— Прежде всего, Женя, я хочу заверить тебя в том, что у меня нет намерений соперничать с тобой за наследство папы, — сказала она, глядя мне в глаза. — И то, что меня не было с вами целых десять лет… Поверь, это не моя вина. Дедушка и слышать не хотел о папе. Он его презирал.
— Ты что сбежала?
— Да, — улыбнулась она. — В гробу я видала эти постоянные поучения и рассказы о том, какие вы все тут мерзавцы и негодяи. Хотела приехать и лично посмотреть, как вы тут живете.
Она распустила тесьму, которой был перевязан… меч. В красивых ножнах из красного дерева. С гардой в виде пикирующей птицы, в глаза которой были вставлены два сияющих топаза.
— Ты же уже достиг ранга Адепта?
— Еще нет… — пробормотал я, проводя пальцами по ножнам и берясь за рукоять. — Но скоро…
Я обнажил его одним движением — металл засверкал в пляшущем свете камина. От эфеса до острия пробежались алые искорки. Руны, украшающие клинок, на мгновение вспыхнули.
— Неплохой выбор, Анастасия Михайловна, — на свет вышел Зубр. — Если я не ошибаюсь, рукоять выточена из кости Тауруса, а клинок — сплав земных и инопланетных металлов, не так ли?
— Да, — кивнула она. — Оружейник сказал, что для начинающего ликвидатора лучше не придумаешь.
— И он не соврал, — раздался голос Амальгамы, и перед нами появилась сама оружейница, рассматривая клинок словно давно потерянного ребенка. — А ведь этот меч когда-то вышел из скалозубовских кузен.
— Ой… — опешила сестра при виде огромной женщины, которая тут же изысканно поклонилась.
К счастью у Гамы хватило ума не сверкать своими зелеными глазищами и не скалиться при посторонних. Обычная здоровая баба без комплексов. Насколько это вообще возможно в ее случае, конечно.
— И теперь он вернулся в родную гавань, — ухмыльнулся я, рассекая мечом воздух. — Что ж, скоро мы опробуем его!
В нем крылась сила, которую мне еще только предстояло обуздать. После ночи со Сферой я точно вырасту до Адепта. Самое оно, чтобы мы с этим клинком стали идеальной парой.
И будто подчеркивая торжественность момента, часы начали бить полночь.
Евгений Скалозубов стал взрослым.
— Евгений Михайлович, — подошел ко мне Зубр с коробкой в руках, когда часы замолчали. — С днем рождения! Теперь вы полноправный хозяин Фаустово!
Я принял коробку, перевязанную красной лентой. Тяжелая. На мой вопросительный взгляд Зубр только ухмыльнулся и отошел в тень с невинным видом.
Положив подарок на журнальный столик, я распустил ленточку. В коробке скрывался деревянный ящик.
Внутри оказались два пистолета довольно большого калибра и размера. Полностью черные — на стволе каждого был выведен серебром герб Скалозубовых.
— Понимаю, что основное оружие ликвидатора — его клинок, но для отдельных случаев и пистолеты не помешают, — сказал Зубр. — Если зарядить магазины разрывными пулями с нексоритовой оболочкой, то врагам нелегко придется. Я приобрел их во Владимире у моего знакомого оружейника. Это частный заказ.
— Благодарю, Василий, — улыбнулся я, взвешивая каждый пистолет в руке.
Тяжелые. А значит, надежные. Если и не выстрелит, всегда можно и по башке врезать.
— Ну-ка!
Рядом тут же встал пуфик, а на него, сверкая озорной улыбкой, забиралась сестра.
— Что?.. — удивился я, когда Анастасия встала надо мной и схватила за уши. — Что ты делаешь?
— Поздравляю тебя, дурачок! — хихикнула она и дернула мои уши вверх.
Ровно восемнадцать раз.
*
Стоило Алексею подойти, как боковое стекло поползло вниз. Капитан включил фонарик, но внутри было так накурено, что лучу едва удалось пробиться через клубы дыма.
За рулем сидел короткостриженный мутный субъект с кольцом в носу, татуировками по всей морде и слезящимися глазами. Одна татуировка выглядела свежее прочих — мишень. Прямо по центру лба.
Ногти у этого кадра были накрашены черным лаком. На пальце сверкнул родовой перстень, но герб Алексей рассмотреть не успел.
— Здравия желаю, гражданин начальник! — ухмыльнулся он, вынимая изо рта здоровенную сигару.
— Здоровей видали, — поморщился капитан, высвечивая задымленный салон. На пассажирском сиденье сидел еще один парень, но сквозь дым его лицо было едва различимо. — По какому вопросу?
— Нам с братом хотелось бы выразить наследнику покойного Михаила Александровича самые горячие соболезнования!
— Ты на часы смотрел?
— Ага, полночь. Самое время прощаться с мертвыми!
— Брат, хорош паясничать, — буркнул парень на пассажирском сиденье, вылезая из машины. — Забыл про дело?
Он оказался полной противоположностью своего «брата». Не такой здоровый, и одетый с иголочки. Чистая гладкая кожа и светлые зализанные волосы. Кажется, крашеные. Одним словом — франт!
— Эх! — хлопнул себя по лбу сидящий за рулем татуированный хрен. — Точно! Совсем вылетело из головы. Не передадите ли Евгению Михайловичу послание.
Он протянул Алексею конверт, запечатанный синей сургучной печатью.
— Что это?
— Письмо, ослеп что ли? — хихикнул водила, снова сунув в рот сигару. — От старых знакомых.
— Брат, заткнись, — шикнул на него его спутник. — Прошу, Евгению Михайловичу лично в руки. Это ОЧЕНЬ важно. Барон ждет ответа.
Когда взял конверт и просветил его фонариком. Внутри оказался лишь клочок бумаги и какая-то карточка, похоже, визитка. На самом конверте нет ни единой строчки. Зато печать с символикой рода Герасимовых: белый ворон, пронзенный стрелой. Вот так номер.
— Герасимов? — поднял бровь Алексей.
— Он самый, — кивнул франт. — Барон хочет принести искренние извинения за то недоразумение, которое произошло нынче утром. Все виновные уже строго наказаны. Увы, барон болен и не смог прибыть лично.
— Передам. Уезжайте.
— Мы дождемся ответа! — настаивал хрен.