Насколько может эта осторожная машина позволить себе столь несвойственный ей пилотажный прием.
Ну - поспешно спускался.
Развернулась шелковая лестница - и по ней посыпалась охрана.
Миг - и президенты оказались в кольце; лейтенант (полковник, правда, не вылупившийся) Лушкин уложен лицом в пыль; Амур... - и это был самый опасный миг в жизни Амура: "Никоновы" охраны еще в воздухе взяты наизготовку, огромная грязная собака - источник повышенной опас...
- Отставить! - перекрыл шум баталии известный всем глас президента. Не трогать собаку! - И тише: - Лейтенанта отпустите. Лейтенант мой.
Кольцо разомкнулось и сомкнулось вновь, включив в себя и Амура, попирающего недогадливого капитана, и восставшего из пыли счастливого Лушкина.
125
Парфен подоспел на второй машине: ему пришлось сначала взлететь, чтобы приземлиться затем к ногам президента.
(Первый вертолет не взлетал - он барражировал над городом, как ястреб над перепелиным полем, как дежурный ракетоносец с ядерными бомбами - потому и поспел так быстро!)
- Сэнсей! В вашем распоряжении!
И только во взгляде немая укоризна.
Стрельцов снова ощутил себя полноценным президентом: особая президентская кожа приросла к нему, сверхчеловеческие - но нормальные владычные - руки опять действовали.
- Парфен, быстро в эту дыру. Там ждут, чтобы сдаться, заговорщики. Совершенно голые, но особо опасные. И прежде всего изъять у них рукопись. Пока не выдадут рукопись - не одевать!
Парфен ничего не понимал - но не интересовался подробностями. Он услышал достаточно - чтобы командовать.
- Моего лейтенанта ко мне!
Стрельцов протянул руку потрясенному Лушкину, вполне понимая, что само рукопожатие стоит ордена.
- Полковник Лушкин, благодарю за верную службу!.. Парфен, оформишь производство.
- Я вас тоже благодарю, лейт... полковник, - мелодично произнесла Оксана. - Дайте же что-нибудь, чем посвятить!
Ей протянули радиотелефон. Подтолкнули вновь испеченного полковника на колени.
- Посвящаю вас в бароны Сытные! - она хлопнула его по плечу антенной. - Встаньте, мой рыцарь.
Амур подошел и со своей стороны милостиво лизнул полковника Лушкина, барона Сытного. Незадачливого капитана между тем незаметно убрали.
126
Прорезав толпу, прямо в рынок влетел разномастный кортеж. Из первой машины впереди всех спешил мэр Мурин, граф Невский. За ним - личные русалки Личко и Платон Выговский.
- Александр Алексеевич! - приветствовал граф. - Как вам наше традиционное рыночное гостеприимство?
- Я протестую! - кипел Платон. - Налицо попрание протокола! Биг мэ, как можно подвергать президентку, пренебрегая предосторожностями.
От волнения он немного путался в словах, но все было понятно.
- Экий в нем панталык играет! - проворчал Парфен.
- Чего?
- Спесь, по-ихнему. Я ж под Очаковым служил. Ничего, мы еще там умели с панталыку сбивать... Между прочим, президент вас сейчас не принимает, пан Выговский! Потому приберегите протесты. Подадите письменно потом. И добавил тихо: - Никакой Биг-Бог тебе не поможет.
И действительно, Парфен сбил с панталыку: Платон замолчал. Вот ведь и красавец, и умный мужик, и воля в нем, но не ровня - и ничего с этим не поделать: простой министр, а перед ним помазанники народные.
Кстати, пора было к народу обратиться - перед тем как отбыть в персональном броневике.
- Беспошлинно торговать с Аляской будете! - объявил Стрельцов. - Специальную Сытную привилегию подпишу. Везите дешево икру и морошку.
- А мы морошкой торгуем! - радостно сообщил граф Невский. - Тут вот специальная палатка: "Морошка имени Пушкина" и златая цепь кругом.
- Вот и славно. У нас морошка - ягода Пушкина, а на Аляске - Джека Лондона. Помирятся. Продукты перевариваются без перевода.
Взгляд Стрельцова упал на оборванца, по-прежнему спавшего у подножья ларька.
- Протестанту этому - дать квартиру и разбудить. Спящих забастовок нам не хватало.
Такова и должна быть президентская милость: внезапной и стихийной, как судьба. Скорей всего, он квартиру пропил, может быть, он вообще вор, и уж наверняка тысячи хороших семей нуждаются больше. Но - президентский перст указал на него.
- Сначала разбудить, а потом дать квартиру? - уточнил Парфен.
- Нет, сначала дать - потом разбудить.
- Еще за полуострова просили! - раздались выкрики.
- Два-восемьдесят семь... Три-двенадцать...
- С полуостровами подождите. Вот станут полными островами - тогда решим проблемы разом. Три-двенадцать вернуть не трудно - вопрос только в какой валюте? Я предлагаю в экю: раз вы из окошка в Европу смотрите, надо и питье перевести на европейское счисление.
Амур изо всех сил махал хвостом и оттирал головой Парфена.
- Кстати, я тебя не познакомил, Парфен: это Амур, новый член нашей старой бродячей труппы. Пусть теперь - команды. Свой, Амур, свой, можешь не бодаться.
Президенту показалось, Парфен посмотрел ревниво на нового фаворита хотя бы и хвостатого.
Делегация мясников поднесла персональную вырезку для Амура.
- Выбери ему кусок, - кивнул Стрельцов.
- Уже нельзя, Сэнсей, - возразил Парфен. - Раз он член команды, непроверенным мясом кормить нельзя. Как и вас лично. Только если пустить через лабораторию.
- Извини, Амур, Парфен прав. Отныне - век тебе свободы не видать.