- Хочешь мотануть с автобазы?
- Да. Главмех, еврей, обманул, машины не дал и поставил на долгий ремонт развалюхи. Поищешь?
- Попробую, - снова неуверенно согласилась Марина. – Тебе хочется сразу же за руль и пылить далеко за городом, так?
- Так. Чем дальше, тем лучше. Выгоднее, - на всякий случай добавил Владимир понятную Марине причину.
- Ладно, поищу. А ещё что?
- А ещё… - замялся Владимир. – Даже неудобно как-то просить.
- Кончай, - успокоила Марина, - какие могут быть неудобства между своими. Смогу – сделаю, нет – и суда нет.
Чуть замешкавшись, Владимир изложил и второе поручение.
- Купи мне штатскую одежду, а то форма моя до воскресенья не выдержит, да и не пойдёшь же в грязной и драной по магазинам. Спецодежды на автобазе, оказывается, не выдают.
Марина фыркнула, а потом и рассмеялась от его наивности и оттого, что второе поручение, не в пример первому, оказалось приятнее.
- Лучшего поручения для меня и не придумаешь. Прикинем, что тебе надо. Костюм из хорошего материала, тёмный, 50-й размер, рост 4, так? Так. Пару рубашек однотонных. Тебе какие больше нравятся?
- Белые.
- Замётано. Полуботинки бы неплохо из настоящей кожи, коричневые, 43-го размера, да? Да. На голову что хочешь надеть? Шляпу, фуражку?
- Пока ничего. Нет, пожалуй, фуражку, как у всех.
- И то. Трусы, майки надо? Не стесняйся.
- По паре надо бы.
- Да, совсем забыла – носки. Тёмные? Конечно, тёмные. Двое-трое? Ладно, там посмотрим, что попадётся. Ого-го! Враз и не донести.
Она любовно потрепала его по волосам.
- Не журись, всё допру. Лишь бы добыть. Надёжнее всего на барахолке, в коммерческом разве только рубашки, я уже смотрела, знала, что скоро придётся тебя одевать.
Она даже разволновалась, попав в любимую стихию, загорелась, на щеках появился румянец возбуждения, в глазах – огонь добытчика, и Владимиру пришлось напомнить о главном поручении, о котором она уже напрочь забыла.
- Марина!
- О!
- Но главное – работа мне, одежда – потом.
Она сморщилась от его напоминания, как от горькой пилюли, и, нисколько не сомневаясь, что главное – второе поручение, недовольно соврала:
- Да помню я.
Владимиру ничего не оставалось, как только поверить и положиться на свою предприимчивую, пожалуй, не в меру, подругу. Привычным, уже выработанным движением рук он расстегнул левый карман гимнастёрки и вытащил деньги, которые успел переложить из тайника до завтрака, пока вытирался и одевался.
- Вот, возьми 10 тысяч.
Она приняла деньги и рассмеялась.
- Ты чего?
- Да мне смешно глядеть, как ты всё вытаскиваешь и вытаскиваешь деньги из одного и того же кармана, будто из прорвы, словно у тебя он волшебный, неиссякаемый. Я даже, когда стирала, рассматривала, дурёха, внимательно, но ничего секретного не обнаружила. Как это тебе удаётся? Может, и работать с таким кармашком не надо?
- Надо, - огорчил её фокусник. – Кончаются мои фронтовые сбережения, - соврал, чтобы умерить аппетит барахольщицы. – Придётся жить на зарплату. Выживем?
- Нет, - честно призналась разочарованная спутница. – Может, мне повезёт всё же, устроюсь на работу. Директор ресторана, тоже еврей, тянет, ни бе, ни ме, а сам щупает масляными глазками с ног до головы, мурыжит, паскуда, что-то задумал.
- Смотри, - предупредил Владимир, - вызову на дуэль. Я его убью – места не получишь, он меня – совесть тебя замучает.
- Ничего, - слегка улыбаясь и заранее смирившись с потерей, ответила дама раздора, - совесть пусть тешат интеллигенты, а нам бы тёплое хлебное с маслицем местечко, хватит – натерпелась.
И Владимир понял, что заботливая, ласковая и преданная подруга хладнокровно готовит скорую измену ради вожделенных белых фартучка и наколки, дающих возможность тёмного присвоения незаработанных денег и дефицитных продуктов. Он не был уверен, что ради этого стоило забыть о совести. Похоже, союз их будет кратким, а расторжение его – безболезненным. Лишь бы она, не охладев окончательно к бесперспективному шофёру, у которого, к тому же, перестал действовать волшебный карман, успела помочь подыскать ему работу.
- Всё! Опоздал! – оборвала Марина мысли о неизбежном и скором расставании, взглянув на ходики на стене. – Жми во все лопатки, может, ещё успеешь! – и посоветовала вслед торопливо уходящему потенциальному нарушителю дисциплины: - Через проходную не ходи – заметут! Лезь через забор – тишком.
- 2 –
Он так и сделал, тем более что обходной путь был протоптан со вчерашнего вечера, и даже успел к последнему удару по рельсу, но, похоже, спешил зря и новому дню радовался тоже зря.
На каптёрке Фирсова висел замок, в ремонтном ангаре было тихо, не работал ни один станок, не звякала ни одна железка, не видно было ни одного ремонтника. Или они ещё не раскачались, хотя прошло уже целых 15 минут рабочей смены, пока Владимир сходил посмотреть свежим взглядом на своего железного одра и кое-что там сделал, а Фирсов, возможно, застрял где-нибудь в конторе. Или у русских какой-нибудь праздник, или митинг-забастовка, или…
Он пошёл к слегка раскачивающемуся на талях мёртвому сердцу своей мёртвой машины, и его одинокие шаги гулко отдавались в звонком пространстве затихших мастерских. Там, сидя на двух решётчатых деревянных ящиках, поставив между собой такой же третий, самозабвенно играли в карты под укрытием высокой станины вчерашние моторные эскулапы.
- Здравствуйте, - поздоровался Владимир. – Почему не работаем?
Те, не отвечая, закончили перекидку – похоже, играли в русского дурака – и плотный щекастый парень с узким выпуклым лбом, нависшим безброво над глубоко упрятанными маленькими злыми водянисто-голубыми глазками, сообщил партнёру:
- Во! Хозяин нарисовался.
Сутулый чернявый худощаво-жилистый визави неопределённо хмыкнул, принимая к сведению совсем не заинтересовавшее событие, и они, не уделив больше внимания пришельцу, продолжили выяснять, кто же из них больший дурак.
- Завтра кончите? – ещё раз попытался Владимир оторвать их от выяснения отношений и как-то пробить стену отчуждения.
Он не понимал, что это не удастся, поскольку те отгородились наглухо, крепко храня представившуюся вдруг возможность бездельничать.
- Может, и кончим, может, и нет, - равнодушно ответил, не отрывая глаз от карт, щекастый.
- Фирсов сказал, что завтра должны ставить, - сделал ещё одну попытку к взаимопониманию Владимир.
- Так ты и иди к Фирсову, чё к нам прилип? – отшил его, начавший злиться при упоминании погонялы, ремонтник.