Когда убийцы Владиары были собраны во временном кабинете настоятельницы, я в звериной ипостаси улеглась в коридоре, просунув в дверной проём только голову. Для устрашения.
Тетушка задала главный вопрос:
— Что вы сделали с Владиарой? И зачем?
Первой заголосила невзрачная, всё так же продолжая поедать свои ногти. Не очень чистые, кстати. Там, наверное, глистов полная задница.
— Это всё она! Она меня заставила! Я не хотела! Но Генриетта сказала, что не даст мне житья, если я не вынудю… нет… не вынужу… Ади сделать то, что она скажет, — девица указала недогрызенным ногтем на высокомерную бледную блондинку. Та побелела ещё сильнее, но не издала ни звука. Странно. Я думала, она будет вопить громче соучастницы.
— А ты у нас кто? — настоятельница сурово посмотрела на ту, что сдала все «явки и пороли».
Невзрачная сначала опешила, а потом затараторила:
— Я Ермина. У вас чуть больше года, потому что поздно дар открылся.
Сьера Шарнель скривилась, так как девица от страха почти визжала.
— Дар у тебя какой, спрашиваю.
— Я подавляю волю.
Ничего себе насмешка судьбы! Меньше всего эта девица была похожа на мага с таким даром.
— Так вот значит, как ты распоряжаешься своей магией… — брюнетка сузила глаза, и девица икнула. — А ты понимаешь, что я могу её за это заблокировать? Навсегда.
Несчастная замерла и закатила глаза. Я подумала, что она сейчас потеряет сознание, но нет — обошлось. Она даже способность говорить сохранила.
— Так я же говорю — она меня заставила… — проблеяла, и заткнулась под тяжелым взглядом настоятельницы.
Тетушка перевела взгляд на зачинщицу:
— Ну рассказывай — зачем тебе это понабилось? И как ты посмела нарушить мой запрет и воспользоваться даром для переноса вашей троицы в лес?
Генриетта задрала подбородок и с вызовом посмотрела на настоятельницу.
— Ничего я вам не скажу. И вы мне ничего не сделаете.
— Это почему же? — Шарнель вопросительно изогнула бровь.
— Потому я знаю вашу тайну!
Надо отдать должное выдержке настоятельницы. В ответ на заявление шантажистки она лишь едва заметно поджала губы, тут же их растянув в искусственной улыбке. И иронично поинтересовалась:
— И какую же?
— Никакой это не королевский данвиморт! Я знаю, кто в него обращается. Своими глазами сегодня видела!
— И что же ты видела? — тон настоятельницы не изменился, а вот с глазами стало происходить что-то ненормальное: из темных, почти черных, они вдруг стали льдисто-серыми, почти прозрачными. Жуткое зрелище.
Генриетта нервно сглотнула, но продолжила гнуть свою линию:
— Или мы с вами сейчас договоримся, или завтра здесь будет главный страж королевства.
Я встрепенулась, и навострила уши. С одной стороны, мне очень хотелось увидеть родственника моего Пегаса, чтобы иметь хоть приблизительное представление о том, как мой конь выглядел в человеческом обличье (родственники ведь чаще всего похожи), но с другой — понимала, что скорее всего это будет последнее, что я увижу в этом мире. Поэтому решила сильно не отсвечивать, и отдала свою судьбу в руки новоявленной тётушки с железными нервами и пугающими глазами. И она не подвела.
— Ты с-с-смеешь меня ш-ш-шантажировать?! — в голосе настоятельницы послышалось змеиное шипение. И почему я не додумалась спросить про ее дар? Теперь вот гадай в кого она сейчас обернётся. А неизвестность, как известно, пугает сильнее. Пока я рассматривала настоятельницу и перебирала варианты — кем она может оказаться, брюнетка продолжала:
— Ты можеш-шь прямо с-сейчас бежать жаловаться. Хоть с-самому королю. Мне никто ничего не с-сделает, так как я не наруш-шала никаких законов, и никого не калечила. В отличие от тебя. — голос родственницы по-прежнему звучал зловеще, и я поежилась, и нервно забила хвостом. Хорошо, что он был в коридоре, и его никто не видел. — Ты пос-смела применить магию подавления к выс-сшему с-сущ-ществу…
— Это не я её применяла, — огрызнулась дерзкая девица. Такую голыми руками не возьмёшь. Но я всё-таки ставлю на тётю.
— Да лучше бы сама её применила. — уже более спокойно проговорила настоятельница. — Тебя бы меньше наказали. Но ты принудила неопытного мага. Которая по дурости чуть не убила девушку.
В том-то и дело, что убила! Эх, жалко, что нельзя сказать правду!
— Но не убила же. — парировала нахалка.
Вот крокодилица. Буду называть её Геной. А что? Скажу, что просто имя сократила для удобства.
— Не убила, но очень сильно покалечила её магический фон, в результате чего у девушки сменилась ипостась… Так что за данвиморта отвечать придется тебе, а не мне.
Вот это вывернула, так вывернула. Браво, тётушка!
Гена взбледнула, но не сдалась:
— Такого не может быть!
— Ну вот главный страж и вся его канцелярия это и выяснят. Так что — зови.
Настоятельница откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди, с победным видом наблюдая за крокодилицей. Глаза уже приняли свой естественный вид, и теперь ничего не выдавало её напряжения.
— Ну что же ты? Отправляй вестник. Не задерживай ни меня, ни Владиару. А то ведь не ровен час данвиморт по неопытности сократит тебе жизнь до минимума. А тебе ещё в каземате сидеть неизвестно сколько. Совсем пожить не успеешь.
Соучастница Гены чуть не подавилась пальцами, и испуганно посмотрела в мою сторону. Потом неожиданно саданула локтем в костлявый бок блондинки, и ту прорвало:
— Я не хотела ничего такого делать! — по лицу заструились слезы, — Просто мне нужно было, чтобы она воспользовалась своим даром и пожелала здоровья моей маме. Она больна, и лекари сказали, что долго не протянет…
И тут девушку словно осенило, она аж посерела, и с ужасом проговорила:
— Это что же получается, если у нее сменился дар, то она перестала быть дарующей здоровье? И моей маме больше никто не сможет помочь?
Блондинка завыла в голос. А мне стало её жалко. Пожалуй, не буду называть её Геной. У девчонки горе… Только непонятно — почему она выбрала такой странный способ? Неужто нельзя было просто поговорить с Ади? Тётушка похоже подумала про то же.
— А почему ты просто не попросила? Зачем нужно было принуждать сначала одну, потом вторую?
— Она бы мне не помогла.
— Почему ты в этом так уверена?
— Да потому что она Ади столько крови попила, что она бы её даже слушать не стала, — вставила Ермина, наконец вынув руки изо рта.
— Ах вон оно что! — настоятельница впечатала взглядом в стул стервозную девицу.
Нет, всё-таки она — Гена.