Всего безвозвратных людских потерь — 46 504
Ранено — 54 427
Всего людские потери — 100 931.
Разница получается в 27 039 человек, в том числе почти двукратная по безвозвратным потерям — на 19 033 человека больше.
Потери же за период с 4 по 16 июля, согласно тому же донесению, составили 18 097 убитых, 24 880 пленных и пропавших без вести, 47 272 раненых и больных. В период же преследования группы армий «Юг», отходившей к прежним позициям, Воронежский фронт потерял 2481 убитого, 1047 пропавших без вести и 7155 раненых и больных.
Еще более существенными оказываются различия данных по безвозвратным потерям боевой техники. Согласно сборнику «Гриф секретности снят», в ходе Курской оборонительной операции войсками Центрального, Воронежского и Степного фронтов было безвозвратно потеряно: Танков и САУ -1614 Орудий и минометов — 3229 Самолетов — 459.
Однако в итоговом боевом донесении штаба Воронежского фронта говорится, что в период с 5 по 23 июля войсками фронта было безвозвратно потеряно: Танков и САУ — 1628 Орудий и минометов — 3609 Самолетов — 387 (вместе с подбитыми). Получается, что один только Воронежский фронт, по данным его штаба, потерял безвозвратно больше танков и артиллерии, чем все три фронта, вместе взятые, а самолетов — почти столько же, всего-то на каких-нибудь 15,7 % меньше.
Л.Н. Лопуховский подметил, что данные о людских потерях, приведенные в донесении штаба Воронежского фронта, оказываются очень близки к оценке советских потерь в ходе отражения «Цитадели», сделанных в штабе группы армий «Юг». Манштейн в мемуарах отмечает, что к 13 июля его войсками было взято 24 000 пленных, а между 13 и 16 июля — еще 10 тыс., главным образом при ликвидации «котла» в районе Шахово. А по данным штаба Воронежского фронта, к 16 июля в войсках фронта числилось 24 880 пропавших без вести. Советских танков, по оценке Манштейна, немцы уничтожили к 13 июля 1800 штук, а поданным штаба Воронежского фронта, к 16 июля было безвозвратно потеряно или подбито 1888 танков и САУ. Советских орудий, как полагал Манштейн, его войска уничтожили и захватили 1347, а по данным штаба Ватутина, к 16 июля было безвозвратно потеряно 1605 орудий.
Тут необходимо заметить, что сравнение данных Манштейна с данными итогового донесения штаба Воронежского фронта доказывает, что последние существенно занижают советские безвозвратные потери. Ведь число пленных та сторона, которая их берет, обычно знает более или менее точно. А в Красной Армии в числе пропавших без вести часто оказывались не только пленные, но и убитые, о гибели которых не было добросовестных сведений. И в любом случае наличие к 16 июля 34 000 советских пленных говорит о том, что число пропавших без вести занижено более чем на 9 тыс. человек. Но, как доказал Л. Н. Лопуховский, донесением штаба Воронежского фронта не учтены потери 7-й гвардейской и 69-й армий в период с 5 по 19 июля, так как эти армии 20 июля были переданы в состав Степного фронта. Историк обратил внимание, что, согласно месячной сводке потерь за июль, в этом месяце фронт потерял 99 596 человек, в том числе 19 658 убитых, 16 704 пропавших без вести и пленных, 62 478 раненых и больных и 756 выбывших из строя по другим причинам (несчастные случаи, самоубийства и т. п.). То, что эти потери оказались на 1336 меньше, чем потери за 19 суток оборонительной операции, Лопуховский объясняет тем, что, возможно, в итоговом донесении из пропавших без вести были исключены хотя бы некоторые из тех 6,4 тыс. пропавших без вести, которые к 1 августу смогли вернуться в свои части. А вот в суммарных цифрах потерь Воронежского фронта за июль потери 7-й гвардейской и 69-й армий учтены. Согласно этому документу, потери Воронежского фронта составили 148 349 человек. Разница между этой цифрой и 99 596 человек и даст нам примерные потери этих двух армий — 48 753 убитых, раненых и пропавших без вести. По данным, приводимым JI. Н. Лопуховским, 69-я армия в период с 1 по 19 июля потеряла 26 415, в том числе 4351 убитыми, 10 614 пропавшими без вести и пленными, 11 411 ранеными и больными (больных оказалось всего 387), и еще 39 человек выбыли из строя по другим причинам. 7-я гвардейская армия за тот же период потеряла 28 578 человек, в том числе 6086 убитыми, 3975 пропавшими без вести и пленными, 18 458 ранеными и больными (последних было только 591), а также 59 человек, выбывших из строя по иным причинам. Если добавить эти потери к тем потерям, что перечислены в донесении штаба Воронежского фронта за период с 4 по 16 февраля, то последние возрастут до 28 534 убитых, 33 469 пленных и пропавших без вести и 77 239 раненых и больных (в последнюю цифру попадают и выбывшие из строя по неизвестным причинам).
Теперь количество пропавших без вести оказывается практически равно количеству советских пленных, захваченных войсками Манштейна в период осуществления операции «Цитадель» с 4 по 16 июля. Однако, по сведениям Л. Н. Лопуховского, до конца июля 6,4 тыс. прежде числившихся пропавшими без вести вернулись в части Воронежского фронта. Можно предположить, что не менее 6 тыс. из числа вернувшихся пропали без вести до 16 июля. Тогда число тех пропавших без вести, кто попал в плен или был убит, сократится до 27,5 тысячи (при том, что в эту цифру включено и некоторое, пусть незначительное число пропавших без вести из состава 7-й гвардейской и 69-й армий, приходящихся на 17,18 и 19 июля). Тогда окажется, что как минимум 7,5 тыс. пленных не были учтены в официальных безвозвратных потерях штабом Воронежского фронта. Но вместе с тем представляется совершенно невероятным, чтобы в число пропавших без вести входили только те, кто попал в плен. Учет безвозвратных потерь в Красной Армии был поставлен чрезвычайно плохо. Погибшие красноармейцы, о смерти которых не было достоверных данных, зачислялись в пропавшие без вести. А многие погибшие или оказавшиеся в плену красноармейцы вообще не попадали в списки безвозвратных потерь.
Масштаб недоучета советских потерь хорошо иллюстрирует следующий пример. 5 июля 1943 года, к началу Курской битвы, войска Центрального фронта, которыми командовал генерал армии К.К. Рокоссовский, насчитывали 738 тыс. человек и в ходе оборонительного сражения по 11 июля включительно потеряли убитыми и пропавшими без вести, согласно данным сборника «Гриф секретности снят», 15 336 человек и ранеными и больными 18 561 человека. К моменту перехода Красной Армии в наступление на Орел, 12 июля, состав войск Центрального фронта почти не изменился: прибыла одна танковая и убыли две стрелковые бригады. Танковая бригада тогда по штату насчитывала 1300 человек, а в одной стрелковой бригаде могло быть 3,5–4 тыс. человек, с учетом того, что численность стрелковых дивизий Центрального фронта составляла в тот момент в среднем около 8 тыс. человек. С учетом этого к началу Орловской операции Центральный фронт должен был располагать не менее чем 697,4 тыс. человек личного состава. Однако, как утверждают авторы книги «Гриф секретности снят», в тот момент в войсках Рокоссовского насчитывалось только 645 300 человек. Значит, истинные потери Центрального фронта в оборонительном сражении под Курском были как минимум на 52,1 тыс. больше, чем утверждает официальная статистика. И это только при условии, что в войска Центрального фронта в ходе оборонительной операции не поступало маршевое пополнение. Если же такое пополнение поступало, то реальные потери должны были быть еще выше. Не могло же сразу такое количество людей дезертировать или просто исчезнуть неведомо куда, да еще в условиях ожесточенных боев!
Следует подчеркнуть, что основная часть недоучтенных советских потерь должна была падать на безвозвратные потери, прежде всего на пропавших без вести, так как раненых, поступавших в госпитали, считали гораздо более точно, чем погибших.
С учетом всего вышесказанного данные о потерях Воронежского фронта, содержащиеся в донесении его штаба, тоже оказываются заниженными, особенно в части безвозвратных потерь. Можно предположить, что в числе пропавших без вести погибших должно было быть как минимум столько же, сколько и пленных. Тогда истинное число пропавших без вести в составе Воронежского фронта в период с 4 по 16 июля можно оценить в 68 тыс. человек. В этом случае общие потери фронта в указанный период можно оценить в 133,4 тыс. человек, безвозвратные — в 86,1 тыс. человек.
Количество убитых советских солдат в период с 4 по 16 июля Манштейн оценил в 17 тыс., а число раненых — как минимум в 34 тысячи. Получается, что он в своих оценках занизил оценки советских санитарных потерь в 1,4 раза, а безвозвратные потери — в 1,7 раза.
Как отмечает Манштейн, в ходе осуществления «Цитадели» войска его группы армий потеряли 20 720 человек, в том числе 3330 — убитыми и пропавшими без вести.
Однако данные Манштейна, вполне возможно, занижают немецкие потери. Дело в том, что вся группа армий «Юг» в период с 4 по 20 июля потеряла 34 236 человек, в том числе 5699 убитыми, 1203 пропавшими без вести и 27 334 ранеными. Кроме того, 318 человек потеряли армейские части, по которым неизвестен расклад потерь по категориям. Из этих потерь следует исключить потери 52-го армейского корпуса армейской группы «Кемпф», не действовавшего на фронте «Цитадели». Они составили 67 убитых, трое пропавших без вести й 247 раненых. Тогда, с учетом потерь частей армейского подчинения, останется около 5686 убитых, около 1210 пропавших без вести и 27 341 раненых, что в сумме дает общие потери в 34 337 человек. Это потери на 13 617 человек больше, чем дает Манштейн для периодас 5 по 16 июля включительно. Кажется совершенно невероятным, чтобы за 4 дня отступления войска группы армий «Юг» потеряли всего на 34,3 % меньше, чем за 12 дней наступления, когда боевые действия отличались гораздо большей интенсивностью. К тому же число раненых в корпусе СС, как показал Л. Н. Лопуховский, надо увеличить на 483 человека. Это увеличивает общее число раненых до 27 824. Логичнее сделать оценку, определив средние ежедневные потери за период с 5 по 20 июля. День 4 июля я из расчетов исключил, так как в тот день частные операции против советского боевого охранения не могли принести немцам больших потерь, сравнимых по порядку с потерями в основные дни наступления. Тогда получается, что в среднем войска Манштейна теряли вдень 355 убитых, 8 пропавших без вести и 1739 раненых. Тогда для примерного определения потерь, понесенных по 16 июля включительно, надо вычесть из суммарных цифр 1420 убитых, 32 пропавших без вести и 6956 раненых. Тогда общие потери войск группы армий «Юг», участвовавших в «Цитадели», в период с 5 по 16 июля можно оценить в 4266 убитых, 1178 пропавших без вести и 20 868 раненых, что дает общие потери в 26 312 человек, что, как кажется, более соответствует действительности, чем цифры, приведенные Манштейном. Впрочем, нельзя исключить, что его цифры отражают данные о потерях к утру 13 июля, т. е. ко времени совещания у Гитлера, на котором было принято решение о прекращении операции «Цитадель». Не исключено также, что в число 3330 фельдмаршал не включил пропавших без вести. В дальнейших расчетах мы будем пользоваться цифрой 26 312.
Соотношение общих потерь Воронежского фронта и наступавших против него соединений 4-й танковой армии и армейской группы «Кемпф» в период с 4 по 16 июля можно оценить как 5,1:1, а по безвозвратным — как 15,9:1, что, возможно, является рекордом за всю войну. Только по убитым соотношение составляет, по нашей оценке, 15,6:1, что также, быть может, является рекордным за войну. И в этот результат наибольший вклад внес II танковый корпус СС.
Немецкая 9-я армия, наступавшая до 12 июля на северном фасе Курской дуги против Центрального фронта Рокоссовского, потеряла за время наступления около 20 тыс. человек, согласно данным, приводимым в мемуарах Манштейна. Общие потери противостоявшего ей Центрального фронта в период с 5 по 11 июля мы оцениваем в 86 тыс. человек, что дает соотношение общих потерь 4,3:1. Сложнее обстоит дело с оценкой безвозвратных потерь Центрального фронта. Если предположить, что в неучтенных потерях, составлявших около 52,1 тыс. человек, безвозвратные и санитарные потери соотносились как 3:1, безвозвратные потери фронта будут достигать 54,4 тыс. человек, а санитарные — 31,6 тыс. человек.
Точных данных о безвозвратных потерях в армии Моделя нет. Если предположить, что в 9-й немецкой армии безвозвратные и санитарные потери соотносились примерно в той же пропорции, как и в армиях Манштейна, согласно донесениям о потерях, то число погибших и пропавших без вести в 9-й армии можно оценить в 4 тыс. человек. Тогда соотношение безвозвратных потерь Центрального фронта и немецкой 9-й армии в период с 5 по 11 июля можно оценить как 13,6:1. Цифры тоже впечатляющие, но результату Манштейна они уступают.
Можно сказать, что в ходе осуществления «Цитадели» Манштейн, Гот и Хауссер действовали эффективнее, чем Клюге и Модель. И здесь сыграли роль не только их таланты. Манштейн, наверное, был талантливее Клюге, а вот как соотносились, например, таланты Моделя и Хауссера или Моделя и Гота, сказать трудно. В частности, Хауссер, несомненно, весьма успешно командовал танковым корпусом в 1943 году. В дальнейшем, когда он возглавил 7-ю армию в Нормандии, побед одержать он уже не мог. Однако Хауссер, по крайней мере, сумел надолго задержать продвижение высадившихся англо-американских войск, а потом, пусть и с большими потерями, прорваться из окружения. Модель же успешно командовал армией в оборонительных боях и в ходе «Цитадели», однако побед в крупных наступательных операциях одерживать ему не удалось. В конце войны и Хауссер, и Модель командовали группами армий на Западном фронте. Хауссер своевременным отходом, вопреки приказу фюрера, спас остатки группы армий «Г» от уничтожения, за что был снят с должности. Модель же следовал приказам Гитлера до конца, остался вместе с группой армий «Б» в Рурском «котле» и застрелился незадолго до капитуляции. Кто из них в данном случае действовал более правильно с точки зрения военного искусства, невозможно определить. Ведь дело происходило в последние недели войны, когда речь шла уже только о спасении жизни германских солдат, которым все равно предстояло, раньше или позже, попасть в плен. Наверное, не без оснований считается, что Рокоссовский как военачальник превосходил Ватутина, однако насколько это повлияло на различие в результатах действий двух фронтов в оборонительной фазе Курской битвы, сказать трудно. Вполне возможно, что решающим в достижении большего успеха войск Манштейна по сравнению с войсками Клюге стало то, что в группе армий «Юг» было больше танковых дивизий, чем в 9-й армии Моделя, а в обороне Воронежского фронта — больше танкоопасных направлений, чем на Центральном фронте. И далеко не последним по значимости было то, что против армий Ватутина действовали элитные танковые дивизии — три дивизии корпуса СС и дивизия «Великая Германия».
Какие же людские потери понес II танковый корпус СС в ходе операции «Цитадель»? В период с 5 по 16 июля он потерял 1467 убитыми, 166 пропавшими без вести и 6442 ранеными. Фактически почти все эти потери были понесены вплоть до 16 июля включительно, так как позднее корпус активных боевых действий не вел, а лейбштандарт вообще был выведен с фронта. Существует и более высокая оценка числа раненых, данная JI. Н. Лопуховским, — 6925. Она основа на данных уточненных донесений о потерях дивизий «Тотенкопф» и «Райх». Мы принимаем эту оценку, что увеличивает общие потери корпуса СС до 8578 человек. В сражении 12 июля корпус СС потерял, как мы уже говорили, 149 убитыми, 33 пропавшими без вести и 660 ранеными, это составляло около 9,8 % всех потерь, понесенных за 12 дней «Цитадели». Средние ежедневные потери составляли 8,3 %, так что в день знаменитого сражения средние потери корпуса были превышены всего в 1,18 раза. По безвозвратным потерям, 12 июля эсэсовцы потеряли 11,1 % всех потерь, что превышает средний показатель всего в 1,34 раза. Не слишком впечатляющий результат от ввода двух свежих армий, танковой и общевойсковой!
Основной противник II танкового корпуса СС, 5-я гвардейская танковая армия, потеряла в период с 12 по 18 июля, согласно донесению своего штаба, 9945 человек, из которых безвозвратно — 4841 (в эти цифры не включены потери 2-го гвардейского танкового и 2-го танкового корпусов). Подавляющее большинство потерь пришлось на 12 июля. Ведь уже 15 июля армия, за исключением 2-го гвардейского танкового корпуса и некоторых частей 5-го гвардейского механизированного корпуса, была выведена во второй эшелон Воронежского фронта. 12 июля потери 5-й гвардейской танковой армии (без 2-го гвардейского танкового и 2-го танкового корпусов), по оценке Л. Н. Лопуховского, составили 6086 человек, в том числе 1585 убитых и 786 пропавших без вести. Кроме того, 2-й гвардейский танковый корпус, сражавшийся против «Райха», потерял 12 июля 1432 человека, в том числе 485 погибших и 7 пропавших без вести. Дивизии 5-й гвардейской армии, сражавшейся 12 июля против эсэсовских дивизий (9-я гвардейская воздушно-десантная, 42, 52, 95 и 97-я гвардейские стрелковые дивизии и 11-я гвардейская мотострелковая бригада 10-го танкового корпуса), по оценке Л. Н. Лопуховского, потеряли 12 июля 8717 человек, в том числе 2237 убитыми и 670 пропавшими без вести. Теперь надо исключить потери 5-го гвардейского механизированного корпуса из потерь 5-й гвардейской танковой армии. В период с 12 по 16 июля корпус потерял 2172 человека, в том числе 690 убитыми и 345 пропавшими без вести. В отличие от других соединений армии Ротмистрова, 5-й гвардейский мех-корпус активно участвовал в боях и после 12 июля. Поэтому предположим, что на 12 июля приходится только половина его потерь 1086 человек, в том числе 345 убитых и 173 пропавших без вести. Тогда потери 5-й гвардейской танковой армии в борьбе со 2-м танковым корпусом СС можно оценить в 5000 человек, в том числе 1240 убитыми и 613 пропавшими без вести. А в сумме 5-я гвардейская танковая армия, 2-й гвардейский танковый корпус и дивизии 5-й гвардейской армии в борьбе против корпуса Хауссера потеряли 12 июля примерно 15 149 человек, в том числе 3962 убитыми и 1290 пропавшими без вести. Число пропавших без вести превышает число пленных, захваченных в этот день эсэсовцами, — 968 человек и поэтому кажется близким к действительности, хотя некоторый недоучет нельзя исключить. Это дает соотношение с потерями II танкового корпуса СС (842 человека, в том числе 149 убитых и 33 пропавших без вести) 18:1 по общим потерям и 28,9:1 по безвозвратным потерям. Несомненно, это было для Красной Армии одно из самых несчастливых сражений Второй мировой войны, включая сюда и несчастливую «зимнюю войну» с Финляндией.
Результаты II танкового корпуса СС 12 июля по общим людским потерям являются в 3,5 раза лучше, а по безвозвратным потерям — в 1,8 раза лучше, чем результаты всей группы армий «Юг» в операции «Цитадель». Это является одним из доказательств того, что эсэсовцы в среднем воевали эффективнее, чем дивизии вермахта, хотя несли значительно большие потери.
Отметим также, что потери корпуса СС в операции «Цитадель» (8578 человек) оказались меньше, чем потери в февральско-мартовском сражении за Харьков (11 519) в 1,3 раза. Это объясняется большей продолжительностью Харьковского сражения. Там дивизии СС участвовали в сражении примерно 48 дней, правда, разные дивизии вступали в сражение в разное время, поэтому среднюю продолжительность операции для корпуса в целом можно оценить в 30–35 дней. В «Цитадели» же корпус участвовал только 12 дней. Поэтому в расчете на средний день боев потери корпуса Хауссера в ходе наступления на Курск оказываются примерно вдвое выше, чем в период второго Харьковского сражения.
Оптимальным способом действий для Красной Армии в Курской битве, вероятно, была бы жесткая оборона. Тогда с танками неприятеля боролась бы в первую очередь артиллерия, а также свои танки, но действовавшие не в лобовой атаке, а в обороне, из засад, вкопанные в землю или укрытые за заграждениями и естественными препятствиями. Характерно, что из всех немецких танковых дивизий в наступлении на Курск наибольшие безвозвратные потери в танках понесла 19-я танковая дивизия, которой пришлось действовать против советской пехоты, а не танковых соединений. Она потеряла безвозвратно 23 танка, уничтожив всего 57 советских. Советские танковые войска, как и Красная Армия в целом, по уровню своей подготовки скорее годились для более легкого вида боя — обороны, чем для более сложного — наступления.
II танковый корпус СС в ходе операции «Цитадель» действовал наиболее успешно из всех германских корпусов и нанес противостоявшим ему советским армиям наибольшие потери в людях и технике как в абсолютных цифрах, так и по отношению к собственным потерям. Однако цель «Цитадели» в виде окружения основных советских сил в Курском выступе не могла быть достигнута, а время для осуществления этой операции истекло. Единственное значение боевых действий корпуса СС, как и других соединений группы армий «Юг», заключалось в том, что генеральное наступление Воронежского и Степного фронтов пришлось отложить до 3 августа.
Корпус СС срочно понадобился для ликвидации ряда новых кризисов. Первоначально весь корпус СС предполагалось перебросить в Италию, где, после того как 10 июля 1943 года на Сицилии высадились англо-американские войска, зашатался фашистский режим Муссолини. Однако обстановка на Восточном фронте позволила отправить на Апеннины только дивизию «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Две другие дивизии танкового корпуса СС были брошены на ликвидацию советского плацдарма на Миусе, угрожавшему окружением немецким войскам в Донбассе.
Наступление советского Южного фронта на рубеже реки Миус в июле 1943 года преследовало цель не допустить переброски немецких резервов на харьковское направление, а в случае успеха наступления — во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разбить донбасскую группировку противника и освободить южные районы Украины и Крым.
Главный удар предполагалось нанести силами 5-й ударной, 28-й и 2-й гвардейской армий в центре из района Ровеньки в направлении Успенской, Артемовки, Федоровки. Вспомогательные удары наносились частью сил 51-й армии на правом крыле и 44-й армии, на левом крыле фронта. Слабым местом было отсутствие в составе фронта танковых армий. Средства усиления включали 2-й и 4-й гвардейские мехкорпуса, 11-й танковый корпус и 4-й кавкорпус. Впрочем, силы противостоявшей Южному фронту 6-й немецкой армии были сравнительно невелики — 10 пехотных и 1 авиаполевая дивизия далеко не полного состава, из которых против Южного фронта действовало 7 пехотных и 1 авиаполевая дивизия.
16 июля, в день начала наступления армий Южного фронта, Манштейн вынужден был остановить наступление на Курск и начать отход войск к прежним рубежам, чтобы высвободить силы для ликвидации советского плацдарма на Миусе. Для этой операции предназначались так и не введенный в сражение за Курск резервный 24-й танковый корпус в составе танковой дивизии СС «Викинг» и две оставшиеся на Восточном фронте дивизии 2-го танкового корпуса СС — «Райх» и «Тотенкопф».
Бывший начальник штаба Южного фронта маршал С. С. Бирюзов вспоминал: «16 июля 1943 года стоял жаркий, совершенно безветренный день. К назначенному сроку командующий и я прибыли на наблюдательный пункт.
Все приготовления к наступлению были закончены. Возвращались с боевого задания последние эшелоны ночных бомбардировщиков. Почти тотчас же началась артиллерийская подготовка. Передний край обороны противника окутали черные тучи дыма и пыли. А у нас над головами уже гудели наши пикирующие бомбардировщики и штурмовики. Они устремились туда же!..
Нам действительно пришлось нелегко. Несмотря на героизм войск, наступление развивалось очень медленно. Наиболее сильное сопротивление оказывали опорные пункты противника, расположенные западнее Дмитриевки и в районе Мариновки. Здесь остались не пораженными артиллерией прочные железобетонные укрепления, и наступавшие части несли большие потери.
Во второй половине дня, несколько оправившись от потрясения, немецкие войска на некоторых направлениях стали предпринимать контратаки. Из ближайшего тыла к ним подходили танковые резервы. Ожили многие из разрушенных огневых точек. Однако на направлении главного удара — в районе Ясиновского и Алексеевки — нам удалось прорвать первую линию вражеских траншей.
Чтобы задержать дальнейшее продвижение наших войск, немецкое командование перебросило к месту прорыва 16-ю моторизованную дивизию, готовившуюся к отправке под Курск, и с ходу ввело ее в бой. С юга сюда же торопились на автомашинах подразделения 111-й и 336-й пехотных дивизий, с севера — 32-я дивизия и унтер-офицерская школа 6-й армии. А 19 июля наша разведка установила, что возвращена с пути следования на харьковское направление 23-я танковая дивизия (на самом деле 23-я танковая дивизия вместе с танковой дивизией СС «Викинг» в составе 24-го танкового корпуса была введена в бой в районе Изюма для локализации советского плацдарма на Донце. — Б. С.).
— Это уже половина победы, — констатировал Александр Михайлович (Василевский, в качестве представителя Ставки. — Б. С.).
Его оптимизм передавался и нам. Но в то же время мы чувствовали, что наши 5-я ударная и 28-я армии начинают выдыхаться. Для развития наступления решено было ввести второй эшелон фронта — 2-ю гвардейскую армию.
Красиво выдвигалась она вперед, под прикрытием самолетов с воздуха и зенитчиков — с земли. Однако в дальнейшем действия ее оказались недостаточно энергичными, и решительного перелома в ходе нашего наступления не произошло.
Еще в то время, когда 2-я гвардейская армия подходила к фронту, в полосе действий 5-й ударной армии противник ввел в бой переброшенные с белгородского направления эсэсовские дивизии «Тотенкопф», «Райх» и 3-ю танковую. Одновременно с этим немецкая бомбардировочная авиация обрушила на боевые порядки этой армии, а также и на 2-ю гвардейскую мощные бомбовые удары. Бомбардировщики действовали поэшелонно. В каждом эшелоне насчитывалось до 100–120 самолетов Ю-87. Временами над полем боя появлялись и Хе-111.
За один день по войскам 2-й гвардейской и 5-й ударной армий противник произвел более 3000 самолето-вылетов. Это повлекло за собой значительные потери с нашей стороны и еще больше замедлило темпы наступления….
Командующего 2-й гвардейской армией генерала Крейзера я встретил в недавно отбитой у противника траншее. Он доложил обстановку и кивнул на небо:
— Не можем поднять головы.
В этот момент, как бы в подтверждение его слов, появилась новая волна вражеских бомбардировщиков.
— Где сейчас второй гвардейский механизированный корпус Свиридова? — осведомился я.
Крейзер указал его район расположения по карте и со вздохом добавил, что положение этого корпуса для него самого недостаточно ясно: радиосвязь со Свиридовым нарушена, а пройти туда невозможно.
Я был глубоко неудовлетворен этим докладом. Показалось, что он мне доложил неточно, и, несмотря на непрекращающуюся бомбежку, я решил сам пробраться к Свиридову. Это оказалось действительно трудным и очень рискованным делом. По пути пришлось неоднократно оставлять машину и лежать в воронках от бомб, пережидая очередной налет.
Но на КП корпуса все оказалось иначе. Здесь было спокойно. Самолеты немцев шли над позициями корпуса и не трогали их, а бомбили, главным образом сзади, войска других корпусов, несколько отставших и тщетно пытавшихся продвинуться вперед.
— Почему же вы остановились? Какое имеете на это право? — навалился я на Свиридова.
Вместо ответа он подал мне тетрадь телефонных переговоров, в которой дословно было записано распоряжение, отданное тов. Свиридову лично тов. Крейзером: наступление временно приостановить.