Камни тоже плавают - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

Глава 9Дела финансовые

Интерлюдия третья — Где-то там высоко…

— Николя, да успокойся, сядь! — смотря за мечущимся по кабинету собеседником, развалившийся в кресле крупный лысеющий мужчина закинул ногу на ногу и пригубил вина. — Никуда не денется от тебя эта княжна!

— Успокойся⁉ Да этот Беккелевский выкормыш вообще охренел! У МЕНЯ!.. МЕНЯ! бабу из под носа увел! И где??? В Зимнем!

— Ну и что? — крупный лениво пожал плечами. — Последняя у тебя что ли?

— Братик, вы там вообще? Серго с Андреем у меня Матильду отбили, уступил и простил! Осмелели? Думаете Николя зубы потерял⁉ Да? Теперь и этот плебей посмел увезти прямо из под носа! Да я его…

— И молодец, что посмел! Ты был слишком пьян и назойлив… Узнала бы твоя Аликс… или ты ее все-таки в монастырь решил спровадить?

— А…Очумел? — взъерошив волосы, русый тоже не мелкий мужчина с явно прослеживаемыми чертами семейного сходства со своим собеседником плюхнулся на диванчик. — Да я… Да мы… И что ты предлагаешь делать?

— Успокойся! А так герой увез княжну. Беккель с «носом», точнее с «рогами». Твоя ненаглядная Аликс и, что важно, Свет кости ему и ей, а не тебе по углам моют!

— Но… но я ее хочу! И вообще этот плебей… — русый, не совладав со своими эмоциями, снова вскочил.

— Как ты себе это представляешь? Хотя… — крупный пригладил усики. — хоти, кто тебе мешает? Пригласи на бал их с Беккелем…

— Этого⁉ ЭТОГО⁉

— Дурак, княжну!

— А…

— Что «А…»? Тебе как бал устроить рассказать? Сядь, я сказал! По «Северному сиянию» и устрой! Кстати и гонщика пригласи…

— Миша, ты издеваешься?

— Нет. Советую. Чтобы ты глупцом снова не выглядел.

— Он же ее опять увезет…

— Ну и отлично, Беккель его тогда сам забодает. И Долгорукая, спасая жениха, сама к тебе упадет! — крупный смеется. — Николя, ты ж помилуешь ее жениха?

— А…

— Помилуешь, ты ж добрый! Пару лет в ссылке отдохнет и помилуешь.

— Беккель… хм… а если не забодает?

— Ну тогда удавят и всех делов-то!.. — крупный на миг задумался. — Кстати это даже лучше… И сделать это нужно пока Паннар из Петербурга не уехал…

* * *

Оружейник

Топая по Звенигородской, напротив Егерских казарм, наткнулся на оружейную лавку охотничьего товарищества. Какой же мужчина не любит оружие? Естественно, решил зайти посмотреть.

Зашел. Стена увешана ружьями и карабинами. Вроде чем-то разнятся, но и чем-то неуловимо похожи. Одностволки, двустволки-курковки, карабины… Все в гравировке.

Боковые стены увешаны холодным оружием — переростками ножей. Кинжалы, сабли, шашки, эспадоны, палаши… глаза разбегаются от благородного дерева, лака, позолоты и драгоценных камней.

Прилавки завалены револьверами всех мастей и калибров: от дульнозарядных времен, наверное, еще Колумба и Петра, до вполне узнаваемых по фильмам ХХ века.

На стекле прилавка толстенный прейскурант Варшавского оружейного магазина В. Д. Рончевского от марта прошлого, 1903 года.

Ценники, как и прилавки, пестрят разнообразием — никогда не думал, что простая сабля может быть дороже револьвера. Или ружье дороже револьвера.

Зашедший поперед меня дядька, с виду мелкий приказчик или клерк, спокойно купил какое-то многоствольное чудо за 5 рублей и саблю за одиннадцать с половиной. Без всяких документов и разрешений…

Честно, столько оружия я не видел никогда в жизни и, кажется, я залип. Глазею. Увидел на прилавке револьвер, похожий на мой, только еще не убитый — вроде новенький. «Револьвер ЛеФоше… Бельгия… модель 1858 года… Цена 17 рублей и 20 патронов в подарок». Рядом аналогичный, только «…Российская империя… тульских оружейников Гольтяковых…» всего за 3,5 рубля.

Осмотрел прилавок — револьверы систем Нагана, Кольта, Смит-Вессона, Адамса, Лепажа, Гулье-Бланшара, Пидо-Кордье… Ё-моё, я таких названий-то не слышал.

Пока разглядывал, подошел владелец, пожилой усатый дядька.

— Не рекомендовал бы я вам эту модель. Не смотрите на цену, оружие выбирают не по цене.

С интересом поворачиваюсь. Несмотря на старость, дядька сохранил выправку, прямая спина, твердый взгляд, без подхалимажа. Военная косточка проглядывает даже сквозь приличный возраст и гражданскую одежду.

Приподнимаю бровь, изображая интерес.

— Револьвер ЛеФоше был хорош лет 20 назад. Сейчас можно взять модель и получше.

Интересуюсь его мнением, доставая свой револьвер и протягивая его рукоятью вперед. Дядька осторожно берет, пару минут молча, разглядывает. Сначала пренебрежительно, потом заглядывает в ствол, приподнимает брови, просит разрешения разобрать.

Киваю.

Очень быстро и профессионально разбирает, с интересом разглядывает дуло.

— Сам револьвер французского изготовления, сделан лет 30–35 назад, скорее всего для армии. Долго эксплуатировали, много стреляли. Износ, зазоры и люфты. Я б побоялся из него стрелять…

Я снова приподнимаю левую бровь в немом вопросе.

— Элементарно. Может разорвать… а вот ствол интересный. Я таких не видел.

— Поясните.

— Нарезов нет, но такое в старых несерийных моделях иногда было… Но ствол внутри поверх износа явно нарощён, а потом еще и похоже хромирован. Видите, металл разный на срезе! Как и где такое могли сделать со старым стволом я не знаю… Да и зачем?.. — и помолчав, добавил, — но всё равно, рекомендовал бы поменять.

Снова поднимаю в вопросе бровь. Дядька мне интересен, как, впрочем, обывателю интересен любой профи.

— Это не оружие уже, это пугач на один-два выстрела с неизвестными шансами, когда ствол рванёт. Позвольте вам посоветовать?

С интересом киваю.

— Если вы ищете добрую старую классику — M1873 Single Action Army. Куда чаще его узнают за «ироничным» прозвищем «миротворец». Почти 20 лет на вооружении армии САШС, сняты только в 1892 году. Мощнейший патрон.45 LongColt не оставит вашим врагам шансов…

— Прекрасный новый револьвер образца 1895 года системы Нагана в 3 линии, 6 патронов. Берите с самовзводом — он чуть дороже, но жизнь, сами понимаете, одна… Перезаряжать только долго. Но — хорошая машинка! В запас прикупите пару запасных барабанов и не знайте проблем…

Да, думаю, хорошая. Больше ста лет на вооружении в России вроде состоит. Хотя в моем времени только у отдельных вспомогательных служб уже, но… Показатель!

— Револьвер Смита-Вессона я бы лично вам не рекомендовал. — и, видя мой недоумевающий взгляд, пояснил, — Вам избыточно мощен. 4,2 линии. Не воевать же, да и модель Нагана поубойнее… Также, как и Маузер К98… хорош, но для армии. Тип 26 тоже не рекомендую — неплохая модель, но сейчас могут принять за японского шпиона. — и подмигивает.

— Если готовы к новаторству — возьмите Кольт М1903. Модель прошлого года. — и вытаскивает из-под прилавка любимый ствол Аль Капоне, — Нигде больше в Петербурге таких не найдете. Бескурковая пистоль на 6 патронов 0.32АРС. Перезаряд магазинный…

Как думаете, что я купил? Конечно Кольт! Ну и пару магазинов к нему. Недёшево, почти сто рублей! Взвод старыми ЛеФоше вооружить можно! Но обладание легендой грело душу.

Напоследок, дядька предлагает приходить пострелять в его тире — оружие любит практики. Ну и научить, разбирать, собирать, чистить. Решаю не откладывать в долгий ящик и попробовать сразу. Дядька кличет в лавку за прилавок пацана лет 13–14 из подсобки и приглашает меня в подвал.

Тир откровенно понравился. Уютно и удобно. Отстрелял, наверное, патронов сто. Под конец даже начал попадать в мишень.

Дядька показал и как правильно стрелять, и, потом, как разбирать и чистить пистолет. Ну и продал сразу комплект по уходу с жеребенком на тиснении футляра. Фирменный кольтовский. Делец! Правда и угостил бесплатно отменным кофе.

Почему-то думаю, по вечерам я буду здесь частым гостем. Понравилось.

Уже отхожу от лавки, когда в спину прилетает реплика оружейника:

— У Ягужинских есть доверенный человечек. Звали Савва-франт. Плохой человечек… Пару-тройку недель назад он пропал, Ягужинские неплохие деньги за информацию о нём объявили.

Холодея, поворачиваюсь и молча, поднимая бровь, жду продолжения.

— Этот револьвер Савва купил у меня в феврале…

* * *

По мордасам

Выходной после гонки пролетел незаметно. Хотя оружейник под конец, конечно, настроение подпортил. Вспомнилось и передумалось многое. И странные «пляски» непонятных людишек вокруг клуба, и мой странный загрызенный «крестник», и множество других вроде бы мелких странностей. Но к однозначному выводу так и не пришел: то ли этот сыр-бор из-за гонки, то ли я наследил и «движняки» пошли по мою попаданческую тушку.

На работу пришел первым. Не спалось. Весь день проторчал в гараже, сначала опять принимая поздравления, потом — тайком деля с Захаром наши ставки и проверяя спидстер. Ну и стекло ему заодно восстановили. Спидстеру, а не Захару. Боевая игрушка уже легендарной «Русской сирены» должна быть красивой, а не покоцаной и ломанной. Когда и где пригодиться кто знает…

Правда триплекс я клеить при Захаре не стал. Как-то жаба придушила все секреты выдавать, да и лень, если честно, было. Поэтому воткнули с моей подачи пока простое, типа наших оконных.

К обеду приехал невыспавшийся, злой и помятый Пауль Фридрихович. Уже где-то успевший хорошо принять на грудь. Вызвал к себе и полчаса полоскал мозги патетикой про императорское соизволение открыть Петербуржский автомобильный завод. Совместно с Фрезе. Видимо движки как у нас прикупить не смогли. Решили отечественные двухцилиндровые в двадцать пять лошадок пихать? Или это такая программа импортозамещения? Вот под эту бадягу и предложил Фридрихович, как и со спидстером, расписать план строительства завода.

Он-то уехал, а я засел за бумажки. Куда денешься. Со стороны кажется — есть послезнания будущего — тяп-ляп и сваял. Ага! Жизнь оказалось сложнее и прозаичнее. Того нет, другого нет и так по кругу. Одно за другое цепляется. Это уже не штучная показушная игрушка на которую полстраны пашет, это серия…

Там в будущем мне казалось: «Да какие проблемы? Знания, какие-никакие есть, производство организуем…» Размечтался! Копнул, снабженца нашего дернул и был очень неприятно удивлен. В Российской Империи реально не то, что движков серией не достать. Сталей-то своих почти нет. И добыча, и переработка, почитай, процентов на 70 иностранная. Монополисты иноземные всю местную «поросль» на корню душат. Используя административный ресурс. Французы так чуть ли не пинком двери прикормленных министерств открывают. Да и какая там переработка! Чугун гонят на запад, а оттуда уже металл назад везут… Да и с остальным та же безрадостная картина.

Айзик так и сказал: «За границей чевой надо достанем. Привезем. Правда втридорога. А с местными… с местными лучше не связываться!»

Но, вроде, выстроили цепочку. Правда, проковырялся до позднего вечера, составляя черновой пока план. Не идеальный, но в общих чертах сделал. Ну и в моем понимании не завод, конечно, а так — всё же получается мастерская мелкосерийного штучного производства. Если полсотни машин в месяц осилим, то уже великое достижение. Но лиха беда начала. Главное, чтоб не задушили на корню начинание наши верхи…

Однако, делу время, но и домой надо…

Выходя с черного входа и закрывая клуб, услышал шорох за грудой старого локомобиля. Припоминая приключения на Лиговской, сердце ухнуло в пятки, а я дернулся за кольтом и чуть не начал с перепугу палить. Хорошо хоть, успел разглядеть в сумерках худенькую фигурку княжны.

— И…ик… Иван Сергеич, это я… не стреляйте… пожалуйста!

— Упс! Княжна, конечно не буду… но нельзя же так людей пугать!

— Я такая страшная, да? — быстро же оклемалась и в наступление пошла, а у самой еще глазищи в пол лица! Кто тут кого больше испугал большой вопрос похоже.

— Танечка Николаевна, и что вы в такое позднее время тут в переулке одна делаете? — а сам, хоть и прячу кольт в кобуру, а глазенками тоже по переулку стреляю. Не нравятся, ой, не нравятся мне усилившиеся движняки вокруг меня в последнее время…

— Я… мы… мы Паулем получили приглашение на Императорский бал! Вот… хотела Пауля…

— Ого! Поздравляю, пэтому вы за локомобилем прятались?

— Нет… Я его не найду… Весть день ищу… Он от меня сегодня как будто прячется… а швейцар у парадной сказал, что его нет… думала он в гараже, хотела отсюда зайти… Вот!

Короче, походу понятно, что ничего не понятно. Видимо, классическая женская народная забава: сама придумала, сама обиделась и в конце концов себя так накрутила, что сама расплакалась. Теперь вокруг все виноваты. Ну что ж, будем успокаивать невестушку будущего компаньона и пусть будет «просто боевую подругу». «Прекрасный шанс налаживать мосты с власть имущими, так сказать» — вякнула проскользнувшая меркантильно-ехидная мыслишка. Ага. Только с улицы сначала уйдем — а то свидетелей-доброжелателей наберется, насочиняют, в уши надуют, а мне потом устраивай корриду с ревнивым Беккелем. Он и так после «жениха» на гонке пыхтит, кровавым взглядом на меня косит и копытом постукивает…

— Танечка Николаевна, пойдемте в клуб! Вы согреетесь, чайка горячего попьете, а то совсем замерзли тут, а я вам извозчика домой поймаю…

— И… Иван Сергеевич, я… я не могу!

— Почему? Ключ у меня, клуб открыт!

— А… а там никого нет! — а сама от меня пятится.

— И? Ну и что, я сам вам чай сделаю, — постепенно начинаю понимать, что ничего не понимаю, — Я конечно не спец по английским или китайским чайным церемониям, но обещаю, чай будет горячий, душистый! С мятой и липовым медом!

— Нн…нет! — а сама соплями шмыгает!

— Почему?

— Вы… — княжна неожиданно алеет как маков цвет, все же какая она еще по сути своей мелкая девчонка. — Мне нельзя!

— Почему ж, княжна? Я приглашаю.

— Нельзя!

— Да, почему же? Объясните!

— Нельзя!.. Вы ко мне приставать будете! Вот! Весь свет теперь об этом говорит! — и глазищами хлоп-хлоп!

Не ожидал, такого пассажа еще позавчерашней боевой подруги и чуть не заржал в голос. Но нельзя, тут для меня шаг влево, шаг вправо — смертельная обида на всю жизнь! А с ее-то возможностями, может оказаться на слишком короткую мою жизнь. Поэтому, пытаясь удержать рвущийся ржач и состряпав предельно серьезное лицо, отвечаю:

— Ну что вы Ваша светлость! Я до десяти вечера к девушкам не пристаю, вот после десяти — вам бы стоило опасаться, а сейчас, к сожалению, только восемь! Так что вы в абсолютной безопасности!

— А почему к сожалению?

Вот егоза женского роду, думаю. Замерзла до соплей, все лицо в разводах от слез, носом шмыгает, а комплименты на автомате из меня вытрясает, как долги черные риэлторы!

— Так к такой жемчужине будет рад поприставать любой, кто мнит себя мужчиной!

— А вы мните?

— Мну…

— Чего мнете? — ох, детка, что тебе тут можно ответить!

— Мужчиной мну…

— Так не говорят! — а сама хихикает, — И вообще вы сочиняете, чтобы меня заинтриговать!

— Ну что вы княжна! Чистая правда!

— А почему вы на ночных гонках не приставали? Там же после десяти было!

— Полагаю, там руки были рулем заняты, а в мыслях приставал, еще как приставал!

— Ну сударь вы и нахал! — улыбается, — …А вы полагаете или опять мните?

— Мну…

Смеется, ледок вроде растоплен.

— Иван Сергеевич, давно хотела спросить, а у вас… а у вас девушка есть? — ага. Извечный женский вопрос. Чуть что они на него всегда переключаются. Независимо от возраста.

— Нет, княжна, нету.

— Ну… вы такой видный мужчина, а девушки нет… А почему?

— Жена запрещает!

— Ааа… аааа… поняяяятно… вы женаты, значит…

Женат ли я? Хороший вопрос. Там был женат. А тут жена, походу, еще не родилась. Даже тещи с тестем еще в проекте нет, хорошо, если деды уже пешком под стол ходят… Поэтому считать меня женатым или нет? Не знаю… Дилемма.

