- А если бы его задержали пограничники?
- Задержали - он назвался бы турком, бежавшим из Румынии.
- А багаж? Он же собирался взять с собой устав.
- Он не рискнул брать его с собой. На помощь пришла бабушка Тонка.
- Что за бабушка?
- Великая болгарка! Вы еще недостаточно знаете наших женщин. Ей уже лет пятьдесят. У нее пятеро сыновей и две дочери. Она жена крупного купца Тихо Обретенова. Связной рассказывает, что вместе с дочкой Петраной и еще с четырьмя женщинами они в большой лодке приплыли в Журжево, погрузили литературу, патроны, порох и поплыли обратно в Рущук. Когда лодка пристала к болгарскому берегу, появился турецкий жандарм: "Эй, мать, что ты там привезла? Что это с тобой за орава?" Но бабушка Тонка - это бабушка Тонка. Говорят, что она никого не боится, зато ее - многие. "Идите, идите вперед! крикнула она женщинам. - Не задерживайтесь. -А сама подошла к жандарму. Тебе же известно, эфенди, дочь у меня на выданье. Сватает ее один парень из Журжево. А эти женщины приехали со мной на смотрины. Обычай! Милости прошу, заходи и ты на чашку кофе".
Ботев всегда был прекрасно осведомлен о том, что происходило на том берегу.
- Значит, все благополучно?
- Пока. А завтра...
Что будет завтра, не мог предсказать никто.
...Ночь давно наступила, но сна не было. Я лежал и злился на себя за то, что я такой никчемный. Все вокруг меня заняты делом, а я слоняюсь меж этих людей ни Богу свечка, ни черту кочерга. Если откровенно, все же я был не столько участником, сколько свидетелем событий.
Где-то в глубине дома мне почудилось движение, точно кто-то нарушил покой моих хозяек. По вечерам обычно я их не слышал. На этот раз до меня донесся посторонний мужской голос. Потом я услышал приближающиеся шаги, за моей дверью кто-то остановился, прислушался и постучал.
Я поднялся.
- Войдите.
Кем окажется странный посетитель?
Им оказался хозяин дома Дамян Добрев.
Он редко появлялся в Бухаресте. Я лишь мельком видел его раза два-три. Жена и дочь не вспоминали о нем в моем присутствии, и поэтому его появление было для меня полной неожиданностью.
- День добрый, - сказал я вопреки тому, что за окнами давно уже была темень.
Приземистый, смуглый, с резкими чертами лица, с черными свисающими усами, в папахе из черного каракуля, он мало походил на жителя большого города.
- Жена сказала, вы спите, но уж извините меня, - продолжал он, не обратив никакого внимания на мое странное приветствие. - Нехорошо будить доброго человека, но ежели случился пожар...
- Пожар?!
Сдержанное поведение хозяина дома меньше всего соответствовало его тревожному сообщению.
- Не волнуйтесь, - успокоил Добрев, - я сказал "пожар" в том смысле, что надо спешить.
Я пока ничего не понимал. Тем более что он говорил бессвязно.
- У вас, говорят, бывает Христо. Я только что приехал. Так не будете ли вы столь ласковы сходить до него и пригласить до нашего дома? - и добавил: Мне самому не стоит показываться у Христо.
Короче, он послал меня за Ботевым. Торопливо идя по засыпающему Бухаресту, я думал, что пожарные обстоятельства, о которых помянул Добрев, вряд ли связаны с его торговыми операциями.
Ботев не спал. Я со двора постучал в окно его комнаты. Он на мгновение прильнул лицом к стеклу и тут же вышел на улицу.
- Вас просит к себе мой хозяин.
Ни о чем не расспрашивая, Ботев пошел со мной.
- Давно он появился? - только и спросил по пути.
- Кто? - переспросил я.
- Дамян, - нетерпеливо сказал Ботев. - Давно он появился у себя в доме?
- Только что.
И Ботев, ничего больше не говоря, прибавил шагу.
Мы нашли Добревых на кухне. Дамян ужинал. Жене с дочерью хлопотать особенно не приходилось, ужин был скромный - лепешки, сыр, помидоры и баклажка с вином.
При виде Ботева хозяин дома тотчас поднялся.
- Христо!
Ботев проницательно на него посмотрел.
- Плохие новости?
- Почему ты думаешь, что плохие?
- С хорошими новостями не торопятся.
На это Добрев ничего не ответил, допил из стакана вино и лишь тогда сказал:
- Пойдем? - он кивнул на меня. - Ну, хотя бы к нему.
Я гостеприимно заторопился к себе.
- Не все скажешь при женщинах, - сказал Добрев, прикрывая за собой дверь.
Я собрался было оставить Христо и Добрева вдвоем, но Ботев остановил меня:
- Можете остаться.
Он точно наперед знал, о чем пойдет речь.
- Димитр арестован, - вдруг выпалил, точно выстрелил, Добрев.