До свидания, Миша! В боях за Бендеры ты был не «сыном полка», а младшим братом нам! Спасибо матери за сына! Она вырастила настоящего мужчину!
Счастья тебе Танюша!
Прощай, Коля! Пусть будет пухом тебе земля родной Кубани! Мы отомстили за тебя!
Только два сорта и есть, податься некуда:
либо патриот своего отечества,
либо мерзавец своей жизни.
Они давно уже были дома. Жизнь вошла в прежнее русло. Все шло своим чередом: работа, дом, друзья… Но память!.. Память продолжала крепко держать их на той войне, иной раз, подкидывая такие «подарки»… Та война не могла пройти «как с белых яблонь дым»… — наложила на каждого из них свой отпечаток, да и в психику их внесла свои коррективы. Появился иной взгляд на жизнь. Появились другие привычки.
Лекарев сказал как-то, что не может больше смотреть видеобоевики с их «стрелялками», что без видимой вроде причины, стал часто просыпаться и среди ночной тишины много курить… Продолжая, как и прежде работать хирургом травматологического отделения, признался, что стал смотреть на страдания, особенно детей, совсем по-иному, чувствуя, проводя их боль через себя…
Влад Смолин уже не одиножды замечал за собой, как идя по улицам города, его взгляд, нет-нет, да и прошарит верхние этажи домов, крыши девятиэтажек… Многие заметили в нем острое противление любой несправедливости…
Появлявшаяся из-за развороченного угла памяти «Шилка» с вмиг наведенными в упор черными стволами, время от времени вползала в кошмарный сон Вадима, оставляя после себя крик в ночи и прохладу влажной подушки… Некоторым стало трудно с ним работать — от его былой покладистости не осталось и следа. Стал часто раздражительным, отвергающим любой компромисс со своей совестью…
Иной раз то новое, что внесли они в себе в мирную жизнь, приводимо просто к анекдотичным случаям и конфузам… Как-то, осенним, еще теплым солнечным днем, окутанным охрой опадающей листвы, — прошло-то всего каких-то месяца два, как вернулись из Бендер! — Лекарев с Михайловым, направляясь куда-то по своим делам, шли по центральной улице города, тут проезжавший мимо «чахоточный» «Жигуленок» громко стрельнул выхлопной трубой!.. Люди стоявшие рядом на автобусной остановке, с недоумением, как на придурков, смотрели на двух цивильно одетых мужчин, только что ни с того — ни с сего вмиг «щучкой» перелетевших через щетку подстриженных кустиков и распластавшихся на газоне, а сейчас — сидящих на пожухлой траве и, глядя друг на друга, до слез смеющихся…
Декабрьским, до треска морозным вечером уходящего 1992 года, после окончания знаменательного и торжественного для станицы Круга, проходившего в актовом зале Вилимского горвоенкомата, где в присутствии почетных гостей, внесших большой вклад в становление казачества: мэра, его заместителей, военкома, начальника ГУВД, атаманом Иркутского казачьего войска Мериновым были вручены Кресты «За оборону Приднестровья», новоявленные кавалеры-саратники собрались своим «походным кругом», чтобы по обычаю «обмыть» полученные награды.
— … Слышь, Вадим, мы тут чего-то не поняли, а ты-то когда Крест получил? — спросил Лекарев после пущенной по второму кругу глубокой «братины», на дне которой золотым ворохом лежали награды, — Когда нам вручали, я в зал посмотрел, а ты уже кавалер… Батька в приказе-то тебя зачитал, а вот чтоб ты подходил к нему за Крестом и Наградной грамотой — не помним мы что-то…
— Ну, это я расскажу обязательно, только пусть вначале Влад расскажет, как он ввел в позор всю румынскую «сигуранцу» вместе с кишиневским спецназом…, как он там у них назывался: «Зет» что-ли? — и хитро улыбаясь, Вадим спросил, смотря на Смолина: — Скажи нам, мил-человек, как же ты ихнего полковника-то «завалил»?..
— Какого… полковника?.. — Влад перестал жевать. Все казаки за столом настороженно притихли и с интересом посмотрели на него.
— Ну, ведь предлагали же «румыны» за твою голову десять тысяч «зеленых»… Припомни, когда это было?.. Чем ты им стал так «дорог»?.. Может, обидел кого?.. — с дружеской ехидцей Вадим закидывал вопросами обалдевшего Влада.
— Михалыч, хорош выёживаться! — не выдержали казаки, оживленно загалдев, — Говори, какой еще полковник?.. Чего молчишь, Влад?.. Ты что, действительно так много стоишь?.. Вадим, ты не знаешь, там цена на него еще не упала?.. — начали «прикалываться» за столом, — Влад, говори, а то еще минуту помолчишь, так мы тебя сами за полцены сдадим…
— Ладно вам… Подождите, сам расскажу, что узнал. А Влад дополнит… — сказал Вадим, — А сейчас, господа офицеры, третий тост!.. — В скорбной тишине, на миг, задерживаясь в руках вставших из-за стола казаков, хрустальная «братина» вновь поплыла по кругу.
— Ты же помнишь, Влад, почти две недели назад я по работе в командировку летал? — начал рассказывать Вадим, — Так я перед этим Меринову позвонил, сказал, что буду в Иркутске, а вечером уже в Москву лечу. Спросил, может чего передать нужно в Союз казаков? Он мне в управе и вручил какой-то пакет, просил передать лично Наумову, ну вы знаете — походный атаман Союза…, дал его телефоны… На следующий день по прилету в Москву позвонил я ему. Он уже Мериновым был предупрежден обо мне. Оказывается, Наумов работает в Моссовете — в красном доме напротив памятника князю Долгорукому. В кабинете у Наумова сидел еще один человек — такой крепкий, кряжистый, с густой седой шевелюрой, представился по фамилии — Кон…в. В пакете, что я передал, оказались… тридцать два наградных листа! На всех иркутян, кто воевал в Приднестровье… Как я понял, Кресты «За оборону Приднестровья» были только на днях изготовлены и доставлены Наумову, у него весь сейф был ими забит… Так что, мне было им поручено доставить тридцать два Креста в Иркутск. Кстати, вы уж извините, но Меринов просил меня не говорить об этом раньше времени… Так вот, тот седой, что был у Наумова — я почему-то, несмотря на его гражданский «прикид», понял, что это военный, чувствовалось в нем сильная, властная натура и эдакая «военная косточка» — стал с интересом спрашивать меня о Бендерах, о боях… Хотя по его вопросам я подумал, что он знает гораздо больше, чем мы с вами вместе взятые… А тут Наумов еще сказал ему, что нас звали там «группой «Филин», — это уже после нашего отъезда название, как по эстафете, на Влада и его ребят перешло… — так он оживился аж, начал о группе расспрашивать. Услышал фамилию «Смолин», — глаза забегали, стал лихорадочно что-то вспоминать… «Постой-постой», — говорит, — «Владимир Владимирович, это не тот ли Смолин?…»
«Да, тот», — отвечает Наумов, — «который румынского полковника «завалил»… Ну, Влад, и шума же ты, оказывается, наделал — на всю Молдову с Румынией!.. Вобщем, как мне рассказали, тот полковник в Румынии был какой-то «шишкой» в «сигуранцевской» спецшколе, в которой готовили диверсантов, спецназ… Он, насколько я понял, аж в самой Италии обучался… Так вот, решил этот полковник приехать в Бендеры, посмотреть на своих питомцев, как они его «науку» на практике освоили. И в первый же свой выход взял да и попался Владу на мушку… Это уже после нашего отъезда было. Так что, Влад, давай «колись» перед обществом, как дело-то было?.. — закончил свой рассказ Вадим.
— Ну, ни ф-фига себе!.. — ошарашено, растягивая слова, проговорил Влад. Он был в полной растерянности, — Да я в точности и не помню уже… Была какая-то странная паника у «румын», вплоть до того, что нам по телефонам визжали — требовали выдать им кого-то…, - недоумение не сходило с лица Смолина, — … вроде бы даже цену назначили. Ну, их, конечно, послали куда подальше… Так они, суки, нас потом полдня долбили… Успокоились только, когда над городом пара МИ — двадцать четвертых 14-й армии стала ходить… А откуда я знал, что это полковник? Если бы Вадик сейчас не сказал — я и дальше бы ничего не знал! Случайно все произошло… Та пятиэтажка долго ничейной была — в нейтральной зоне стояла, а потом в нее «румыны» зашли. Мы и не знали, случайно на них наткнулись. Зашли вечером с их тыла, когда с рейда выходили… Они чего-то расслабились — никакого охранения даже не выставили!.. Нас увидели, когда мы уже внутри были и стрелять по ним начали. Они, как тараканы, и драпанули через окна… Никого из них даже зацепить не успели! А через пару минут с той стороны, куда они побежали, слышим, огонь открыли. Видать, и там они на кого-то напоролись… На ночь решили остаться в этом доме, отдохнуть, осмотреться. А под утро уже только-только начало светать — вижу из окна, как в полумраке с той — нашей стороны, цепочкой идет какая-то группа, человек восемь-десять было… И прямо к дому, где мы!.. Уже метров с тридцати, когда они свернули и по дворику пошли, рассмотрел их. По обмундированию, экипировке, а она у них что надо! — на наших явно не похожи. А один, тот, что в центре шел, по возрасту был старше других, а на голове у него шляпа, ну, военная панама с полями… Они мимо уже почти прошли, я вдогонку только и успел всадить в спину очередь из своего АКаэМа… «Шляпа» взмахнул руками и рухнул. Остальные такой огонь открыли — жуть! У них «подствольники» были! А нас только пятеро, и ни одной «Мухи» даже не было… Ну, мы, не приняв боя, быстренько оттуда «ноги сделали»… А там еще долго пальба шла! Так что, случайно это произошло!..
— Влад, вот за эту «случайность», выражая благодарность, от его имени меня просил пожать тебе руку замминистра обороны России генерал-полковник Кон…в, что я с удовольствием и делаю, — Вадим встал, и под изумленные взгляды казаков через стол протянул Владу руку, — а всем вам, то есть нам, — продолжил Вадим, — просил передать признательность и наилучшие пожелания!..
— Ура! — громко сказал Лекарев.
— Ура! Ура! Ура! — встав из-за стола, дружно и восхищенно прокричали казаки.
Предугадывая вопрос, Вадим, сразу же обведя всех взглядом, добавил:
— Тот седой, что был в кабинете у Наумова, им и оказался… Но была настоятельная просьба: пока это все не афишировать. Еще не время. Может, когда-то через много лет, об этом можно будет говорить… Да, и еще… Вот он-то собственноручно и приколол мне к джинсовой куртке Крест, а Наумов вручил Наградную грамоту. Ну, мы там сразу и обмыли это дело… Кстати, посмотрите на свои Грамоты. Видите их номера? Иркутяне одними из первых получили эти Кресты. Как Влад сказал: «случайно» но…!
— Борис! Наполняй «братину»! За братов наших — с Днестра, Дона, Кубани, Терека, Урала, Сибири!.. За всех, кому мы обязаны этой наградой! — поднявшись, сказал Лекарев, бережно держа в руках хрустальную чашу, — И… слава Богу, что мы казаки!
Самый невероятный и, пожалуй, во многом знаковый, как ниспосланный Свыше, случай произошел три месяца спустя…
Война, как высшая ступень вражды человеческой, несет не только смерть, горе и бедствия. В большей степени, как хребты сталью гусениц, даже не замечая этого, она ломает судьбы людские, на всю оставшуюся жизнь калеча и обрекая на мучения их души…
— Влад, хватит спать! — Вадим буквально крикнул в трубку, услышав после «Алло» недовольный, заспанный голос, — Ну, подумаешь, час ночи…, - был ответ на ворчание Смолина, — Слушай сюда…, ты сейчас как «лягуха» подпрыгнешь!.. Да хорош тебе ворчать. Ты представляешь, кто у меня сейчас в гостях был?… «Румын»! Какой-какой?.. Из тех, которые белые повязки носили… Ага, подскочил? Да ты что, офигел? Какой «сполох»? Ты еще сирену включи, общегородскую тревогу объяви… Лучше извинись за меня перед Валентиной, если я разбудил ее… Короче, открывай дверь, я у тебя минут через десять буду, расскажу… Тут, кстати, после него у меня еще бутылка «Букета Молдавии» осталась…
— Вадим, можно сегодня вечером Светка в гости зайдет?… Может праздник вместе отметим? — «лисой» спросила бывшая «половинка» Михайлова, с которой он вот уже год был вынужден в силу обстоятельств жить в одной квартире, почти как соседи, занимая разные комнаты… — Посидим в твоей комнате?.. Она все же попросторнее… не на кухне же… А в комнате доча уж спать будет…
Ну, как он мог отказать, пусть уже ставшей чужой, но все же женщине, в праздник 8 марта?
— Да, еще… К Свете ее брат в отпуск приехал, она спрашивала: можно с ним прийти?
