- Видишь, - довольным тоном молвил дед. - Вот ты кое-что и обрел!
LIV
Прокопа охватило такое чувство, будто они проезжали мирный край его детства; но туман был слишком густ, и мерцающий свет фонаря с трудом достигал обочины дороги; а дальше, по обеим ее сторонам, тянулся неведомый, молчаливый мир.
- Го-го-го! - прикрикнул старичок на лошадку, и та свернула с дороги прямо в этот скрытый, немой мир. Колеса утонули в мягкой траве; Прокоп разглядел низинку: с двух сторон ее стояли безлистные рощи, между ними лежала прелестная полянка.
- Тпрру! - остановил старичок свою лошадь и медленно спустился с козел. - Слезай, приехали, - сказал он Прокопу и не спеша стал отвязывать постромки. - Здесь нас, вишь, никто не потревожит.
- А кто может нас потревожить?
- ...Полицейские. Порядок-то нужен... только они всегда требуют невесть какие бумаги... да разрешения... да куда и откуда... Я и не разбираюсь в этом. - Он выпряг лошадку, тихонько сказал ей: - Молчи, молчи, хлебушка дам.
Прокоп с трудом сошел с козел, - все тело его затекло от долгой езды.
- Где мы?
- А около сарайчика, - неопределенно ответил старик. Выспишься, и ладно.
Он снял фонарь с оглобли, осветил дощатую хижину, - нечто вроде сарая для сена - ветхую, покосившуюся.
- А я разведу костерок, - нараспев сказал дед, - чайку тебе вскипячу, вот пропотеешь, и опять хорошо тебе будет. Он закутал Прокопа в мешок, поставил фонарь с ним рядом. Подожди только, дров принесу. Садись тут.
Старичок пошел было, да вдруг остановился; сунув руку в карман, вопросительно взглянул на Прокопа.
- Что вы, дедушка?
- Не знаю... может, захочешь... Я, видишь ли, еще и гадальщик. - Вынул руку из кармана: между его пальцев выглянула белая мышка с рубиновыми глазками. Старик поспешно заговорил:
- Знаю, ты в это не веришь... да уж мышка-то больно хорошенькая... Или погадать?
- Погадайте.
- Вот и ладно! - обрадовался старый. - Ш-ш-ш, ма-лая, гоп!
Он раскрыл ладонь, белая мышка проворно взбежала к нему на плечо, пошевелила носиком у самого мохнатого уха и спряталась за ворот старичка.
- Какая красивая, - вздохнул Прокоп.
Старик так и просиял.
- А вот увидишь, что она умеет!
И он побежал к повозке, порылся, достал ящичек, в котором тесно и ровно были уложены билетики.
Устремив свои светлые глазки в пространство, старичок встряхнул ящичек.
- А ну, мышка, покажи, покажи ему его любовь! - И он присвистнул сквозь зубы, тихо, как летучие мыши.
Мышка выскочила, сбежала по его рукаву, вспрыгнула на ящик; Прокоп, затаив дыхание, следил, как она перебирает билетики розовыми лапками. Вот она схватила зубками один билетик, потащила, да он не поддавался; тогда мышка махнула головкой и схватила соседний; вытянула уголок, села на задние лапки, покусывая коготки на передних.
- Вот твоя любовь, - восторженно шепнул старый. - Возьми ее.
Прокоп вынул билет и поспешно наклонился к огню. Это была фотография... девушки с растрепанными волосами! Ее прекрасная грудь обнажена, и вот они, вот они, экстатические, бездонные глаза...
Прокоп узнал ее.
- Дедушка, это не она!
- Дай-ка, - удивился старый и взял фотографию. - А жаль, жаль, - сожалеюще причмокнул он. - Такая барышня! Ля-ля, малышка, это не та - на-на-на, кс-кс, ма-лая!
Он сунул фотографию на место и опять издал тихий свист. Мышка блеснула рубиновым глазком, снова ухватила зубками тот, первый билетик, подергала; нет, не идет; вытащила соседний, почесалась.
Прокоп схватил билетик; это была Анчи, неумелый деревенский снимок; на Анчи праздничное платье, и стоит она, такая милая и глупенькая, не зная, куда девать руки...
- Не та, - прошептал Прокоп.
Старичок взял фотографию, погладил и будто сказал ей что-то; недовольно, грустно взглянул на Прокопа и опять тоненько свистнул.
- Вы сердитесь? - робко спросил Прокоп.
Старик не ответил; задумчиво глядел он на мышку. А та еще раз попыталась вытащить застрявший билетик; нет, никак! Встряхнулась и вытянула уголок соседнего. Это был портрет княжны. Прокоп застонал, выронил его из рук.
Старик молча нагнулся, поднял фотографию.
- Я сам, сам, - прохрипел Прокоп, протягивая руку к ящичку. Дед удержал его:
- Нельзя!
- Но там... там она! - сквозь стиснутые зубы выдавил Прокоп. - Там та, настоящая!
- А-а, там у меня все люди, - сказал старик и погладил ящик. - А теперь посмотрим твою судьбу.
Он тихо цыкнул, мышка выскользнула из рукава, вытащила зеленый билетик и скрылась стремглав - видимо, Прокоп испугал ее.
- Прочитай-ка, - сказал старик, тщательно запирая свой ящик. - А я пока хворосту принесу; да не терзай себя больше.
Он погладил лошадь, уложил ящик на дно повозки и пошел к роще. Его светлый холщовый кафтан выделялся в темноте; лошадка посмотрела ему вслед, тряхнула головой и пошла за ним.
- И-ха-ха! - донесся издали ласковый певучий голос старичка. - Со мной хочешь? Ишь ты какая! Ну идем, идем, ма-лая!
Они растворились в тумане, а Прокоп вспомнил о зеленом билетике.
"Ваша судьба, - прочел он при неверном свете фонаря. - Вы человек благородный, сердца доброго и в своей области весьма ученый. На долю вашу выпадет много невзгод; но если вы будете остерегаться необдуманных поступков и стремления к великим делам - добьетесь уважения окружающих и займете выдающееся положение. Многое потеряете, но позднее будете вознаграждены. Ваши несчастливые дни - вторник и пятница. Saturn conj. b. b. Martis. Deo gratias" 1.
Из темноты вынырнул старичок с полной охапкой валежника, за ним - белая голова лошади.