— Пошли, Козявка. Мы уходим.
Поднявшиись с койки, Виктор миновал растерявшегося извращенца и направился к дверям. Все еще бледная малявка поспешила пристроиться хвостиком.
— Куда?! — запищал врач. — Вы не можете уйти просто так! Вы должны мне!
Бывший чемпион резко обернулся:
— Я. Никому. Ничего. Не. Должен.
Извращенец попятился и неуверенно сглотнул.
Когда Виктор снова шагнул к выходу, его плечо стиснула холодная механическая ладонь. Острые пальцы-иглы впились под кожу.
— Может, мне тогда спросить ваш долг с Грома?
При упоминании незнакомого Виктору имени шмакодявка помрачнела.
Он не знал, какой реакции врач ожидал от него, но при виде абсолютного безразличия тот замешкался. Этой форы Виктору хватило с лихвой.
Стоя к врачу в полоборота, он вскинул руку. Прямые пальцы должны были ударить ровно в кадык, но больно споткнулись где-то на ключице.
Тело подростка имело непривычные для бывшего чемпиона пропорции и без тренировок плохо выполняло простейшие приемы.
Но даже так его маневра хватило, чтобы напугать не ожидавшего отпора алкоголика.
Тот отшатнулся, а Виктор с места взмахнул ногой. Такое простое движение нетренированное тело исполнило идеально.
Мошонка извращенца смялась в яичную лепешку, а сам он, взвизгнув сиреной, рухнул на колени.
Да, оба приемы были запрещенными для профессиональных бойцов. Но правила нужны были не им, а зрителям.
Здесь их не было.
— Мы еще что-нибудь должны? — ледяным тоном поинтересовался бывший чемпион.
Ползая на карачках, извращенец просипел:
— Да… ты… СВОЮ ЖИЗНЬ!
С неожиданной резвостью подорвавшись на ноги, он выстрелил своей механической рукой. Длинные пальцы-иглы слились в единое лезвие и, сверкнув, нацелились на шею Виктора.
Он тут же поднырнул… вернее, попытался поднырнуть под руку. Но “необъезженное” тело отреагировало на команду с задержкой.
В итоге, вместо того, чтобы насквозь пронзить его шею, механическое лезвие лишь полоснуло по левой щеке. Но будь это чертово тело чуть расторопнее, избежать можно было бы и этого!
Недовольно цыкнув, бывший чемпион схватил механическую руку за предплечье и переместился за спину шокированного его прытью врача.
Заломив протез, Виктор проверенным ударом пнул по плечевому суставу. Учитывая малый вес нового тела, пришлось постараться, чтобы вложить достаточно силы. На что нога тут же отозвалась краткой вспышкой боли, которая гарантировала потом растяжение и хромоту.
Горе-разводила взревел от боли. Механический протез повис плетью. Бывший чемпион, наученный смертельнымы опытом, сразу отскочил назад. Но вместо попытки ударить врач, похныкивая, схватился за плечо, по которому на ткани халата начали расцветать багровые пятна.
Все-таки бойцом он не был…
— С-сученышь… тебе конец… только попробуйте… прийти ко мне еще раз… — рычал сквозь боль извращенец.
— Если это приглашение, то я с радостью!
Увидев кровожадную улыбку Виктора, любитель маленьких девочек побледнел.
На прощание бывший чемпион хлопнул его по плечу, чем вызвал в свой адрес новую порцию ругательств, которые для него под час были приятнее комплиментов, а затем пошел на выход.
Ошарашенная малявка, провожая его с открытым ртом, так и осталась бы стоять на месте, если бы он ее не позвал.
— Не зевай, Козявка! Муха залетит.
Альбиноска догнала Виктора только в коридоре.
— Это было… было… просто ВАУ! — казалось, что девчонка от переполнявших ее эмоций сейчас взорвется. — Ты так круто его отшил! А потом бам-бам и яйки в смятку! Но он как вжух! А ты ему хрясь! И он аж штаны обмочил!
Бывший чемпион едва сдержал улыбку. Эта шмакодявка могла бы дать фору многим профессиональным комментаторам.
В какой-то момент она заметила его храмоту и сечку на щеке, кровь из которой уже остановилась. Восторг тут же сменился тревогой:
— Бра… Сыч, тебе больно? — она остановилась перед открытым кабинетом врача. Пол был завален пустыми бутылками, в углу находился грязный, устланный бумажками стол с канделябром на краю. — Давай я позвоню Капитану? Он нас заберет отсюда. А то вдруг еще раз встретимся с Бакланом…
Только вглядевшись в полумрак кабинета, Виктор понял, что канделябр на самом деле был металлическим стационарным телефоном старого образца на подставке в форме буквы “Т”. Такими, кажется, пользовались еще до времен Второй мировой.
— Я в порядке, Козявка. Если хочешь — звони, но ждать я никого не собираюсь.
Увидев, что Виктор иду к выходу из здания и действительно собирается оставить ее одну, малявка надулась и топнула ногой.
— А вот и позвоню! И хватит звать меня “козявкой”! Уж лучше, как остальные, Мышью, — помедлив, она шепотом добавила: — Или по имени…
Решив, что ноге не помешает небольшой отдых, бывший чемпион остановился и спросил:
— И как же твое имя?
Девочка удивилась. Похоже, она до последнего не верила в придуманную амнезию.
— Лили, — ответила она и, смутившись, потупила взгляд. — Ты правда ничего не помнишь?
В ответ Виктор покачал головой.
— Обалдеть… — протянула Лили. — А про себя что-нибудь помнишь? Например, имя? Или любимый цвет? А помнишь, как однажды тебя подстрелили солью прямо в зад? Или как один мехарэкс чуть не откусил тебе ползада? Или…
— Хватит, — скривился бывший чемпион и жестом руки остановил словесный поток. — Я понял, что был тем еще любителем приключений. Но ни имени, ни фамилии не помню.
Малявка враз посмурнела.
— Витей тебя зовут. А фамилия… их нам некому дать.
Виктор удивился совпадению имени.
Тот чудик в шляпе постарался? Или это обязательное условие для перерождения?
От размышлений его оторвал взгляд девочки. В прежде ясных голубых глазах поселилась печальная, безнадежная пустота. Внутри бывшего чемпиона что-то всколыхнулось.
Вид маленькой девочки напомнил ему о голодных годах, проведенных за серыми стенами, на жесткой койке в окружении вечно грязных, вечно озлобленных, вечно грызущихся друг с другом брошенных детей.
— Это хорошо, — с ностальгической улыбкой заметил он. — Мы сможем выбрать их сами.
Лили подняла изумленные глаза.
— Точно! — и вскинула кулачки. Но затем, будто что-то вспомнив, она нахмурилась и окинула Виктора подозрительным взглядом. — Сыч изменился. Стал… другим.
Девочка задумчиво всмотрелась в темный коридор, из другого конца которого все еще доносилось жалобное хныканье врача.
Бывший чемпион уже собрался было сменить тему, как Лили обернулась и одарила его широкой, по-детски искренней улыбкой.
— Но Сыч все еще хороший!
Быстрее, чем он с больной ногой успел отпрыгнуть, малявка стиснула его в крепких объятиях.
От таких нежностей бывший чемпион опешил. Когда он последний раз обнимался не в партере с потным мужиком или не в постели с сексуальной красоткой? Просто так, из радости и заботы?
Наверное, никогда.
Не зная, что говорят в такие моменты, он похлопал шмакодявку по спине:
— Не нравится мне прозвище. Лучше называй по имени. Виктор… или просто Вик, — учитывая возраст нового тела, ему и вправда подходило что-то менее официальное.
— А можно “Братик”? — она подняла круглые, полные надежды глаза.
— Без разницы, — фыркнул Вик.
— Ура! — воскликнула девочка и прижалась еще сильнее. Похоже, отделаться от нее будет непросто. — Я тут подумала и поняла, что это ведь так круто, что Братик потерял память! Он сможет познакомиться со всей командой заново! И впервые увидеть Нижний Город!
Переполненная энтузиазма, шмакодявка сама потащила Вика к выходу.
— Команда? — зацепился он.
Она вроде бы упоминала еще и какого-то “капитана”…
— Да! “Кролики”! — закивала девочка. — Мы лучшая банда воров! Во всем Нижнем городе нам нет равных!
Это его не удивило. Все-таки у сирот было не так уж и много способов заработать на хлеб. Но впервые с момента пробуждения у него появилось плохое предчувствие.
— Козявка, не напомнишь, за что мне проломили голову?
Нога начинала приходить в норму, так что Вик вышел вперед и, распахнув двери выхода, шагнул наружу. Позади зазвенел колокольчик, а сквозь закрывающийся проем прошмыгнула малявка.
— Я не козявка! А побили тебя… из-за меня.
Кажется, она сказала что-то еще про то, что ее задирали, а Вик, который прежний Витя, вступился и за это получил по голове. Дальше бывший чемион уже не слушал. Его внимание поглотили улицы Нижнего Города.
Передо ним расстелился широкий проспект.
Тротуаров не было и в помине. Вместо них мощенные булыжником, побитые трещинами сплошные дороги. В некоторых местах виднелись воронки и ухабы, будто оставленные тяжелым снарядом пороховой пушки.
При этом витавший в городском воздухе запах почти подтверждал догадку. Это была едкая смесь из пороха, выхлопных газов, гнили, человеческого пота и даже крови.
Словно ежедневные перестрелки и убийства здесь были обычным делом.
Хотя, судя по отметинам на фасадах домов и заколоченным досками окнам без стекла, так оно и было.
По проспекту и дальше, по узким изуродованным улочкам, сновали, суетились, бегали, шастали и шныряли местные жители.
Все, как один, вонючие, бледные, худощавые, с голодными бегающими глазами. Вместо привычных Вику современных одежд штопанные тряпки, лохмотья и балахоны.
На их фоне его поношенные обноски и малявкин затертый комбез смотрелись еще прилично.
Видимо, воровской промысел дает свои плоды.
Вик вышел из-под козырька “врачебной будки” — по-другому одноэтажный, косой, разваливающийся дом было не назвать.
Люди вокруг оборачивались на него. В их взглядах плескались неожиданная злоба и страх — инстинктивные чувства, которые бывший чемпион вызывал одним своим присутствием.
Сам же он видел не людей — лишь безвольных призраков, уносимых течением обстоятельств и чужих планов.
Поэтому внимание Вика больше привлекли знакомые теплые лучи газового света, облизывающего все вокруг.
И это при том, что уличные фонари, растущие по краям дороги, не горели.
Не может же наверху…
Пораженный собственной догадкой, Вик поднял глаза. И все вопросы насчет названий Верхнего и Нижнего городов отпали сами собой.
Вместо привычного голубого, облачного, ясного, пасмурного, — да любого! — неба в нескольких километрах над головой тяжелым бескрайним куполом нависал каменный свод.
Он простирался насколько хватало взгляда, а под ним в клубах выхлопных газов висел освещавший город громадный “светлячок” — газовый фонарь гигантских размеров.
Правда, с высоты в несколько километров он выглядел не больше кулака подростка.
Он не был так же ярок, как настоящее солнце, но его теплый тусклый свет все еще мешал разглядеть очертания самой конструкции. Но казалось, что фонарь был похож больше на перевернутый маяк, нежели нависную лампу.
Внутри него клубился болотного цвета газ. В какой-то момент он взорвался зеленой вспышкой. Одна часть фонаря загорелась раза в два ярче, другая наоборот поблекла.
На улицу опустился густой болотистый сумрак. Он продлился от силы три секунды, но умельцам хватило и двух, чтобы подрезать у зазевавшихся прохожих кошельки и сумки.
Раздались злые, возмущенные крики и отборная ругань. Вик обернулся проверить малявку, но та исчезла.
Следом улицу накрыло развернувшееся яркое свечение. Стало светло, как под настоящим солнцем, но через краткий миг все вернулось в норму.
Разве что бывшему чемпиону потребовалось проморгаться, чтобы отойти от контрастной смены освещения.
В это время вокруг три-четыре человека орали, звали городских стражей и бегали по мостовой, пытаясь найти обокравших их воришек. Но тех и след простыл.
Учитывая, что стражей тоже видно не было, не сложно догадаться, что этот оживленный проспект был проплаченными охотничьими угодьями.
Бросив последний взгляд наверх, Вик заметил островки, чистые от смога, который медленно двигался, видимо, в сторону вентиляции — искусственной или естественной. Там, во мраке отрывшегося каменного свода пульсировало мерное темно-зеленое свечение. Оно стелилось по нему болотным туманом, в котором будто что-то… шевелилось.
— Моховые фермы, — пояснила возникшая рядом Лили. — Там добывают большую часть газа, которым питают Светило, — она указала пальцем на освещавший улицы гигантский фонарь. — Небольшая часть идет в город, в дома, уличные фонари, частные мастерские и фабрики. Но основная используется для летучих двигателей острова.
— Какого еще острова?
Малявка в ответ с гордым видом топнула ногой по мостовой.
— Новая Атлантида! Первый и единственный в мире парящий остров! Столица Империи и…
— Впечатляет, — бывший чемпион вяло кивнул и зашагал по проспекту куда глаза глядят. — Но не интересует.
Еще раз вдохнув воздух полной грудью, он вдруг прокашлялся.
Газы. Выхлопные и те, что добывали на фермах. Из-за них воздух был гораздо тяжелее того, к которому привык Вик.
Оставалось надеяться, что раз в Нижнем Городе жили люди, то вентиляция работала исправно и газы не сильно вредили организму.
Хотя червячок сомнений, конечно, закопошился. Но так же, как и парящий неизвестно как и на чем остров, так и грязь в воздухе пока что были тем, что в своей нынешней жизни Вик контролировать не мог. Соответственно и переживать на этот счет не было смысла.
Какая-то там “империя”, прочие государства и политика его тем более не интересовали.
Пока.
Опешившая от откровения Вика Лили осталась где-то позади. Пришлось замедлить шаг.
— Куда идем? — догнав, спросила она.
— Я думал, сегодня ты мой гид.
Белокурая голубоглазая девочка засияла маленьким солнцем.
— Тогда за мной! — выбежав вперед, она украдкой показала из кармана кожаный кошель. — Курс на Крысиный базар!
Вик широко улыбнулся. Стало понятно, где во время вспышки фонаря пропадала девчонка.
Прогулочным шагом он двинулся за своим проводником. Она болтала без умолку, рассказывая, куда ходить можно, куда нельзя, как себя вести и так далее. Он слушал в полуха, подмечая только действительно важные детали.
Глазами же изучал небольшие здания в два-три этажа. Ветхие, покосившиеся, с облупившейся краской и разбитыми окнами. Было сложно представить, что в них жили люди. Но так оно и было.
Мимо них с малявкой мелькали десятки горожан. Было видно, что они спешили по своим делам, на работу или с нее. Кто-то, как и пара подростков, двигались к базару. Потому внимание привлекали другие.
Прятавшиеся в тенях подворотен, выискивавшие жадным взглядом очередную жертву бродяги и босота. На Вика с малявкой они почти не обращали внимания — сказывались потертые обноски.
Но другое дело обстояло с разношерстными кодлами. Ряженные в кожаные тряпки, разукрашенные разноцветной фосфорной краской, они приставали ко всем подряд.
С кого-то прямо на месте стрясали звенящие монеты. Других под испуганные или равнодушные взгляды горожан утаскивали в подворотни, из которых после доносились знакомые бывшему чемпиону стоны боли, хрусты костей и задыхающиеся хрипы.
Вик не испытывал ни отвращения к этим преступникам, ни жалости к их жертвам.
“Сильный правит, слабый подчиняется” — гласил фундаментальный закон любого общества.
Не хочешь терпеть унижение и насилие? Все просто: стань сильнее. Причем бывший чемпион прекрасно понимал, что сила могла выражаться не только кулаками и оружием, к которым он привык с детства и потому пользовался на протяжении всей жизни.
Осматриваясь, Вик пытался найти хоть одного городского стража. Но тех все еще не было видно. Тогда в одной из компаний шальных чертей его внимание привлекла шельма с красным ирокезом.
Белок глаз был залит черным, радужка сияла в цвет прически. Длинные спортивные ноги на массивных каблуках обтягивали кожанные брюки, а торс прикрывала кожаная безрукавка. Она была застегнута, но при этом посередине имелся широкий разрез, полностью оголявший блестевшую медью грудь.
Он не знал, был ли это такой нагрудник или целый протез, но Вик знатно залип на вращающиеся гипнотической спиралью острые соски.
— Не смотри на них! — малявка попыталась одернуть его, но было поздно.
Псы сорвались с цепей.
— Слышь, чо палишь? — гавкнул один из стаи. — Просмотр платный!
— Да пошел ты, Борзой! — огрызнулась девка с голой грудью.
Все трое парней из шайки дружно заржали. Лили в этот момент попыталась по-тихому утащить Вика на другую улицу, но он продолжил спокойно идти прежним путем.
Вскоре гогот за спиной стих, а дорогу преградил тот хмырь, что первым подал голос.
Низкий, в массивных сапогах, полосатых красно-черных леггинсах и толстой куртке. То, что Вик издалека принял за лысину, оказалось коротким ежиком, выкрашенным под шкуру далматинца.
Правой рукой молодой парень играюче крутил длинный ржавый лом.
— Я тебя спросил, сопляк! — зарычал он. — Чо, язык проглотил?
Вик молча смотрел на пятнистоголового. Так, будто последнего и вовсе не существовало.
Это взбесило задиру. Он замахнулся железкой.
Но бывший чемпион даже не шелохнулся. Лишь окинул его тощие ножки ленивым взглядом.
Повалить такого доходягу на лопатки не составило бы труда. А там он был бы не боец.
Как Вик и подозревал, удар этот трусливый шакал не нанес. Когда же они встретились глазами, бывший чемпион дал волю воображению и вспомнил все самые изощренные способы, которыми можно было сломать человеку кости.
Отморозок испуганно отшатнулся, а когда понял, что он сделал, то с боевым воплем, размахивая ломом, рванул на свою жертву.
— Чо, думаешь, смелый, да?! Самый крутой?!
Вик не сдвинулся с места, только толкнул себе за спину оцепеневшую Лили.
Сердце участило ритм, в ушах забила кровь, насыщенная адреналином.
Отведя хромую ногу, Вик перенес центр тяжести на здоровую и приготовился парировать топорный, размашистый удар ржавой железкой.
Но внезапно в далматинистого гопника вцепились его дружки.
— Шухер! Легионеры!
— Борзой, остынь!
Слова товарищей не сразу дошли до пятнистоголового. Выпучив глаза, он еще пару секунд грозился насадить Вика на свой лом и только потом удостоил вниманием своих друзей.
Ощутив, как Лили сжала его ладонь, Вик обернулся.
В конце квартала маячили две фигуры. Одна высокая, другая чуть пониже. Обе в темно-багровой униформе из ботфортов, брюк и кафтанов. Голову и все тот же кафтан прикрывала блестящая бронзовая броня: закрытого типа каска с то ли намордником, то ли противогазом и нагрудник с символом, который было не дано разглядеть издалека.
Но бывший чемпион подметил исторгавшие пар стальные дубинки, которыми они загоняли какого-то бомжа с улицы в подворотню.
На улицах старого, темного, грязного города эти двое в холеных, даже красивых одеждах выглядели чужеродными наростами.
— Городская стража?
— Легионеры, — поправила хмурая малявка. — Они не подчиняются нашему городу.
— Надзиратели, — кивнул Вик.
Девочка хмуро посмотрела на него, но ничего не сказала.
Бывший чемпион не привык церемониться. Да и шмакодявка сама должна была давно понять, кем были эти легионеры. Как и остальные горожане.
Но какого черта они ничего с этим не делают?
Его внимание привлек пятнистоголовый.
Что-то прорычав своим друзьям, он кинул на легионеров презрительный взгляд и показательно сплюнул. После навис над Виком и кивнул на ближайшую подворотню.
— Отойдем, — процедил он, — если не зассал.
Рот бывшего чемпиона искривился в зловещей ухмылке.
Кровь уже давно бурлила, и энергия, подаренная адреналином, требовала выхода. Но самое главное: он никогда не отказывался от брошенных вызовов.
— После тебя, — проявил Вик немного вежливости. Это было самым малым, что можно было сделать для кого-то, кому не повезло стать его противником.
Фыркнув, отморозок направился к подворотне.
— За мной!
Лили крепче сжала его руку.
— Братик…
Он ободряюще подмигнул малявке и зашагал следом за пятнистым. Его товарищи предусмотрительно замыкали шествие, исключая любые попытки к бегству.
Наивные! Пока была возможность, бежать должен был их дружок…
Подворотня, как оказалось, вела к грязному, сырому, темному проулку.
По обе стороны нависали косые кирпичные дома с заколоченными окнами. Их тени надежно укрывали подворотню от теплого света газового Светила. Из наружных труб, змеящихся по зданиям, били струи пара. Мутная жижа стекала по размалеванным граффити стенам.
Воняло кислыми отходами, гнилой едой и мочой. Под ногами шуршали изодранные газеты, листовки, хрустело битое стекло.
Лили дрожавшим на ветру листочком жалась к Вику.
Конец пути ознаменовал широкий внутренний двор, к противоположному концу которого вел точно такой же проулок.
В этом дворе стаей бродячих псов резвилась точно такая же шпана, что и привела их с малявкой сюда.
Опустошая бутылки с алкоголем, они разбивали их о землю или о стены домов. Бабуинами танцевали вокруг железного бака с горящим мусором. Некоторые умельцы обезьянами забирались по трубам и водостокам, но пролезть внутрь заданий мешали доски на окнах.
И это только день, — подметил Вик. — Что же они творят по ночам?
— Борзой, твою мать! Ты на кой сюда этих сопляков притащил?!
На закрытом мусорном контейнере, как на троне, восседал здоровый парень лет двадцати пяти с квадратной будкой вместо лица. В брюках военного образца и кожаном жилете на голый, забитый татуировками торс. С обеих сторон к нему прижимались одетые в короткие тряпки девицы, на которых он, как и подобает альфа-самцу, не обращал и толики внимания.
От компании пятнистоголового внезапно отделилась красноволосая девушка с механическим нагрудником.
Спрыгнув с мусорного трона, судя по всему, местный главарь подхватил ее своей механической рукой, прижал и прилюдно поцеловал.
Вик устало закатил глаза.
— Братик, давай уйдем, — одернула его шмакодявка. — Это ведь те же самые…
Она попыталась шмыгнуть назад, но выход из двора ей тут же преградили двое товарищей далматинистого.
Вик огляделся. То, что раньше он принял у четверых за невнятные фосфорные кляксы на одежде оказалось общим для всей банды отличительным знаком.
Звериная пасть с клыками. Она была нарисована на самых разных местах: спинах, рукавах, животах, бедрах, а у некоторых девушек на майках в районе груди и на обтянутых кожей или латексом упругих попках.
Всего же здесь собралось пятнадцать человек, включая новоприбывшую шайку и даже женщин — у некоторых все-таки были биты и хлысты.
Если что-то пойдет не так, то бывший чемпион наконец сможет размяться в этом тщедушном теле.
Хотя, учитывая механическую руку главаря, возможно, у него получится и вспотеть.
— Твой брат собирается устроить здесь детский сад? — осведомился железнорукий у своей подружки. — Какого хрена они здесь забыли?
Не дав ответить сестре, пятнистоголовый поднял ладони и прошел в центр двора.
— Спокойно, Рэкс! По улице гуляют легионеры, — он снова сплюнул, — вот я и привел пацана сюда. Мелочь сама увязалась, — он развернулся лицом к Вику и показательно отбросил свой лом в сторону. — Нам с сопляком надо решить один вопросик…
Толпа вокруг резко оживилась. Никто не собирался пропускать бесплатный мордобой.
Кто-то подбадривал товарища, кто-то желал ему споткнуться и упасть на свой же лом. А кто-то…
— Этот молокосос не продержится и минуты!
— Ставлю на то, что он упадет через половину!
— Да он уже через десять секунд заноет от боли!
— Не-а, спорим, такой начнет звать мамочку!
Вик не разбирался в местной валюте от слова совсем. Но когда банк ставок против него перевалил за две сотни неких бумажных “кредитов” руки зачесались одолжить у малявки ворованный кошелек.
Но прежде, чем он успел это сделать, над ним горой навис главарь местной шпаны. Та как-то враз притихла.
— Ну, давай заценим, кто тут у нас такой смелый! — казалось, верзила не умел говорить тихо. Каждое его слово вырывалось, как собачий лай.
Из его рта потянуло канализацией. Лили, будто сбегая от вони, спряталась за спиной Вика.
Его же больше привлекла механическая рука главаря. Громадная, в полтора раза больше здоровой правой, она напоминала ковш экскаватора. Пространство от плеча до груди покрывали стальные пластины, а под противоположной подмышкой проходили жгуты, видимо, помогавшие держаться такой махине. Из нескольких крупных клапанов на локте и плече то и дело вырывался пар. Вместо пяти было всего три пальца, но такой толщины, что их хватка без труда могла бы раскрошить предплечье какого-нибудь задохлика.
Например, такого, как нынешний я, — нехотя подметил Вик.
Внезапно глаза Рэкса распахнулись, и он пробасил себе за спину:
— Бха! Баклан, это же твой дружок! Походу, он вернулся отхватить второй раз…
Толпа синхронно повернулась к дальнему углу двора. Там, отлипнув от самой младшей из девок, в сторону главаря лениво глянул высокий и худой, как жердь, подросток в дешевых обносках.
При виде Вика его лицо перекосило. На губах бывшего чемпиона заиграл звериный оскал.
— …или взять реванш!