— Мню, что еще не женат…

— Мните?

— Ага, княжна! Мну!

— Вы со своим «мню-мну» меня вообще запутали! — от активной мыслительной деятельности моя собеседница аж притопывает, — Жена, значит, есть, но вы еще не женаты, это как? — княжна, опять видимо, до чего-то додумавшись, прищуривается и выдает, — Или вы над мною издеваетесь?

— Ну что вы Ваша светлость! Как я могу? Просто она еще, что будет моей женой, не знает. — а про себя смеюсь: «Конечно, как ей знать? Не родилась еще. Малявка».

— А вы, значит, знаете? — и взгляд, как прищур судьи! Вот как так женщины умеют. Посмотрела и как рентгеном посветила!

— Конечно!

— Вы так уверены?

— Абсолютно!

Зависла. Только головку туда-сюда наклоняет и так изучающе меня рассматривает, как будто я ее только что замуж позвал. А она не знает, что делать. Хотя диалог с учетом гоночной предыстории и правда двусмысленный получился. Я даже в шутку подумал: «Старик, как крутиться будешь, если скажет: „Да, любимый! Я так счастлива!“?».

— А у вас баранки к чаю есть? — женский многозадачный компьютер под названием мозг опять без предупреждения щелкнул и переключился на новую задачу. Тут главное успеть за его переключениями, не затупить.

— Нет, баранок нету, — улыбаюсь я, — вот чего нет, того нет… Зато есть пряники!

— Тульские?

— Ну почему сразу тульские? Тульские черствые, представляете сколько их везли в столицу? У нас пряники мягкие, петербуржские!

Короче уговорил. Зашли. Свечи в дежурном канделябре зажег. Княжна, только в зеркало свой потекший боевой раскрас увидела, ахнула и в дамскую комнату упорхнула, конфисковав у меня подсвечник.

Точнее комната-то не дамская, а просто господская. Для остальных деревянный «скворечник» во дворах предназначен. Но это детали…

Морально обобранный, в потемках потопал чайник греть, да обещанный чай заваривать. Тоже не быстрый тут процесс. Пока печку пóнову растапливал да воду грел, даже мысля закралась, может электрический чайник изобрести? Только сначала электричество в клуб провести и свет нормальный сделать, а то пока в гараже лампу керосиновую искал чувствительно коленом об какие-то разбросанные железки приложился…

В общем, несмотря ни на что мы с Танечкой Николаевной управились быстро и случайно почти синхронно. Я, потому что печка была еще горячей, да и чайник не остыл, она… глядя на выплывшую аки лебедь из заветной дверцы чопорную великосветскую даму с задранным к верху чуть припухшим еще шмыгающим носиком закралась мысля, что может и не случайно синхронно… кто-то торопился, а кто-то и точно подгадал выход?

Парадный кабинет с сервированным на скорую руку чайным столиком княжна пренебрегает и требует отвести к теплой печке. Мои возражения, что личные покои Беккеля закрыты, и у меня сейчас есть доступ только к печке мастерской, также царственно игнорятся. Я же, типа морально раздавленный ее умозаключениями и обвинениями в занудстве, нарциссизме и эгоизме, в итоге плетусь за ней с врученным подсвечником освещать путь. С мыслями «нахрена мне всё это надо?» и предчувствием пятой точкой надвигающихся «приключений».

Устроив княжну на стуле у приоткрытой дверцы, вновь пышущей жаром буржуйки, отправляюсь за приготовленными в парадной чайными принадлежностями. Только княжна просит погасить лампу — пахнет и у нее голова болит — а мне идти с канделябром. Она, де и с печкой не побоится в мастерской посидеть. Желание дамы закон, тем более керосином от лампы и правда здорово воняет.

Возвращаясь с чайником и стаканами в подстаканниках, накрываю на ближайшем верстаке.

— Иван Сергеевич, а вас не смутит помочь мне снять сапожки? А то они промокли, и я сильно замерзла…

Почему б не помочь? Не по возрасту, но в ее плащике и, думаю, парадном платье с корсетом и не нагнешся по-хорошему, да и мне не зазорно поухаживать, встав на колено перед такой хорошенькой девушкой.

Только стянув с нее правый хлюпающий сапожок я понимаю — болван! Ладно, сумрак виноват, девчонка не гонор гонит, просто промокла, добираясь по стылым лужам, ну и замерзла до «ой, мама, не балуйся». Поэтому удерживая ножку заодно стягиваю и мокрый то ли длинный носочек, то ли короткую гольфу. В ответ взвизгнувшая княжна вырывается и отскакивает к стенке:

— Вы что творите?!!

— Мокрые носки снимаю…

— Кто вам разрешал носки трогать⁉

— Княжна, они мокрые…

— Пальто и платье тоже мокрые и что⁈

— Вы предлагаете и платье снять? Замаааанчиво!

— А… а… а… Нахал!

— Абсолютно с вами согласен, Ваша светлость! Нахал! Еще какой нахал, хотя про платье, заметьте, это вы предложили! Но несмотря на это мокрые носки мы сейчас все равно снимем! А сами будем пить горячий чай и сушится!

— Нет! Не подходите, я закричу!

— Да, пожалуйста! Кричите… сколько хотите, а мокрые носки мы все равно снимем! А то вы вместо Императорского бала заболеете и попадете в больницу! — и не давая вставить возмущенные слова, — А виноват я буду!

То ли угрозы заболеть, то ли всё-таки пропустить бал действуют, кто их женщин поймет, и я все-таки уговариваю княжну вновь устроиться на стуле и стянуть с нее второй сапог с таким же мокрющим носком. Задерживая дернувшуюся ледяную щиколотку у себя в руках, смотрю в испуганные глазищи.

— Танечка Николаевна, вы, как хотите, а я сейчас буду растирать вам лодыжки спиртом. Судя по их состоянию, будет больно, но так надо!

В ответ на протестующий писк княжны забираю ее сапожки и носочки к печке — сушить. Ну и отправляюсь к своему шкафчику за давно оставленной там кофтой из моего будущего и припрятанной от мастеровых бутылью самогона.

— Ваша светлость, как не печально, спирта нет — буду самогоном растирать. И потом их в кофту завернем.

Немного попрепиравшись и даже тихо поругавшись, вручаю княжне в руки стакан парящего чая и банку меда. А сам присев на корточки все же забираю ее ножки к себе на колени. Щедро плескаю самогона и начинаю растирать, восстанавливая кровоток и заставляя краснеть кожу. Это не массаж, поэтому, как только кожа краснеет, а княжна перестает дергаться от колющих иголочек восстанавливающейся чувствительности нервов, заворачиваю лодыжки в кофту.

— Все, Ваше светлость! Теперь пьем чай, греемся и сохнем!

— Спасибо Иван Сергеевич и… простите! Я о вас плохо подумала.

— Ну я ж сказал — до десяти не пристаю.

Ну а дальше под треск угольков начался поток нескончаемых вопросов: «А вы пряник обещали…», «А почему вы мед тоже не кушаете?..», «Одна ложка? А давайте по очереди мед моей ложкой кушать?..», «А вы правда с меня б платье могли снять?..», «А расскажете что-нибудь про себя?..» — в ответ на ранее выданную еще Деду легенду — «Ну так не интересно, вы ничего не рассказываете…», «А расскажите что-нибудь интересное…». Ну я и сначала в шутку, а потом и увлекшись зарассказывался историей про Малыша и Карлсона, который живет на крыше. На банке варенья уже ближе к полуночи в парадной раздались бряцание дверью и пьяные голоса шумной компании, в которых узнаются реплики и Беккеля с Дедом.

Ахнувшая княжна бледнеет и шепчет что-то типа «Ой мамочка, скандал-то какой теперь точно будет!», я ж на пару секунд подвисаю, пока просекаю всю пикантность и неоднозначность ситуации в текущих реалиях. Ночь, свечи, самогон, мастерская, я и княжна. И как ни крути, но никому уже не докажешь, что жених точно не рогоносный…

Репутации Долгорукой моральный кирдык! Мне кстати тоже кирдык. Или точнее капец на букву «Пэ», только полный и физический. Один олень сейчас прям тут будет… забадывать, однако. Хотя с капец я может и поспешил, шесть пилюль кольта и запасной магазин могут и не мне дырок насверлить. Несовместимых с боданием. Главное помнить, что лучше плохо сидеть, чем в земле хорошо лежать…

Только потом мне все равно кирдык придет. Ну или в бега… Не вариант! А какой вариант, княжну под кровать или на балкон? Так нет их… В шкаф? А вот это вариант!

И откуда только силы и резвость взялись? Пока в прихожей топали, смеялись и искали свечи, хватаю в охапку пискнувшую княжну и несусь к шкафчику Архипа. Он там все равно, кроме пресловутого болта ничего не хранит. Ну и впихиваю туда без всякого пиетету сгибая в три погибели доставшуюся мне княжескую особу. Благо — хрупкая, с трудом, но помещается вся!

Под скрип открывающейся двери еще успеваю притворить дверку и метнуться к стулу, сделав вид что только встаю, приветствуя дорогих хозяев. Спрятать остальные следы ночной посиделки уже не успеваю: самогон, стаканы и мед остаются на верстаке, как и пыхтящий чайник на буржуйке. Ввалившаяся компания из Беккеля, Деда, какого-то бородатого мужика в расшитом погонами и аксельбантами мундире, да стайки восторженно пищащих девиц, немножко смущаются неожиданно застав меня любимого. Беккель даже замирает в двери, вылупившись на меня как лунь на тень отца Гамлета. Но подталкиваемый в мягкие тылы очередной мадмуазелью, тоже оказывается впихнут в мастерскую.

Сразу становится шумно. Дед за обшлаг утаскивает обундиренного к спидстеру. Хвастать своим инженерным гением. Туда же лезет и большая часть верещащей и охающей женской стайки.

А вот самого Беккеля качает ко мне.

— И… Ик… Иван ты чего здесь делаешь? — хорошо набравшийся Пауль качается, но хватаясь за крутящуюся рядом девицу умудряется удержать равновесие.

— Да вот у спидстера стекло восстановил, ну и план автомобильного завода смотрел…

— Сделал?

— Да, стекло встало, как родное… — махаю рукой на поблескивающий в отблесках свечей спидстер, и пока все инстинктивно отвлекаются, да таращатся в темноту, ногой толкаю сапожки княжны от буржуйки поглубже в тень под верстак.

— Да хрен на стекло, что с планом? — под хихикание девицы, Пауль, дыша винным перегаром, пытается поймать меня за лацканы пиджака. Чуть отступаю назад, чтоб не схватил, но тут же приходится ловить и поддерживать, чтобы теперь уже не упал. Хозяин, чтоб его…

— Тоже сделал, — если положить руку на сердце, почти сделал, там бы еще и конвейерную сборку сразу расписать стоит, но не пьяным же это рассказывать? — Вон на полке положил… то есть поклал. — хм, не поняли.

Пауля по кривой уносит к полке, где он, матерясь и постоянно хватаясь за показушно подставляющуюся под облапывания мадмуазельку, начинает листать страницы.

Зато на место Беккеля черт приносит разухарившегося Деда, которому тоже неймется выяснить, чем же я тут в середине ночи маюсь. В ответ на «Работаю. План для Пауля Фридриховича делал…» Дед неожиданно звереет и орет:

— Врешь, сукин ты сын! Стакан в помаде тоже твой⁈ За дурака меня держать вздумал?!! Бабу ты сюда приводил! — и хрясь мне по морде! — под одобрямс осоловелого бородатого павлина. Ну и конечно же — под восторженные ахи поддатой кодлы.

Мне! По морде⁉ От вспыхнувшей ярости у меня неожиданно темнеет в глазах и сознание чуть не тонет в звериной злобе! Честно, еще миг и положил бы их там! Даже без кольта, простой какой-нибудь железякой забил бы! В фарш замесил! Или зубами загрыз! Но, отрезвила мысль, что потом с будет, если тут еще и княжну найдут. Поэтому утирая юшку, стою. Молчу. Только зубами скриплю.

— Еще раз бабу сюда приведешь вышвырну как паршивого пса! Понял? Да и запомни, тварь безродная, тебе здесь не Европа! А то решил с благородными ровняться… — он, что-то там еще вещает, а меня трясет от ярости… от второго тычка я ухожу назад, рвя дистанцию. За верстак. Сорвусь, походу.

На мое мордобитие под восторженные писки пьяной кодлы отвлекается от попыток чтива и Беккель.

— Виктор Вильгельмович, Иван Данилыч да отстаньте от Ивана, стоит на него время тратить! Пойдемте лучше ко мне в апартаменты! У меня таааакой ямайский ром! Сударыни, будете ром?

При слове «ром» бородатый что-то мычит и на автопилоте сворачивает к Беккелю. Деду ничего не остается как подхватиться за ним, зло бросив мне через плечо: «Убрал чтоб тут!». Ссука… и ради этих тварей я пыжился, выигрывая гонку? Стою, киплю, смотрю.

Уходящий последним Беккель, вцепившись в косяк долго пытается сфокусировать на мне взгляд, трясет бумажками плана и шипит:

— План сделал я! Запомнил?

Не понимаю. Присвоить что ли хочет? Зло смотрю на него, а он пьяно ржет и тыкая за спину пальцем громко шепчет:

— Это фон Вале, беби! Понял кто я здесь теперь?.. — и, лыбясь, хлопает дверью.

* * *

Живчики… и Малыш

Только я к шкафчику с княжной дернулся под утихающие шаги Беккеля, как дверь снова распахнулась и в мастерскую втекли два очень шустрых господина. Как шарики ртути. В светских серых и неброских костюмах. С несветскими повадками.

Один обтек меня, как мячик. Прокатившись по всему помещению и сунув свой нос в каждый угол. А второй наскочил на меня, и я сам не понял, как оказался надежно зафиксирован и уткнут носом в верстак. Резко и больно. И походу опять расквашенным носом. Не везет сегодня носу.

Первый, пролетев мастерскую, шепнул мне за спину: «Пусто». Но второго, видимо, это не удовлетворило.

— Тихо! Баба где?

Ага, баба… Милок, тебя за «баба» как бы не разжаловали в рядовые бодигарды! И вообще, так я тебе и сказал! Но прострелившая боль в заломленной руке прерывает полет фантазии.

— Ушла, что невидно? Очки купи! — Хрен они княжну найдут без шума. Шкафчиков много, в половине хлама до верха. Грохоту будет…

— Поумничай тут! — злой шепот, ну и затрещина. Шлепнут? Или украдут? Вспоминая боевики и шаловливую юность пытаюсь дернуться, вывернуться. Ну моментально рот оказывается зажат волосатой ладонью, а мне очень жестко прилетает по правой почке. Скручивает от боли.

— Сказал же не дергаться! Так понятнее?

Осторожно киваю. Понятнее…

Первый, уже подскочивший к нам, кивает на верх. На что меня рывком разворачивает ко второму.

— Тихо чтоб мне! Барона здесь не видел! Понял?

Не понимаю, туплю и задаю глупейший вопрос: «Какого барона?».

— Молодец… Если, что барона видел кому сбрехнешь — закопаем! Понял?

Не понял. Но на всякий случай киваю. По почкам не хочу…

Первый шепчет:

— Чтоб как мышка тут сидел! — и оба исчезают за дверью. Бесшумно, как и появились. Как ветер. Призраки…

Ниндзя, блин! Это, что охрана? Охраняет, или компромат подчищают?.. И железок до хрена вокруг валялось, и ствол в кобуре до сих пор болтается, а я отгреб люлей. Непринужденно и мимолетом. Обидно даже, как ребенок от больших злых дядь.

Барон… Фон Вале? Точно! Как его там… Виктор какой-то… Знакомое что-то в голове вертится, но не врубаюсь. Опять адреналиновый отходняк.

Осторожно разгибаюсь, не зная за что держаться: то ли за повторно разбитый нос, то ли за простреливающий болью бок. Но и рассиживаться, жалея себя, сейчас тоже не время. Пока шустрики за дверьми скачут, княжну нужно отсюда по-тихому выводить, а то и правда одним носом можно и не отделаться.

Княжна-княжной, но в первую очередь кряхтя подпираю дверь прихваченным от печки стулом. а то разбегались тут нежданчики и каждый меня в нос ткнуть норовит. Нахрен-нахрен!

Заодно и носочки княжны прихватываю. О, и высохли, и никто в суете не заметил… Однако, а на самом видном месте ж были!

Открываю шкафчик, а там моя боевая подруга белая-белая. Кулачок прикусила и дрожит. На гонке, когда стреляли, или в повороты спидстер кидал, такой не была. А тут — до жути испуганный мышонок! Пытаюсь вытащить, а она упирается. Назад в шкафчик забивается!

И что мне с ней делать? Завизжит сейчас и тогда точно понесется веселье. И не вытаскивать подло…

Выковырял, притянул, к себе прижал. Молчит. Уткнулась носом в подмышку, а саму трясет. Погладил. Успокаивается? Нифига! И как быть? Ладно, время дорого, но придется продолжить.

Минут через пять умудрился княжну оторвать от себя. Ну почти оторвать. Прижимается, но хотя бы лицо перестала мне под мышку прятать.

— И… вввван Сс…еич, дай ва…во… воды!

