— Егор, я пришла извиниться. Открой.
Минуту была тишина, и из салона начало потягивать обидой перемешанной с любопытством.
— Егор, я знаю, что ты там, и знаю, что не спишь, — уверенно произнесла она. — Открой, пожалуйста.
Машина слегка качнулась, и стекло на двери медленно опустилось. Егор поздоровался и, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, давалось ему это нелегко.
— Можно к тебе присесть?
— Зачем?
— Просто поговорить?
— Садись, — он отщелкнул замки на дверях, и Милка залезла в салон авто.
В машине было тепло, и ведунья с наслаждением откинулась на спинку сидения.
— Егор, я понимаю, что поступила очень нехорошо, заставляя тебя делать то, на что ты не давал согласия. Прости меня. Но ведь ты понимаешь, для меня это был шанс, я не могла им не воспользоваться. Давай так, я сейчас немного поколдую, и ты навсегда забудешь о том, что произошло ночью.
— Извинения приняты, — сухо отозвался он. — А колдовать не нужно, сам справлюсь.
— Почему не нужно, — искренне удивилась она. — Тебе же будет проще. Забудешь и не будешь больше к этому мысленно возвращаться.
Он резко повернулся к ней всем телом, и, насколько позволило пространство салона автомобиля, приблизился.
— Я сам знаю, что для меня проще, а что нет. Решать за себя я не просил, поэтому иди ты лесом со своим колдовством, — и он снова откинулся на кресле.
— Ну, как хочешь, — спасовала Мила и потянулась рукой к ручке двери, чтобы покинуть это пространство, но неожиданная тирада Егора её остановила.
— А хочешь, я тебе скажу, чего я хочу? Хочешь?
От решительного голоса парня она оторопела и, молча, кивнула. А Егор, получив согласие, выложил ей всё, что давно накипело.
— Я не хочу этого забывать, не хочу, понимаешь! И я скажу больше, я бы это повторил ещё много-много раз. Но ты же не позволишь, да? У тебя же муж, — ответил он за неё сам. — Зачем ты пришла? Посмеяться?
— Я не понимаю о чём ты?
— Не понимаешь? А так понимаешь? — Егор приблизился вплотную, и крепко зафиксировал её руки, лежащие на коленях, своими ладонями.
Милка чувствовала его жаркое дыхание кожей, от него шла такая мощная мужская сила, что противиться было невозможно. Будто поняв это, Егор накрыл её губы своими и нежно поцеловал.
— Теперь понимаешь? — охрипшим голосом спросил Егор, оторвавшись от Меланьи и освободив её руки.
— Не делай больше так! — она судорожно дёргала ручку, чтобы уйти, но дверь не поддавалась.
— А не то что? — улыбнулся он. — Тебе же тоже понравилось, признайся!
— Мне не понравилось, — наконец справилась она с дверью и, выскочив из машины, громко хлопнула дверью.
— Понравилось, точно понравилось, — сам себе сказал Егор. — Пропади он пропадом этот колдун.
* * *
Алёна встретила раскрасневшуюся Милку в дверях и пригласила на завтрак. В доме было тихо, маленький Вадимка спал, и взрослые ходили на цыпочках, чтобы не будить малыша. Тем не менее, на столе стояла миска с пирогами и стопка блинов, источающие жутко аппетитный запах.
— Как ты вовремя, мы как раз собирались садиться. А почему ты одна? Где Богдан?
— Спит ещё, я не стала его будить, он обычно поздно встаёт, — ответила Мила.
— Что-то случилось? — Алёна приглядывалась к ведунье, чувствуя неладное.
— Всё в порядке, не переживайте. Проснётся, сам придёт. Лёш, ты сможешь нас попозже до леса довезти, машину забрать? — перевела она разговор на другую тему.
— Егор отвезёт, — отмахнулся парень, усаживаясь за стол. — Ты мимо проходила, не заглядывала в машину, он ещё спит?
Милка мотнула головой, не желая сообщать об их с Егором разговоре. Приглашать гостя к столу пошла Машка. Егора посадили рядом с Меланьей, и весь завтрак она ярко ощущала идущую от парня волну желания. Несколько раз она даже ловила себя на том, что ей это действительно приятно, но гнала эти мысли, вспоминая Богдана. Егор же вёл себя невозмутимо, шутил, рассказывал истории, а под столом упорно старался незаметно дотронуться до ведуньи.
Позавтракали, потом Вадим проснулся, дом сразу наполнился детскими криками. Машка с Лёхой занялись малышом, Алёна мыла посуду, а Мила, сославшись на то, что пора будить Богдана, пошла в дом деда Степана. По дороге она вспоминала видение, пришедшее под утро. Богдану нужно рассказать, предупредить. А вдруг он тоже всё это видел? Ведь во сне он там присутствовал. Мила прибавила шаг.
Когда она вошла в комнату, то увидела, что её муж, лежит на кровати с открытыми глазами и не шевелится. Она немного подождала и позвала мужа по имени. Он даже не моргал. Холодящий страх пробежал по телу крупными мурашками, крик ужаса застрял комом в горле, и только сухой шёпот беззвучно срывался с губ:
— Только не это, пожалуйста, только не это…
Подбежав к мужу, ведунья дотронулась рукой до его шеи. Богдан был мёртв. Время замерло. Скорбь тягостно повисла в воздухе. Хотелось плакать, но глаза были сухими, хотелось кричать, но ком в горле не давал этого сделать. Ведунья в бессилии села рядом с телом мужа.
***
— Уже одиннадцать, а они всё не идут, — волновалась Алёна.
— Тёть Алён, а что вы хотели, — хохотнул Лёха и многозначительно поднял палец вверх, — дело-то молодое.
Но Алёна его не слушала, а набирала Милкин номер. Трубку никто не брал. Номер Богдана тоже без ответа.
— Пойду, схожу, — взволнованно проговорила женщина.
— Давайте я схожу, — вызвался Егор. — Потороплю, им же ещё в больницу ехать.
* * *
С порога Малой громко спросил: «Можно к вам?» Ответом ему была гробовая тишина. Парень немного подождал и шагнул в комнату. От увиденной картины он замер. На кровати неподвижно лежал Богдан, а рядом мерно покачиваясь сидела Милка. Он подошёл ближе и тронул её за плечо. Девушка этого даже не заметила, она была явно не в себе, смотрела в одну точку и постоянно повторяла: «Они его забрали. Они его забрали»
Егор набирал скорую…
37. Я так больше не могу…
Звонок в скорую, звонок Лёхе, кратко сообщить о случившемся, выдержать причитания и плач женщин, разговоры со службами, помощь Милке в заполнении документов, круговерть неотложных дел накрыла Егора. Лёха помогал.