За столом дежурной медсестры сидела Оленька, молоденькая медсестра, которая пришла в отделение уже при мне. Она склонилась над журналом дежурного обхода, выписывая указания для пациентов в отдельный блокнот.
— Оленька, добрый вечер. — Тихо поздоровался я.
Медсестра оторвалась от журнала и подняла на меня взгляд:
— Ой, Матвей, здравствуй. Ты к Володину? — Улыбнулась Оленька.
— Да, он уже прибыл?
— Ага, утром с поезда сразу в больницу приехал, до обеда проверял все журналы и карты пациентов, затем сам всех лично обошел, сейчас в ординаторской сидит. — Кивнула она.
— Я тогда пойду к нему, провожать не надо. — Я махнул рукой в сторону врачебного кабинета.
— Да, только ординаторская теперь в конце отделения, Володин распорядился, чтобы перенесли.
— Чтобы он курить мог в окно? — Усмехнулся я.
— Официально, чтобы его радио не мешало пациентам отдыхать и восстанавливаться после операционного вмешательства. — Улыбнулась Оленька.
Я быстро прошел до конца коридора, постучался и вошел в ординаторскую.
В новом помещении, как и в старом, царил запах табака, кофе и медицинской стерильности. Новое помещение, новое окно, новый подоконник, а фигура на нем та же самая. Лысый мужик с короткой черной бородой, очках в роговой оправе и белом халате с пятнами чужой крови. Володин сидел на подоконнике, одна рука лежала на колене, между указательным и средним пальцами тлела сигарета. Только в это раз Володин не спал.
— Добрый вечер, Борис Геннадьевич. — С улыбкой поздоровался я.
— А, Волков, ну, здорово, коль не шутишь. Проходи, садись. — Начальник отделения махнул рукой в сторону дивана и крепко затянулся, — Чего пришел-то?
— Так, мы же разговаривали с вами, что после окончания практики к вам приеду, чтобы работать у вас продолжить. Так вот, я от своих слов не отказываюсь. — Пожал плечами я.
— Что же, не сдался, не сдулся, не бежишь с нашего безумного корабля? — Улыбнулся Борис Геннадьевич.
— Не сдался и не сдулся, и бежать не собираюсь. Когда приступать могу? — Ответил я.
— В старом графике и на прежней должности с прежней зарплатой?
— Да.
— Тогда все по-прежнему. В старом графике дежуришь вместе со мной трижды в неделю. И…
Оленька прервала Володина на половине речи. Влетевшая медсестра с широко раскрытыми глазами переводила взгляд с меня на Володина и обратно:
— Борис Геннадьевич, Матвей, там позвонили, к нам скорая едет, в ней трое пострадавших из автокатастрофы, семья. Отец, мать и дочь. Все тяжелые! У матери оторвало ногу в коленном суставе! Будут у нас через семь минут!
Володин перевел взгляд на меня:
— Чего стоишь, Волков! Пулей переодевайся, я один не справлюсь! Ольга! Третью операционную готовь! Звони Огаеву и всей его бригаде, пусть срочно едет в отделение! ВОЛКОВ?! Ты какого х*ра ещё в уличной одежде?!
Я улыбнулся и начал быстро скидывать одежду. Как же мне всего этого не хватало…
*
РИ, Санкт — Петербург, улица Декабристов, дом 21/2, день закрытой демонстрации информационной продукции компании «БВК»
О, как я не люблю костюмы! А еще больше я ненавижу завязывать галстуки! Только ради этого стоит ввести галстуки на застежке, как у меня в детстве был…
Сегодня был день демонстрации наших машин перед князем Кобылиным и его делегацией. И как бы мне не хотелось надевать на себя весь этот строгий деловой костюм, сейчас это было очень нужно. И нужно всем троим: и Богомолову, и Кобылину — младшему, и, в частности, мне. Эх, жаль, что в этом мире еще не было человека, который выходил на презентации в водолазке, джинсах и кроссовках… Хотя… Может мне стать основателем нового стиля?… Как говориться, посредственности копируют, гении воруют… Ну да ладно, об этом можно будет подумать, когда наша компания заберется повыше… А пока строгий регламент, строгий костюм, удавка на шею и заколка с гербом империи на галстуке…
Я еще раз осмотрел себя в зеркале, оставшись довольным увиденным образом классического черного костюма с тонким черным галстуком — селедкой и белоснежной рубашкой. Накинув сверху пальто, я вышел из дома и отправился на к дороге. Меня от дома должен был забрать Саша Кобылин, после чего мы договорились сразу отправиться в Купчино, где уже с раннего утра должен был «править балом» Богомолов.
Начало октября выдалось на редкость теплым и солнечным, словно в Петербург заглянуло бабье лето. Но вот северный ветер не оставлял у теплой осени ни единого шанса обогреть петербуржцев и гостей столицы в последний раз перед долгой и холодной зимой… Так что сейчас все кофейни и булочные, да и другие заведения, разливающие горячие напитки от какао и кофе до чая и глинтвейна, собирали тройную выручку в день — с таким ветром находиться на улице больше получаса было попросту невозможно…
Я, выйдя к дороге, начал оглядываться по сторонам. В девять утра по обеим сторонам улицы стояло немало автомобилей. Аптека была еще закрыта, но в дальних помещениях уже горел свет, а это значит, что господин Арик Давидович Эльман уже проснулся и проводит ежеутренний ритуал с газетой и бокалом красного сухого… Что ж, традиции и порядок — это дело, как говориться, святое…
С левой стороны раздался двойной сигнал, и я пошел на звук.
За серым микроавтобусом спрятался темно-синий спортивный болид с крылатой женщиной, держащей скрещенные клинки над головой. Саша явно не собирался покидать теплый и уютный салон Астарты и менять его на холодную улицу. Увидев меня, Кобылин начал махать рукой и указывать на пассажирское место. Я поспешил к нему.
Упав на пассажирское место, я пожал руку Кобылину. Тот в ответ протянул бумажный стаканчик, исходящий паром.
— Кофе? — Спросил я.
— Чай боярский. — Покачав головой, ответил младший Кобылин, — черный чай с медом, мятой, барбарисом, лимоном и смородиной. Отлично согревает и не дает простудить горло в такую мерзкую погоду, еще и будит по утрам неплохо.
— Это один из рецептов народной медицины? — С удивлением спросил я, открывая крышку стаканчика и вдыхая аромат черного чая с добавками.
— Скорее то, что я запомнил из рекламы этого напитка в пекарне. — Рассмеялся Кобылин, заводя машину.
Эта дикая металлическая пантера утробно заурчала и плавно тронулась с места, постепенно набирая скорость. В этот раз Саша не гнал, сломя голову, а спокойно двигался в жиденьком потоке воскресного утра.
— Тебя все-таки оштрафовали или пригрозили лишь новеньких прав? — Прищурился я.
— Нет, с чего ты взял? — Удивился Кобылин, не спуская глаз с дороги.
— Просто ты слишком аккуратно водишь сегодня. — Ответил я, продолжая наблюдать за Сашей.
— Да нам просто спешить-то особо некуда. Мы с тобой заранее едем, Давид уже на месте, у нас все готово к презентации и демонстрации. Так что, в данный момент поговорка: тише едешь — дальше будешь, имеет прямое отношение к нам.
— Ясно, — Кивнул я, — как настроение?
— Боевое, только немного боюсь, если честно.
— Саша, мандраж в такой ситуации — это абсолютно нормальное явление.
— Ага. Только на презентации твоего деда не будет. — Кивнул Кобылин.
— Зато будет твой дед и отец, и я уверен, они расскажут о ней во всей красе, а самое главное, они это сделают при любом раскладе — и при успехе, и при провале нашей демонстрации, так что не дрейфь, в случае чего — вместе на гильотину пойдем. — Улыбнулся я и поднес стаканчик с горячим чае к губам.