Дома Катя принялась обзванивать клиентов по списку, данному Милой. Они долго не могли понять по какому вопросу им звонят, а потом отвечали стандартной фразой, что претензий к фирме никаких не имеют и ничего о ней или о её директоре сказать не могут. Было ясно, что посещение "Антиквариата и ломбарда" никак не запечатлелось в памяти этих людей. Правда, некоторые из них пожаловались на то, что ювелирные изделия оценили слишком низко, другие - что им долго не могли выдать требуемой справки. Катя подчеркнула красным маркером несколько фамилий и выписала их на отдельный лист. Она подумала, что посещение этих клиентов сможет помочь ей в расследовании.
Лидия Александровна Елагина оказалась бойкой говорливой старушкой, поминутно прикладывавшей ко лбу белый платок Они стояли в плохо освещенном коридоре, и у Кати невольно начали слезиться глаза.
- Да милая, да, была я в этой фирме, относила свою фамильную брошь. Бабушкин подарок. Дворянкой была. Красавица, воспитанница Смольного. Потом в гражданскую хлебнула лиха. Тетка её в Париж уехала, а она не успела. - А брошь? - пыталась добиться от неё нужных сведений Катя. - Как вас приняли в этой фирме? - Все нормально, девочка, правда, сначала они пытались меня обмануть. Говорили, что брошь особой ценности не представляет, а я им полную информацию о ней выдала. Они и сдались. Получила я свои деньги и побежала в магазин... - Брошь у вас принимал сам директор? - Да такой человек с тусклыми глазами. Вроде бы симпатичный, не старый, а какой-то потухший. Глаза усталые, безразличные. Потом позвал мальчика, тот его и поправил, сказал, что ценная вещь. - Блондин такой? - Кто? - Мальчик. - Да, светленький. - Больше вы там никого не видели? - Нет. А что случилось? спохватилась Лидия Александровна. - Да нет, ничего, - устало откликнулась Катя. - Я из Конфедерации потребителей. Делаем выборочно опрос покупателей и клиентов по Москве. Довольны ли они магазинами, фирмами, различными услугами. - Все хорошо, что хорошо кончается. Я выкупила потом у них эту брошь, все-таки жаль навсегда расставаться. Семейная память. Хотите покажу? - Да нет, спасибо.
Следующим в списке был Михаил Корнеев, живший в центре Москвы на Гоголевском бульваре. На всех этажах старинного пятиэтажного дома не было света, и Катя с трудом нашла нужную квартиру. "В следующий раз надо захватить с собой фонарик", - подумала она. Катя долго звонила в дверь, никто не подавал никаких признаков жизни. Наконец, блеснул глазок и раздался дребезжащий голос. - Вы откуда? - Из фирмы "Антиквариат и ломбард". - А разве мы с вами договаривались на сегодня? - Нет, но у меня срочный вопрос.
После недолгого колебания дверь распахнулась, и перед Катей вырос старичок - боровичок с пронзительными черными глазами. В коридоре света тоже не было. "Да что же это такое, сплошная Россия во мгле", - сострила про себя Катя. - Проходите в кухню, в комнатах я не принимаю. Не обижайтесь. - Да я и не обижаюсь. - Что у вас там на этот раз? - Ничего, удивилась Катя, - я только хотела спросить вас о качестве обслуживания в этой фирме. - Какой фирме? - "Антиквариат и ломбард" на Покровке. Вы там были? - Да ...
Они прошли на кухню, и старичок пристально посмотрел на Катю. - А... вы по какому вопросу?
"Опять двадцать пять", - мелькнуло в Катиной голове. - Я из Конфедерации потребителей, - начала завывать Катя. - А причем здесь "Антиквариат и ломбард"? Вы сказали что оттуда. - Мы делаем среди москвичей опрос...
Михаил Корнеев был краток. Ничего особенного он сказать о фирме не мог. Ни хорошего, ни плохого. Правда, ему показалось, что директор не очень сведущ в вопросах оценки антиквариата. Но это трудная область, без определенных навыков и знаний здесь ориентироваться очень и очень сложно. Значит, вы всем довольны? - подытожила Катя. - Довольны всем только дураки да блаженные. А мы с вами, надеюсь, не принадлежим ни к тем, ни к другим.
Для большей важности Катя открыла блокнот и поставила в нем закорюку. - Спасибо за предоставленную информацию. - Пожалуйста.
Посещение ещё троих людей, обращавшихся в "Антиквариат и ломбард", с Катиной точки зрения, было абсолютно безрезультатным. Судя по всему, убийца, действительно, не мог находиться в числе бывших клиентов этой фирмы. "И что из этого следует?" - размышляла Катя, идя по направлению к метро. За целый день она порядком устала, но больше всего её угнетала полная пустота в начавшемся расследовании. Дело стало казаться бессмысленным и глупым. "Интересно кому мог насолить Макеев? И кто отомстил ему столь жестоким способом?"
Вечером Кате позвонил Ярин. - Ты хорошо сидишь на стуле? - Вроде бы не падаю, - сострила она. - Тогда слушай сногсшибательную новость о Макееве. Ну, - выдохнула Катя. - Он был голубым. - Странно! - вырвалось у нее. - Да чего уж там странного, сейчас это сплошь и рядом. Даже можно сказать мода такая.
Катя вспомнила странную полуулыбку на Гришиных губах, когда она спросила его - являлась ли Мила любовницей шефа. - Тебе, Катерина, повезло в кавычках, - продолжал Ярин, - люди этого круга тщательно конспирируют свои связи и контакты. Это цветочки, а ягодки - тот факт, что Макеев двадцать лет назад был осужден за доведения до самоубийства некоего Константина Вершицкого. Он отсидел четыре года и вышел по амнистии. Короче, эта страница прошлого может иметь какое-то отношение к настоящему убийству, а может - и не иметь. Надо тщательно проверить все факты и улики по данной версии. - Откуда у тебя эта информация? - У меня друг старинный работает в Московской прокуратуре, он и выяснил по моей просьбе, в каком состоянии находится расследование убийства Макеева. Завтра я советую тебе поехать в агентство. Наверняка твой запрос о фирме уже готов. - Я и собиралась это сделать. - Ну ладно, если ещё что-то выясню, - позвоню. - А как расшифровка записной книжки Макеева? - Пока никак. Такие дела скоро не делаются. Жаль, - вздохнула Катя, - мне почему-то кажется, что в ней - ключ к разгадке этого убийства. - Не обольщайся. Эта книжка может с убийством и не связана. - Надежда умирает последней. - Пока. - Гуд бай.
Повесив трубку, Катя заспешила в ванную. Там её дожидалась голубая вода с ароматом лаванды. Она с наслаждением погрузилась в горячую воду и забыла обо всем...
* * *
Виктория закрыла папку с бумагами и задумалась. Ей не нравились подозрительные телефонные звонки, которые участились за последнее время. В трубке либо молчали, либо гнусавили незнакомым мужским голосом, рассказывая разные подробности из её жизни, которые никак не могли знать чужой посторонний человек. Все это ей сильно не нравилось. Она стала нервной и раздражительной. "Еще месяц такой жизни и можно будет отходить от дел, брать бессрочный отпуск и лечить расстроенные нервы, - думала она, - но кто тогда встанет во главе холдинга, кому я все это передам? Сын ещё слишком мал, а надежного человека, которому я могла бы доверить мои дела - нет". Виктория обхватила голову руками и тихо застонала. Сейчас её никто не видел, и она могла позволить себе расслабиться. - Виктория Сергеевна, Виктория Сергеевна, - она и не заметила, как к ней неслышно приблизилась Лена. - Что? - подняла голову Виктория. - Вам плохо? - Нет, - пыталась улыбнуться Виктория, - все в порядке. - Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
"Господи, чем мне может помочь собственная секретарша?" - Спасибо, ничего не надо. - Виктория Сергеевна, вы меня, пожалуйста, извините, робко начала Лена. - Да? - Я заметила, что... - Договаривай! - Вы стали такой...
Виктория испытала приступ внезапного раздражения. - Лена, если я сказала тебе, договаривай, значит, не тяни резину, а скажи все как есть. Мне, кажется, что вам очень плохо. Нет-нет, я понимаю, вы перенесли такое горе, но после него вы держались, а сейчас... вы как будто бы где-то далеко, ни на что не обращаете внимания.
"Она хочет сказать, что я выжила из ума и уже не в состоянии управлять холдингом, - мелькнуло в голове Виктории. - Я подумала, может быть вам... найти хорошего специалиста. - Подлечиться? - подняла вверх брови Виктория. - Я имела в виду немного другое, - покраснела Лена. - А что? - Магический салон. Вам там восстановят энергетику, поднимут жизненный тонус, укрепят нервы.
Виктория поморщилась как от зубной боли. Неожиданно она внимательно посмотрела на Лену. - Думаешь - помогут? - Попробуйте, Виктория Сергеевна, - с жаром принялась убеждать её девушка, - - вы совсем другим человеком станете, как будто бы родитесь заново. - А что мысль неплохая, как же я сама до неё не додумалась! И куда ты посоветуешь сходить? - Мне хвалили магический салон "Башня Мерлина". Говорят, там просто чудеса делают.
"Как на новогодней елке", - пробормотала про себя Виктория. - Что? Это я так, не обращай на меня внимания. Давай адрес. - Вы хотите поехать туда прямо сейчас? - Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. - Хорошо, я сейчас посмотрю в своей записной книжке, - и Лена бегом выскочила из кабинета. Через минуту она вернулась. - Вот, Виктория Сергеевна, я вам написала адрес и как ехать. - Спасибо, Лена, - Виктория кивнула секретарше и слабо улыбнулась ей, - спасибо.
"Башня Мерлина" находилась в Армянском переулке. Виктория с трудом втиснула "фиат" между старым "москвичом" и телефонной будкой. Она отогнула в машине верхнее зеркальце, достала из сумочки помаду и тщательно накрасила губы. Поднявшись на второй этаж, она увидела в конце коридора открытую дверь. Виктория заглянула туда. За столом сидела женщина лет сорока пяти, одетая во что-то фиолетовое. В её ушах поблескивали массивные золотые серьги.
Вы к кому? - спросила она.
Виктория достала из кармана пиджака Ленину бумагу. - К Елене Александровне. - Это я, - улыбнулась женщина, - а вы, по какому конкретно вопросу? - Понимаете, у меня сейчас идет черная полоса. Неприятности, нервы. Хотелось бы восстановить свою энергетику, успокоиться. - Это мы сделаем. Посидите немного здесь, - кивнула женщина на кожаный диван, в углу комнаты, - когда я крикну вам, зайдете, вон в ту дверь. Кстати, как вас зовут? - Марина, - соврала Виктория. Ей почему-то не хотелось называть своего настоящего имени. - Хорошо, Марина, ждите.
Оставшись одна, Виктория ощутила легкое беспокойство. "Надо позвонить Олегу, предупредить, что я задерживаюсь". Виктория протянула руку к сумочке и вдруг вспомнила, что мобильный телефон остался в машине. - Идите сюда, донеслось до Виктории.
Было темно, и Виктория не сразу увидела Елену Александровну, стоявшую в глубине комнаты. Она жестами подзывала к себе Викторию. - Ближе, ближе.
Когда Виктория подошла к ней, Елена Александровна дотронулась до её руки. - Садитесь.
Она опустилась на стул. - Закройте глаза. Вытяните вперед руки, а теперь положите их на колени.
Виктория почувствовала, как по её телу пробежало что-то вроде электрического заряда. - Больно? - спросила её Елена Александровна. - Нет, - улыбнулась Виктория. - Вы что-нибудь видите своим внутренним зрением, чувствуете?
Перед глазами Виктории с большой скоростью завертелись фиолетовые диски. - Вижу фиолетовые шары. - К вам постепенно приходит спокойствие и мудрость. Вы восстанавливаете свои силы. - Наоборот, теряю. - Поэтому вы и пришли ко мне. Я вам помогу.
Виктория почувствовала, что её тело налилось блаженным теплом, стало легким, почти невесомым. Казалось, ещё минута и она полетит. - Я стала легкой, - прошептала Виктория. - Правильно, из вас уходит негативная энергетика. Вы очищаетесь и черпаете силу из космоса. Раньше вы испытывали негативные эмоции: нервничали, переживали и поэтому ваши жизненные каналы были засорены энергетическими шлаками. - Спасибо, мне, действительно, стало лучше. - Это только начало. Потом вам станет ещё лучше и приятнее. Не думайте о своих потерях, сконцентрируйтесь на будущем.
Теперь вместо фиолетовых шаров перед Викторией простиралась длинная дорога, вьющаяся серпантином между отвесных скал. Где-то далеко наверху высился хрустальный замок, освещаемый изнутри голубоватым светом. Виктория шла по дороге, не чувствуя никаких препятствий; до замка оставалось совсем немного, как вдруг её ноги налились странной тяжестью. Она хотела шагнуть вперед, и не смогла. Виктория вскрикнула и открыла глаза. - Вы уснули. Елена Александровна стояла над ней - Да? Я и не заметила. - Ничего страшного. Полегчало? - Да. Спасибо. - Вам обязательно надо пройти несколько сеансов. Полный курс. - Когда мне придти в следующий раз? спросила Виктория.
Елена Александровна на секунду задумалась. - Давайте через два дня. Хорошо? - Договорились, - согласилась Виктория, - сколько я должна вам заплатить? - Нисколько, я беру деньги после окончания сеансов.
Домой Виктория ехала, не торопясь, ощущая во всем теле и голове удивительную легкость, словно она выпила бокал шампанского. Она стала напевать какую-то старую мелодию "Битлов". Виктория уже и не помнила слов, только мелодия навязчиво вертелась в голове. "Может быть выйти где-нибудь и прогуляться по вечерней Москве, побродить. - подумала Виктория, - Сколько я уже не гуляла просто так. Год, два, пять?" Однако она решила, что лучше поехать домой и принять расслабляющую ванну. "Погуляю в другой раз".
Подъезжая к дому на Ленинском проспекте, Виктория краем глаза заметила около своего гаража "рено", за рулем которого сидел молодой человек. Машина рванула вперед, чуть не задев её "фиат". "Идиот", - выругалась Виктория.
Поднявшись к себе на четвертый этаж, Виктория обратила внимание, что коврик перед входной дверью её квартиры немного сдвинут. "Надо завтра сказать Елизавете Николаевне, чтобы поправила его", - подумала Виктория. Открыв дверь, и войдя в темную прихожую, Виктория вдруг ощутила незнакомый запах. Она была особо чувствительна к запахам, и пользовалась только слабыми дезодорантами и никогда - крепкими духами. Они её раздражали. В прихожей пахло мужским одеколоном и потом. Кто-то только что побывал здесь. В памяти мелькнул молодой человек за рулем "рено". "Может быть он?", мгновенно стрельнуло в голове Виктории. "Что же делать? - раздумывала она, стоя прихожей и не зажигая света, - закрыть дверь и мчаться прямым ходом в милицию? Или все-таки зайти в комнаты, осмотреть их? А вдруг грабитель все ещё здесь?" Где-то раздался странный шорох, и Виктория быстро захлопнув дверь, сбежала вниз по лестнице. Она даже не заметила, что бежит широко раскинув руки, словно, готовясь упасть к кому-то в объятия.
* * *
Будильник прозвенел, как всегда, во время, но оторвать голову от подушки не было сил. "В парке Чаир распускаются розы, в парке Чаир зацветает миндаль", - запела Катя, вскакивая с постели. Она потянулась, и рукава белой кружевной рубашки спали, обнажая локти. Катя любила красивое белье. Ей нравилось расхаживать по квартире и смотреть на себя в трюмо, любуясь изящным комбидрессом или маечкой, отороченной кружевами. Катя внезапно вспомнила, как Артур её обычно раздевал, медленно скользя пальцами по плечам, стягивая бретельки и целуя в шею. Затем усаживал её к себе на колени, нежно гладил по груди... При этих воспоминаниях Катя нахмурилась: "Я же вроде успокоилась, неужели меня опять затянет черная меланхолия?"
После отъезда Артура Катя прошла все стадии отчаяния: буря эмоций сменялась тоскливой депрессией, слезы - полной апатией. Так продолжалось почти три месяца, и в один прекрасный день Катя поняла, что её следующий шаг - посещение психиатра. Она даже нашла в своей записной книжке телефон одноклассницы, у которой мать работала в психоневрологическом диспансере. В своем воображении Катя мысленно выстраивала, примерно, следующий диалог: Здравствуйте, я с вами незнакома, но когда-то училась вместе с вашей дочерью. Что нет времени? Ближе к делу? Понимаю. У меня нервное расстройство. В чем выражается? В этом месте диалог прерывался. "Надо хорошо подковаться, - думала Катя, - подвести, так сказать, научно-теоретическую базу под мою депрессию. Просмотреть соответствующую литературу, а то подумает, что я все выдумала... Но в Катиной голове почему-то вертелся незабвенный Фома Берлага из "Золотого теленка", изображавший вице-короля Индии, чей-то крик: "В пампасы!" и полное и безоговорочное разоблачение симулянтов доктором, вернувшимся в психбольницу после краткосрочной командировки. "Но я же не симулянтка, - разговаривала сама с собой Катя, - я действительно страдаю, у меня депрессия. А вдруг Светлана Петровна скажет, что я просто дурью маюсь? А тут любовь, тонкие чувства. В этом месте Катя всхлипывала носом. "Собаку, что ли купить, все веселее станет, будет, кого по утрам выгуливать". "Выгуливать?" - нахальным голосом спросил кто-то внутри нее, - да ты валяешься в постели до упора, дрыхнешь под завязку, не смеши никого, пожалуйста". "Ну котенка", - не сдавалась Катя. "Чтобы точил когти о "Клеопатру" и обдирал бабушкину мебель из красного дерева?" - парировал невидимый собеседник. "Да, мебель...антиквариат... что теперь, в конце концов, я должна жить одна?" "А твоя пальма?" - спрашивал неутомимый спорщик. ""Клеопатру" не прижмешь к себе как котенка или собачку, не потискаешь"...
Вспомнив свой порыв отправиться прямым ходом в психдиспансер, Катя улыбнулась, сделала в ночной рубашке пируэт перед зеркалом и побежала в ванну. Надо было успеть принять душ и позавтракать неизменным кофе и бутербродом с сыром "гордон блю". Катю особенно смешила реклама этого сыра, в которой говорилось о "благородной плесени". "А что плесень бывает неблагородной?" - острила про себя Катя. - И где это, ей, интересно, выдают патент на дворянство?"
В агентство Катя приехала в десять утра. Марина уже сидела на своем месте. - Привет, привет, - обратилась она к Кате. - Здорово, - вяло откликнулась она. - Ты чего заболела? - Да так, настроение по нулям. - Как у всех! - Встала, ничего, потом нахлынули воспоминания... - Ничего, скоро лето! - Лето-то, лето! - Катя. вспомнила Алупку, Артура, их бесконечные блуждания по парку... и отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы. Ладно, я пошла в информационный отдел. - Давай.
Полученная справка по "Антиквариату и ломбарду", Катю озадачила. Оказалось, что Макеев открыл свою фирму буквально сразу после выставки-продажи произведений искусства, которую он провел на зимней Московской художественной ярмарке. Это было что-то новенькое. Очевидно, покойный обладал разносторонними талантами. Но Катя тут же подумала, что такой кульбит вполне в духе времени. Сегодня бизнесмен гонит газ, завтра покупает продуктовый магазин, а послезавтра - торгует картинами. Главное умение делать деньги, все остальное значение не имеет. Какая разница, что покупать и продавать. Почти все произведения искусства, выставленные Макеевым на продажу были куплены. За них он в общей сложности выручил двадцать тысяч долларов. Катя хотела переговорить с Яриным, но его в агентстве не оказалось. "Позвоню вечером , - решила Катя, - мне ещё к матери Константина Вершицкого ехать".
Достав адрес Вершицких в паспортном столе, Катя отправилась на Большую Якиманку. Мать Константина Вершицкого, маленькая седая женщина оказалась дома, но узнав о цели Катиного визита, разговаривать отказалась. - Я не хочу ворошить старое, Кости давно нет... - Галина Евгеньевна, я собственно говоря, не о Косте. Человек, который довел его до самоубийства - мертв, его застрелили, и я расследую это дело. Я должна выяснить: нет ли здесь какой-либо связи с прошлым. - Не знаю. Я ничего не знаю. Никакого отношения к убитому я не имею. Я и видела его только один раз - в зале суда. - А Костины друзья, приятели? - Он умер в таком раннем возрасте... - Катя увидела, как у женщины задрожали губы. - Не думаю, причем здесь его друзья. Вы считаете, что кто-то из них мог убить того человека? Но кому это надо? Все давно живут своей жизнью, и кто, кроме меня, помнит о том, что было двадцать лет назад. - А вы общались с Костиными друзьями после... того? Почти нет, правда, раза два они приходили. Иногда я вижу его бывших одноклассников. Здороваемся. И все. - Спасибо, Галина Евгеньевна. И последний вопрос: кто были его друзья?
Женщина задумалась. - Вадим Милютин, Жора Кистярский. Это из его класса. И ещё он дружил с одной девочкой. Фамилии не помню. Оля её звали или Таня. Кажется, Таня. Забывать многое стала. - Она не была его одноклассницей? - уточнила Катя. - Нет, нет. Это я помню точно. - Еще раз спасибо, Галина Евгеньевна. Ради бога извините, если что не так. - До свидания.
Спустившись по лестнице высокого пятиэтажного дома, Катя обратила внимание на плиту у входа, на которой было выбито: 1897 год. "Старинный. Жить в таком доме - одно удовольствие", - размечталась Катя.
Она вдруг захотела побродить по Москве, полюбоваться её домами, уцелевшими двориками и прелестными церквушками, затонувшими как древние сокровища на дне широких проспектов и громоздских небоскребов. Катя вдруг вспомнила недавно прочитанную книгу Петра Вайля "Гений места" - сочное изысканное блюдо для гурманов, смакующих лакомства путешествий и деликатесы странствий. Но в этой книге не говорилось о Москве, словно и не было такого города на земле. Конечно, в Москве нет блеска Парижа, страстности Барселоны, элегантности Рима и гармоничности Лондона. Но как ни один город в мире, Москва соединила в себе несоединимое: феноменальную силу и живучесть Нью-Йорка, щемящую нежность Венеции и таинственный мистицизм Праги. Москва выживет даже тогда, когда Токио превратится в урбанистическую пустыню, а Флоренция станет мертвым музеем. Ее гонконговский прыжок не за горами...
Войдя в подъезд своего дома, Катя машинально открыла почтовый ящик. Она делала это каждый день, надеясь увидеть в нем письмо от Артура. На этот раз её ожидания сбылись: в ящике белел конверт! Катя схватила его и поднесла к глазам. Письмо от Артура! После почти четырех месяцев молчания. Катя глубоко вздохнула и прижала конверт к груди. Не дожидаясь лифта, Катя побежала по лестнице на седьмой этаж. Она влетела в коридор квартиры, разорвала конверт и не раздеваясь, опустилась на низенький стульчик. "Милая Катюша, извини, что так долго не писал. Не было настроения. Все оказалось немного не так, как это представлялось в Москве, и какое-то время я не мог прилично устроиться. А обращаться лишний раз к помощи матери не хотелось. Думал выплыву сам. Но этот период плаванья в бурных водах парижской жизни несколько затянулся... Ты, наверное, уже решила, что я - порядочная свинья, но это не так. Я все время думал о тебе...
Катя прислонилась к стене и беззвучно заплакала. Она ощутила как в груди растаяла колючая льдинка обиды и блаженное тепло захлестнули её.
ГЛАВА 4
Олег Коваленко ехал на машине и рассеяно смотрел на дорогу. Он приказывал себе сосредоточиться, но у него это никак не получалось. Резко засигналив, перед ним вынырнула бежевая "ауди" и ласточкой устремилась вперед. "Разъездились, - с раздражением подумал он, - наверное, из молодых провинциалов, купил тачку и куражится". Зажегся зеленый свет светофора и Олег Владимирович плавно затормозил. "Надо где-то остановиться и позвонить Диме, узнать как дела на работе". Дима Ширяев был помощником Коваленко, бывшим в курсе всех его личных и рабочих дел. Свернув на боковую улицу, Олег въехал под арку и припарковал машину в небольшом дворе. Он достал мобильник и набрал номер.