Дал. Только не воды, а самогона. Спирт лучше стресс снимет. Грамм после ста насильно отобрал бутылку, а то ну его — развезет. И так много успела выхлебать. Как воду!

— Испугалась? — не зная куда деть бутылку — кашляющая и зажимающая ладошкой рот княжна не отпускает, а до верстаков не дотянешся, — затыкаю и сую в карман пальто.

— А ты типа нет? Это ж фон Вале!

— Вале, не Вале… да хоть Люба… какая разница? Княжна, ты чего так испугалась-то?

— Ты что не знаешь? — княжна, похоже, так удивилась, что даже бояться забыла. Машу отрицательно головой — пусть лучше отвлечется от страхов.

— Он начальник Отдельного корпуса! — и видя мое непонимание, горячо, глотая окончания шепчет — Жандармов! Ходят слухи… у него люди даже очень знатных старых родов стали пропадать! Его в Петербурге сейчас все боятся!

Упс. То-то фамилия знакомой показалась. Это ж наш гоночный протежею Опять жандармы, значит. Понятно почему Беккель разухарился так. Дружка-покровителя, значит, весомого завел. Кинуть и засадить, подумывает, значит. Только выглядит это как-то мелко. По пацанячьи или больше по крысячьи. Ладно, поживем — увидим.

То ли задумавшись, то ли потому, что княжна выпуклостями ко мне сильно прижалась ляпнул, не подумав:

— Малыш! Вале он там или жандарм не Вале, тебя он не видел и поэтому тебе сейчас нечего бояться! Поняла? — кивает, хорошо уже. — И чтоб дальше так же было, нам нужно по-тихому отсюда исчезнуть! Чтоб никто не увидел! Хорошо?

— Хорошо, мой рыцарь! — Упс! Давно убедился — все женщины по умолчанию заразы! А чуть перестают бояться — заразы вдвойне! И ошибок нам не спускают! Никаких и никогда…

Но это уже лирика. Послестрессовый адреналиновый отходняк начинается и у княжны. И пока он не вошел в силу и не накрыл окончательно, отсюда исчезнуть однозначно надо! Поэтому сгружаю из объятий княжну попой на Архипов верстак, бесцеремонно ловлю ножки и быстро напяливаю носочки. Проходит без писка и ложной скромности. Успеваю даже подумать, что сейчас юбки уже самой княжной поддернуты значительно выше, чем стоило. Эх, раньше б так! Буду считать компенсацией за пострадавший нос. Не давая себе растечься мыслью по прекрасным изгибам, ныряю за сапожками. Далеко под верстак запихал. Но нашел и вытащил. Чуть влажноваты еще, но уже не хлюпают. Сойдет.

На автомате прячу стаканы в свой шкафчик и замираю возле печки. Залить или наоборот, раскидать угли? Трясу головой — вряд ли пожар решить все проблемы, слишком много народа меня сегодня здесь видело. Не прокатит… все равно придется возвращаться и думать, как быть. Но валить, валить, похоже и мне отсюда нужно!

Заливаю печку с сожелением.

Возле подпертой стулом двери ловлю княжну.

— Не туда Ваша светлость! Нам через гаражные ворота в переулок! И я первый! — не хватало нам еще с резкими шустриками столкнуться. Почка и так болит знатно.

— Малыш!

— Что?

— Простите Танечка Николаевна…

— Лучше зови Малыш. Мне нравится!.. А ты будешь моим рыцарем! Только это будет наш большой секрет. — тихо-тихо смеется и, похоже, флиртует. Куда я попал? — Веди мой рыцарь! — осмелела, а только что трясло и оторвать не мог. Или это самогон в прекрасную головку ей ударил?

Веди… Хорошо, только шарфиком лицо княжны сначала до глаз все же прикрыл. Не принято? А пофиг! Зато не узнают сходу. И выглянул в приоткрытую калитку ворот. Никого. Темно. Только Владимирский светится, но мы лучше уйдем дворами. Нам проспекты сегодня противопоказаны. Главное на прикрытие этого Вале не нарваться. Или странную гопоту…

Притягиваю княжну к себе. Прижимая девушку в тень воротины, закрываю дверь. Ловлю доверчиво поданную мне девичью ладошку. Всё, ходу! Ускользаем!..

* * *

Интерлюдия четвертая — Набережная Мойки, дворец напротив острова Новая Голландия

— Владимир Николаевич, что по артефактам выяснили? По тем, что люди от Виктора Вильгельмовича передали?

— Те яйца, Ваша светлость, оказались совсем и не яйцами Фаберже, и не часами… Из-за них группа моих лучших экспертов Богу преставилась. Только ключик-колечко вытащили как яйцо и рвануло! Да сильно так! С потолка мозги и кишки соскребали… Второе смогли разобрать. Да… адская машинка… алюминиевый корпус яйца внутри наполнен тринитротолуолом. Это германская новая взрывчатка, они его вместо пикриновой кислоты в снарядах стали с прошлого года использовать. Пока не продают. Никому. Ну а прикрученная трубка — пружинный взрыватель с фиксацией этим колечком. Интересная конструкция. И убойная… Только какой псих ее так раскрашивать придумал…

— Значит германцы?

— Не обязательно, Ваша светлость. Американцы уже вроде тоже ее производить стали.

— Мда… что еще по этим «яйцам» выяснили?

— Номерные они. И номера на обоих «яйцах» разные. А значит серией выпускались. Правда очень ограниченной. Четыре цифры и не с нуля начинаются. Думаю это номер изделия. А значит их уже несколько тысяч выпустить где-то успели. А вот буквы потом странные, наши киррилические «УЗРГ». Что они значат и кем нанесены — не известно. Ни германцы, ни американцы так свою продукцию никогда не маркировали… Корпус из неизвестного сплава алюминия с медью. Дорогая штучка для простой бомбы.

— По остальным артефактам что?

— Стекла почти обычные, судя по срезу в Академии предполагают — этот артефакт был большой рамой. Только стекло-то обычное, но ровное очень. И чистоты изготовления высокой. Рама из алюминия. Тоже… Что значит надпись предположить не смогли. Одежда из хлопка, пропитанная пятнами серого красителя. Сапог тот короткий — кожаный с каучуковой подошвой. Барон Краузкопф увидев сапог очень заинтересовался. Заявил: «Это просто гениально!». Как понял, так никто не делал.

— Мда…не густо! Что по омоложению и старению?

— Сила круга, как и докладывал, сошла на нет на второй неделе. Омолодиться или состариться — это была чистая лотерея, причем с шансами где-то 1 к 5. На все меньший возраст. Начальные предельные значения- лет на 30. Логику найти не смогли.

— Повторно подопытных загоняли?

— Да. Шансы те же. 1 к 5. Могли и снова омолодиться и наоборот. Состариться.

— Понятно… — мужчина в гражданском кителе еле заметно облегченно выдохнул, зато напрягся военный. — Да, Ваше сиятельство. Почти сразу. Это Иван Камнев. Работает у Беккеле в автоклубе. Выделялся сильно по началу, да и документов не было.

— Взяли? Что на допросах сказал?

— Нет, Ваше сиятельство! Он «Северное сияние» вместе с Паулем Беккелем организовывал. Ну и гонщиком «Русской сирены был»…

— Виктор Вильгельмович, Вы что, его к гонке, к Императорским семьям допускали? Вы вообще заигрались⁉ Вам отставки из Корпуса мало?

Военный подскочил:

— Никак нет, Ваше императорское сиятельство! Александр Михайлович! Он был под приглядом, да и к царствующим особам его близко не подпускали!

— А на награждении⁉ Там же Император вручал! Или вы Империи в войну ввергнуть хотели⁉

— Виноват! — военный вытянулся еще, хотя казалось бы больше некуда.

— Вы… вы. — воспрашающий властный русый мужчина так и не нашелся, что сказать. Глубоко вздохнул и, успокаиваясь, медленно выдохнул. — После гонок-то почему не взяли?

— Так он это… завод автомобильный… Императорский строит!

— …Ъ! С вашей долей да⁉

— Никак нет Ваша императорское сиятельство! С долей Великого князя Михаила Александровича!

— Задержать его! Только без шума теперь уже! Слухов нам еще не хватало… — и уже успокаиваясь. — Будут тут еще непонятные пришельцы по нашей столице шастать…

— Слушаюсь Ваше императорское сиятельство! Я…

Растерявшего весь лоск военного беспардонно перебивает человек почти сливающийся своими темными одеждами с тенью угла кабинета:

— Ваше императорское сиятельство, а вы уверены, что пролезшая через эту дыру сущность относится к роду людскому?

— Владыко, а вы сомневаетесь?

— Ну только явившись в наш мир эта сущность в облике людском не блага раздавать стала, а три трупа сделала! Да и те, с нею попавшие, не ею ли убиенны?

