Прошел месяц с того самого разговора с Аристархом Прохоровичем. Осень уже вступила в свои права, шла вторая половина сентября. Трижды в неделю ко мне теперь приезжал репетитор из Искитима. Лаврентий Павлович был классическим преподавателем. Лысый полноватый мужчина в очках с пышными усами и густыми бровями, глубоко за пятьдесят, больше всего напоминал мне моржа. С учебой все оказалось не так просто: если с такими предметами как геометрия, алгебра, биология, анатомия, физика, химия всё было просто великолепно, то с русским языком, литературой, этикой и историей всё было несколько сложнее. К примеру, тот же русский язык — те буквы, которые выпали из алфавита в моей прошлой жизни ещё до моего рождения, здесь всё ещё использовались, и достаточно активно. А по истории я мог разве что похвастать знаниями о Древней Руси, до момента метеоритного дождя, который здесь прозвали Днем Гнева Господнего. Спасало одно — взрослое сознание в молодом теле очень быстро усваивало новый материал.
Я всё также продолжал заниматься каждое утро. Тело перестало постоянно ныть, привыкнув к нагрузкам, и уже относилось к ним по-философски. Вот и сейчас, закончив утреннюю тренировку у качелей Софьи, я уже собирался отправиться в душ, но был остановлен редкими хлопками рядом с крыльцом.
— И это всё, на что ты способен? Грустно, что внук Аристарха Волкова оказался таким тюфяком. — Хмыкнул неизвестный мне мужчина, выходящий из полумрака огромной ели рядом с крыльцом.
— Мы знакомы, уважаемый? — Я решил не сориться с незнакомцем и проявить хоть немного воспитания.
— Уважаемый? Мы с тобой не среди воров общаемся, чтобы так разговаривать, ну, да ладно. Мы с тобой не знакомы, и познакомимся только в том случае, если ты покажешь что-то достойное, чтобы меня заинтересовать. Я здесь исключительно по просьбе твоего деда. Но я и не подумаю заниматься тренировкой бездаря. Иди за мной.
Видимо, это был тот человек, о котором дед говорил мне. Тот, кто способен дать основы управления Источником и помочь развить в себе начальный контроль над Даром.
Мужчина быстро прошел мимо меня к качелям, скинул огромный баул на землю рядом с ними, куртку, майку, оставшись с голым торсом.
Он был очень хорошо сложен. Тренированное крепкое тело, сухие мышцы так и перебегают, словно струны под кожей, пока он разминался, отправой ключицы до левого угла верхнего пресса тянулся прямой темно — красный рубец через всю грудь. Под левой ключицей плотной кучей виднелись три круглых рубца от пулевых ранений, правое плечо несло шрамы сильного ожога. Насмешливое выражение на скуластом лице, слегка прищуренные глаза, сломанный нос, разрубленная верхняя губа и белый шрам на подбородке под ней, черные волосы стянуты в конский хвост, в левом ухе серебряная сережка с красным рубином. На взгляд возраст определить не получается, может, тридцать, а, может, и сорок. Такие серьги носили ветераны отрядов свободных наемников, которые вышли из состава Гильдии на пенсию.
— Я тебя долго буду ждать, салага? — Голос его был таким же надменным, как и выражение лица.
— Попрошу без оскорблений. Что будем делать? — Я подошел ближе.
— Уважение ещё нужно заслужить, а ты пока его не заслужил, салага. Дедушкин внучок, в тепле и комфорте выросший. Да ты ни разу в жизни и не дрался, наверное. Так за что тебя уважать-то⁈
Он, видимо, пытался вывести меня из себя. С одной стороны, а почему бы и нет? Шестнадцатилетнего парня вполне мог бы. Но мне не шестнадцать, лишь этому телу, а мне-то сорок семь.
— И какого уважения от меня требует наемный головорез, которому плевать что делать — убивать, насильничать или грабить по приказу нанимателя. Не наемнику мне указывать, за что и кого уважать.
Вот тут мне и прилетело. Прямой в лоб раскрытой ладонью, тут же эта же рука обхватила меня за шею и согнула вперед под девяносто градусов в пояснице. Удар коленом пришелся чуть ниже солнечного сплетения, сокращая диафрагму и выбивая весь воздух из легких. Рывок вперед, я начинаю падать, мой противник меня отпускает. Я ещё лечу к земле, а мне на спину опускается удар ногой, придавая дополнительное ускорение, и впечатывает меня в пожелтевшую траву.
— Глупо оскорблять того, чьих сил не знаешь — он ведь может и убить за оскорбление. — Насмешливо сказал мужчина, убирая ногу со спины, — Подъем, салага!
Я поднялся, жадно глотая воздух. Восстановить дыхание было непросто. Удары были жесткими, профессиональными, хорошо поставленными. Я и в прошлой жизни не особо увлекался единоборствами, весь мой спорт заключался в парашютной секции ДОСААФ, в которую я ходил до конца школы, начиная с пятого класса.
— Еще раз! Теперь начинаешь ты. — Сказал мужчина, поднимая руки в классической боксерской стойке.
Пусть я и не занимался в секциях единоборств, но некоторые основы в десанте в нас вколотили, хоть и были мы медиками. Это тело навыков не имело таких, но в моей-то памяти они были.
Я также поднял руки, зеркально отразив стойку противника. Классическая двоечка (очень кривая, стоит признать), шаг навстречу, нырок под удар противника, попытка выйти на бросок через бедро. Но тут меня снова постигла неудача, мужчина, словно вода, вновь перетёк из одной стойки в другую вокруг меня, и вот я уже лечу на землю броском через бедро, которым я сам только что пытался опрокинуть противника. Воздух снова вышибло из груди — правильно падать это тело еще не умело.
— Уже лучше, видимо, подсматривал за курсантами в Искитиме, пытаешься скопировать их приемы, память у тебя хорошая, да вот отработки навыков не хватает. Но неужели это всё? Или может тебя нужно простимулировать? — Ехидная улыбочка так и не сходила с его лица.
А вот то, что было потом мне не понравилось. Черноволосый достал небольшой электрошокер из кармана военных брюк и ударил им мне в бедро. Ногу мгновенно отключило, я взвыл от неожиданности и боли. Да что это за садист в друзьях у деда⁈ Таких в желтый дом надо сдавать, отрезая от общества нормального!
— Ну что, дворянчик? Так и будешь ныть и выть, да на земле валяться, пока страшный дядька — головорез будет над тобою издеваться, а? А ведь еще только утро, сколько я могу так с тобой развлекаться, пока нас не увидят? — Вот сейчас меня его улыбочка начала уже бесить.
Второй удар пришелся в правую руку. Новая волна боли прошила тело.
— Ну? Что делать будешь, салага⁈ — Черноволосый уже начал орать мне в лицо.
Третий удар пришелся в пресс. Мышцы свела дикая судорога. Боль прокатывалась по всему торсу, не давая возможности разогнуться. Одновременно внутри, словно по позвоночнику пробежала волна дикого жара. Жар был отдельным ощущением, он не был рожден ударами шокера, это была реакция моего тела на одно единственное желание — убрать этого больного психа подальше от меня. От левой руки, которую я направил в сторону противника, сорвался поток воздушного вихря, который, словно молот, ударил в грудь черноволосого. Его отбросило на пару метров, и он упал на колени, схватившись за грудь. Раздался кашель, и противник сплюнул кровью на траву.
— Неплохо, Матвей. Очень неплохо. А я ведь не поверил деду твоему, про твой первоначальный предел УЕР. Если бы не мой аспект, завязанный на защиту, ты бы и убить меня мог сейчас. — Уже совершенно спокойным голосом сказал черноволосый, усаживаясь на траву.
— И зачем это всё нужно было? Ты больной какой-то! А если бы я тебя действительно убил сейчас⁈ — Я начал распыляться, жар внутри не проходил, его хотелось выплеснуть наружу. Да вот только один выброс довольно серьезно подточил внутренние силы, и картинка перед глазами слегка «плавала».
