кончиков шпилек и до верхней точки причёски было не менее двух метров
роста. Когда она подошла к стойке, Аникин увидел в её правой руке газету
«Правда».
- Да, - сказал Купавин, растягивая «а», - а я-то думал, что таких
барышень уже больше не делают!
Купавинское «не делают» ударило по сознанию, перевернуло его, и
Аникин вспомнил вдруг всё, что было забыто и вытеснено за полтора суток
жизни по правильным ритуалам: и то умопомрачение, в котором он пребывал
последние полгода, и создание женщины в чате, и назначенное в шутку, как
ему казалось, свидание. «Фантастика, неужели это она?!» – возникло в
перевёрнутом сознании, будто само собой выпало. Прошептав Купавину:
«Севушка, ты не поверишь, но, кажется, эта девушка пришла ко мне!» – Илья
Иванович поднялся из-за стола и направился к стойке бара.
Он подошёл к прекрасной посетительнице, когда та, всё-таки соизволив
обратить внимание на самого интеллигентного в мире швейцара, взяла у того
номерок и укладывала его в сумочку, не выпуская из правой руки «Правду».
Защёлкнув замочек, она подняла взгляд и наткнулась на Аникина, вставшего
прямо перед ней…
И
он увидел огромные глаза цвета матовой стали
без капельки голубизны или зелени.
Разрез прямой.
Сомнений больше не оставалось!
Женщина из чата явилась на назначенное свидание!
- Добрый день! Для начала мы дадим друг другу имена. Меня будут
звать Илья, - решительно произнес Аникин, подавив удивление и
растерянность. – А Вас?
Ответа не последовало. Продолжая рассматривать его лицо из своего
поднебесья, девушка бросила на стойку газету и, сморщив изящный носик, показала ему свою правую ладонь…
Ладонь была
в типографской
краске.
Аникин смутился, а девушка вновь расстегнула сумочку и достала…
одноразовую гигиеническую салфетку в блестящем пакетике…
Избавившись от краски, она протянула ему руку и, наконец, ответила:
- Лиза.
Аникин принял её руку.
И
вдруг
щёлкнул,
точно гвардейский поручик
из далёкого прошлого,
каблуками.
Лиза приподняла левую бровь и улыбнулась, а он коротким жестом
предложил ей пройти к одному из свободных столиков. Местные красавчики
живенько порысили за ними по пятам.
Они сели за столик у окна на Ленинский проспект. Официант тут же
выскочил из-за спины своего шефа и подал меню во всё тех же тёмно-
красных обложках с бабочкокрылыми Амурами-переростками и замер.