— Мда, Владыко, умеете вы жути нагнать. И кто же он?

— Не знаю, Ваша светлость. Но пусть в этом деле жандармам фон Валя надзирающие Церкви подсобят.

— Надзирающие?

— Да, Ваше императорское сиятельство. Надзирающие. Через седьмицу должны уже прибыть. Максимум дней через десять. Пусть жандармы всё же подождут их…

* * *

Философия неудачника: кто-то что-то теряет, кто-то что-то находит

Ночные разборки и Беккель с Дедом, и я делаем вид, что не помним. Типа этого не было. Хотя я разбитый нос и унижения не забыл, да и намеки угроз этой гоп-компании тоже. Да и они, думаю, тоже. Кружим как волки друг вокруг друга. Думаем, как укусить побольнее и самим не подставиться. Ну и себе побольше урвать.

Только я выкать перестал. А они и на трезвую проглотили. Тоже симптомчик, значит нет в них той хваленой силы.

А так, гонка закончена, цейтнот спал. Царствующие особы хотя и почти без выйгрыша остались моими стараниями, но лиц не потеряли. Ни те, не другие. Даже политические преференции, вроде, получили. Но это от меня оказалось далеко. Оттёрли и забыли. Не прорвался к царствующей семейке.

Зато Беккель в фаворе, в Зимний как домой ездит, глядишь, новый титул обломится. Если, конечно, автомобильный завод в Петербурге построит. План, на строительство которого, я ему по собственной дурости на халяву рассчитал и расписал. Одно радует, хорошо хоть идею конвейерной сборки не подарил.

Мой спидстер со значительно более простым и слабым движком Фрезе и удлиненным для второго, заднего дивана кузовом выпускать будут. Только я в пролете во всех вопросах. И когда этот шустрик успел на себя все права зарегистрировать? Так что я никто в этом проекте и звать меня никак. Что, в принципе, мне ночью доходчиво и объяснили… еще и в зубы дали, чтоб место свое знал!

Одно радует, с призового чека с гонок мне пятая часть с трудом, но досталась. Остальное пришлось разделить между княжной и этой сладкой парочкой: Паулем и Дедом. Типа это только благодаря их заслугам я и гонку выйграл, и машину собрал. Крохоборы… С пятистами-то штуками чистого дохода на счетах учредительного комитета…

Правда, я всё же еще почти пять штук на ставках тотализатора поднял. Используя, так сказать, инсайдерскую информацию заставил Захара ставки нужные сделать. Всех моих сбережений.

Только это кроме меня и Захара никто не знает. Может, конечно, и его тайная революционная ячейка в курсе. Но мне то неведомо. Пустые бланки паспортов подогнали — спасибо — пока расстались и не контачим. Кстати может из-за Захаровских революционеров вокруг меня «танцы» странной гопоты? Не знаю, слишком мало данных…

Ну и мастеровым, которые помогали, я проставился и по два десятка рублей премиальных от себя лично выдал. Вот без них бы точно ничего не добились…

На следующий день Захар на работу грустный и молчаливый пришел. Разговорили, оказалось вчера хотел гонорар в заначку положить и перед женой спалился. Конфисковала.

— Умный муж показывает жене, где лежит заначка. Это бережет климат в семье… и основную заначку! — просвещаю неудачника.

Смеются. Им смешно, а мне тоскливо. Где-то там семья, друзья. А здесь я вроде среди людей, а один. Как в стеклянной банке законсервирован. Даже водки выпить не с кем! Шаг вправо, шаг влево, спалился и кто его знает, что ожидать. Точно только, что ничего хорошего.

А ещё к Беккелю приезжает княжна. Причем приезжает так, что всегда его не застает. Пьет с Дедом чай у него в кабинете. Потом уезжает, не дождавшись. Зачем, не понимаю. Н это их верхнесословные закидоны.

Сегодня вот меня зовут, рассказать о перспективах завода. Издевается Дед, сссу… благородное сословие, подчеркнуть пытается, что они с Беккелем тут хозяева, а я никто и звать меня…

Поживем еще, увидим. Земля круглая, за углом встретимся… да и семнадцатый год не за горами. Аукнется… Рассказываю больше княжне, не Деду, она-то ни в чём не виновата.

Послушав, княжна собирается домой, ну а Дед чуть с коньячком перебрал — качается. Поэтому высокая миссия проводить до кареты будущую хозяйку выпадает мне.

Спускаемся, провожаю княжну. Она в пролете в самом темном углу замирает, останавливается. Оборачиваюсь. Жду. Стоит, на меня смотрит, глазищами хлопает:

— Иван Сергеевич, я каждый раз сама целоваться должна начинать?.. Вааань, ну поцелуй меня! — и слезы в глазах.

Вот так тормозом меня никогда девушки не обзывали. Бесчувственным чурбаком — да, озабоченным придурком — тоже… Но так ненавязчиво тормозом — никогда…

Что тут делать, что?.. Пока мозг думает, тело принимает решение само — шагаю вперед и осторожно ловлю губы княжны. В ответ сразу жаркий истосковавшийся поцелуй, еще чуть и до крови. И голос Деда сверху:

— Княжна, что случилось?..

— Иван Данилович, мне что-то у вас тут в глаз попало! Помогите мне… жжёт! Иван, да помогите же быстрее!

Что мне тут остается, только поддакнуть:

— Иван Данилыч, чем там орать, идите сюда, помогите лучше… — про себя, правда, добавляю: «…лучше вали отсюда!»

Не свалил. Вдвоём рассматриваем прекрасные глазищи Танечки… Николаевны. Крутим то к окну, то от окна.

— Я ничего не вижу, княжна повернитесь… — еще б ты тут что-нибудь, думаю, кроме рогов Беккеля увидел, старый козел, такой кайф обломал…

Пока Дед несуществующую соринку выглядывает, княжна еще меня погладить успевает — точно, адреналиновая наркоманка!

— Кажется, убрали.

Дед, всё ж в угоду своим амбициям или, не доверяя мне, решает проводить до экипажа княжну сам. Покачиваясь, топает впереди, дорогу, видимо, указывает. На что я облегченно целую ей пальчики поданной на прощание ручки и отчаливаю в кабинет. На повороте ловлю озорной взгляд княжны и тайком от Деда показанный язычок…

* * *

Бизнес тормозных колодок

Кручусь уже почти неделю. Беккель, на что хлыщ из высшего сословия, но и свою даже копейку не упустил — научил его на свою голову. Открыл на базе клуба бизнес по установке новых тормозов. Беккелитов. Прославился. И, оказывается, патент на себя уже оформить успел. А я — вновь пролетел.

Только бумажку охранную он получть-то получил, а нюансов не просёк. Да и про тормозуху думает, что это касторовое масло. Думаю к зиме сюрприз ему будет.

А пока у нас кооперация — я ставлю — ему реклама и половина дохода. Вторая половина моя, но и работа с материалами тоже мои. Согласился.

Одно радует — где комплектующие брал, не говорил, а то и отсюда б оттерли. Ну и оплата работникам моя тоже. Короче почти все издержки… Просто им некогда искать, вот я и востребован. Пока.

Оттереть — придет время — ототрут. Это понятно. Но секрет тормозухи я с собой однозначно унесу. Пусть претензии по перемерзшим тормозам компенсируют.

Пауль который Фридрихович заходит каждый вечер, вежливо поздороваться, новости узнать, про здоровье своей курочки-рябы не забывает интересоваться… белая кость… на идейки новые на халяву рассчитывает. Только обломись! И так нормально подарил…

От желающих проапгрейдится после гонки отбоя нет. Даже и не думал, что в Петербурге сейчас столько машин. Или это и из Европы гонят? Пара клиентов активно на скандинавском между собой чирикала. Хотя тут это тоже не показатель, вон Финляндия вообще Российской губернией оказалась. Или и у нас так было?

И цена на тормоза кусачая, 10 золотых червонцев — 100 рублей — очень большие деньги по местным меркам, а люди рвутся. Мастеровые в клубе зашиваются, уже в две смены работают.

Но за очередь клиенты всё равно почему-то меня, а не Деда чуть за горло не берут. Лучше б его, мне отказать вот страшно — тааакие фамилии, — и очередь сдвинуть тоже страшно. Дед посмотрел на мои мучения с очередным дядькой великосветских кровей, с титулом да регалиями, да посоветовал. Видимо и ему страшно с этой кодлой связываться.

— Ты, Иван, — говорит — доску повесь, не жмись, купи. Такую как в школе.

Смотрю на него, не догоняю. Или опять подкалывает? Так не должен вроде бы, гешефт и ему с этого бизнеса капает… и проблемы, и не маленькие по местным меркам!

— Что-то сегодня голова не работает, ты б подсказал.

Сбился, спрашивает:

— Вся?

— Что вся?

— Вся голова не работает, говорю? — не понял, он, что распереживался что ли? Так не надо зуботычины в мою голову тыкать!

— Не вся, конечно. Половина. Есть могу… Поясни-ка про доску.

— А… Ну что ж ты, Сергеич, умник же! Разлинуй доску, да фамилии в очереди пиши. Каждого нового снизу дописывай. Наглядно увидят — отстанут.

— И что? Что помешает князьям Вяземским, допустим, или Пожарским подвинуть шведа Ольстерна или там простых дворян Дубровских?

— Вот умный ты вроде, а не наш! Как будто из Америки… может ты шпиён сасшовский?.. — и, печально посмотрев, продолжил, — Шпиён… не похож ты на шпиона… С Луны свалился, что ли… Где ты здесь простых видишь?

Стою, думаю опять палюсь. Но молчу, продолжения жду. Не ухватываю идею.

— Дуэли дружок, дуэли. Перестреляются… за оскорбление сочтут, что подвинули и перестреляются. Это тебе не мужицкое твое племя сиволапое. Тут честь!.. Или еще что похлеще придумают… великосветские козни-то никто не отменял. Но это не твои уже проблемы.

Не поверил, жду розыгрыша, но повесил, расчертил, написал фамилии. Вы не поверите, как отшёпали — приехали, зашли, вписались, ушли. На меня как шапку-невидимку надели.

Но денежки капают, четыре сотни золотых червонцев каждый день. А иногда и до семи — как получится.

К пятнице задумался над вопросом, что со сбережениями делать. Уже под шестьдесят тысяч рублей вместе с остатками призовых. Золото конечно от инфляции не растает, да и не ограбят на Владимирском. Тут городовых больше, чем гуляющих. Но и от банального воровства никто не застрахован. Да и держать здесь чревато, оставить всё можно вмиг.

Закопать? Не, это как-то глупо и не по-нашему. Деньги должны работать? Свое дело открыть? Открою может, но позже… пока смысла нет, доход стабильный, да и личину на время поменять будет нелишне…

Акций прикупить? В воюющей империи? Рискованно. Да и не спец я в этом вопросе — пролечу, скорее всего. Остается банк. Вспомнил про мизерные запасы российского императорского банка — тоже желание пропало. Хотя, а почему банк обязан быть российским?

Да и куда «пропасть» думаю…

* * *

Недетские забавы

Погулял вечером по Невскому, сходил снова к Петру, зрачки его сердечками попытался поразглядывать. Нихрена! То ли зрение не восстановилось до конца, то ли блоггеры врали, то ли Петр не из моей истории. Расстроился…

Прошелся по Большой и Малой морским. Банк на банке. Полюбовался на здания воротил русского финансового мира: Русский для внешней торговли банк, Санкт-Петербургский международный коммерческий банк, Азовско-Донской коммерческий банк, Русский торгово-промышленный банк, банкирский дом «Г. Вавельберг»… Все «маааааленькие» такие, многоэтажные махины с колонами и барельефами.

По пути на углу Садовой и какого-то переулка заглянул в фотоателье Карла Буллы, зачем — сам не знаю, селфи, наверное, сделать захотелось. Ну захотелось — сделал. Сунул в карман пальто. Может княжне карточку подарю, пусть любуется?

Как уже говорил, Беккель с Дедом днями и ночами пропадают в Зимнем, то ли у цесаревича, то ли у кого ещё. Один раз и меня брали, зачем вот только не понял. Никуда не пустили. Постоял в уголке, даже присесть не пригласили, вот и вся поездка.

Подивился причудам богатых — цесаревичу автомобильную горку прямо внутри дворца строят. Но это явные закидоны уже похоже…

Из плюсов — поймать моих типа «хозяев» практически невозможно. Решают вопросы по строительству «Русского императорского автомобильного завода». Ну а теперь регулярно приезжающую княжну приходится мне встречать и развлекать. По паре раз в день…

Приглашаю в приемную со всем пиететом к будущей хозяйке, ну а там… там Танечка попадает в мои объятия. На колени ко мне лезет, глаза закрывает и самозабвенно обниматься. Всё-таки это такое наслаждение, целоваться в запой, как в юности.

Не любовь. Жизнь от того, что эта «подруга» замуж выйдет, не кончится, небо на землю не рухнет, но будоражит, зараза, кровь! Тянет.

Конечно, с одной стороны ситуация напрягает, как-то не по-людски, но с другой… С другой рога не у меня, пусть будущий муж переживает. Не друзья и даже не товарищи.

Так… враги и временные компаньоны. И ему и мне это понятно. Завод запустит, в высший свет окончательно впрыгнет и… опять я для него черной костью стану. Выпереть на улицу скорее всего мечтает, за пережитые страхи, унижения и проблемы. Или ещё жандармов натравить захочет. Или пришлёпнут по-тихому, где прикажут, что вероятнее. Но пока я нужен. И мне деньги хоть уже и не сильно нужны. Но пока тихо и подумать где легализоваться время вроде есть. Терпим друг друга… ждем момента.

Короче махнул рукой я на терзания совести и просто наслаждаюсь. Княжна, а что княжна, не первая любовница и не последняя на этом грешном свете. Да и не любовница ещё, так — хулиганка.

Целуюсь, рукам свободу дать пытаюсь. Только Танечка дальше поцелуев и обнимашек не пускает. Попку через юбку погладить, но только через юбку. Помять. Но осторожно!

Максимум шейку и грудку в декольте поцеловать. Ну за ушком можно и нужно — ей нравится. Дальше — ни-ни, только после свадьбы. Железная леди.

Нахулиганится, нацелуется до опухших губ, наёрзается и уходит довольная. Опять «не дождалась милого» приехавшая красавица, страдает бедная. Все её жалеют, а мне потом ходить тяжко. Желание перевешивает, крови организму на все головы не хватает.

Вот и сегодня княжна нахулиганилась и домой собралась — папаша, князь Долгорукий за нею прибыл.

Передал печальную, опять не дождавшуюся любимого жениха, невестушку отцу, дверь придержал, высокое семейство выпуская, и потопал в кабинет. Нервное возбуждение коньячком шустовским снимать. Не обеднеет Дед от раскуроченных запасов.

Пора с этим перевозбуждением что-то решать, не мальчик уже столько времени взведенным бегать. Спермотоксикоз по мозгам существенно стучать начал… Или с хулиганством. Приятно, но не более…

Налил на два пальца в стакан янтарного напитка, глотнул благородной жидкости и зад в кресло опустил. На сумочку княжны. Забыла, похоже, от переизбытка чувств, жениха ожидая.

Пришлось оторвать зад от уютного кресла и топать отдавать, пока Долгорукие не уехали.

Уже за ручку взялся, дверь открывать, когда услышал еле слышный разговорчик:

— Пап, мне надоело то за этим козлом Паулем бегать, то с Иваном как какой-то дворовой девке по углам обжиматься. Когда это закончится?

— Танечка, дочка… Потерпи, скоро Танюш, скоро. Скоро всё решим…

Ну и за дверь с той стороны взялись. Еле успел на пару метров назад как молодой сайгак сигануть…

* * *

Банки

В воскресенье решился — зашел в Азовско-Донской банк на Большой морской. Два здания. 3 и 5. Ага, в холле золота больше чем в мое время в Форт-Нокс. Подумалось, что слишком фешенебельно, если что случится, сюда и не пустят. Но клерка насчет условий вкладов попытал. И даже почти позволил клерку себя уболтать, но увидев вышедшего из элитных кабинок князя Долгорукого, желание мое пропало. Не вдохновило…

Шустро вылетел — князь вроде не заметил. Прошелся по другим, уже внимательно поглядывая по сторонам. Кажется, случайность…

Остановился на Русском торгово-промышленном, тоже на Большой морской, 15. В зачатке операционного зала представительные дядьки, услужливые клерки и ни одной девушки… Феминистки свободны, отдыхайте!

Только зашел, оглянуться не успел, один такой услужливый рядом материализовался:

— Что хотели-с уважаемый господин? Мы можем вам предложить…

И дальше как из пулемета! Вторая Анка-пулеметчица мужского роду. Может Петькой будет? Зарождающийся поток спама перебил анекдотом:

— Почему говорят, что дикие птицы яйца откладывают, а домашние — несут?

Завис мой «Петька», вылупился, программа дала сбой — реклама тоже зависла.

— Всё очевидно: домашние птицы несут — потому что для тебя, а дикие откладывают — потому что для себя. Я вот тоже деньги в банк — несу, а для себя — откладываю…

Лучше спам-машину сразу сломать, чем потом через эти завалы пробиваться. Стоит, замер, потом на лице проступила тень улыбки. Проступила и исчезла, сменившись снова маской.

