Уже утром 4 января был создан фронтовой оборонительный заслон в полосе шириной около 25 километров. Основные дороги и выходы из дефиле гор, окраины населенных пунктов и опушки рощ были заняты мотопехотой, танками и артиллерийскими батареями вплоть до 152-мм, а также зенитными орудиями, способными поражать «королевские тигры». На флангах развернулись истребительно-противотанковые артиллерийские полки. На закрытых огневых позициях расположились минометные, гаубичные и тяжелые пушечные полки. Два ЙПТАПа остались в резерве командующего фронтом.
Средняя плотность артиллерийских средств на направлении главного удара противника была доведена до 56 орудий и минометов на 1 километр фронта, а глубина противотанковой обороны достигла 10–14 километров.
Главный удар был направлен против 4-й гвардейской армии, захватившей Секешфехервар, точнее, против ее 31-го гвардейского стрелкового корпуса. Командование армии ожидало вражеское наступление на участке 20-го гвардейского стрелкового корпуса, поэтому вражеский удар оказался в тактическом отношении внезапным. Корпус смог противопоставить противнику лишь 217 орудий от 45 до 122-мм, плотность которых была вдвое ниже, чем по фронту 4-й гвардейской армии. На участке Дунальмаш — Банхида фронт 31-го гвардейского корпуса был прорван. Немцы продвинулись до 30 км.
В свою очередь, будапештская группировка немецко-венгерских войск, пытаясь прорвать кольцо окружения, потеснила части 46-й армии и овладела Эстергомом, но дальше продвинуться не смогла.
Во время прорыва фронта 4-й гвардейской армии выяснилось, что пехота под натиском танков в беспорядке отступала и оставляла артиллерию без прикрытия. Большинство же противотанковых препятствий немецкие танки смогли обойти. В результате артиллерия 31-го гвардейского корпуса потеряла 70 % матчасти и до двух третей личного состава, поскольку многие батареи и опорные противотанковые пункты попали в окружение.
За 2 января самолеты советской 17-й воздушной армии, которой командовал генерал В. А. Судец, совершили 671 вылет, а самолеты германского 4-го воздушного флота, ограниченные жесткой нехваткой горючего, — только 450.
Когда дивизии IV танкового корпуса 4 января вышли в район города Тат, их здесь встретила 12-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада из резерва 46-й армии. Части 86-й стрелковой дивизии в беспорядке отошли, и артиллеристы опять остались без пехотного прикрытия. 1255-й истребительно-противотанковый полк потерял из-за этого 14 орудий, 4 автомашины, 12 тракторов и 45 человек убитыми и ранеными и вынужден был отступить.
Необходимо учитывать, что советские солдаты в тот момент уже в значительной мере подверглись моральному разложению. Яркие свидетельства этого применительно к Венгрии содержатся в мемуарах Алэн Польц, ставшей впоследствии известным психологом. Она вспоминает: «…ночью к нам ворвался целый отряд, тогда нас повалили на пол, было темно и холодно, вокруг стреляли. В памяти осталась картина: вокруг меня сидят на корточках восемь-десять русских солдат, и каждый по очереди ложится на меня. Они установили норму — сколько минут на каждого. Смотрели на наручные часы, то и дело зажигали спички, у одного даже была зажигалка — следили за временем. Поторапливали друг друга. Один спросил: «Добре робота?»…
Сколько прошло времени и сколько их было — не знаю. К рассвету я поняла, как происходит перелом позвоночника. Они делают так: женщину кладут на спину, закидывают ей ноги к плечам, и мужчина входит сверху, стоя на коленях. Если налегать слишком сильно, позвоночник женщины треснет. Получается это ненарочно: просто в угаре насилия никто себя не сдерживает. Позвоночник, скрученный улиткой, все время сдавливают, раскачивают в одной точке и не замечают, когда он ломается. Я тоже думала, что они убьют меня, что я умру в их руках. Позвоночник мне повредили, но не сломали. Так как в этом положении все время трешься спиной о пол, кожа со спины у меня была содрана, рубашка и платье прилипли к ссадине — она кровоточила, но я обратила на это внимание лишь потом. А тогда не замечала этого — так болело все тело».
И подобных эпизодов в этих мемуарах — множество. Правда, Польц оговаривается, что в русских деревнях венгерские солдаты вели себя лишь немногим лучше. И у нее все же остались о русских солдатах более теплые воспоминания, чем о немцах, тем более что в ходе боев ее городок Чаквао несколько раз переходил из рук в руки: «Вернулись немцы, потом — снова русские. Немцев я всегда боялась больше. Если они говорят: «казнь» — можешь быть уверен — наверняка казнят. Страх начался еще с гестапо, было в нем и что-то атавистическое. Гонения против евреев лишь углубили его.
С русскими никогда ничего нельзя было предвидеть, предугадать; удивительно, как с их неорганизованностью у них что-то вообще получалось. Если они уходили, то никогда не прощались, а попросту исчезали. Возвращаясь, они приветствовали нас с невероятной радостью, громкими криками, подхватывали, подбрасывали в воздух, словно встретили самых близких и родных людей. Они были люди с добрым сердцем, но невероятно дикие».
Тем не менее, что важно в данном случае, массовые изнасилования, грабежи и расстрелы мирного населения разлагали Красную Армию, в которой было много новобранцев с недавно освобожденных территорий. Из-за огромных безвозвратных потерь, десятикратно превышавших немецкие, доля солдат, имевших боевой опыт и привычных к военной дисциплине, была к концу войны чрезвычайно мала. Особенно это касалась пехоты, где потери были особенно велики. Поэтому она в большей мере утратила боеспособность к концу войны. Напротив, в артиллерии потери были относительно меньше, соответственно, доля опытных солдат и офицеров выше. Поэтому они смогли успешно противостоять вражеским танкам.
Характерно, между прочим, что бойцов эсэсовских дивизий за период боев в Венгрии никто в военных преступлениях, равно как и в преступлениях против человечности, до сих пор никто как будто не обвинял.
Тем временем к месту прорыва перебрасывались противотанковые резервы 46-й армии: два пушечных полка, гаубичный полк, а также минометный полк, полк гвардейских минометов и сводный батальон трофейных танков «пантера». Другие значительные резервы из состава 2-го Украинского фронта были переброшены на рубеж Жамбек — Бичке. К 5 января наступающей немецкой группировке противостояли 31 артполк РВГК, 8 артдивизионов и 8 полков тяжелых и гвардейских минометов. Вторую линию обороны заняли 1-й гвардейский мехкорпус генерала Руссиянова, 18-й танковый корпус генерала Говоруненко и 5-й гвардейский кавкорпус генерала Горшкова. Всего советская группировка имела 1305 орудий и крупнокалиберных минометов и 210 танков и САУ (СУ-76). Среди танков было более 70 американских М-4 «Шерман».
К вечеру 5 января немецкое наступление было остановлено. После окончания боев трофейная команда 4-й гвардейской армии обнаружила 5 подбитых «королевских тигров», 2 «тигра», 7 «пантер», 19 T-IV, 6 T-III, 5 75-мм штурмовых орудий, 19 бронетранспортеров и бронеавтомобилей. По донесениям советских частей, в этих боях было подбито 120 немецких танков и штурмовых орудий и около 100 бронетранспортеров.
Не сумев организовать прорыв к Будапешту со стороны Комарно, немецкое командование спешно запланировало второй контрудар — из района северо-западнее Секешфехервара. Наступление предполагалось вести в двух направлениях: с северо-запада на Бичке и с юго-запада на Замоль: Это должно было привести к окружению соединений 3-го Украинского фронта, действовавших под Бичке. После этого обе немецкие группировки должны были пробиться к Будапешту.
Наступление вели по три немецкие танковые дивизии в каждой из группировок.
Атака на Замоль началась в 8 часов 40 минут 7 января. На боевые порядки 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии 20-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Н. И. Бирюкова наступали более 120 танков и штурмовых орудий. На 40 минут позже возобновились атаки немцев в полосе 31-го гвардейского стрелкового корпуса в направлении Бичке.
Особенно стойко сражались и наносили большой урон противнику в районе Секешфехервара и Замоля артиллеристы 9-й и 42-й истребительно-противотанковых артиллерийских бригад полковников И. В. Грищенко и К. А. Леонова. Например, батарея майора А. Н. Бородая за 40 минут боя сожгла 5 и подбила 4 вражеских танка.
За пять дней в районе Секешфехервара немцы продвинулись только на 7 километров, а под Бичке остались практически на исходных позициях.
Из-за сплошной облачности и частых снегопадов с дождями советская авиаразведка не смогла установить, куда перегруппировываются немецкие танковые дивизии. В штаб фронта поступали противоречивые донесения на этот счет.
Гудериан скептически оценивал итоги первых дней наступления на Будапешт. В мемуарах он писал: «1 января я снова отправился к Гитлеру, чтобы доложить ему, что корпус СС Гилле в составе 6-й армии Балька начнет в этот день вечером наступление на Будапешт. Гитлер возлагал на это наступление большие надежды. Я был скептически настроен, так как для подготовки наступления было очень мало времени, командование и войска не обладали тем порывом, какой у них был раньше. Несмотря на первоначальный успех, наступление провалилось… В течение нескольких дней, с 5 по 8 января 1945 года, я посетил генерала Вёлера, преемника Фриснера на должности командующего группой армий «Юг», генерала Балька и генерала СС Гилле и обсудил с ними вопросы продолжения операций в Венгрии. Я получил информацию о причинах неудачи наступления на Будапешт. По всей вероятности, это произошло потому, что первоначальный успех вечернего сражения 1 января не был использован ночью для совершения решительного прорыва. У нас не было больше офицеров и солдат 1940 г., иначе мы, возможно, достигли бы направлении, командование 6-й немецкой армии сумело к 17 января скрытно перебросить два танковых корпуса против левого фланга 4-й гвардейской армии.
Теперь в контрударе участвовали пять немецких танковых дивизий и несколько венгерских пехотных и кавалерийских частей. Они располагали 600 танками и 1200 орудиями и минометами.
Немцы собирались прорвать советскую оборону между озерами Веленце и Балатон и стремительным броском к Дунаю рассечь войска 3-го Украинского фронта на части, а затем, повернув на север, выйти к Будапешту.
Наступление в районе между Балатоном и Берхидой началось 18 января в 4.30 утра (в этот день стояла нелетная погода). Здесь его не ожидали. Целью наступления был прорыв позиций 4-й гвардейской армии и выход к Будапешту с юга. В этот день советская авиация все же совершила 718 вылетов, но ее действия были малоэффективны. Весь первый день ушел на медленное прогрызание обороны, где главными препятствиями служили минные поля и проволочные заграждения под током. Удар приняли на себя соединения 135-го стрелкового корпуса генерал-майора П. В.Гнедина. Благодаря внезапности нападения немецкие танковые дивизии прорвали оборону и утром 20 января достигли Дуная в районах Дунапентеле и Адонь. Отдельные танковые подразделения вышли также на подступы к Дунафельдвару, где находился штаб фронта, охраняемый лишь одной батареей 45-мм противотанковых пушек. 3-й Украинский фронт был рассечен надвое. Положение осложнялось тем, что накануне сильный ледоход снес все понтонные переправы через Дунай.
Сбив части 135-го стрелкового корпуса, немецкие танки стали охватывать Секешфехервар с севера и юга. Немецкие войска продолжали боевые действия и ночью. Эти действия осуществлялись малыми группами (1–3 танка или штурмовых орудия), которых поддерживали автомобили, тягачи или бронетранспортеры с зажженными фарами, создавая видимость большого танкового подразделения. Иногда с этой целью использовались макеты танков с зажженными фарами, призванные вызвать на себя огонь советской артиллерии.
Благодаря впервые примененным во время наступления к Будапешту приборам ночного видения с инфракрасными ночными прицелами, обеспечивавшими ведение огня на дистанции до 400 метров, немецкие танки и штурмовые орудия и ночью стреляли очень точно.
19 января в полосе обороны 18-го танкового корпуса было захвачено подбитое штурмовое орудие с таким прибором. После этого для борьбы с этим нововведением красноармейцы стали заготавливать топливо и при приближении вражеских танков зажигать костры, которые должны были дезориентировать приборы ночного видения, улавливающие тепловое излучение.
Со своей стороны, советские войска старались осветить ночное поле боя осветительными ракетами и прожекторами, но большого эффекта это не давало. Тем более что прожектора сами по себе являлись хорошими мишенями для немецких танков.
«Пантеры» и другие немецкие танки также получили приборы ночного видения, что привело к большим потерям советских танков в обоих сражениях у Балатона.
19 января «Викинг» пересек канал Шарвиз у Калоша и Шопоньи. К тому времени советские стрелковые части по традиции первыми отошли на восточный берег канала, оставив на западном берегу артиллеристов, которые почти все погибли, но задержали врага. Навстречу прорвавшейся группировке командование 3-го Украинского фронта выдвинуло 133-й стрелковый корпус с двумя ИПТАП и 18-й танковый корпус с полком СУ-76. Эти войска вступали в бой с ходу, разрозненно и без должной подготовки. Они были разбиты танкистами «Викинга» и частично оказались в окружении, хотя из-за малочисленности немецких войск кольцо не было плотным. 21 января остатки окруженных вышли в расположение 57-й армии. При этом была потеряна почти вся артиллерия, поскольку отступающие пехотинцы реквизировали артиллерийские тягачи и лошадей, чтобы сподручнее было удирать от немцев. 18-й танковый корпус безвозвратно потерял половину своих танков, в том числе из-за отсутствия горючего, а также тягачей для эвакуации поврежденных машин. 110-я танковая бригада корпуса загнала 20 своих танков в болото, где они несколько дней бездействовали.
Пришлось экстренно создавать полосу обороны между озером Веленце и городом Адонь на Дунае. С неатакованных участков фронта были сняты 30 артиллерийских полков и брошены в район прорыва. Здесь была создана плотность до 32 орудий и минометов на 1 километр фронта. В результате танковые дивизии СС «Викинг» и «Мертвая голова» были остановлены. Маневренные группы корпусной, армейской и фронтовой артиллерии быстро выдвигались в районы наступления немецких танков. В этом случае плотность артиллерии на отдельных участках доходила до 50–100 и более орудий на 1 километр фронта.
10-я истребительно-противотанковая бригада полковника А. В. Князя с вечера 17 января и по 19 января 1945 года ожесточенно сражалась с вражескими танками южнее Секешфехервара. В результате бесперебойных налетов авиации, огня танков и артиллерии врага отважная бригада потеряла половину своих орудий.
20 января наступавшая на правом фланге 3-я танковая дивизия вышла к Дунаю. 21 января 1-я танковая дивизия взяла Секешфехервар (Штульвайсенбург), наступая на город с юго-востока. Советская пехота из-за угрозы окружения вынуждена была отступить в район Чала. Отход прикрывали 338-й ИПТАП, два сводных батальона пехоты и сводная рота трофейных танков. К арьергарду также пристали заблудившиеся обозы 4-й гвардейской армии и часть отступавших в беспорядке и утративших боеспособность пехотных подразделений. ИПТАП поджегтанк и бронетранспортер, но вынужден был оставить при отходе четыре орудия и три тягача. Также были брошены все трофейные «пантеры», для которых не оказалось горючего.
В 10 часов утра 23 января две группы автоматчиков по 50–60 человек при поддержке 4 танков в районе станции Чала обошли позиции 338-го ИПТАП.
В результате 3-й Украинский фронт оказался разрезан надвое, а его группировке в районе Секешфехервара угрожало окружение. На Дунае начался ледоход, снесший понтонные мосты и паромные переправы. Советские войска на правом берегу Дуная снабжались только с помощью канатных дорог. Однако ледоход в конечном счете спас 3-й Украинский фронт от еще больших неприятностей, поскольку из-за него войска IV танкового корпуса СС не смогли форсировать Дунай и захватить плацдарм для наступления на Будапешт. Как водится, прикрывавшая пушки советская пехота при виде танков бежала, переправившись через находившийся в тылу позиций канал. При этом саперы взорвали мосты через канал. Артиллеристы 338-го ИПТАП с помощью одной САУ, на броне которой было несколько саперов, смогли отремонтировать один из мостов и с помощью самоходки переправить через канал девять тягачей и три орудия. Остальные орудия и тягачи пришлось бросить. В 16 часов к каналу подошел 762-й ИПТАП, предотвративший его форсирование немцами.
«Викинг» только 23 января после тяжелых боев смог достичь Дуная у Адони. Советские войска отступили на линию Замоль — Чала — озеро Веленце.
21 января в связи с ухудшением обстановки в районе озера Балатон Ставка Верховного Главнокомандования возложила координацию действий 2-го и 3-го Украинского фронтов на маршала С. К. Тимошенко, освободив его от координации действий 4-го Украинского фронта. Маршал бросил часть 5-й воздушной армии генерала Горюнова из 2-го Украинского фронта на поддержку войск 3-го Украинского фронта, отражавшего вражеский контрудар. 22 января было совершено 1034 самолето-вылета, чему способствовала улучшившаяся погода. Однако действия авиации не привели к прекращению немецкого наступления. Отметим, что 17-я воздушная армия 3-го Украинского фронта всего в январе совершила 16 501 вылет и, по докладам летчиков, сбила 280 неприятельских самолетов.
Между озером Веленце и Дунаем наступали около 100 немецких танков при поддержке пехоты. Но они смогли продвинуться лишь на 3–4 км.
Командованию 6-й немецкой армии вновь пришлось совершать перегруппировку. 25 января IVтанковый корпус СС был повернут для наступления на Будапешт вдоль правого берега Дуная. Наступление должно было начаться с рубежа реки Фоли. В свою очередь, 57-я армия была развернута фронтом на север. Между озером Веленце и Дунаем спешно разворачивались 5-й гвардейский кавкорпус и части 1-го гвардейского мехкорпуса, подкрепленные 13 артиллерийскими и минометными полками, собранными с различных участков 2-го и 3-го Украинских фронтов. Две бригады 1-го гвардейского мехкорпуса, оснащенные танками «Шерман», с ходу вступившие в бой, потеряли 70 % боевой техники. «Шерманам» с узкими гусеницами было трудно маневрировать в грязи, которая образовалась из-за частых оттепелей. Полный разгром корпуса предотвратил срочно брошенный ему на помощь полк СУ-100. А 5-му гвардейскому кавкорпусу помогли удержать свои позиции инженерно-штурмовая бригада и гаубичный дивизион.
Гилле был сторонником наступления на Будапешт. Однако командующий 6-й армией Бальк предлагал продолжать наступление на северо-запад и запад против сильной группировки советских войск, сосредоточенной западнее Дуная.
25 января IV танковый корпус СС в 9 часов утра начал наступление из района Замоль на Миклош. В нем участвовали 12 «пантер» и 10 «королевских тигров». Их противником был 1272-й ИПТАП. Потеряв за 6 часов боя 16 орудий, 39 убитых и 47 раненых, он, по донесению своего командира, уничтожил 10 «королевских тигров» и «пантер», а также три средних танка и 6 штурмовых орудий (не очень понятно, откуда они взялись). На поле боя будто бы осталось 119 трупов немецких солдат. И опять непонятно, кто же их считал, если поле боя осталось за немцами. В ходе этих боев танки 1 — го гвардейского мехкорпуса по ошибке раздавили 5 советских орудий, приняв их за немецкие.
26 января два немецких пехотных полка и до 60 танков осуществили прорыв в районе Каполнаш — Барачка. В ходе этих боев советская пехота подбила 4 советских «Шермана», приняв их за вражеские танки. Навстречу им, в район Валь — Вертешачь, командование 3-го Украинского фронта выдвинуло 104-й стрелковый и 23-й танковый корпуса, а также лолк СУ-100, 1501-й и 184-й ИТПАП и 1669-й САП (Су-76). В результате наступавшая немецкая группировка была остановлена в 26–29 км от Будапешта.
27 января началось наступление советских войск из района Надь — Дунапентеле, выходя на коммуникации IVтанкового корпуса СС. Немецкое командование начало разворачивать корпус фронтом на юг. 27–28 января 110-я танковая бригада нарвалась на засаду немецких танков и штурмовых орудий и потеряла 15 танков.
29 января началось наступление этой советской группировки из района Вертеш Аска. У Петтенда произошло большое танковое сражение. Немцы оценивали советские потери в 200 танков. Столь большие потери стали следствием качественного превосходства немецкой бронетехники и танкистов. Командиры 18-го и 23-го танковых корпусов, вопреки указаниям свыше, использовали для борьбы с танками врага в первую очередь не самоходную и противотанковую артиллерию, а танки, и несли большие потери.
30 января удару подверглись и позиции 2-й немецкой танковой армии южнее Балатона. IV танковый корпус СС из-за фланговых угроз вынужден был отступить на запад по обе стороны Веленце. Но германские войска смогли удержать район между Веленце и Цамолой, образовав фронт по рубежу озеро Веленце — озеро Балатон.
Окруженная в Будапеште немецко-венгерская группировка включала малобоеспособные и малоподвижные соединения (особенно это касалось венгерских дивизий), которые оказались не в состоянии нанести эффективный удар навстречу деблокирующей группировке. Поэтому Гитлер и настаивал на обороне Будапешта до последней возможности. Он знал, что оборонявшие его войска не годятся для маневренных действий и будут легко уничтожены при попытке самостоятельно вырваться из города. Как отмечал Фриснер, «на будапештский плацдарм помимо венгерских частей были введены войска 3-го танкового корпуса в составе 8-й и 22-й кавалерийских дивизий СС, 13-й танковой дивизии и моторизованной дивизии «Фельдхернхалле», а на остров Сентендре, расположенный севернее города, — 357-я пехотная дивизия, усиленная отдельным пулеметным батальоном «Саксония». Он же признавал: «18-я кавдивизия СС, сформированная в основном из венгерских немцев, была полностью деморализована и сдалась по частям в плен противнику». Немногим лучше была оборонявшая Будапешт 22-я кавдивизия СС, состоявшая также из венгерских фольксдойче. Попытку прорыва будапештская группировка предприняла в ночь с 11 на 12 февраля 1945 года, когда уже испарилась всякая надежда на помощь извне, а боеприпасы подошли к концу. К своим добрались лишь 785 человек, включая 170 эсэсовцев. Остальные части капитулировали, в том числе 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер». Ее командир бригадефюрер СС Иоахим Румор покончил с собой. Следует оговориться, что, хотя 8-я кавалерийская дивизия СС была сформирована еще в июне 1942 года, ее боеспособность была невелика. Ее основой послужила кавалерийская бригада «Фегелейн», занимавшаяся в основном карательными операциями против партизан. Всего за время сражения за Будапешт в плен сдалось более 100 тыс. немецких и венгерских солдат.
Бывший командующий 17-й воздушной армией маршал авиации В.А. Судец вспоминал, что при ликвидации будапештского гарнизона произошел инцидент, который поссорил Ф. И. Толбухина и Р. Я. Малиновского. 13 февраля 1945 года Малиновский доложил Ставке о взятии Будапешта. Но оговорился, что в городе еще сопротивляются 16–20 тысяч немецких и венгерских солдат.
На следующий день командир одного из зенитных полков 17-й воздушной армии, переброшенных к Будапешту для борьбы с остатками окруженной группировки, связался по телефону с командующим воздушной армией и сообщил: