Логинов уже завершал изучение документов работников ТЦ, когда ожила рация:
— «Первый», — здесь «седьмой». Связь с бортом Москва-Сургут установлена, прибытие «гостей» — через пятнадцать минут.
— Принято, «седьмой». Конец связи — Кастым положил рацию на стол, но тут же вновь взял её в руки:
— «Второй», ответь «Первому».
— Слушаю тебя, Первый, — откликнулся Муромцев.
— Через четвертушку прибывают «гости». Встречаемся у «взлётки».
— Принял, — ответил Анатолий Сергеевич, закончив сеанс.
«Хорошо, что Мехлис рассказал о своих подозрениях. Думаю, что теперь и Меркулов в курсе. И что теперь делать с грузчиками? По нынешним законам уголовное дело им гарантировано. Тем более, что они языком словно помелом метут, так что папочка будет только пухнуть. Надо поставить задачу Муромцеву, пусть поговорит с парнями. В конце концов, не их вина, что мы сюда попали из будущего, где взгляды более либеральные, а про ужасы репрессий чего только не рассказывают. Решено, отдам их на воспитание своим парням, пусть нагрузят так, чтобы мыслей о политике не возникало. Заодно и от пьянки отучат.
Хорошо, что в отдел кадров зашли. В их делах столько полезной информации: заявления, анкеты, справки о состоянии здоровья и составе семьи, копии документов об образовании… Да и Плотников молодец, быстро вник в суть, опросил сотрудников. И штабная культура на высоте: материалы распределены по организациям и магазинам, каждая папочка подписана, сбоку выступает наклейка с фамилией. Кстати…»
Логинов достал и включил рацию:
— «Третий» ответь «Первому».
— «Третий», слушаю.
— Подойди к «зелёному» выходу, дело есть.
Накинув зимнюю куртку и шапку, Кастым пошёл к выходу на импровизированное лётное поле, в переговорной таблице обозначенному как «зелёный». В коридоре его чуть не сбил с ног тучный мужчина в гражданском костюме, один из попутчиков Мехлиса.
— Извините. — сказал гражданин, повернув к Кастыму заплаканное лицо.
— Что случилось? — с тревогой в голосе спросил Логинов, — Вас кто-то обидел?
— Кино… Бим… — жалостливо протянул мужчина, вытирая слёзы рукавом пиджака, — Жа-а-а-а-алко…
— Ничего не понимаю. — пробормотал Кастым, но мужчина шустро посеменил дальше и скрылся за дверью мужской уборной.
«Бим, Бом. Что за чертовщина? Что они там смотрят? Так, отправлю Плотникова, пусть разберётся и доложит». подумал Логинов.
Муромцев с Плотников ожидали Командира, о чём-то беседуя, стоя близ стеклянных дверей внутри здания.
— Василий Игоревич! — обратился к заму Кастым, — Спасибо за документы, но есть ещё одна просьба — сделать сводную таблицу.
— И всё? — буркнул Плотников, — Этим и занимаюсь. Полчаса — час и будет готова, если дергать не будете.
— Графу о родственниках сделали? — уточнил Логинов, сделав вид, что не заметил дурного настроения старого боевого товарища.
— Как положено: мама, папа, братья, сёстры, мужья, жёны, дети. — перечислил зам. по строевой части.
— Этого мало. Нужно опросить людей и узнать данные по бабушкам с дедушками и живущих именно в это время дальних родственниках. Дополните таблицу ещё одной графой. Но, это задача на будущее. Тот вариант, что будет вскоре готов, незамедлительно принесите мне. Возможно будут дополнения, о которых нужно разузнать дополнительно.
На сей раз Плотников задумался. Только что Командир мягко намекнул на его прокол. Перенося в таблицу анкетные данные, Василий Игоревич действовал по привычке, даже не задумавшись о том, что родственники, анкетные данные которых он тщательно включал в свод, ещё не родились и не факт, что вообще появятся на свет.
— Сделаю, — сдержанно пообещал зам. — Предлагаю дополнить графами «Увлечения» и «По какой специальности хотелось бы работать далее».
Кастым не успел ответить, в кармане «ожила» рация.
— «Первый», борт с «гостями» заходит на посадку. Приём.
— «Седьмой», принял. — ответил Логинов и обращаясь к замполиту произнёс:
— Ну что, Анатолий, пойдём, встретим гостей. Меркулова беру на себя, с остальными займёшься ты. Проводишь, разместишь, накормишь. Остальное — как решит комиссар ГБ. Что-то на душе тревожно. Со Львом Захаровичем уже сработались, каково оно сейчас будет… Эх, тяжёлые люди в Конторе работают, не любят они нас, простых армейцев.
— Прорвёмся, Командир. — бодрым голосом ободрил Муромцев, — Вон, борт уже катит, пора и нам выходить.
— Василий Игоревич, — Логинов на ходу обратился к заместителю, — Что у тебя с секреткой[1]?
— Барышню взял, учу. Девушка толковая, справится. Пока учу тому, что знаю и помню сам, но нужна инструкция.
— И ещё: разберись с кинобудкой, что они такого показывают, отчего здоровые мужики рыдают, как девицы на выданье.
— Слушаюсь, Командир. — козырнул Плотников.
Кастым одобряюще кивнул, вместе с Муромцевым не спеша двинулся на выход, а Плотников поспешил к себе.
***
Поднимая снежную пыль и завывая движками, самолёт подкатил к Торговому Центру. Совсем недавно, абсолютно точно так же приземлился борт, из которого вышел Мехлис со спутниками. Вроде и немного времени прошло, а сколько всего случилось. Новый транспорт тоже привёз «гостей», а вместе с ними и вопрос: что же будет дальше?
Как и в прошлый раз лязгнул люк, опустилась лесенка и на поле импровизированного аэродрома спустился Меркулов. Подойдя к нему, Кастым вскинул правую руку к обрезу фуражки и представился:
— Начальник «объекта» полковник запаса Логинов.
— Заместитель по политчасти подполковник запаса Муромцев. — доложился зам.
— Комиссар 3-го ранга Меркулов. — соблюдая воинский этикет, равнодушным тоном отозвался высокопоставленный гость, пожал руки встречающим и показав рукой на Торговый центр зачем-то уточнил, — Это и есть ваш объект? Внушает.
— Так точно. — козырнул Кастым, — Замполит займётся вашими подчинёнными, а Вас приглашаю на командный пункт. Связь с Москвой проведена только туда.
Меркулов пошагал вслед за Логиновым, оставив Муромцева знакомиться и общаться с остальными «гостями».
***
— Товарищ Логинов, не могли бы ввести меня в курс дел и познакомить с сотрудниками «объекта»? — едва зайдя в кабинет и даже ещё не раздеваясь спросил комиссар Госбезопасности.
Холодный, официальный тон Меркулова не предвещал ничего хорошего. Кастыму показалось, что он беседует со следователем, находясь в статусе обвиняемого.
— Подробно могу охарактеризовать только непосредственных подчинённых, по остальным — лишь биографические сведения. — Логинов положил на стол папку с характеристиками.
— Начну с себя. Полковник запаса Логинов, Михаил Силантьевич, — ещё раз представился Кастым, выкладывая перед Меркуловым паспорт, удостоверение офицера запаса и послужной список — пара соединённых скрепкой листочков.
Меркулов взял документы, внимательно рассмотрел, удивляясь про себя качественной полиграфии, но отметил иное:
— Судя по отметкам, Вы живёте не здесь. Как оказались в Сургуте?
— Командировка, — слегка пожал плечами Логинов, — Проверка готовности филиала к работе. Приехали в день переноса, машина и вещи — здесь. Поселиться в гостинице не успел.
— Ещё документы? — Меркулов сократил вопрос до минимума, но собеседник его понял.
— Дома. — так же кратко ответил Кастым, — Есть ещё наградные, в сейфе.
Изучавший послужной список Меркулов кивнул, а чуть погодя всё же спросил:
— Участие в боях подтвердить сможете?
— Нет. — Логинов развёл руками, — Все отметки в отдельном, секретном экземпляре личного дела. Так что копий нет.
— Понятно. У остальных?
— В копиях отметки есть, без подробностей.
— Разберёмся. С остальными как? — кивнул Меркулов, по всей видимости подразумевая работников Торгового Центра.
— Копии анкет, паспортов, документов об образовании и прочем — в папках. — взглядом показал Логинов на выложенные в ряд дела со скоросшивателями.
— Грузчиками, наверное, и вовсе не интересовались?
— Почему же?. Лев Захарович предупредил, что от этого дуэта можно ждать чего угодно, так что кое-что уже есть. Итак: дело «Универмаг», грузчики Борис Латынин и Иннокентий Невзоров — Кастым взял две прозрачные целлофановые папки, предусмотрительно закреплённые в скоросшиватель первыми.
— Латынин. Родители — горкомовские «шишки», папа — завотделом по идеологии, мама — в гороно. В смысле — в городском отделе образования. — расшифровал аббревиатуру Логинов, — Не бог весть какие начальники, но в номенклатурную обойму входили. Воспитание почти не занимались, потакая прихотям отпрыска. Вырос Борюсик дитём нежным, избалованным, капризным. В армию не пошёл — отмазала матушка.
— Вы об этом в биографии вычитали? — удивился Меркулов, по интонации догадавшись, что означает слово «отмазать».
— Нет, людей опросили. В коллективе к Латынину относятся не ахти, так что портрет вышел ещё тот. После школы поступил в московский ВУЗ. Собственных знаний не хватало, учился слабо, но родители воспользовались возможностью и протолкнули дитя на платное отделение. Учился плохо, трижды попадал под отчисление, на сей раз спасал папенька. По окончании ВУЗа родители подсуетились вновь, устроив сыночку в местную, сургутскую газету. Но, Боря считал себя достойным лучшего и через год остался без работы. Турнули, короче говоря. Чтобы не попасть под статью о тунеядстве, устраивался на неквалифицированную работу: сторожем, дворником, кочегаром. С развитием сети — почувствовал себя журналистом, завёл страничку, на которой публиковал статьи собственного сочинения.
— Сеть — это нечто, связанное с ЭВМ? — уточнил Меркулов, делающий по ходу повествования пометки в блокноте.
— Да. Посредством линий связи, ЭВМ связаны в единое информационное пространство. Пользователь может не только читать книги, смотреть фильмы и слушать музыку, но и выкладывать в общий доступ собственные творения. С одной стороны — отличная возможность для самореализации, с другой — своеобразная информационная свалка мусора.
— И всё это бесконтрольно?
— Государство контролирует только то, что считает угрозой безопасности. Не стану вдаваться в подробности, это лучше показать. — туманно ответил Кастым.
— У вас есть связь со своим временем? — удивился комиссар ГБ.
— Нет. Не знаю, как это работает, но зайти на свою страничку и сделать запрос может каждый из нас. Если до переноса пользователь уже искал эту информацию, то она высветится вновь. Но, откроются только те ссылки, которые он просматривал раньше. Остальные запросы заканчиваются одинаково: с левой стороны экрана выбегает забавный нарисованный писец, укоризненно машет пальцем и свернувшись клубком — засыпает.
— Оригинально. Но, вернёмся к грузчикам. — предложил Меркулов.
— Забыл упомянуть ещё одну возможность сети — на публикациях можно зарабатывать. Не сказать, чтобы много, но на жизнь хватает. Боря подвизался на ниве «чернухи», скандалов и «заказухи».
— Это что? — уточнил комиссар, услышавший незнакомые слова.
— «Чернуха» — это происшествия и преступления, в описании которых Латынин изрядно поднаторел, а «заказуха» — очернение кого-либо за деньги. Такое тоже бывает. Конечно, такой автор рискует. Можно попасть под статью, да и оболганный тоже молчать не станет, подаст в суд и взыщет моральный ущерб. Боря как раз и заигрался. К нам он попал с условным сроком за оскорбление органов власти. Три года.
— А почему не посадили? — заинтересовался Меркулов.
— Гуманизация наказания. — чуть не сплюнул раздражённый Кастым, — К тому же есть те, кому «борюсики» выгодны.
— Заказчики лжи.
— Они самые. Ну что, продолжать про Борю или перейдём ко второму персонажу? — деланно равнодушно поинтересовался Логинов.
— Давайте про второго.
— История Кеши мало чем отличается от Бориной. Вот только с родителями ему можно сказать «не повезло»: отец — художник, мама — учитель. Уровень возможностей ниже, чем у товарища, а амбиций — хоть отбавляй. По образованию Кеша — искусствовед. Увы, талант отца половым путём не передался, и он сосредоточился на критике. Учился в Москве, там же занялся фарцой: покупал вещи у иностранцев, после перепродавая втридорога.
— Спекулянт — мешочник. — уточнил Меркулов.
— Пожалуй, это более точное определение. Тем более, что и сидел он как раз по статье за спекуляцию. После отсидки — вернулся в Сургут. Как и Латынин, решил попробовать силы на журналистском попроще, да и творил в схожей манере. Но, так как амбиций и самолюбования у ребятишек с лихвой, а со знаниями — беда, оба часто попадают впросак. За ляпы в статьях, Латынина называют «стрелкой осциллографа», Невзорова — «стремительным домкратом».
— Про домкрат я то-то читал. Уж не у Ильфа ли с Петровым? — напряг память Меркулов.
— У него. Но, Кеша вставил эту фразу в свой «опус», посчитав её правильной и красивой. А у осциллографа, про который упомянул Боря — нет стрелки.
— Понятно, — ухмыльнулся Меркулов, — Что-то ещё добавите?
— Оба — ярые «западники», идеал страны — Соединённые штаты Америки. Шмоточники. То есть, обожают импортные вещи, за фирму́ — родителей продадут. Мечтают свалить за «бугор», но пока опасаются. Общими чертами — всё.
— Добро. Характеристика яркая, а подробности узнаю сам. Сможете что-нибудь рассказать про Шинкина?
— Историк — стратег… — улыбнулся Кастым.
— Товарищ Мехлис сказал, что он геолог, такие специалисты — востребованы. А уж знакомые со здешними реалиями — вдвойне. — разъяснил свой интерес Меркулов.
— Наверное, я Вас огорчу. Шишкин не совсем геолог. Он экономист, а вернее — бухгалтер. Разочаровавшись в специальности, Кирилл занялся историей. Благо, материала в достатке, архивы выкладывают документы — читай не хочу. Вот он и стал штамповать заметки. Военная история штука популярная, а уж автор, разбирающий сражения и поучающий полководцев, «как надо» свою аудиторию всегда соберёт. Вот Шишкин и критиковал. Всех, без разбору: Суворова, Кутузова, Жукова, Рокоссовского…
— Только наших? — удивился Меркулов.
— А кого же ещё? Не немцев же с французами. — криво усмехнулся Кастым, — Но… Заигрался. Получив за этот год две административки и заведённое дело — подался к нам.
— Случайно не знаете — за что?
— Штраф и десять суток — за фальсификацию истории страны и подвига советского солдата в Великой Отечественной. Уголовка — за реабилитацию нацизма.
— Так он националист? — вскинул брови Меркулов.
— Не знаю, материалов не читал. — пожал плечами Логинов, — Говорят, разместил несколько статей, в которых искренне восхищался гитлеровскими генералами, всячески охаивая советских полководцев, подчёркивал гениальность немцев и сетовал на глупость и бездарность наших. Кому-то из читателей это надоело и на Шинкина написали жалобу.
— Что же, мне всё понятно, можно передавать материалы следователю. — резюмировал Меркулов.
— Э, нет. Так дело не пойдёт. — Кастым одним движением забрал документы троих «диссидентов». — Никакого следствия и суда не будет. По крайней мере — пока.
— Почему это? — спросил оторопевший от такой наглости Меркулов.
— Судите сами: вы предлагаете начать следствие в 1939 году, в отношении людей, родившихся после 1989 года. То есть их ещё и на свете нет. В протоколе что напишите? Нет даже городов Ханты-Мансийска и Сургута, а ведь они в них родились.
— Ничего страшного, год и место рождения поправим, приведём в соответствие с реалиями.
— Они граждане другого государства. — припечатал Кастым, — Неужели вы и иностранцев за слова сажаете? Ну немцев там, англичан или американцев…
— А что, раз иностранец, то неподсуден? Нет, можем и из страны выслать, но ваших-то куда отправлять? Кстати, по документам — они граждане СССР. Промашечка, товарищ Логинов. — скрипнув зубами парировал Меркулов.
— Документы выданы в конце ХХ века и абсолютно не похожи на те, которые выдаются гражданам СССР сейчас. Предлагаю отложить любые разбирательства до принятия попаданцами нового гражданства и оформления соответствующего комплекта документов.
— А потом значит будет можно, — подвёл некий итог Меркулов. — Если ваше трио не примет новое гражданство, что тогда?
— По обстоятельствам и на усмотрение руководства страны. Да этого — беру всех под свою персональную ответственность.
— Рисково. Но это ваше дело. — одобрительно кивнул Комиссар ГБ., — Если кто-то уйдет «в бега» — ответите по закону.
— Отвечу. — согласился Кастым, — Вы ведь Москву о разговоре проинформируете?
Меркулов кивнул.
— Вот и ладно. Товарищ Мехлис тоже доложит. Надеюсь, что решение будет взвешенным и учтёт особенности нашего появления здесь.
— Надеетесь, что это Вас спасёт? Ну-ну.
— Нет. Рассчитываю на взаимопонимание. Мы готовы трудиться на благо нашей новой Родины, как бы высокопарно это не звучало. Готовы делиться знаниями, опытом, даже жизнью. Но, арест оттолкнёт людей. Какими бы они ни были, но сейчас они наши.
Меркулов задумчиво пробарабанил пальцами по крышке стола.
— Добро, дождемся реакции Москвы. За своих людей — отвечаете головой. В случае чего, никаких скидок ни на год рождения, ни на гражданство уже не будет. Сами предложили.
— Согласен. — кивнул Кастым.
— Что же, с людьми немного разобрались. Теперь насущный вопрос — с каким материалами можно ознакомиться и какую информацию получить? За биографию — спасибо, о своей судьбе знаю и буду её исправлять.
— Всеволод Николаевич, не буду кривить душой, но прежде, чем что-то выдать, хотелось получить на это санкции сверху, — Логинов показал пальцем в потолок, — Не хочу оказаться крайним. Но, пока распоряжений нет, могу предоставить переписку НКВД за 1939–1941 года. Гриф с этих документов снят, думаю, что Вам будет интересно. Заодно и кино посмотрите.
— Какой фильм? — оживился комиссар ГБ.
— Про разведчиков. «17 мгновений весны». Снят по заказу и с участием Комитета Государственной безопасности. — Логинов замер, задумавшись. — Кстати, мне тут одна мысль пришла…
— Как обойти несуществующий запрет? — ухмыльнулся Меркулов.
— Нет. Как можно использовать нашу историю с перемещением во времени. И провернуть это можете именно Вы.
— Написать ещё оду пьесу или повесть? — не поддержал собеседника комиссар.
— Что? А, нет, никаких художественных произведений. Попаданец — это же непробиваемая легенда для «Штирлица». Одеваем в вещи XXI века, даём планшет с немецкими фильмами и книгами, забрасываем его в Германию и вуаля! Есть отличный американский фильм — «Индиана Джонс». Как раз про эти времена и немцев там более чем достаточно. Может Гитлер начнёт сокровища искать, а не планы войны строить?
— И из какой страны его перебросило? — заинтересовался Меркулов
— Конечно из Германии. Найдём фотографии, копии статей, заодно наши мастера такие фотки из видео сделают — никто ничего не заподозрит.
— Экий Вы бойкий. Заманчивое предложение, надо обмозговать. Что же, спасибо за информацию, если не возражаете — проводите по «объекту», хочется понять, что он из себя представляет, какие тайны хранит.
— Конечно, Всеволод Николаевич. Из этого кабинета я уже переехал, так что пункт управления остаётся в Вашем полном распоряжении. Связь с Москвой есть, можете общаться. Или же придётся ехать в Сургут. Рацию тоже дадим, обращаться — научим. Это несложно.
— Лады. Так и поступим. Ну что, пойдём?
Меркулов легко поднялся из кресла и не набрасывая шинель пошёл к выходу. По дороге он обдумывал пришедшую в голову мысль: «Интересно, это Мехлис позвонил и рассказал о нашем разговоре или же предложение Логинова появилось спонтанно, навеяло разговорами. Так, самолёт Мехлиса вылетел раньше, зато мы добрались быстрее. С первой минуты встречи Логинов был возле меня и телефонных звонков не было. Значит придумал сам. Оригинально у человека работает мысль. И хотя такой вариант пришёл мне в голову раньше, попробую-ка я его протолкнуть. А вдруг получится.»…
***
Плотников зашёл в тёмный кинозал и щёлкнул выключателем. Зрители разом повернули к нему головы. Обведя взглядом зал, Василий Игоревич замер в недоумении. У взрослых, солидных мужчин глаза были красные, а на щеках у некоторых виднелись даже дорожки от слёз. «Ничего себе! В зале сплошь комиссары и партработники, а ревут, как дети.», подумал Плотников, шагнул к киномеханику и махнув рукой позвал:
— Пойдём выйдем. Разговор есть.
Выйдя из зала и не обращая внимания на поднявшийся гул, Василий Игоревич прижал механика к стене и глядя в глаза прошипел:
— Ты что показываешь? Отчего весь зал в слезах?
— «Белый Бим Чёрное ухо» — пролепетал Артём, племянник директора книжного магазина, — Простите, я не знал! Сам в первый раз смотрел. А тут все как начали носами хлюпать. Один дядечка не выдержал, и вообще на выход рванул.
— Та-а-а-а-ак… — протянул быстро сообразивший, что к чему Плотников, — Что у нас дальше?
— Не знаю. — юноша пожал плечами, — Жорик улетел на войну, мне показал список и что где лежит. Я посмотрел на коробку, а там — красивая собачка.
Артём захлюпал носом.
— Бегом умываться, а я пока подберу репертуар.
Артём со всех ног бросился к умывальнику, а Плотников прошёл к месту киномеханика. Не вступая в разговор с собравшимися, он начал перебирать коробки с дисками. Отобрав несколько понравившихся ему фильмов: «12 стульев», «Земля Санникова» и «Кубанские казаки», он повертел коробку без картинок, но со смутно знакомыми названиями, Василий обратился к собравшимся:
— Товарищи, извините за недоразумение. Механик молодой, неопытный, фильма этого не видел…
— Отличный фильм!
— Я словно в детство вернулся!
— Душевно то как…
— Не наказывайте пацана, доброе кино! — понеслось с разных сторон.
Успокаивая собравшихся, Василий поднял руку:
— Тихо, товарищи, успокойтесь. На первый раз никого наказывать не будут. Сейчас вернётся киномеханик и просмотр продолжится. Следующие ленты… — Плотников бросил взгляд на названия, — приключенческие фильмы: «Синьор Робинзон[2]» и «Новые Амазонки». Надеюсь, вам понравится.
Василий Игоревич положил коробку на место и обратился к вошедшему в зал Артёму:
— Фильмы я отложил, крути пока эти. В перерыве подойдёшь к полковнику Муромцеву, он согласует список показа. — Плотников сунул коробку в руку юноше и повернулся к зрителям: — Приятного вам просмотра!
[1] Под «секреткой» подразумевается секретная часть или секретное делопроизводство.
[2] «Синьор Робинзон» — фильм 1976 г., производства Италии. Пародия на «Робинзона Крузо», комедия. «Новые амазонки» (название в советском прокате, встречается вариант — «Сексмиссия»), фильм 1983 г., производство Польша. Оба фильма проходили по категории «Детям до шестнадцати…». Ибо — эротика)))