*
Пока они добирались до проклятой двери в подвал, которую Скалозубов сунул в самую задницу своей усадьбы, Георгий Герцен потерял еще пятерых.
Еще на пороге этого чертового дома в его распоряжении была сотня отборных, проверенных парней. Пару десятков пришлось отрядить в тыл, чтобы сзади им не накидали гостинцев, но и с остальными Георгий чувствовал себя более чем уверенно. Теперь от прежнего состава осталась едва ли половина, и с каждой секундой промедления он рисковал потерять еще больше.
Чертыхаясь и обещая зеленоглазой твари самые изощренные кары, Георгий потянулся к ручке и…
Дверь в подвал сама приглашающе раскрылась перед ними.
Каменные, истертые ступени спускались в темноту, которую не пробивали даже лучи фонарей. Снизу потянуло могильным холодком.
— Не ссым! — Герцен повернулся к бойцам, которые смотрели вниз с такими лицами, как будто он предложил им спуститься в ад. — За голову твари нам отвалят столько, что до конца жизни хватит! А то и дадут дворянство. Каждому, за верную службу Империи!
— Что же ты сам не спускаешься тогда…
А вот это ты зря, дружище! Чего Георгий не терпел — так это, когда обсуждают его приказы!
Одним ударом он своротил наглецу челюсть и, схватив за край бронежилета, швырнул его вниз.
— Чего встали? Бегом!
Бросая на командира полные ужаса взгляды, бойцы принялись спускаться. Георгий пошел замыкающим. Стоило ему сойти с последней ступеньки на каменный пол, как дверь наверху резко захлопнулась.
Глава 13
Мы с Анастасией медленно подкрались к углу, за которым располагался холл, и я осторожно выглянул.
В тылу Герценых сидели десять отморозков с пулеметами и поливали огнем подступающих гвардейцев, которые стягивались сюда с дальних постов.
А на ковре лежали тела прислуги… Похоже, уроды еще и зорко следили, чтобы никто не смог покинуть усадьбу живым.
Ублюдки! Что ж, я тоже пленных не беру!
— Готова? — одними губами прошептал я.
— Да, — так же тихо ответила Настя.
— Вперед!
Мы выскочили как две молнии и зарубили половину гадов до того, как они успели оглянуться. Оставшиеся пятеро бросились на нас в рукопашную.
Первый штык я отбил играючи, а ответным выпадом распорол негодяю брюхо, удар ногой, и дергающееся тело растянулось на полу.
Второй решил разрядить в меня пистолет, но я взмахнул мечом, и сразу четыре пальца вместе с так и не выстрелившей пушкой шлепнулись на пол. Послав в оружие еще чуть-чуть энергии, я пробил бойцу горло, провернул клинок и резко вырвал. Тело обмякло, а голова повисла на сухожилиях.
На Настю ринулись сразу два дуболома. Вскрикнув, она прыгнула и, засияв как звезда, зависла у них над головами. Пируэт, — и в следующую секунду сестра оказалась за их спинами. Окровавленная глефа вращалась в ее руках как лопасть.
Враги медленно осели на пол, а головы в шлемах покатились по ковру.
Неплохо. Этому и учат студентов ГАРМа?
Последний оставшийся в живых противник пятился, пытаясь перезарядить автомат, но дрожащие руки его не слушались.
— Я не хотел! — заверещал он, завидев направленный на него пистолет. — У меня семья, де…
Грянул выстрел, и он рухнул на пол с простреленным коленом. Следующая пуля разворотила черепушку.
Не успело улечься эхо под потолком, как сверху послышались шаги и мы обернулись навстречу новому противнику.
— Так-так… кто у нас тут?
Этот голос я уже слышал по рации Зубра. Тогда он веселился и зубоскалил, а вот сейчас на его морде не было ни следа самодовольства. И он даже прихрамывал на левую ногу.
Марк Герцен собственной гнусной персоной. И как всегда со своей отвратительной сигарой. А вот игрушка на его плече внушала — здоровенный лом, которым впору крушить стены.
— Ааа… — протянул он, неспешно спускаясь по ступенькам. — Вы, детишки, те, о ком я сейчас думаю? Ты — дочурка Скалозубова, которая свалила от своего папаши во Владимир за хорошей жизнью? А ты — выкормыш графа, Евген? Хмм, я думал ты выше…
— А ты Марк? Шавка Герасимовых?
— Че сказал? Ах, ты падла…
— Не стесняйся, — ухмыльнулся я, нащупывая к нему «ключик». — Если тебе щедро заплатили за этот бардак, то я могу дать больше. Конечно, после того, как вы с братцем хорошенько вылижете эти туфли.
И я поднял пыльный ботинок повыше. Морда Герцена-младшего вытянулась и едва не треснула от ненависти.
— Понимаю, работы много — весь язык можно стереть. Но ведь Герценым не впервой пресмыкаться и делать все, что прикажут?
Марк выплюнул сигару и взмахнул тяжеленным ломом. Металл еще и зажегся каким-то оранжевым свечением. Зубр не ошибся — колдовать он умеет.
— Мелкий грязный молокосос! Ты сам будешь лизать мне ботинки, умоляя, чтобы я тебя прикончил!
— Настя, — шепнул я, не спуская с него глаз. — Я отвлеку этого придурка, а ты беги наверх. Ударишь его людям в спину.
— Но…
— Не спорь. Я разберусь с ним.
— Хорошо!
— Эй, вы чего там шушукаетесь, голубки? — воскликнул Марк и, не дойдя до конца лестницы, прыгнул и занес над головой тяжелое оружие.
Лом рухнул между нами и вызвал настоящий огненный смерч. Мы сиганули в разные стороны, отмахиваясь клинками, но Марк тут же вскинул свою дуру и с легкостью отбил обе атаки.
Я вскочил и снова ударил. Герцен уклонился и тут же контратаковал. Сталь звякнула, и хол осветил стоп искр.
Сорвавшаяся с места Настя замерцала как магическая стрела и понеслась вверх по лестнице. Марк попытался ударить ее в спину, но промахнулся.