Вернулся батя и плеснул нам еще вина в стаканы.
— Давай, на посошок. — предложил он. — Поеду.
Мы выпили. Отец пошёл одеваться, а я в спальню рванул к неразобранному ещё чемодану. Нашёл подарки для бати, Киры и детей и вынес всё на кухню.
— Есть сумка какая-нибудь? — попросил я жену.
Мы с Галией всё аккуратно уложили, и я вручил сумку отцу.
— Привет из Германии. — улыбаясь, пояснил ему.
Батя обнял меня, мельком взглянул в сумку и поспешил домой.
Вернулся за стол. Допил вино в стакане. Галия пошла чемодан мой разбирать. Как же я устал, только сейчас почувствовал.
Но передохнуть не удалось. Зашли Родька с отцом за собакой, пошел с ними на улицу.
— Ну, как тебе заграница? — спросил Григорий. Наверное, думал, что я в восторге полном после первой поездки. А я так устал изображать удивление и восхищение. Хотя и понимал, что люди не поймут, если, первый раз выехав, я буду реагировать без эмоций. Но ну его нафиг!
— Заграница, как заграница. — спокойно ответил я, надеясь, что подполковник не зациклится на этом. — Ветер, холодно, промозгло…
— А куда ты ездил?
— ГДР, Росток.
— Понятно. — усмехнулся Григорий. — Там зимой не фонтан, конечно. А вообще, в целом как впечатления?
— Понравилось. Для разнообразия интересно съездить. — честно ответил я ему. — Но дома лучше. Несколько дней — самое то, мозги проветрить. А вот больше не готов.
— Это правда! — задумчиво подтвердил подполковник. — Дома лучше…
Родька забрал у меня поводок и помчался с Тузиком круги вокруг нас нарезать.
— Слушай, Гриш, а ты в школе у Родьки уже был?
— Нет. А надо было?
— Да, надо бы… У меня впечатление создалось, — подбирал я слова. — что педагоги школьные твоего пацана поставили в один ряд с детьми из неблагополучных семей, полубеспризорников. Понимаешь? Дед как-то жаловался, что ему учителя выговаривали за одежду паренька: майки, там, не белоснежные, рубашку целую неделю не меняет… — подполковник нахмурился. — Он им устроил, конечно, распистон, — продолжал я. — Мол, дитя без матери растет, отец на службе в длительной командировке долг Родине отдаёт, а вы малого чмырите. Вроде на них подействовало. Но будет еще лучше, если ты сам в школу сходишь, покажешься им. В форме, чтобы видно было, что дед не фантазер. Докажешь, что парень твой не сирота при дедушке старом. Понимаешь?
— Ну, я им устрою. — Григорий мрачно сжимал кулаки, явно настроившись «дать школе бой».
— Стоп! Настрой только поменяй, — воскликнул я, стараясь улыбкой и шутливым тоном смягчить ситуацию. — Агрессией ты только хуже сделаешь. Там же женский коллектив. С ними хитрее надо действовать. Приди, скажи, что у тебя сын тут учится, что ты в отпуске ненадолго. Хочешь с учительницей классной поговорить об успеваемости, о поведении сына. Понимаешь?
— Можно подумать, от того, что я приду, у него успеваемость изменится. — скривился Григорий скептически.
— Если тебя интересует моё мнение, то да, изменится. Вот, увидишь. — убежденно ответил я. — Система оценки знаний очень субъективна. Один и тот же ответ из уст отличницы и хулигана будет расценен учителем по-разному, согласись. И лучше будет, если школьные учителя к твоему мальчишке не будут относиться слишком предвзято. Если ты покажешься в школе, продемонстрируешь свою заинтересованность в его учебе и уважение к мнению педагогов, уверен, твой пацан сразу сильно вырастет в их глазах. Да и походишь там весь такой представительный, с военной выправкой, кому улыбнешься, кому подмигнешь… Учительницы, как и все другие женщины, бравых военных очень уважают. Не мне тебя учить, короче…
— Ладно. Схожу. — согласился он. — Может, ты и прав… Постараюсь дров не нарубить. Это если навстречу пойдут, а не будут глупости про сына говорить, конечно.
Дальше шли молча. Никак не мог решить, говорить с ним о Лине или нет. Из мужской солидарности, предупрежу. — наконец, решился я. — Тем более, что один раз я уже промолчал, когда она Ивана клеила. Ну и чем все это закончилось?
— Жена говорит, видела тебя несколько раз с нашей соседкой с шестого этажа. — нейтрально сказал я.
— Ага. Ну и что?
— Она женщина очень своеобразная. В смысле, любвеобильная.
— Это я и сам уже заметил, — рассмеялся Григорий.
— У меня сосед из-за неё раны душевные до сих пор зализывает. Не хотелось бы и тебя в таком состоянии увидеть.
— За информацию спасибо. Но за меня не боись! Плавали, знаем. У меня жена такая же была. Я дважды на одни и те же грабли не наступаю.
— Ну и отлично. Теперь я спокоен. — усмехнулся я. — Значит, это ты не на грабли сейчас наступаешь?
— Нет, конечно.
— А что делаешь?
— Приятно провожу время в отпуске. — мечтательно улыбаясь, ответил подполковник, и тут уже я рассмеялся, глядя на него.
— Ну и отлично. Мое дело было тебя предупредить. — пожал плечами я. — Вы люди взрослые, лучше меня всё знаете.– с чувством исполненного долга переключился на Родьку и пса.
Утром в половине седьмого меня разбудил Тузик, привыкший в это время гулять. Поднялся и вышел на улицу. Немного погодя из соседнего подъезда вышли Гриша с Родькой и помахали мне рукой. Побежали привычным уже маршрутом в сторону школьного стадиона.
Когда занимались на турниках, Григорий вдруг разоткровенничался.
— Жара замучила… — признался он. — Специально в отпуск сейчас поехал, а не летом. А малый, оказывается, на море хочет. Куда его сейчас на море?.. — с досадой сказал он.
— Я жену тоже хочу летом на море свозить, чтоб отдохнула, сил перед родами набралась. Давай, мы Родьку с собой возьмём. — сразу предложил я. — Какие проблемы?
— Да? — оживился он. — А куда вы собираетесь? В Крым?
— Нет. Беременная же. Какой Крым? Нельзя в жару. В Калининград думал…
— В Прибалтику? Тоже хорошо. А почему именно в Калининград? У моего сослуживца мать живёт в Литве, в Паланге. Сдает комнаты туристам. Давай, договорюсь! Оплачу всё и отдыхайте сколько душе угодно.
— Паланга? — заинтересовался я. Отличный вариант. Если комнаты туристам сдаёт на постоянной основе, значит, недалеко от моря. — Всё не надо, пополам оплатим. — задумчиво ответил я. — А договаривайся на два месяца: июль и август. Сам я, может, и не останусь на столько, а женщинам и детям в самый раз.
Я вдруг вспомнил, что было в прошлой моей жизни в 1972 году. Адское было лето… Засуха, пекло, пожары и непроглядный смог. Мне было всего семь лет, но в памяти многое осталось. Сначала нас с сестрой родители пытались пристроить в Подмосковье на чьей-то даче, считалось, что на природе жара легче переносится, чем в городе. Но когда начались лесные и торфяные пожары, и вокруг Москвы начали гореть деревни, нас забрали обратно в город.
На всю жизнь запомнил кровавое солнце в кромешном смоге над Москвой. Зрелище было жуткое и завораживающее одновременно.
Трава стала жёлтой, а деревья сбрасывали листву.
Нечего тут делать жене летом, однозначно. Пусть сидит в Паланге. А с Родькой ей веселее будет. И я побуду с ними. Если работа какая хорошая наклюнется, типа гастролей с лекциями, поеду поработаю и снова вернусь. Недалеко ведь. Правда, там уже и рожать будет совсем пора… блин, как все непросто. Не помню ведь, когда эти пожары и смог прекратились. Если в августе, то можно будет и вернуться пораньше домой. Тем более, обычно со второй половины августа и погода на Балтике не фонтан. А что комната будет до конца августа оплачена — невелика потеря, не такие и большие деньги.