тарелки. – Итак, за что будет первый тост?
- За Ваше великое терпение и кулинарные способности! – Аникин
прикоснулся своим фужером к фужеру Лизы.
- Хороший тост! – Лиза сделала небольшой глоток. – А теперь я буду
учиться есть! Ты меня чуть голодом не уморил, создатель!
Ужин при свечах. Кто и когда придумал сие таинство? Не ищите ответа
на данный вопрос в истории человечества. Никто не учил и не учит этому
людей, каждый придумывает его однажды сам для себя спонтанно. Даже
если Вам и встретится в каком-нибудь женском журнале совет устроить
ужин при свечах для создания обстановки близости, то ничего нового и
необычного для себя Вы в этом не обнаружите, потому что, скорее всего, уже
давно знаете это. Тяга к подобным трапезам запрятана в нас на генетическом
уровне. Что самое важное в таком ужине? Наверное, озарённые живым огнём
еда и лицо человека напротив. Ничего другого не существует в столь
благостные минуты, весь мир остается за пределами мягкого света свечи, он
весь без остатка растворяется во тьме. Мир в эти минуты больше не нужен
человеку, человек устал от него за день.
- Тебе нравится мой салатик? – Лиза сделала ещё глоток вина. – Я так
давно ничего не готовила.
- Очень! Я обожаю морскую капусту и зелёный горошек из банок.
- У тебя в доме очень просторно и почти всё в восточном стиле, ты
увлекаешься культурой Востока?
- Нет. Вовсе нет… - потупил взор Аникин. – Просто это всё
соответствует моему жизненному настроению на сегодня. Я совсем недавно
сделал ремонт, и ещё, я люблю, когда в доме просторно и нет лишних вещей
– легче поддерживать порядок.
- Ты всё делаешь по дому сам?
- Да. Не люблю домработниц, да и не такие у меня большие хоромы, чтобы я сам не мог справляться со своим хозяйством.
- Хорошо у тебя.
- Нравится?
- Очень. Твой дом окончательно внушил мне доверие к тебе.
- Да уж, я умею втереться в доверие.
- А я внушаю тебе доверие? – глаза Лизы сузились, и в них опять
появилась ирония.
- Что Вы, Лиза! Вы вне подозрения! Особенно после этого салата, - тихо
ответил Аникин и опять принялся рассматривать её лицо.
А она, дав ему возможность беспрепятственно разглядывать себя, приступила к креветкам на тосте, изредка делая маленькие глотки вина.
Несмотря на её красоту и интимность обстановки, у Аникина не возникало
влечения к ней. Чувство, которое она возбуждала, скорее было сродни
восхищению и преклонению, которые рождаются при созерцании женского
портрета кисти великого живописца. А может быть, он просто не верил в то, что вот так вот неожиданно в его жизни появилась эта невероятно красивая
женщина, утверждавшая, что очень хочет научиться играть.
- Лиза, а Вам кто-нибудь говорил, что Вы потрясающе красивы? –
спросил Илья Иванович. – Настолько, что я до сих пор не могу поверить, что
Вы реальны. Даже то, что Вы с таким аппетитом едите, не придаёт Вам
осязаемости.
Лиза посмотрела на него, и вновь усмешка пробежала в её глазах и
отметилась на губах едва заметной улыбкой:
- Не смущай меня! Я знаю, что на мужчин я действую как-то странно.