- Ничего, только - "ага".
- Ага. Ну, вот и все, не так ли? Значит, стоит вам подать официальное ходатайство, и... кроме того... Ну, вы же сами понимаете, тут нужны... известные гарантии, правда? Попросту говоря, вы должны чем-то заслужить звание, которое вам присвоят, так ведь? Предполагается, что вы... что вы передадите руководству армии... ну, понимаете? Передадите...
Воцарилась натянутая тишина. Le bon prince смотрел в окно, глаза Карсона спрятались за сверкающими стеклами очков, у Прокопа сердце сжималось от горя.
- ...передадите... попросту говоря... - заикался Карсон, от напряжения едва переводя дух.
- Что именно?
Карсон пальцем начертил в воздухе большое "К".
- И больше ничего, - произнес он е облегчением. - На другой же день получите указ... о присвоении вам extra statum 1 звания инженер-полковника саперной службы... с прикомандированием в Балттин. И готово.
- То есть полковник - лишь для начала, - вмешался дядюшка Шарль. - Большего мы не добились. Но нас заверили, что как только неожиданно начнется война...
- Другими словами, не далее чем через год, - вставил Карсон, - через год самое большее...
- ...как только начнется война - безразлично где и с кем - тебе дадут генерала саперных войск...
1 в виде исключения (лат.).
это звание равно генералу от кавалерии, и если - в результате войны - у нас изменится форма правления, оно даст тебе право на титул превосходительства... другими словами, для начала - баронат. И в этом отношении... мы получили... твердую гарантию свыше, - вполголоса закончил Рон.
- А кто вам сказал, что я этого хочу? - ледяным тоном осведомился Прокоп.
- Ах, боже ты мой, да кто же этого не хочет! - рассыпался Карсон. - Мне обещали дворянство; мне, правда, наплевать, но ведь это делается не для меня, а для общества! Тем более для вас это имело бы особое значение.
- Стало быть, вы думаете, - медленно произнес Прокоп, что я все же отдам кракатит?
Карсон собрался было взорваться, но дядюшка Шарль удержал его.
- Мы считаем, - с достоинством начал Рон, - что ты сделаешь все или... во всяком случае... принесешь любую жертву, чтобы избавить княжну Хаген от того двусмысленного и... невыносимого положения, в какое она попала. При исключительных обстоятельствах... княжна может отдать свою руку военному. Как только ты станешь полковником, ваши отношения будут узаконены... помолвкой, но в строгой тайне; княжна, разумеется, уедет и вернется лишь тогда, когда сможет... просить члена царствующего дома быть свидетелем на ее свадьбе. До той поры... до той поры от тебя зависит - добиться разрешения на брак, которого был бы достоин ты сам и которого достойна княжна. Дай мне руку. Сейчас еще ничего не решай; обдумай как следует, что тебе делать, в чем твой долг и что ты можешь за него отдать. Я мог бы апеллировать к твоему честолюбию; но я обращаюсь только к твоему сердцу. Прокоп, страдания Мины выше ее сил, она принесла в жертву любви больше, чем любая другая женщина. Ты тоже страдал; Прокоп, твоя совесть страдает; но я не пытаюсь оказать на тебя давление, потому что верю тебе. Взвесь хорошенько и потом скажи мне...
Карсон кивал головой, искренне и глубоко тронутый...
- Это так, - сказал он. - Я всего лишь грубый чурбан, эдакая старая дубленая шкура, но должен сказать, что... что... Я вам говорил - в этой женщине видна порода. Иисусе Христе, только теперь видишь... - Тут он ударил себя кулаком в область сердца и растроганно заморгал. - Да знаете, я готов задушить вас, если... если вы окажетесь недостойным...
Прокоп не слушал более; он вскочил, забегал по комнате, с расстроенным, нахмуренным лицом.
- Значит... значит, я должен? - прохрипел он. - Должен? Ладно, раз должен... Вы захватили меня врасплох! Я ведь не хотел...
Рон встал, мягко положил ему на плечо руку:
- Прокоп, ты сам решишь. Мы не торопим тебя; посоветуйся с лучшими чувствами, какие есть в тебе; вопроси бога, любовь, или совесть, или честь - или не знаю что. Одно помни: речь идет не только о тебе, но и о той, которая любит тебя так, что в состоянии... сделать... - Он махнул рукой. - Пойдем!
XLIV
День был ненастный, сырой. Княжна все кашляла, ее то знобило, то снова кидало в жар, но в постели она не выдержала: ждала ответа Прокопа. Выглядывала в окно, не выйдет ли он, вновь и вновь призывала Пауля. Он докладывал все то же: Господин инженер ходит по комнате. И ничего не говорит?
Нет, ничего. Княжна, с трудом передвигая ноги, тоже ходила от стены до стены, словно хотела повторить его движения. И снова садилась, раскачиваясь всем телом, чтоб убаюкать лихорадочную тревогу.
О, больше нельзя вынести! Собралась писать длинное письмо; заклинала его взять ее в жены; и не надо ему для этого ничего отдавать, никакого секрета, никакого кракатита; она пойдет за ним в его жизнь, будет служить ему, что бы ни случилось, "Я так тебя люблю, - писала она, - что любая жертва, которую я могу принести тебе, кажется мне недостаточной.
Испытай меня, останься бедным и неизвестным - я пойду с тобой как твоя жена и никогда уже не смогу вернуться в тот мир, который покину. Знаю - меня ты любишь мало, только одним рассеянным уголочком сердца; но ты привыкнешь ко мне. Я была горда, зла и страстна; я изменилась, я брожу среди знакомых предметов, как чужая, я перестала быть..." Перечитала, с тихим стоном разорвала на клочки. Наступил вечер, а вестей от Прокопа все не было.
"Наверно, сам придет", - мелькнула надежда, и в торопливом нетерпении княжна стала надевать вечернее платье. Взволнованная, стояла она перед большим трюмо, изучала себя горящими глазами, отчаянно недовольная прической, платьем, всем на свете; новыми и новыми слоями пудры покрывала разгоряченное лицо - а голые руки мерзли - увешивала себя украшениями; казалась себе некрасивой, невозможной, неуклюжей.
- Пауль не приходил? - спрашивала то и дело.
Наконец Пауль пришел: ничего нового, господин Прокоп сидит впотьмах и не разрешает зажечь свет.
Уже поздно, слишком поздно; княжна, утомленная до предела, сидит перед зеркалом, пудра осыпается с воспаленных щек, цвет лица стал прямо серым, руки заледенели.
- Раздень меня, - вяло приказала княжна горничной.
Свежая, похожая на телочку девушка снимает с нее украшение за украшением, расстегивает платье, набрасывает на нее прозрачный пеньюар; и как раз, когда она собирается расчесать спутанные волосы госпожи, в дверь без доклада вваливается Прокоп.
Княжна вздрогнула и побледнела еще больше.
- Ступай, Марике, - еле слышно сказала она, придерживая пеньюар на худенькой груди. - Зачем... ты... пришел?
Прокоп, очень бледный, с глазами, налитыми кровью, прислонился к шкафу.
- Вот, значит, каков был ваш план? - сдавленно произнес он. - Хорошо придумали!
Она встала, словно ее ударили.
- Что... что ты говоришь?
Прокоп скрипнул зубами.
- Я знаю, что говорю. Вот, значит, что вам было нужно: чтоб я... выдал кракатит, так, что ли? Они готовят войну, а вы, вы, - взревел он, - вы их орудие! Вы и ваша любовь! Вы... ваше супружество... шпионка! А я, я... меня хотели поймать на удочку, чтобы вы убивали, чтоб вы мстили...
Она опустилась на край стула, в ужасе широко раскрыв глаза; все тело ее содрогнулось от страшных бесслезных рыданий; он хотел броситься к ней - она остановила его несгибающейся рукой.
- Кто вы вообще? - гремел Прокоп. - Княжна ли вы? Кто вас нанял? Подумай, негодная, ты хотела умертвить тысячи тысяч; ты помогала им, чтоб они смели с лица земли города, чтоб могли уничтожить наш мир - наш, а не ваш - мир людей! Истребить, разнести в клочья, убить! Зачем ты это сделала? - Он уже кричал, он упал на колени, пополз к ней. - Что ты хотела сделать?!
Она поднялась с выражением ужаса и отвращения, отступила перед ним. Он прижался лицом к месту, где она сидела, зарыдал тяжко, грубо, по-мужски.
Она едва не опустилась рядом с ним, но -превозмогла себя, отошла еще дальше, прижала к груди руки, искривленные судорогой.
- Так вот что... вот как ты думаешь! - шепнула она.
Прокопа душила тяжелая боль.
- Да знаешь ли ты, что такое война? - закричал он. - Знаешь, что такое кракатит? Тебе никогда не приходило в голову, что я - человек? А-а-а, я вас ненавижу! Вот почему я был хорош для вас! А если я отдам кракатит - все кончится: княжна уедет, а я, я... - Он вскочил, колотя кулаками по своей голове. - А я уже хотел это сделать! Миллион жизней за-за-за... Что, еще мало? Два миллиона трупов! Десять миллионов! Да-да-да, это - партия, даже для княжны! Это уже стоит того, чтобы немного забыться! Я идиот! А-а-а-а! взвыл он. - Тьфу! Вы страшный человек!