Кивнула головой:
- Да. Конец.
Прокоп открыл дверцу, выскочил, встал перед машиной.
- Поезжай! - прохрипел. - Поедешь через меня!
Она отъехала шага на два назад.
- Садись, надо ехать дальше. Довезу тебя хотя бы до ближайшей границы. Куда ты хочешь?
- Назад, - стиснув зубы, процедил он. - Назад, с тобой!
- Со мною нет пути... ни вперед, ни назад. Неужели ты меня не понимаешь? Я должна сделать так, чтоб ты видел, чтоб ты знал: я любила тебя. Думаешь, я смогу еще раз услышать то, что ты мне сказал? Назад нельзя: тебе придется выдать то... что ты не хочешь и не имеешь права выдать, или тебя увезут, а я... - Она опустила руки на колени. - Видишь ли, и об этом я думала: что пойду с тобой... вперед. Я сумела бы поступить так, сумела бы наверняка; но... ты там где-то помолвлен; иди к ней. Мне, понимаешь, никогда не приходило в голову спрашивать тебя об этом. Если женщина - княжна, то она воображает, будто, кроме нее, нет никого на свете. Ты ее любишь?
Он глядел на нее исстрадавшимися глазами; и все же не смел отрицать...
- Вот видишь, - вздохнула она. - Ты даже лгать не умеешь, милый, милый! Но пойми, когда я потом все это обдумала... Кем я была для тебя? Что это я делала? Думал ли ты о ней, когда ласкал меня? О, как я должна была ужасать тебя! Нет, не говори ничего; не отнимай у меня силы сказать тебе самое последнее.
Она заломила руки.
- Я любила тебя! Я так тебя любила, слушай, что могла... все на свете... и еще больше... Но ты, ты так страшно сомневался в этом, что в конце концов сломил и мою веру. "Люблю ли я тебя? Не знаю.
Я готова вонзить нож себе в грудь, когда вижу тебя вот тут, и умереть мне хочется, и не знаю что еще - но люблю ли я тебя? Я... я больше не знаю. А когда ты меня... в последний раз... обнял, я чувствовала... что-то нехорошее в себе... и в тебе. Сотри мои поцелуи; они были... были... нечисты, - еле слышно закончила она. - Мы должны расстаться.
Она не смотрела на него, не слышала его ответа; и вот дрогнули, затрепетали ее веки, под ними родилась слеза, перелилась через край, стекает быстро, и остановилась, и ее догоняет другая... Княжна плакала беззвучно, опустив руки на руль; и когда он хотел подойти к ней - отъехала назад.
- Ты уже не Прокопокопак, - прошептала она, - ты несчастный, несчастный человек. Правда ведь - ты мечешься на цепи... как и я. Это были... недобрые узы, что связали нас; и все же, когда разрываешь их, то будто... будто рвется все внутри, и душа, и сердце... Сделается ли чисто на душе, когда останешься таким пустым и одиноким?
Слезы ее полились обильнее.
- Я любила тебя, а теперь тебя больше не увижу. Ступай, отойди с дороги, я развернусь.
Он не двинулся, стоял, как каменный. Княжна подъехала к нему вплотную.
- Прощай, Прокоп, - промолвила она тихо и начала медленно съезжать назад по дороге.
Он побежал за ней; машина, пятясь, катилась все быстрее, быстрее. Как будто уходила под землю.
XLVI
Прокоп замер, объятый жутью, прислушался - не раздастся ли грохот машины, разбившейся где-нибудь на повороте? Не рокот ли мотора доносится издалека? Или то - смертное безмолвие конца, от которого стынет в жилах кровь? Вне себя бросился Прокоп по шоссе следом за княжной. Сбежал по серпантину дороги к подножию холма; ни следа машины. Опять побежал в гору, вглядываясь в обрывы, слезал, раздирая руки, туда, где распознавал во мраке темное или светлое пятно; но это были кусты боярышника или камни, и он, спотыкаясь, карабкался обратно на шоссе, сверлил глазами тьму - а вдруг... вдруг лежит где-нибудь куча обломков, и под ней...
Он добрался до развилки на вершине холма; вот здесь начала она проваливаться во тьму. Сел у придорожного столба. Тишина, неизмеримая тишина. Холодные предрассветные звезды, скажите, - летит ли где-нибудь машина темным метеором? Неужели никто не отзовется, не вскрикнет птица, не залает собака в деревне, ничто и никто не подаст признаков жизни? Все окоченело в торжественном молчании смерти. Вот, значит, каков он, конец - беззвучный, леденящий, темный конец всему; пустота, вырытая тьмой и безмолвием; пустота - стоячая, ледяная.
В каком углу скрыться мне, чтоб наполнить его своей болью? О, пусть звезды померкнут и настанет конец света! Разверзнется земля, и в грохоте стихий .промолвит господь: "Беру тебя обратно, больное и слабое создание, было нечисто в тебе, и недобрые силы освободил ты от пут. Милый, милый, постелю тебе ложе из пустоты..."
Прокоп затрепетал под терновым венцом вселенной. Значит, страдание человека - ничто, не имеет цены; оно - маленькое, съежившееся, просто дрожащий пузырек на дне пустоты. Хорошо, хорошо - мир безграничен, говоришь ты; но дай мне умереть!
На востоке побледнело небо, холодно выступило светлое шоссе, белые придорожные камни; смотри, вон следы колес, следы в мертвой пыли... Прокоп встает, одеревеневший, ошеломленный, и пускается в путь. В путь - вниз, к Балттину.
Прокоп шел безостановочно. Вот деревня, рябиновая аллея, мостик над тихой и темной рекой; туман поднимается, застилает солнце; и опять серый, холодный день, красные крыши, стада красных коров.
Далеко ли до Балттина? Шестьдесят, семьдесят километров... Сухие листья, повсюду - одни сухие листья...
В полдень Прокоп присел на кучу щебня - не мог больше идти. Проезжала мимо телега; крестьянин придержал лошадь, посмотрел на разбитого человека.
- Подвезти, что ли?
Прокоп благодарно кивнул, ни слова не говоря, подсел на передок. Телега остановилась в городке.
- Приехали, - сказал крестьянин. - А вам куда надо-то?
Прокоп слез и молча пошел дальше. Далеко ли до Балттина?
Начался дождь; Прокоп уже выбился из сил, пписел на перилах моста; под ним ярилась и пенилась холодная вода. Навстречу мчался автомобиль, затормозил на мосту; выскочил человек в шубе из козьего меха, двинулся прямо к Прокопу:
- Как вы сюда попали?
Это - господин д'Эмон, на его татарских глазах - автомобильные очки, весь он похож на гигантского косматого жука.
- Я сейчас из Балттина - вас разыскивают.
- Далеко до Балттина? - прошептал Прокоп.
- Сорок километров. Зачем вам туда? Там уже выдали ордер на ваш арест. Идемте, я увезу вас.
Прокоп покачал головой.
- Княжна уехала, - тихо произнес д'Эмон. - Сегодня утром, с oncle Роном. Главным образом для того, чтобы забылось... одно неприятное... дело о человеке, сбитом машиной...
- Он умер? - еле дыша, спросил Прокоп.
- Пока еще жив. А во-вторых, княжна, как вы, вероятно, знаете, серьезно больна туберкулезом. Ее повезут куда-то в Италию.
- Куда именно?
- Не знаю. Никто не знает.
Прокоп встал и пошатнулся.
- Тогда... тогда...
- Поедете со мной?
- Н-не знаю... Куда?