— Господин хочет сделать вклад? У нас самые лучшие условия в Санкт-Петербурге, наши вклады дают 4 процента…

Опять прерываю:

— Уйду, пора вкладывать деньги в водку. Больше нигде не предложат гарантированные 40 процентов!

Смеётся, замолкает. Спрашивает уже по-человечески:

— Вы желаете что-то конкретное? — умный мальчик, глупый бы еще про юмор добавил. Этот просёк.

— Вклад на предъявителя на условиях максимальной сохранности, — подумав, добавляю, — и банковскую ячейку.

Открыл счет на пробу на пять тысяч рублей на предъявителя. Полученную чековую книжку убрал в предоставленную банком в подарок к счету ячейку. Сервис! Туда же для веса, наверное, сунул и оказавшийся в кармане ЛеФоше. Пусть как история останется, толку мало от него, а спалил знатно — пусть лучше тут полежит. Ключ себе забрал. На цепочку пока к обручальному кольцу повесил.

С клерком расстались почти по-товарищески. Еще б — червонец чаевых! Расценочки…

Все яйца в одну корзину ложить, или класть — мне можно, всю жизнь в Казахстане, россияне даже казахом в будущем звали, — не рискнул, помня российскую историю.

На Невском, на углу набережной Мойки зашел в «агентство» французского Crеdit Lyonnais.

— Мсье желает взять кредит?

Улыбнулся:

— Бонжур, нет мсье желает открыть счёт, — и, глядя на улыбнувшегося француза почему-то представил жену и детей, затосковал… Решение пришло неожиданно, поэтому добавлил, — но с дополнительными условиями снятия.

— Мсье хочет что-то особенное?

Припоминаю бабочку Бредбери, поэтому чуть усложняю условия. При мне семья ничего не получала, значит, береженого, как говорится…:

— Да, я хочу положить сумму с правом снятия конкретными людьми после 2025 года. И чтобы ваше агентство их информировало об этой возможности. Само. — и, предупреждаю, — Я продублирую.

— Мсье нас хочет обидеть, он нам не доверяет?

— Не обижайтесь. Ничего личного, только бизнес.

— Интересная фраза, я запомню! Ваша?

— Ну что вы, мсье. Это сказал Габриель Аль Капоне…

— Не слышал о нем, итальянец?

— Да, почти… Американец…

— Писатель? Итальянцы стали писать неплохие книги, конечно не как французы, но…

— Ну что Вы. Он гангстер… — француз напрягается, собирается и совсем по-другому осматривает меня. Ни найдя ничего похожего на оружие чуть расслабляется — странный русский, видимо, шутит.

— Именно после 2025 года? Раньше нельзя? — после небольшой задумчивости француз начинает светиться, он раскусил розыгрыш это русского!

— Вы абсолютно правы. — я тоже вежливо улыбаюсь в ответ, — Ими — только после 2025 года. Мною — в любое время, но это вряд ли будет.

— И мсье знает этих людей? — он откровенно доволен, день удался. Сегодня у него будет, чем увлечь юных прелестниц. Тайны-тайнами, но чудаковатые северяне так загадочны, а девушки любят романтические истории…

— Это не главное, главное, чтобы они знали, кто передал. Вот моя фотокарточка. — я сдержанно улыбаюсь. Пусть думает, что хочет, главное — чтобы выполнил условия.

— И большую сумму мсье хочет положить на такой срок? — француз улыбается, ожидая финальный аккорд. Ему понравилась шутка.

— Вклад нужно разместить в Швейцарии. Это обязательное условие. Только там. — Выкладываю из мешочка перед ним на лакированную столешницу 5 столбиков из 30 золотых кружочков. Двойных империалов. 3000 рублей или почти пять кило золота. Честно, даже вздохнул с облегчением, таскать этот груз сегодня замучился. Курс к франку 37,1 копейки. Больше 8000 франков.

Это уже не смешно, француз не понимает — такими суммами в Европе уже не шутят. Улыбка сползает с его лица.

— Мсье знает что-то, что должны знать мы? — мой собеседник предельно серьезен, — Мы заплатим.

Ого, он даже имеет право решать? Знаю-то я, знаю, но делиться этим нельзя. И даже сомнения оставить нельзя. Поэтому, заговорщицки подмигиваю и обламываю:

— Нет, это условие наследования. Я выполняю. Дед был шутник, теперь моя очередь шутить…

Выдерживаю долгий испытующий взгляд. Глаза в глаза. Главное быть абсолютно уверенным. «Верь мне» срабатывает. Француз явно разочарован, хотя и пытается это скрыть. Он только что прикоснулся в Великой тайне, а тайна оказалась пустым пшиком. Шуткой северных варваров. Одной из их непонятных шуток. Печально.

Разговор сам собой смолкает. Быстро заполняем договор, вписываем полные данные моей семьи: имена, фамилии, даты рождения и место — несуществующий город Костанай. Вот через сотню лет озадачены будут…

Всё заполняю на русском и английском. Француз морщится, но пишет. Не любят лягушатники бриттов, только кто ж их любит? Соглашаемся на 3 % годовых должно набежать порядка ста тысяч рублей. По меркам начала двадцатого века очень-очень приличная сумма. Если в золоте, конечно.

Отдельно требую прописать штрафные санкции, заслуживая недоуменный, но уважительный взгляд оппонента. За дополнительные условия агентство «сдирает» с меня еще 200 рублей. Оплаты за обслуживание счета нет. Банкиры ещё не придумали брать плату за положенные деньги. Они просто «жмутся» в процентах. И подсказывать я им не собираюсь…

Подписали. Довольный, но жутко уставший, выхожу на Невский. Пора домой.

Выхожу и нос к носу сталкиваюсь с княжной Танечкой Долгорукой. Банков, что ли в Питере мало, что везде на их семейство натыкаюсь?

— Мой рыцарь, как хорошо, что я тебя встретила! — это я немного в ступоре от встречи, а Танечка реагирует мгновенно и тянет меня к стоящей закрытой карете, — давай не на Проспекте.

— Княжна, Татьяна Николаевна, у меня еще тут делишки, — держу улыбку, осторожно освобождаю руку от цепких пальчиков. Мне, почему-то после вчерашнего подслушанного разговора жутко не хочется в этот её лакированный «ящик». Попахивает банальным захватом. И ни Ле Фоше уже, ни нового Кольта с собой нет — пустой. Только штука золотыми монетами в мешочке…

Или это паранойя от подслушанного разговора взыграла? Так Долгорукие, вроде, не в курсе от моих знаний. Знания — это мои печали. Морду кирпичом и поприветливее с девушкой, поприветливее! Счастья на лицо побольше…

— Ваань, хорошо, что я тебя встретила без Пауля. Поедем к нам, папенька хочет с тобой поговорить, — легкая тень чуть набегает на ее лицо, но чуть тряхнув головкой и воровато стрельнув глазками по сторонам, княжна улыбается и требовательно подставляет губки для поцелуя.

У меня даже глаза на лоб чуть не полезли! На Невском⁉ Чужая невеста да из высокоблагородных⁉ Но что здесь остается делать? Всё ж хороша чертовка, очень хороша и держится хорошо. Целую подставленные губки и снова попадаю в коготки княжны. Цепкие коготки. Даже через лайкру перчаток ощущаются.

— Срочные делишки Танюш, извини…

— Ванююш, это не обсуждается, — на моё покачивание головой шипит, но все же продолжает, — Вань, тебе угрожает опасность, — княжне не уютно, такое попрание девушкой нравов, публично вешаться на чужого дядьку при живом-то женихе, да еще приближенном к Двору, да еще на Невском, высший свет может и не простить, — поехали пока нас тут не узнали.

Ага, щаз, мне угрожает, поэтому ты сорвалась меня искать, во французском банке… Да и вешаться так не стала бы. Разные мы… и не любишь ты, не стреляй глазками. Тут твой кровный интерес в чём-то, княжна! Твой!

Как бы в личных застенках не оказаться. Однако бесить князей мне пока себе дороже — живу тут. Хотя очень интересно, если сейчас откажусь, она меня за кутикулы потащит или всё же отпустит? Зеленые глаза уже не изумрудные, а почти желтые, тигриные, злые. А похоже… потащит! Точно потащит!

Как ни не хочется, но заставляю себя с улыбкой шагнуть к карете, игнорируя лакея сам приоткрываю дверцу, чтоб пропустить девушку, но получаю толчок в спину и шипение:

— Быстрее…

[1] Crеdit Lyonnais — первый и долгое время единственный в царской России филиал иностранного банка, начавший работу в 1879 году

[2] Nothing personal, it’s just business — фразу приписывают Отто «Аббадабба» Берману — бухгалтеру американской организованной преступности.

Дамы и господа! Не забывайте про лайки и приятные автору комментарии)