он подходит к окну,
видит за ним Луну,
замирает,
потом ощущает прикосновение рук,
время останавливается…
и
сон повторяется с самого начала:
он опять видит себя идущим к окну
на свет Луны…
Лишь только когда организм уже просто физически не смог больше
спать, Илья Иванович с неохотой оторвался от своего бесконечно
воспроизводящегося видения, однако тут же вспомнив, что сейчас увидит
Лизу, ощутил прилив счастья.
И он открыл глаза.
Лизы рядом не было…
Он встал с постели, накинул халат и пошёл бродить по квартире, ожидая, что вот-вот услышит что-нибудь вроде шуршания душа, гудения фена или
шкворчания жарящейся яичницы.
Но Лизы нигде не было.
Не веря в очевидный факт её отсутствия, он ещё раз обошёл все комнаты
и даже выглянул на балкон. Но от женщины, которая ночью стала для него
совершенно реальной, не осталось и следа: ни запаха духов, ни обронённой
случайно шпильки. «Чёрт! Я же так и не записал ей свои телефоны!» –
мелькнула у него отчаянная мысль.
Настроение испортилось.
И тут взгляд его упал на небольшой клочок бумаги, лежавший на
клавиатуре компьютера. На нём маленькими почти круглыми буковками с
едва уловимым наклоном влево было написано: «Извини, кажется, я опять
забрала твои ключи. Л.» Лицо Ильи Ивановича вспыхнуло от радости, в
груди что-то приятно защемило, и душу тут же наполнила какая-то озорная и
вместе с тем нежная мелодия.
Ни одной женщине Аникин ещё не давал ключи от своего дома, а этой
отдал при первой же встрече и, более того, найдя её записку, он был
несказанно рад, что придётся искать запасной комплект, который до сих пор
ни разу не использовал.
Он посмотрел на часы, они показывали без четверти одиннадцать. Пора
было собираться на встречу с Крытовым в «Балчуге».
VIII
В половине двенадцатого с мурлыкающей весёлые нежности душой
выпорхнул он из подъезда и направился в гараж. На нём были чёрные брюки
и чёрный пиджак «а-ля френч», из-под стойки которого выглядывал
белоснежный воротничок, тоже стойка. А за два часа до встречи он вышел
потому, что хотел ещё заскочить на автомойку.
«Вот и твой новый френчик пригодился! В нём ты смахиваешь на
священника, гувернанта… Тьфу ты! Гувернёра, то есть! Короче, в нём ты
похож на стоически непреклонного священника, строгого гувернёра, ну, и
бесстрашного дрессировщика вдобавок! Вот! Что ж! Очень, очень даже
подходит к положению, в которое ты попал! Э-хе-хе!» – посмеивался он над
собой, когда одевался перед зеркалом.
Небо же опять было зашторено…