Светку — чернявую, чуть растолстевшую, хохлушку-хохотушку со своеобразным говорком, жену одного знакомого бывшего комсомольского функционера, вылезшего из мутной пены перестройки в малиновом пиджаке, Вадим знал уже года два. Но знал о ней немного — что уж лет пять, как муж привез ее в Вилимск вроде бы откуда-то с Западной Украины; знал об их, странной для него, семейной жизни — каждый жил сам по себе, но при этом вроде бы и любя друг-друга, и что детей у них нет; что ни в чем себе не отказывая и, вращаясь в кругах «крутых» и «новых русских», Светка не растеряла своей доброты и душевности; слышал, что остались они с братом сиротами еще в юности, что брат у нее офицер…
— Да Бога ради, пусть приходят, — в благостном настроении ответил Вадим. День прошел прекрасно, и идти сегодня никуда больше не хотелось, а тут вечер мог оказаться приятным, — С тебя только закуска. Виски, коньяк и «Чинзано» у меня есть…
…Посидели хорошо, весело. Сергей, как представился брат Светки, весьма интеллигентный человек, обладая чувством юмора и тонкой иронией, оказался очень интересным собеседником. В «красках» рассказывал о своей былой службе в Германии, о своей курсантской жизни в Одесском артиллерийском училище, о проказах своих малышей… Вадим узнал, что они с ним сверстники, что Сергей майор, комбат-минометчик…
Покурив вместе в полумраке кухни и потравив анекдоты, Вадим предложил выпить хорошего коньяка, мол, пусть вино и виски дамы «добивают».
— «КВИНТ» — «Юбилейный», — достав из шкафчика, показал он бутылку Сергею, и хвастливо добавил, — десять лет! Настоящий, молдавский!
— Ох, во я дурак! — хлопнул себя по лбу Сергей, — совсем забыл… Я ведь тоже привез настоящее молдавское, — и уже через полминуты, достав из кармана куртки, висевшей в прихожей, протянул большую бутылку «Букета Молдавии»…
— Да-а, что и говорить — вино отменное, — проговорил Вадим, поднеся бутылку к свету, висевшего на стене бра, — «Молдова, Приднестровье. Город Дубоссары»…,- прочитал на оборотной этикетке, отметив вслух: — …Уже по — новому пишут: Приднестровье…, и уже не Молдавия, а Молдова…, - и уже задумчиво продолжал: — Попили мы этого винца прошлым летом…, будучи в этом краю…, - Вадим щелкнул пальцем по этикетке.
Ему показалось, что Сергей, как-то коротко и глубоко вздохнув, хотел было что-то сказать. Но промолчал. Вадим поднял на него взгляд. Даже в царящем на кухне полумраке увидел его побледневшее лицо, немигающе-пристальный и удивленный взгляд.
— Ты…, - выдохнул он, — Был тогда… в Дубоссарах?… — почти шепотом и каким-то потерянным голосом, задав вопрос, замолчал. А в глазах стояла такая растерянность!..
— Нет…, - ответил Вадим ему почти также тихо, — …В Бендерах, — и почувствовал, как какое-то неприятное и смутное чувство стало постепенно овладевать им. Он вдруг вспомнил взгляд Сергея, когда тот вошел и, окинув взором полупустую комнату, увидел висящие на стене два вымпела: «Иркутское казачье войско», а другой — «Тирасполю 200 лет» с портретом Суворова. Но тогда Вадим не акцентировал свое внимание на этом… И тут до него, отбросив все «не может быть!», дошло! Кровь ударила в голову, выбивая из нее хмель.
— Так ты…, - Вадим на секунду остановился, шалея от невероятности, — … «румын»?
Глядя ему в глаза обреченно-равнодушным взором, Сергей промолчал. Резко развернувшись и покинув кухню, Вадим вошел в комнату.
Какая идиллия! Яркий свет люстры, из музыкального центра нес свою ностальгию «Одинокий пастух», дамы, сидя за праздничным столом с бокалом «Чинзано» в руках, в полголоса беседовали, опять кому-то «промывая кости»…
Вадим быстро, не говоря ни слова, достал из стоящего в углу чемодана свою поблекшую куртку — «камуфляжку», надел ее и повернулся к враз притихшим, уставившимся на него женщинам.
— Что, побахвалиться своим героизмом захотелось? «Свободные уши» нашел?.. — с явной издевкой, пьяно ухмыляясь, спросила бывшая жена.
«О-о-о, опять «гниль» из тебя поперла…», — отметил Вадим и, не удостоив ее ответом, хотел было спросить тихо и спокойно, но голос от волнения выдал нотки «металла»: