"Гей вы, други мои, встаньте,
На мою невесту гляньте,
Вот она - лесная птица,
Трепеща, сюда стремится!"
Едва митрополит Панарет узнал о близости племянницы с учителем, бывшим учителем... с издателем какой-то эмигрантской газетки, к тому же поэтом, он потребовал, чтобы Венета порвала с Ботевым все отношения:
- Иначе... иначе...
Дяде не пришлось повторять угрозы - Венета покинула его дом, сняла квартиру на окраине города, подальше от резиденции митрополита.
Долгие годы Ботев жил, по сути, не заботясь о быте. Теперь же у него появились и жена, и ребенок, и надо было как-то налаживать доселе незнакомую семейную жизнь. Ботев вызвал к себе мать - не хотел оставлять Венету одну, сам он, понятно, не мог постоянно находиться возле Венеты.
Мать приехала вместе с младшим сыном Бояном. И еще два брата - Кирилл и Стефан, жившие в Бухаресте, - тоже переселились к Христо. Ботевы зажили большой семьей. Но устраивать семейную жизнь досталось женщинам. Самому Ботеву было не до того. Год выдался напряженный. Позиция Ботева была однозначной - медлить нельзя. Братья тоже стали его помощниками по подготовке восстания. Освобождение Болгарии было главным, чем он жил, о чем не переставал думать, чем занимался с утра до ночи.
Медовый месяц принято проводить в путешествии. Ботев и путешествовал. Только один. Венета оставалась дома. Но это была жена, достойная своего мужа. Она понимала, чему посвящена жизнь Ботева.
Весь 1875 год Ботев проводит в поездках. Самая заметная из них была в Константинополь. Там у Ботева намечалось несколько деловых встреч. Но прежде всего ему хотелось встретиться с Игнатьевым, русским послом при Блистательной Порте. Какое-то шестое чувство заставляло его желать этой встречи.
Более разноликого города Ботев не мог себе и представить. Многие народы оставили здесь свои следы. Но даже за несколько веков безраздельного владычества османы не смогли преодолеть византийских влияний - сильнее всего, удивлялся Ботев, ощущалась в Константинополе Византия.
На узких и грязных улочках Галаты в лавчонках коммерсантов можно было купить все, начиная с изюма и каракульчи и кончая женщинами и пушками. Последние, кстати, Ботеву были нужнее всего. Но купцы дико дорожились, узнавая, что имеют дело с болгарскими повстанцами. Английские и французские ружья сразу повышались в цене. Все же Ботеву удалось договориться о партии английских винчестеров, которые инкассо будут доставлены в Одессу, а оттуда переправлены в Румынию.
Из Галаты он поднялся на Перу, отыскал особняк русского посольства. Вошел в ограду, миновал клумбы пышных роз, поднялся по мраморным ступеням подъезда и очутился в просторном и прохладном вестибюле. Тотчас рядом оказался молодой человек в светло-сером пиджаке:
- Сударь?..
- Мне хотелось бы видеть посла.
- Вряд ли он сможет вас принять.
Для общения с теми, с кем Ботеву обычно приходилось иметь дело, визиток не требовалось. Но на всякий случай в типографии, где печаталось "Знамя", Ботев изготовил с десяток карточек:
СHRISTO BOTEFF
Redacteur en chef du journal
"ZNAMIA" ("LE DRAPEAU")
Bucarest
И вот случай! Ботев подал карточку молодому человеку.
- Все же я попрошу...
- Обождите, я узнаю.
Молодой человек удалился без излишней поспешности и вскоре появился вновь.
- Вас просят...
Ботев никак не ожидал, что встретиться с Игнатьевым будет так просто. Он был наслышан об Игнатьеве. Именно здесь, в русском посольстве в Стамбуле, плелись нити всех заговоров и восстаний на Балканах. Царский посол при Оттоманской Порте Игнатьев имел большое влияние на султана Абдул-Азиса. Вместе с тем он открыто сочувствовал славянскому движению, понимал боснийцев и болгар. На это и рассчитывал Ботев, передавая свою визитную карточку.
Молодой человек повел Ботева через анфиладу нарядных комнат и указал на высокие белые двери.
- Прошу, вас ждут.
Ботев очутился в кабинете посла. Беглый взгляд говорил о том, что это был рабочий кабинет посла: стол, заваленный книгами, старинный резной секретер, диваны и вдоль стен раскрытые книжные шкафы, стоящие здесь, со всей очевидностью, совсем не для декорации.
Сам посол стоял за столом, видимо, чуть рисуясь перед посетителем - так обычно позируют художникам. Узкое, пытливое лицо, большой лоб с залысиной, пышные усы... Умен и надменен, подумал Ботев.
Едва наклонив голову - этим движением он как бы приветствовал Ботева и не выжидая ни секунды, Игнатьев спросил:
- Что привело вас?
- Мне хотелось бы...
Ботев не знал, как положено обращаться, то ли "господин посол", то ли "ваше превосходительство".
Игнатьев угадал причину паузы.
- Николай Павлович, - подсказал он.
- Николай Павлович, - повторил Ботев. - У меня нет к вам прямого дела.
- Тогда... садитесь, - пригласил Игнатьев гостя, выходя из-за стола и протягивая руку.
Они обменялись рукопожатием. Игнатьев подождал, пока Ботев сядет, и лишь тогда сам легким, балетным движением опустился в кресло.
- Давайте познакомимся, - сказал Игнатьев.
Ботев с удовольствием ощутил, что этот петербургский аристократ ничуть перед ним не кичится. И чувство неловкости, которое им все-таки владело, рассеялось.
- Вы... - посол растянул это слово.
- Я издаю в Бухаресте болгарскую газету...
- И кроме того, насколько мне известно, входите в состав Болгарского революционного центрального комитета?
Ботев обратил внимание, что Игнатьев полностью и правильно выговорил название организации.
- Вам известен состав нашего комитета?
Игнатьев рассмеялся: