Мое же мнение, что это стихотворение написано под впечатлением разлуки с Эвелиной Рудзиевской.
Ты чудно поешь - молода ты,
Но слышишь ли леса напевы,
Рыданий бедняцких раскаты?
Томится по голосу гнева
Душа и стремится с любовью
Туда, где все залито кровью...
В этих строках история отношений Христо Ботева с Эвелиной Рудзиевской. Именно она, убежден, была его первой любовью!
Однако стихи стихами, - отчуждение жителей Калофера, которое возникло после празднования дня Кирилла и Мефодия, лишало Христо уверенности, что он сможет прижиться в городке. Ботьо все чаще заговаривал с сыном об отъезде:
- Без тебя нам будет спокойнее. Сумеешь вернуться в университет хорошо, не сумеешь - иди в учителя... Ищи свое счастье.
Ботьо отдал сыну последние деньги, отдал золотые часы, единственную ценность, которую он сберег.
Деньги Христо вернул матери, а часы увез и никогда с ними не расставался.
Короткая жизнь, необыкновенные и удивительные приключения
Павла Петровича Балашова, российского помещика, ставшего свидетелем
и участником исторических событий и решившего письменно запечатлеть их
для последующих поколений. Написано им самим
(Продолжение)
Я завтракал со своими хозяйками, ел домашние лепешки и запивал их чаем. Не мог я привыкнуть к излюбленному в Румынии кофе. А мои хозяйки прихлебывали квашеное молоко, любимое ими не меньше кофе. Недавнее ночное происшествие сблизило нас троих. Даже Величка утратила со мной обычную застенчивость и, как мне казалось, проявляла ко мне теперь несколько повышенный интерес - но это так, к слову.
У меня было много свободного времени. И я часто сидел дома - то за книгами, то за письмами. Мои хозяйки ни о чем не спрашивали, но, думаю, предполагали, что я уехал из России по политическим мотивам и теперь томлюсь бездельем поневоле, ожидая лишь момента для возвращения на родину.
В тот день завтрак наш был прерван неожиданным звонком. Йорданка пошла открывать дверь, и в комнате появился Ботев. Величка тут же исчезла, а гость, приглашенный Йорданкой к столу, последовал этому приглашению и придвинул к себе тарелку.
- Ну как, Павел? - обратился Ботев ко мне, зачерпывая ложкой простоквашу.
Он привык уже ко мне и, следуя болгарскому обычаю, называл меня иногда просто по имени.
- Что как, Христо?
- Как настроение?
- Отличное.
Я понял, Ботев пришел неспроста. Он был у меня нечастым гостем, и вопрос его, подумалось, содержал в себе скрытый смысл.
Ботев взглянул на Йорданку. Деликатная хозяйка тут же нашла предлог оставить нас вдвоем.
- Вам нетрудно будет оставить на некоторое время Добревых? - последовал вопрос ко мне.
Я уточнил:
- Добревых или Бухарест?
- И Бухарест, конечно.
Ботев смотрел на меня пытливо, а я на него - вопросительно.
- Уезжаю в Браилу. Учителем в тамошнюю школу, - объяснил он. - Решил спросить, не хотите ли вы тоже перебраться в Браилу?
Похоже, за его словами что-то скрывалось. Кажется, меня вовлекали в какую-то деятельность.
- Что я там буду делать?
- То же, что и здесь, - ответил Ботев. - Вести жизнь любознательного путешественника.
- А это может принести пользу?
Я не сказал - чему, мы понимали друг друга.
- Может, - коротко сказал Ботев.
- Христо, можете считать меня в своем распоряжении, - ответил я не раздумывая.
Тут вошла Йорданка с блюдом дымящейся фасоли, заправленной луком и помидорами.
- Не знаю, огорчу ли я вас, матушка, - обратился к ней Ботев, - но ваш постоялец уезжает сегодня из Бухареста.
"Сегодня! - подумал я. - Он, однако, спешит".
- Надолго? - поинтересовалась Йорданка.
- Надолго, - ответил Ботев.
- А куда?
- В Браилу.
- Значит, съезжаете от нас? - обратилась ко мне Йорданка.
- Я еще вернусь в Бухарест? - спросил я Ботева.