стать моей женой или еще подождем?
— Ни минуты, и, если только навсегда, — улыбнулась Анна, и они потянулись друг к другу за поцелуем.
Зал забурлил, наполняясь радостью, и лишь внимательный служитель, все еще стоящий у алтаря, заметил, как две маленькие искорки зажглись в мертвой темноте хрусталя. Задрожали, разрастаясь голубым светом внутри. Края трещины начали срастаться, а магия все больше заполняла камень, съедая черноту. И когда пространства внутри для нее стало мало, она вырвалась, освещая храм — ослепительная и сильная, не оставляющая места для сомнений в том, что эта пара создана друг для друга.