Очнулась я в незнакомой комнате, абсолютно голой, привязанная за руки и ноги к расписным столбам кровати. Осторожно из-под опущенных ресниц огляделась, стараясь не привлекать внимания возможных зрителей. Поняв, что рядом никого нет, открыла глаза, подёргала верёвки, тут же сильнее впившиеся в запястья и щиколотки. В голове противно шумело, словно я находилась во взлетающем самолёте. Горло нещадно першило, в носу свербело, назойливо заставляя чихнуть. По телу то и дело прокатывались ледяные волны, как от сильного сквозняка, хотя ни на одной стене даже намёка на окна не было. Мёрзла я как-то странно: холод шёл изнутри в то время, как кожа томилась от душной жары. Трескучий мороз и тропическая жара, такое себе сочетание! Прислушавшись к своей силе, попыталась нащупать связь с мужьями, но неожиданно наткнулась на глухую стену, плотным коконом окружившую меня. Присмотрелась внимательнее к своим путам, так и есть — магические удавки, мешающие позвать на помощь. В душу предательски начала закрадываться паника.
Дверь тихонько скрипнула, впуская высокую стройную темноволосую эльфийку, тоненькую тростиночку с огромными розовыми глазами и милыми ушками. Но больше её экзотической красоты, поражали прикрывающие гибкое тело прозрачные тряпочки, ошибочно именуемые одеждой.
Вошедшая робко улыбнулась, с сочувствием взглянув на раскоряченную меня.
Я же не спешила выказывать дружелюбие в ответ, силясь понять: враг или друг передо мной.
«Альфия, ты совсем последние извилины растеряла? Какие друзья? Твоя поза ни о чём тебе не говорит? Соображай быстрее где ты, и где твои тапки!»
Память мучительно восстанавливала нарушенную последовательность хронологии событий. Все винтики и шпуньтики в мозгу работали с отчаянными прокрутами, раздражая сбоившей системой как раз в тот момент, когда нужнее всего ясность ума и трезвость мышления. Мелькнула утренняя ссора с мужьями, разговор с другом, перепуганные лица чёртовых гномов и…
— Ведьма, выпей это, — шепнула девушка, поднося к пересохшим потрескавшимся губам бутылочку. — Тебя опоили и будут и дальше подсовывать зелья. Это противоядие с моей родины. Оно поможет.
В мозгу яркой вспышкой возникла сцена из бара: стакан, как я думала, лекарства, разговор с Римуриком, отряд инквизариев, моя тупость.
Резко отвернувшись, я прошипела сквозь стиснутые зубы:
— Почему я должна тебе верить?
Вопрос — где я — отпал сам собой. Осталось выяснить про тапки, то бишь, путь, как выкрутиться из сложившейся ситуации.
______________
Шиир
Увидев виноватый взгляд своего друга и понурые лица его подчинённых, я уже понял, что случилось непоправимое. Сердце пропустило удар, второй, третий, пытаясь остановиться и прервать бессмысленную теперь жизнь.
— Держи свои эмоции в кулаке, инквизарий, — зло рычал над ухом Каийринтираси. — Твой уход не поможет нашей Аленьке. Ей сейчас, наверняка, труднее.
Из таверны вышли два Хранителя Заповедей, презрительно окинув нас взглядом:
— Страж и воин, потерявшие ведьму, — зло процедил один из них. — Более жалких существ я ещё не встречал. И кому уступили? Гному! Твой отец, астнерл Шиир Лгнориастиас, наверное, ещё раз пожелал умереть от стыда уже в садах Шаирона. И как же командующий Ронерл Дасльлстабр Каийринтираси теперь сможет показаться перед своими войсками?
Ненавижу этих холодных ублюдков, наверняка, равнодушно взиравших на то, как грязный похотливый пакостник обманывал нашу наивную ведьмочку. Я готов был рвать их на куски, но вынужденно оставался на месте, наблюдая, как портал пожирает фигуры в балахонах: навредив жрецам, я точно уже никогда не смог бы помочь жене. За одно оскорбление этих гордецов следовало заключение на закрытой планете-тюрьме, за всё остальное — мгновенная смерть. Хотя с другой стороны, винить в случившемся мне нужно лишь себя. Как бы я не относился к этим надменным посланцам богов, их роль, определённая свыше, не позволяет вмешиваться без прямой просьбы со стороны жертвы. Но почему Альфи не звала на помощь?
— Лгнориастиас, — голос моего друга и сослуживеца звучал глухо; все инквизарии чувствовали унизительное бессилие. — Мы забрали с собой стакан, из которого пила ваша жена. По запаху очень похоже на Вино Забвения.
— Нужно задать парочку вопросов Савыусу с его благоверной, — рыкнул я, скрываясь в доме.
Во всполохах окутавшей сердце злости мелькнула яркая искорка радости: «Альфи не звала не потому что не хотела! Она, просто не помнила нас с Каем! Точнее, её заставили забыть. Я и самому себе боялся признаться насколько ужасающей была мысль, что любимая жена отказалась от нас добровольно. Всё! Всех уничтожу. Дайте лишь дотянуться до вас! Альфи, лапушка, позови, прошу тебя!»
____________
Каийринтираси
Я поспешил за побратимом. Именно такое определение можно было дать теперь нашим отношениям: лишившись супруги, мы породнились общим горем. Доверившись чутью дознавателя, шагнул следом за инквизарием, решив про себя стать его щитом, оберегающим душу. Мне доводилось в юности переживать бремя поражения. Воины быстро учатся восставать из пепла и вновь бросаться в бой с удвоенной жаждой отмщения силой. А безупречному защитнику ведьм сейчас было во сто крат тяжелее: спасая чужих, не смог позаботиться о своей. Сильнее всего мучило осознание, что опоздали мы на каких-то несколько шагов. Если бы я послушался своей интуиции и ушёл раньше с этого бессмысленного заседания. Если бы первый сосупруг не отправился на зов подвергшейся насилию ведьмы, а отправил бы туда другой отряд. Если бы ведьмак оставался рядом, как и обещал, а не мчался к покалечившимся по собственной глупости драчунам или куда там его вызывали. Если бы, если бы…
Я молча молился богам, чтобы уберегли Алю до нашего прихода, чтобы не пришлось ей терпеть мерзости, унижения и боль. В том, что мы найдём нашу любимую, не сомневался ни одного вздоха. Лишь бы она не отвергла нас снова. Хотя. «Не важно, даже если не простит. Пусть прогонит. Пусть возненавидит. Лишь бы была жива и невредима! Аля, любимая, почему же ты всё ещё молчишь? Позови, умоляю! Как бы ты ни злилась на нас, позови!»
Прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди, я уставился на выволоченных из кухни Савыуса и его любовницу, гордо именующую себя женой. И так низкорослые, оба старались сжаться ещё больше. Ни капли жалости, лишь омерзение вызывала эта парочка. Хотя. Взглянув в их забегавшие глазки я понял, что нанявший этих жадных трусов просчитался. Они точно помогут найти зацепки.
«Аленька, дождись! Мы скоро».
Найдём. Спасём. Накажем виноватых. И залюбим, занежим, окружим заботой. И пусть любимая злится, ругается, но больше никогда не выпустим из поля нашего зрения! Станем тенями, ветром, но всегда будем рядом.
Я спокойно наблюдал за допросом, не испытывая угрызений совести или сочувствия. Инквизарий наводил ужас в своём сдерживаемом гневе. Гномы смертельно бледнели, задыхались от страха, обливались холодным потом и без умолку говорили, сдавали всех своих подельников, спасая собственные шкуры.
«Плевать! Пусть хоть мозги им выжжет Шиир. Они этого заслужили!»
________________
Я прекрасно понимала, что всё равно нахожусь не в самом, прямо скажем, выгодном положении и, если мои похитители захотят что-то сделать, моего сопротивления на долго не хватит. Кроме того, недвусмысленность позы в которой я проснулась, оставляла слишком мало простора для непонимания к чему всё ведёт. От воспоминаний о прикосновениях потной ладошки меня передёрнуло от омерзения. Представив наше с гномом совокупление, я готова была взвыть в голос, еле сдерживая подкатывающую к горлу тошноту.
Попыталась мысленно снова позвать Шиира: «Инквизарий в любом случае должен услышать крик ведьмы о помощи! Надо, надо было послушать мужей и остаться дома. Надо было быть внимательнее, что и от кого берёшь. Да хоть съешь теперь себя! Шиир! Кай! Услыште, пожалуйста! Умоляю! Ну где же вы? Заберите меня отсюда».
— Я понимаю твою настороженность, но, просто, поверь: не я здесь твой враг. Я такая же жертва, как и ты, — вздохнула эльфийка, присев на краешек кровати.
— Тогда развяжи меня, чтобы я могла поверить, — дёрнула я за верёвку, впившуюся теперь до крови.
— Не могу, — ещё больше погрустнела собеседница, но, заметив мой скептический взгляд и презрительную усмешку, поспешила добавить. — Если Римурик увидит тебя непривязанной, нас обеих накажут и жестоко. В этом доме избить любую из женщин норма. Я видела, что бывает с теми, кто пытался бежать. Хотя и жить здесь почти невыносимо. У купившего нас, скажем, слишком специфическая фантазия.
— Ведьм нельзя подвергать насилию, — парировала я, уже и сама не особо веря в этот постулат, вспоминая про закон и дышло.
— А это преподнесут не как насилие. Но от названия «игры на брачном ложе» тебе легче не станет. Ты же при посланниках богов согласилась пойти с ним домой. Так? Другими словами, изъявила желание стать наложницей. Он же не уточнил какой дом имел ввиду. Так я и думала: способ один и тот же. Простая игра слов и ничего более. И не важно, что всё было подстроено: ответы твои, за язык никто не тянул; выпила зелье сама, в рот никто не наливал. А теперь ты такая же собственность гнома, как и все наложницы, — торопливо пояснила она. — Пей скорее, иначе превратишься в беспамятный Голлем, озабоченный только спариванием. Здесь почти все такие. С безвольными куклами проще.
— А ты? — с подозрением посмотрела на неё: если всё так, чего она в здравом уме и твёрдой памяти?
— Я сразу выразила покорность и вела себя послушно, — не увиливая ответила эльфийка. — Мой отец был человек. Он всегда говорил: не можешь победить сразу, затаись и жди подходящего случая.
— Почему ты мне помогаешь? — всё же не спешила я прикладываться к бутылочке.
— Ты была замужем за истинными. От тебя до сих пор ими веет. И судя по остаточной ауре могу сказать, что это были не рядовые астнерлы. Более чем уверена, что они уже бросились по следу твоих похитителей. А, значит, рано или поздно найдут. Тогда прошу помочь и мне вырваться отсюда, — девушка открыто посмотрела прямо мне в глаза. — Чтобы сомнений в моей искренности не было, предлагаю провести кровный обряд. Таким образом мы станем связаны магически и не сможем вредить друг другу даже в случае крайней нужды.
— Хорошо, — согласилась я. — Ты права: если есть хотя бы малейший шанс, его нужно использовать. Начинай.
Эльфийка, заметно воспрянув духом, взглянув на мою кровоточащую руку, осторожно царапнула своё запястье остреньким коготочком, соединив наши ранки:
— Я, Суллифания, дочь нерла Тимофея Прокопенко, клянусь оберегать, защищать и во всём быть на стороне своей сестры здесь и в садах Шаирона.
— Я, Альфития, ведьма рода Мракса, дочь Мортии клянусь оберегать, защищать и во всём быть на стороне своей сестры здесь и в садах Шаирона.
Руку в месте соприкосновения защипало и оплело тоненьким ободком татушки с цветочным орнаментом, словно нарисованным хной. Такой же появился и на запястье эльфийки-полукровки.
— Слушай, — осенило вдруг. — Посмотри, у меня на бедре должен быть знак первого мужа, — попросила я, с замиранием сердца понимая, что на запястье другой руки почти не вижу аргаширения Кая.
— Еле заметно, — подтвердила мои опасения новая названная сестра. — Не пугайся так. Вы слишком любите друг друга, поэтому брачные знаки всё ещё не исчезли, хотя Вино Забвения должно было уничтожить метки полностью. Пока в твоём сердце теплится чувство к истинным, связь пусть и призрачно тонкая, но сохранится. Лелей свою любовь к мужьям, поверь в её силу! Это самый лучший из возможных путей к спасению. Поэтому тебе и нужно сохранить свой рассудок. Пей скорее. Я уже слышу шаги гнома.
Послушно проглотив терпкую жидкость под радостно одобрительный взгляд эльфийки, внимательно прислушалась к собственным ощущениям.
«Надеюсь, я не совершила только что ещё одну самую большую ошибку в своей жизни»…