— И был бы в своем праве. Тебе никто бы не предъявил обвинений. — Улыбнулся мужчина, вставая с земли. — А что касается вопроса «зачем?» — у каждого своя манера тренировки, у меня все начинают именно с такого входного экзамена. Теперь, я всё же представлюсь — Василий Иванович Конев, на ближайшие десять месяцев у меня подписан контракт с твоим дедом на тренировки тебя в физической и специальной подготовке.
— На хрен такого тренера! — В сердцах сплюнул я.
Иван лишь расхохотался. Смеялся он хорошо, по-настоящему весело.
— Извини, но тут уже не тебе решать. Вот будут свои дети, там и решать будешь, а пока изволь подчиняться главе рода Волковых. Двигай в душ, приводи себя в порядок, встретимся за завтраком.
Иван поднялся с земли, подняв за собой свой баул, забрал куртку с футболкой и отправился ко входу в поместье.
На удаляющейся спине я увидел татуировку: змей Уробороса свернувшийся «восьмеркой», кусающий себя за свой собственный хвост. Татуировка занимала нижнюю треть спины, и была выполнена достаточно качественно.
Что-то я читал о такой татуировке. Но так и не смог вспомнить, пока лежал. Нужно было обновить свои знания в этом вопросе, если не забуду.
* * *
Завтрак начался в расширенном составе. Дед во главе стола, слева от него Софья, справа — я. Следом за Софьей занял место Василий Иванович Конев, мой новый тренер и мучитель. Рядом со мной сидел Лаврентий Павлович Грушин, мой репетитор. После завтрака у нас были намечены занятия на несколько часов.
— Как мне сказал Василий Иванович, ты, Матвей, уже имел удовольствие познакомиться с моим старым товарищем. — С усмешкой сказал дед, когда с основными блюдами были покончено, и все принялись за чай (для Софьи принесли ещё и маленький кусочек бисквитного торта).
— Братика побили сегодня утром, деда, я видела из окна. Когда я вырасту, я побью этого дядьку за братика. — Софья была в своём репертуаре.
Иван Васильевич только ухмыльнулся. Лаврентий Павлович отреагировал в своей педагогической манере, буркнув в свои моржовые усы что-то в стиле: «Софья Александровна, негоже дворянке так выражаться». Дед же только негромко рассмеялся на это:
— Волкова, что тут скажешь ещё⁈ Волки за свою стаю до смерти стоят, будь то млад иль стар, волк или волчица. Мы не овцы, у нас клыки и когти.
Как ни странно, Василий Иванович на это только серьезно кивнул.
— Познакомиться-то мы познакомились, но не могу назвать наше знакомство особо приятным. Манера тренировки у Василия Ивановича несколько… агрессивна. — Я постарался подобрать слово, которое отражала и моё недовольство, и не слишком уж оскорбило друга деда.
— Возможно, Матвей, но я тебе скажу так, если он возьмется тебя тренировать, то третья ступень Контроля Дара тебе обеспечена. А это уже практически входной билет в Императорский Университет. — Дед хитро мне подмигнул, — Но один вопрос у нас все же, остается, ведь, Иван Васильевич нам так и не дал ответа. Ну, так что, Ваня, будешь внука моего тренировать?
Иван Васильевич лишь усмехнулся на «Ваню», с другой стороны, вполне возможно, что дед старше Ивана Васильевича на полсотни лет.
— Возьмусь, Аристарх Прохорович. Толк из парня будет, и характер есть. Полноценный курс не успеем — времени меньше года есть, но третью ступень контроля точно освоим, даже, скорее всего, к четвертой плотно подойдем.
— А можно про ступени Контроля поподробнее. Я нигде особо не встречал данной терминологии… — Я немного прищурился, глядя на двух деревенских интриганов.
— Здесь всё просто, — Начал Василий Иванович после поощрительного кивка деда, — Принято считать восемь ступеней Контроля Дара: Неофит, Аколит, Адепт, Мастер, Магистр, Архимаг, Аргимагистр, Стихия. Каждая ступень Контроля дает возможность более тонко оперировать токами энергии при построении арканов по любой из трех систем с наименьшими потерями энергии из Источника на интуитивном уровне, с определенной ступенью Контроля нельзя родиться, его приходится развивать, здесь все Одаренные в равных условиях, по этому и существуют случаи, когда опытный Одаренный со слабым Источником, но хорошо развитым Контролем Дара побеждает Одаренного с заметно более большим объёмом Источника, но с гораздо худшим уровнем контроля Дара…
— Ваня, не забывай об исключениях из этого правила. — Усмехнулся дед, — Ты, ведь, и сам с ними не раз сталкивался…
— Была голова дурна по молодости, Аристарх Прохорович, не спорю, дурковал изрядно. — Склонил голову Василий Иванович, — Да, есть одно исключение из правил развития ступеней Контроля. Это исключение называется «рыкарь». Но все «рыкари» первоначально также являются Неофитами, просто при определенных обстоятельствах человек может получить такой, скажем так, образ.
— Кто такие «рыкари»? — Тут же спросил я.
— Рыкарь — это Одаренный, который получили способность частично сливаться со своим духом — тотемом, который был дан ему его Небесным Покровителем. Это может отражаться по-разному — появление когтей, изменение глаз, частичное изменение физической формы… Суть в другом, хоть «рыкари» и имеют возможность изменять свою физическую форму, но также они, грубо говоря, «чуют» словно звери энергетические токи в Одаренных. И свою они чувствуют просто великолепно, у них просто теряется необходимость в развитии контроля, потому что рыкарям их звериное чутье позволяет не открывать дамбу каждый раз, когда они хотят умыться, а просто открыть кран в ванной.
— Звучит всё это, конечно, очень прекрасно и красиво, но сыр бесплатный только в мышеловке, при каких же обстоятельствах становятся «рыкарями»? — Я не верил, что всё просто, как говорят.
— А вот тут самое интересное, — Щелкнул пальцами Василий Иванович, — никто до сих пор не знает алгоритма действий, при которых Одаренные достигают ступени «рыкаря». Кто-то становиться таким после сильного эмоционального потрясения. И говоря сильного, я скорее преуменьшаю, чем преувеличиваю. Кто-то становится рыкарем в случае шокового состояния Дара — к примеру, считается, что Андрей Трубецкой стал рыкарем после того, как в бою ему оторвало ноги, но их успели вернуть в течение положенных двадцати четырех часов. Но, ты ведь знаешь, что может произойти с Одаренным при потере конечностей?
— При невосстановимой потере конечности, Источник выжигает сам себя. Цикл восстановления источника Одаренного неизвестен, считается, что звезда источника начинает источать Жар, чтобы восстановить повреждения, не справляется и выгорает, хотя если найти оторванную конечность и иметь возможность хотя бы минимального хирургического вмешательства, Источник в состоянии прирастить конечность, и Источник сохраниться. Если же Источник выгорит, гарантированно в течение от шести месяцев по трех лет Одаренный, либо потеряет рассудок, либо закончит жизнь самоубийством.
— Всё верно, поэтому целителей и вербуют в армию и оба флота с огромным усердием — работа тяжелая, сложная, а лекарей всегда не хватает — в большинстве, кроме Долгоруковых и пары вассальных родов, все представители княжеских и боярских родов, да и Одаренные среди дворянства предпочитают развитие тех лучей источника, которые являются «боевыми». Долгоруковы развили свою «жизнь» до такого уровня, что у них не осталось конкурентов в этой области, пара — тройка целительских дворянских родов не в счет, тем более, что все целительские дворянские рода в вассальном положении у Долгоруковых. Все знают одну простую истину на всей русской земле, и не только на ней, если уж быть предельно честным — хочешь жить долго и счастливо — дружи с Долгоруковыми. Они тебя достанут даже с того света, если им это будет выгодно. В настоящее время, Долгоруковы считаются вторыми по богатству в Российской Империи после императорской династии Рюриковых. И не думай, что раз они целители, то больше их ничего не интересует. Их интересы охватывают огромные сферы — производство двигателей для витязей на основе мифрила, целительство, фармацевтика, транспортные перевозки как внутри страны и за её пределами. Пригород Москвы они вообще смогли превратить в огромный логистический центр. Ну да ладно, я несколько отошел от темы…
От темы Василий Иванович конечно отошел, и не намного, а совершенно в другую сторону, но мне его монолог был полезен. Всё-таки Долгоруковым я приходился родственником, и это со счетов списывать не нужно — в нужный момент и при подходящих обстоятельствах это могло сыграть мне на руку.
— В общем, будем работать, Аристарх Прохорович. Мы согласуем с Лаврентием Павловичем время, удобное нам обоим. С Матвеем у нас будет пять утренних тренировок и три вечерних в неделю. Суббота и воскресенье — отдых. Список необходимых снарядов я вам набросаю, жду их в течение недели в пользование.
— Хорошо, Василий Иванович, я куплю всё необходимое. А тренировки можете начинать в ближайшее время.
— Разумеется, Аристарх Прохорович, разумеется. — Василий Иванович очень хищно оскалился и посмотрел на меня.
И тут я понял, что вся моя курсантская жизнь в прошлом покажется мне просто раем по сравнению с тем, что меня ждет в следующие десять месяцев.
* * *
РИ, Сибирский Край, предместья Искитима, поместье Волковых
После того разговора началась моя экзекуция.
Последние девять месяцев для меня слились в одно сплошное истязание тела, разума и духа. Я понял две вещи: первое — моя первая мысль о том, что я спокойно вновь получу аттестат о школьном образовании, оказалась немного поспешной. Нет, аттестат я всё равно получу, вот только, это оказалось не так просто, как выглядело на первый взгляд; второе — Василий Иванович Конев- профессиональный садист и изверг, но его методы тренировки действительно работают. За полгода я перевалил уже за вторую ступень Аколита и уверенно приближался к ступени Адепта. Хотя, как я выяснил, в среднем рост от первой ступени ко второй занимал два — три года, и переход от ступени к ступени рост в геометрической прогрессии. Так что дойти до ступени Адепта за год считалось практически невозможным.
Но лишь развитием контроля Конев не ограничился. Рукопашный бой, общая физическая подготовка, навыки владения холодным оружием (Дворянин и без клинка, юноша, какой ужас! Что⁈ Винтовки⁈ Ваши винтовки только для вульгарного убийства годятся, никакой красоты и искусства схватки!) Вот только и здесь Василий Иванович оставался верен себе — он не учил какой-либо классической школе фехтования, а рапиры и сабли вообще признавал только в роли шампуров для шашлыка и зубочисток после его же поедания. Нет, этот человек был просто ярым фанатом рубки один против всех. Общая свалка, словно на поле боя, где ты не знаешь, кто у тебя за спиной, кто по бокам, видишь лишь перед собой, и, чтобы выжить, ты должен постоянно двигаться. В принципе, у господина Конева был лишь один девиз: «Пока бежишь — жив!» При этом и сторонников особо тяжелого оружия он не был — ни топоры, ни молоты не признавал. А вот короткие клинки: ножи, кинжалы, стилеты, индийские катары, мизерекордия, габона, чора, кукри, чинкуэда, даже гладиус — все они были просто неземной любовью Василия Ивановича Конева. Парное использование разных или одинаковых клинков, смешение разных стилей, сам он называл свой стиль боя «солянка туриста». Как бы смешно это не звучало — толк от его тренировок был. А ещё он очень любил гири. Поэтому четыре пары гирь разного веса стали моими лучшими друзьями — двенадцать, шестнадцать, двадцать четыре и тридцать два килограмма. Мало мне было бегать три километра вокруг поместья, так теперь я еще и выпадами проходил такой же круг, как пробегал, в выпадах с парой тридцати двух килограммовых друзей, Лёвы и Лёни. Гири, кстати, подписал Василий Иванович, все гири. Двенадцати килограммовые стали Гошей и Тошей, шестнадцатые — Соней и Тоней, двадцать четвертые — Моней и Зоей. Если я ронял какую-нибудь гирю во время тренировки, то всегда слышал что-то в стиле: «Матвей, ты Моню уронил, Моня обиделся, подними Моню и толкни в небо двадцать раз правой, чтобы помириться.» А когда я заканчивал упражнение, то слышал вторую фразу: «А теперь Зоя обижается, возьми Зою и толкни левой в небо, как и Моню двадцать раз!». В итоге, за последние полгода я просто возненавидел такие имена как Лев, Леонид, Моисей, Зоя, Соня, Антонина, Антон и, конечно, Георгий.
За всеми этими тренировками, с которых иногда меня просто утаскивал Гаврила без сознания, очень быстро пролетели остаток осени, зима, весна и начало лета. Я даже новый год и рождество не праздновал, проспал обе ночи.
Однако, не могу не признать результативность его занятий со мной — сейчас, стоя перед зеркалом я видел вполне себе спортивного парня с достаточно развитой мускулатурой (пара синяков и ссадин не в счет).
Хорошо сложен, крепок, подстричься не мешало бы, но здесь уже включилась курсантская привычка из прошлой жизни — перед экзаменами стричься было плохой приметой.
Система образования не слишком отличалась здесь от той, по которой я учился — я, в прошлой жизни, при выпуске сдавал семь экзаменов, четыре обязательных, три выбирал сам. Здесь было немного иначе — пять обязательных экзаменов — грамматика русского языка, литература, общий экзамен по математике, история и философия. Остальное количество зависело только от желания выпускника, для поступления на медицинский факультет в Санкт-Петербургском Императорском Университете мне было необходимо сдать три дополнительных экзамена: биологию, химию и анатомию.
Экзамены шли в адском порядке: один день проходила консультация перед экзаменом, на второй день проводился сам экзамен. Дворянских отпрысков, которые, как и я проходили домашнее обучение, было не так уж и много — около двадцати человек на всю губернию. Все происходило по классике — двадцать билетов, в алфавитном порядке вызывались люди и брали билеты, в билете два вопроса, экзаменатор имел право задать три дополнительных вопроса, и ни один из них не упустил эту возможность.
В итоге, результаты были следующими: математика — «отлично» — экзаменатор сказал, что мне нужно идти на математический факультет с такой интуицией (ну не объяснишь ему, что решать можешь больше школьника); грамматика русского языка — «хорошо» — забыл указать «АЗЪ» в оформлении бланка официального прошения; литература — «отлично» — долго беседовали и даже спорили с преподавателем о становлении Пьера Безухова в ходе отечественной войны (да, русско — французская война, также именуемая Отечественной, была и здесь, со своими особенностями при участии Одаренных в боях, а также здесь жил и здравствовал Лев Николаевич Толстой, который и написал свою версию «Войны и Мира»); философия — «отлично» — самый легкий экзамен, почти час с экзаменатором обсуждали теорию сверхчеловека, эх был бы по старше лет на десять, точно предложил был мужику продолжить такую интересную беседу за бутылочкой адмиральского чая, но не в том положении я сейчас, не в том… Биология, химия и анатомия были сданы на одном дыхании и все на «отлично». Хоть и учился я достаточно давно, так и хочется отдать дань уважения преподавателям моей Военно — Медицинской Академии в Ленинграде — учили там на совесть.
В конце июля аттестат я получил торжественно из рук губернатора Новосибирска, дед был этим весьма доволен, сказав, что данное слово я сдержал, и теперь дело уже за ним. Письмо с прошением и копией аттестата он отправил в тот же день особой курьерской почтой. Уже спустя неделю пришло ответное письмо из Санкт — Петербурга.
Дорогой белоснежный конверт с золотыми вензелями по центру «СПб Имп У»
Внутри было письмо следующего содержания:
'Господинъ Аристархъ Прохоровичъ Волковъ.
Мы были рады узнать, что ваш наследникъ, Матвей Александровичъ Волковъ, окончивший начальное образование, изъявил желание продолжить своё обучение в стенах Санкт-Петербургского Университета его Императорского Величества Константина V «Багрянородного». Высланный вами аттестатъ полностью удовлетворяет нашу приемную комиссию, по ъэтому уведомляем вас, что Матвею Александровичу Волкову надлежит явиться на территорию третьего кампуса Университета по адресу улица Льва Толстого, дом 6, 21 августа, к 09.00, в кабинете 215 состоится проведение устного экзамена господина Волкова. В случае удовлетворительной оценки, ему предстоит в трехдневный срок пройти обязательную аттестацию Одаренного для выявления способностей для обучения на врачебном факультете. Списки зачисленных на обучение будут представлены двадцать восьмого августа в первом административном кампусе по адресу Менделеевская улица, дом 2, с 11.00. Занятия начнутся с первого сентября'.
И благодаря всему этому у нас с дедом сейчас шел уже второй час непростого разговора.
— Экзамен ты пройдешь без проблем, в этом я уверен. Единственное, за что я опасаюсь — это аттестация Одаренного. Она так просто не пройдет. Как ваши Успехи с Василием Ивановичем?
— Деда, всё хорошо, мы уже давно освоили вторую ступень контроля и вплотную подошли к третьей, я уже могу полностью опустошать Источник Темной Звезды, остается лишь жар от Светлого Источника. Простейшие манипуляции мы освоили, так что какие-то мелочи я уже могу…
— Мелочи… — Усмехнулся дед, — А кто в начале мая Илюшке — механику открытый перелом ноги срастил меньше, чем за минуту?
— Тут не столько навыки использования источника, сколько выброс адреналина, молодой источник и аспект, который впервые сработал. «Длань Владыки» очень сильно усиливает способности Одаренного, хоть аспект и считается пассивным, но его возможности для меня до сих пор не понятны: он словно проснулся после того случая, и теперь я не просто вкачиваю свою энергию в тело раненного, а «повелеваю» своей энергии исцелить травму, рану или болезнь, и одновременно отдаю приказ телу больного исцелятся. Единственное, я не могу похвастать ни чем из базовых навыков целителя, лишь управление жизненной силой освоил, у меня опыт большую частью посвящен травмам и ранениям, за этот год Василий Иванович протащил меня по всем травмированным в округе, чтобы я опыта набрался, как он сказал тогда, «на земле». — Ответил я.
— Не одобряешь его методы?
— Нет, почему же, в плане развития Источника и контроля скорее наоборот — полностью поддерживаю, лучшее обучение-это практика, а уж практикой он меня обеспечил, благодаря этому контроль и развивался семимильными шагами. Просто иногда мне кажется, что он отмороженный садист, который только и стремиться к нанесению увечий и травм своим оппонентам, и ему безразлично кто перед ним — юнец, которого он должен обучать, или враг на поле боя, которого ему приказали убить.
— Возможно, ты и в чем-то прав, Матвей. Но мы с тобой никогда до этого не говорили о Василии, дабы ты относился к нему только как к тренеру. Василий Иванович Конев, в прошлом Василий Иванович Коневский, русский титульный дворянин в пятом колене. Бывший офицер, капитан войсковой разведки нашей армии. После одного инцидента когда его группа погибла, а его обвинили в халатном руководстве, он вызвал на дуэль офицера — куратора, который его в этом обвинил. Вначале офицер согласился, но в день дуэли напал на Василия со спины при обсуждении условий. Василий выжил благодаря высокому уровню контроля, он тогда уже был на ступени Мастера, и прикончил офицера — куратора от Тайного Приказа. И всё бы ничего, да вот только офицер Тайного Приказа оказался с боярской фамилией, и в итоге Василий вылетел из армии с потерей офицерского чина, чтобы семья не попала в опалу у царских людей, Василий отрекся от фамилии, передав главенство в роде младшему брату Егору, а сам взял фамилию Конев, превратившись в простого русского подданного. Дальше его жизнь связала с наемниками, и он прокатался по всему свету, выполняя заказы, как князей и бояр, так и того же Тайного приказа — деньги ведь не пахнут, а роду нужно было помогать. Но дворянства он так и не заслужил. Однако сам прорвался на ступень Магистра к сорока годам и учился драться и выживать везде, где только мог найти новые навыки, которые считал полезными для себя. В общем, Василий Иванович Конев, — человек «война», и, даже имея светлую звезду с тремя лучами и общей суммой в 320 УЕР, он побеждал и убивал Одаренныхс силой выше 500 УЕР, его уровень контроля просто запределен, возможно, уже на уровне Архимага. а работа с арканами всегда напоминала работу опытного ювелира. Он ведь обучил тебя всем трем техникам арканов?
