- Как же ты один справляешься с охраной такого большого объекта?
- А я не один.
- С собакой, что ли?
- Злее.
- ??
- Бабка у меня в помощницах, в обход ушла. Такая матерщинница, что если какого неосторожного вора-жулика обложит, то сразу насмерть.
Они дружелюбно рассмеялись. Владимир отнёс ящик с заветным приёмником в кабину и, попрощавшись с симпатичным русским коренным жителем Литвы, поехал на улицу Марцинкявичуса-Берии.
И вот он снова стоит у двери квартиры 6 на третьем этаже дома с колёсообразным окном мансарды и снова нажимает на белую звонковую кнопку в изящной бронзовой розетке, но на этот раз дверь почти сразу отворилась, а у позднего гостя от удивления вытянулось лицо. Перед ним в дверях появился скуластый парень с весёлыми серыми глазами и широкой дружелюбной улыбкой, примирительно протянувший ему руку там, на дороге, когда расхлябанный газик нахально пытался «обрезать нос» у солидного студебеккера при въезде в город.
- Ба! Кого я вижу! – воскликнул он, тоже удивившись неожиданной повторной встрече, сменив в ожидании объяснения широкую улыбку на сдержанную.
- Я уже был у тебя вчера, - не нашёлся ответить ничего другого ошарашенный Владимир.
- Марта говорила, что приходил брат. Так это ты? Привет, братишка! – хозяин заулыбался шире, радуясь казусной ситуации.
- Привет, - не удержался от улыбки и гость.
Они крепко, может быть, не по-родственному, но по-приятельски пожали друг другу руки.
- Заходи, а то разговаривать через порог, говорят, к ссоре. Ты зачем пришёл? – осторожно и необидно осведомился названый брат.
- Давай лучше выйдем, - предложил Владимир, не отвечая на вопрос, - а то у меня машина с ценным грузом, боюсь, кто-нибудь захочет проверить, что там плохо лежит.
Скуластый понимающе усмехнулся.
- У нас это могут. Тогда жди, я сейчас оденусь и выйду.
Когда он уселся в кабине рядом, Владимир, не теряя дорогого позднего времени, приступил к своему делу.
- Немчин Фёдор Фёдорович? Фриц?
- А ты? – тут же спросил тот, давая, однако, понять коротким встречным вопросом, что Владимир не ошибся.
- Тебе привет от Гевисмана, - не ответил Владимир и замолчал, ожидая реакции, по которой можно сообразить, как вести себя дальше.
- Выжил, значит, шеф, - скупо улыбнулся Немчин, то ли радуясь, то ли удивляясь, то ли досадуя на живучесть вербовщика, а убийца промолчал, не стал разуверять подшефного, опасаясь, что, узнав правду, тот не пойдёт на переговоры. – Кому теперь служит?
- Американцам.
- Точный выбор, - похвалил Фёдор. – Я всегда был высокого мнения о начальнике! Как он? По-прежнему хромает на левую раненую ногу?
Гевисман никогда не был ранен и никогда не хромал, но Владимир, сообразив, что агент проверяет его, рассмеялся, показывая тем самым, что разгадал подоплёку вопроса и нисколько не в обиде за начальное недоверие.
- Ты, наверное, с кем-нибудь его спутал, или у нас разные шефы под одной фамилией.
Рассмеялся и разоблачённый Немчин, дружески хлопнув испытуемого по плечу.
- Скорее всего, я спутал, - согласился он с первым определением надуманной ошибки. – Замнём для ясности?
- Замнём, - легко согласился Владимир.
- То-то меня в последнее время мучило предчувствие, что кто-то скоро должен появиться от шефа, - задумчиво произнёс Немчин, сам поражаясь точности ощущения. – И когда ты пришёл, я нисколько не сомневался зачем. Только удивился, что ты – это ты, - он снова рассмеялся, радуясь невероятным зигзагам случая. – Мудрый, ясновидящий Гевисман знал, что делал, когда замораживал агентуру здесь перед самым концом войны, понимая, что войны начинаются и кончаются, а разведка остаётся и нужна всем и всегда, а поражение – лишь временная заминка в её деятельности. Расчётливый шеф пришёл к американцам с нами как равный, а не как побеждённый и униженный. Тем более что и враг наш – большевистская государственная система – стал главным врагом и для бывших западных союзников СССР. Уверен, что Гевисман предвидел это, и не думаю, что станет работать под номинальным руководством и за деньги американцев только на них, в ущерб Германии. Скорее – наоборот, для её возрождения. Значит, я – с ним, меня уговаривать не надо, и работа мне нравится. Я – готов, но с одним условием.
- Каким?
- В диверсиях не участвую, только – разведка военных и военно-промышленных объектов. У нас был такой негласный договор с шефом, я просто напоминаю.
- Знаешь, тебе придётся об этом договариваться с резидентом, - огорчил Немчина Владимир.
- А ты кто?
- Я – всего лишь связник. Мне приказано расконсервировать некоторых из вас и передать резиденту.
- Жаль, - искренне посетовал Немчин. – Значит, можем больше и не встретиться, братишка?
- Мне тоже жаль, - не скрыл Владимир и своих «родственных» чувств.
- Долго ещё будешь здесь?
- Контрольный срок – начало ноября.
- Недолго, - задумчиво протянул «брат». – Сколько уже оживил?
- Ты – второй.
Им надо бы поговорить, а разговор не клеился.
- Кто первый?
- Мерзавец из мерзавцев, но талантливый. Прирождённая ищейка, за деньги и за страх работать будет.
Немчин вздохнул.
- Иногда до того устаёшь притворяться, что хочется разбежаться и башкой в стену. Или плюнуть на всё и уйти пешком в Германию. Ты что делал в войну?
- Работал старшим шифровальщиком в команде Гевисмана. У меня – высшая категория квалификации.
- Значит, и у американцев найдёшь такую же непыльную работёнку.
- Не хочу, - решительно отказался Владимир от блата.