Вслед за ключом настала очередь кубка.
Язвительный Билибин, старый товарищ по борьбе, которого Стрельцов не рекомендовал даже в мэры, но оставил милостиво хранителем петербургского СОСУДа, поднес ведерный кубок, сей СОСУД и символизирующий.
- Сэнсей, с прибытием в вашу верную столицу! - с вызовом выкрикнул он.
Лицом и сложением похожий на Вольтера - ему бы на фестиваль двойников! - он смотрелся особенно контрастно на фоне мэра Мурина.
- Не кубок Большого Орла, - надеюсь? - уточнил Стрельцов.
- Ананасный сок, Сэнсей, с каплей шампанского.
Парфен быстро зачерпнул из кубка серебряной чашечкой и приставил к губам Билибина:
- Пей, быстро!
Билибин выпил и облизнулся:
- Еще дашь?
- Когда останется.
Стрельцов галантно отпил первым и протянул кубок Личко.
- Вкусно! - она приложилась и по второму разу. - Я вообще сладкоежка.
- Я тоже, - признался Стрельцов. - Но придется и другим оставить.
Братина пошла по кругу. Встречающие благоговейно прикладывались к краю кубка, которого касались президентские губы - причащались власти и успеху.
104
Наконец процессия двинулась по платформе.
- В броневике поедете, или в открытой машине рискнем? - осведомился мэр Мурин. - Я за своих петербуржцев ручаюсь!
- А зачем вообще ехать? - удивился Стрельцов, повергая Парфена в отчаяние. - Тут же триста метров, наверное. Что я - город забыл, думаете? Пройдемся по Невскому.
- Да-да, пройдемся! - захлопала в ладоши Оксана Николаевна. - Хочу пешком!
Процессия выдавилась на площадь.
- Ой, какой мрачный! - воскликнула Оксана, увидев пугающий памятник. - Это богатырь Илья Муромец, да? Или какой-нибудь варяг-завоеватель?
- Александр Миротворец, - тоном гида объяснил Стрельцов. - Мрачноват, но зато шедевр искусства. Я лично его вернул из ссылки - как тезку. А то держали на заднем дворе.
- Страшный какой - Миротворец. Наш Богдан веселей, хоть и повоевал довольно.
Утреннее солнце светило как раз вдоль Невского, золотя в переспективе шпиль Адмиралтейства. Александр Алексеевич был взволнован. Казалось, самый воздух в Петербурге пахнет иначе, чем в Москве. В Москве, в конечном счете, пахнет калачами, как бы ни дымили моторы на колесах, а в Петербурге - прачечной и чистым бельем.
Прохожие ошалевали, встречая президентскую процессию, но, опомнившись, довольно дружно выкрикивали приветствия - главным образом, на темы мира и дружбы. Президенты шли вдвоем, а за ними полумесяцем свита. Личко несла огромный букет белого жасмина ("чубушник, а не жасмин", знал эрудированный Стрельцов) словно запеленутого младенца; Стрельцов вел ее под руку и болтал любезную чепуху:
- Пушкинская улица налево. Нога его никогда по ней не ступала и не могла ступать, потому что в его время тут еще были огороды. Капусту растили.
- Зато он эту капусту любил!
Встречные думали, что президенты беседуют о важных государственных материях.
Затылком Стрельцов чувствовал ревнивый взгляд Платона Выговского. Но под руку Оксану вел Стрельцов, а Платон обречен оставаться в свите. А можно и из свиты изгнать со временем.
На бывшем "Палас-отеле" уже прикрепили временную вывеску "Приют президентов". Перед входом ждала толпа. Прямо за заграждением заняла позицию делегация двойников с юбилейного фестиваля. На радость зрителям и телевизионщикам, президенты пожали руки Петру, Екатерине, Толстому и троим Стрельцовым с единственной Личко. Личко удалась не очень, зато один из Стрельцовых был похож и даже слишком.
- Присоединяйтесь к нам, коллега, получите приз, - сказал Стрельцову не самый похожий двойник.
- Боюсь, что на конкурсе Стрельцовых мне дадут только третье место, засмеялся Стрельцов-настоящий.
105
"Я должен сказать ей сегодня! - твердил себе Стрельцов, как когда-то в забытом детстве. - Но ведь не дадут! На шаг не отпускают!"
Единственный выход - сбежать.
Как бегал с уроков, обходя завуча в засаде.
Хоть и хороша была Петершуле, а свобода казалась заманчивее.
Через час подали малый бронепоезд - кататься по городу, хвалиться перед гостьей.
- Аничков мост. Дворец тоже Аничков, - едва успевал перечислять Стрельцов. - Тише езжай! Екатерина с соратниками... Направо на Садовую поворачивай!
- Мне за лидером положено, - упрямо сказал незнакомый шофер. Местный, наверное.
- Парфен, объясни, что на территории России командую я! В том числе и в своем броневике.
Пока пререкались, проскочили Садовую.
- Поздно, Сэнсей.
- Так вот: скорость тридцать километров. Сейчас поворачиваем на Михайловскую и поворачиваем на Садовую. Или всех арестовываю за попытку путча и похищения президентов.
Он окажется просто смешон, если не сможет распоряжаться шофером в собственной машине! Какие после такого позора объяснения?..
Лидер с мигалкой проскочил и Михайловскую, но Парфен положил руку на руль:
- У нас слушаются президента, паря.
И броневик повернул направо.