- Знаешь, мне жаль тебя, - сочувственно заговорил Прокоп. - Ты мог бы... Смотри, я работаю уже двенадцать лет.
- А что это тебе дает? - резко возразил Томеш.
- Ну, кое-что перепадает. Вот продал в этом году взрывчатый декстрин.
- За сколько?
- За десять тысяч. Но это так, пустяки. Паршивенькая взрывчатка для шахт. Если бы я захотел...
- Тебе уже лучше?
- Чудесно! Я нашел такие методы... Знаешь, дружище, один нитрат церия * - сильный, сволочь! А хлор, хлор, тетрафаза хлористого азота взрывается светом. Зажжешь лампочку - и трррах! Но это ерунда. Слушай, - неожиданно выпалил он, высовывая из-под одеяла худую, страшно изуродованную руку. Стоит мне взять что-нибудь в руки, и я... чувствую движение атомов. Как мурашки. И каждое вещество щекочет по-своему, понимаешь?
- Нет.
- Это - сила, понимаешь? Сила, заключенная в материи. Материя обладает чудовищной силой. Я... я на ощупь чувствую, что в ней все так и кишит... И сдерживается-то все это... невероятным усилием. Стоит расшатать изнутри - и бац! - распад. Все - взрыв. Любая мысль - это взрыв в мозгу. Вот ты подаешь мне руку, а я чувствую, как в тебе что-то взрывается. Такое у меня тонкое осязание, брат. И слух. Все шумит как сода в воде. Это все - крошечные взрывы. Ох, как гудит голова! Та-та-тата - как пулемет.
- Ладно, - сказал Томеш. - А теперь прими аспирин.
- Хорошо. Взры... взрывчатый аспирин. Перхлорированный ацетилсалииилацид *. Ерунда. А вот я, знаешь, открыл экзотермические взрывчатые вещества *. Собственно, любое тело взрывчатое вещество. Вода... вода - взрывчатое вещество. Земля... и воздух - тоже взрывчатка. Перо, пух в перине взрывчатка. Ну, пока это имеет только теоретическое значение. И я открыл атомные взрывы. Я-я-я произвел альфа-взрыв*. Все рас-распадается на по-положительные частицы. Термохимии не существует. Де-струк-ция. Деструктивная химия, вот что. Это грандиозная штука, Томеш, с чисто научной точки зрения. У меня дома есть такие таблицы... О, если б у меня были аппараты! Но у меня - только глаза... да руки... Вот погоди, я еще все напишу!
- Тебе спать не хочется?
- Хочется. Я сегодня... немного устал. А ты что делал все эти годы?
- Да ничего. Так, жил.
- Жизнь - взрыв, понимаешь? Ррраз! - человек родился, бац! - рассыпался. А нам-то кажется, что это длится бог знает как долго. Постой, я, кажется, что-то напутал?..
- Нет, все правильно, Прокоп. Быть может, завтра со мной произойдет это самое "бац". То есть, если не достану денег. Но это неважно, старина, ты спи.
- Я могу тебе одолжить, хочешь?
- Брось! У тебя нет такой суммы. Быть может, мой отец... - И Томеш махнул рукой.
- Вот как, у тебя еще есть папа! - помолчав, неожиданно мягко произнес Прокоп.
- Есть, как же. Он - врач в Тынице. - Томеш встал, прошелся по комнате. - Жалкое положение, брат, жалкое! Качусь по наклонной плоскости, ну... А ты обо мне не беспокойся. Я уж... что-нибудь да придумаю. Спи!
Прокоп затих. Из-под полуопущенных век он видел, как Томеш, присев к столику, роется в каких-то бумагах. Так сладко было слушать шелест бумаги и негромкое гудение огня в печке. Человек, склонившийся над столом, подпер голову руками и. казалось, не дышал; а Прокопу мерещилось, что он лежит и видит своего старшего брата, своего брата Иозефа; тот занимается - завтра ему сдавать экзамен по электротехнике... И Прокоп заснул горячечным сном.
III
Ему снилось - он слышит грохот бесчисленных колес. "Какая-то фабрика", - подумал он и побежал вверх по лестнице. И вдруг очутился перед большой дверью, на которой висела стеклянная дощечка с надписью: "Плиний". - Он страшно обрадовался и вошел.
- Господин Плиний у себя? - спросил он у барышни за пишущей машинкой.
- Сейчас придет, - ответила она, и к Прокопу подошел высокий бритый человек в куртке и в огромных круглых очках.
- Что вам угодно? - спросил он.
Прокоп с любопытством рассматривал его необычайно выразительное лицо. Лицо истого британца, выпуклый, изборожденный морщинами лоб, на виске - родимое пятно величиной с мелкую монету и подбородок - как у киноактера.
- Вы... вы - простите, вы Плиний?
- Прошу вас, - сказал высокий человек и коротким жестом пригласил Прокопа в свой кабинет.
- Я весьма... это для меня... величайшая честь, - бормотал Прокоп, усаживаясь.
- Что вам угодно? - перебил его высокий человек.
- Я раздробил материю, - объявил Прокоп.
Плиний - ни слова; играет себе стальным ключиком, то и дело опуская за стеклами очков тяжелые веки.
- Дело вот в чем, - торопливо начал Прокоп. - Вввве распадается, не правда ли? Материя хрупка. Но я сделаю так, чтобы она распалась мгновенно - бум! Взрыв, понимаете? Вдребезги. На молекулы. На атомы. Но я расщепил и атом.
- Жаль, - задумчиво сказал Плиний.
- Почему? Чего жаль?
- Жаль разрушать что-либо. И атомов жаль. Продолжайте.
- Я... расщепляю атомы. Я знаю, еще Рэзерфорд... Но его излучение - просто детские игрушки! Пустяки. Надо - en masse 1. Если хотите, я взбунтую тонну висмута; он раз-разнесет весь мир, но это неважно. Хотите?
- Зачем вам это нужно?
- А это... интересно с научной точки зрения, - опешил Прокоп. - Погодите, как бы вам... понимаете, ведь это не-ве-ро-ятно интересно. - Он схватился за голову. - Постойте, у меня трещит голова; с научной точки зрения... это будет... чрезвычайно интересно, правда? Сейчас, сейчас я вам все объясню, - с облегчением воскликнул он. - Динамит - динамит рвет материю на куски, на глыбы, а бензолтриоксозонид * дробит ее в порошок; отверстие пробивает небольшое, зато дрррробит материю на-на-на субмикроскопические пылинки, понимаете? Все дело в скорости взрыва. Материя не успевает расступиться; не успевает даже раз-раздвинуться, разорваться, понимаете? А я... я уууувеличил скорость взрыва. Аргонозонид*. Хлораргоноксозонид *. Тетраргон *. И все дальше, дальше. Тогда уж и воздух не успевает расступиться; он такой же упругий, как... как стальная пластина. И рвется на молекулы. И все дальше, дальше... И вдруг, по достижении определенной скорости, взрывная сила начинает чудовищно возрастать. Растет... в геометрической прогрессии. Я смотрю как дурак. Отчего это? Откуда, откуда, откуда берется вдруг эта энергия? - лихорадочно вопрошал Прокоп. - Ответьте!
1 в массовом масштабе (франц.).
- Вероятно, она заключена в атоме, - предположил Плиний.
- Ага! - победоносно воскликнул Прокоп, отирая пот со лба. - Вот в чем загвоздка! Очень просто - в атоме. Атомы как бы... сталкиваются друг с другом, и... ссссрывают бета-оболочку... и ядро должно расщепиться. Это - альфа-взрыв. Знаете, кто я? Я - первый человек, преодолевший коэффициент сцепления, сударь. Я открыл атомные взрывы. Я... выбил из висмута тантал. Слушайте, знаете ли вы, сколько энергии в одном грамме ртути? - Четыреста шестьдесят два миллиона килограммометров. Материя обладает потрясающей силой. Материя - это полк, который топчется на месте: ать-два, ать-два. Но подайте ему нужную команду - и полк рванется в атаку, en avant! 1 Это и есть взрыв, понимаете? Урра!
Прокоп осекся от собственного крика; в голове стучало так, что он перестал воспринимать окружающее.
- Простите, - сказал он, чтобы скрыть смущение, и трясущейся рукой нащупал портсигар. - Курите?
- Нет.
- Древние римляне уже курили, - заверил его Прокоп и открыл портсигар; в нем лежали тяжелые патроны. - Возьмите, стал уговаривать он Плиния, - это легкие сигары "экстра нобель".
С этими словами он скусил кончик тетрилового патрона и стал искать спичку.
- Все это чепуха, - снова заговорил он, - а известно вам, что есть взрывчатое стекло? Жаль. Слушайте, я могу сделать для вас взрывчатую бумагу. Напишете письмо, кто-нибудь бросит его в огонь и - ррраз! - весь дом в клочья. Хотите?