— Да, и в плане построения арканов, я с тобой согласен, Конев — просто чудовище.
Существовало три техники построения арканов — словесная, жестовая и узловая. Самая стабильная считалась словесная — правильно произнеси, энергия откликнется, и, если Контроля и Силы Источника хватит, получишь конкретный результат. Вторая техника жестовая или, как её называли на Востоке, техника печатей — огромное количество фигур для складывания руками — какие-то действия требовали одной руки, другие — двух, достаточно медленная в освоении, но гораздо результативнее для скрытых атак — нет голоса — сложи печати и ударь из укрытия. Третья техника была самой сложной в освоении — узловая. Каждый Одаренный видел рисунок узлов, который формируется при построении арканов словом или жестом и, если его Воли и Контроля над Источником хватало, он мог своей волей плести эти узлы из энергий. Обычно на этой технике осваивали два-три аркана, как говориться «последнего шанса», и на этом останавливались. Василий Иванович же настаивал на освоении всех арканов именно на основе узловой техники, мотивируя это всегда несколькими аргументами: во-первых, узловая техника всегда незаметна, она не имела никаких внешних физических проявлений до того момента, пока Одаренный не активирует аркан, во-вторых, освоение любого аркана в стиле узловой техники действительно серьезно укрепляло ступень Контроля над Источником, в-третьих, это было джокером в рукаве у любого Одаренного, вне зависимости от того, какие лучи образуют его Источник. Что боец, что защитник, что целитель — просто не нужно было тратить время на лишние манипуляции с Даром, чтобы начать действовать.
— Что ж, билеты куплены, завтра ты уже сядешь на поезд. Я очень прошу тебя, Матвей, не показывай никому свой темный Источник, иначе появятся проблемы, очень большие, у тебя и Софьи.
— Деда, ты уже год мне говоришь об этом, но ничего не объясняешь внятно. Может, стоит уже рассказать? — Не выдержал я.
Дед вздохнул, выбил барабанную дробь по столешнице, обдумывая свои, одному ему известные мысли.
— Хорошо, начну издалека. За свою службу я служил не только в армии, точнее, лишь курсантский отрезок моей жизни был действительно в составе императорской армии, после выпуска из Искитимского Военного Училища, меня забрали в Тайный Приказ, и всю свою карьеру я провел там. Так вот, в Тайном Приказе было одно распоряжение, всех Одаренных, обладающих нестандартными Источниками в обязательном порядке вербовать на службу в Тайный Приказ, в случае отказа при отработке данного вопроса более года, их было необходимо ликвидировать. Одаренные сами по себе — обоюдоострый клинок, а уж те, кто обладает нестандартными Источниками вообще бомбы замедленного действия. Во-первых, если станет понятно, что являешься обладателем такого Источника, у тебя останется всего лишь год нормальной жизни. А потом тебя переведут в Академию Тайного Приказа, и о нормальной жизни ты забудешь, та же судьба ждать и Софью, её возьмут под наблюдение и, уверяю тебя, еще за неделю до обряда Принятия Небесного Покровительства, сюда к нам в гости пожалуют парочка рыцарей «плаща и кинжала». Я очень долго служил в Приказе, и я люблю свою страну, свою Родину. Но я искренне желаю тебе прожить другую жизнь, без всяких дрязг, интриг, государственных тайн и дворцовых игр. Хочешь идти на медицинский факультет, а затем в армию на службу целителем полковым? Иди. Я буду только рад и горд за внука, который приедет в родовое гнездо в погонах поручика. Ты мой наследник, и я хочу, чтобы наш род продолжился, и фамилия Волковых продолжила существовать, как и род сибирских волков.
Пару минут мы оба молчали. Молчание прервал я:
— Всё так плохо с такими, как я?
— Неплохо и нехорошо, Матвей, всё просто рационально и строго по выверенной схеме. Никто не будет оставлять у себя под боком бомбу замедленного действия. Да, это жестоко. Да, по-человечески это неправильно. Но это тот метод, принцип — называй, как хочешь — действий, который себя оправдал.
— Но как мне тренировать в Петербурге и Темный Источник — все лучи должны развиваться равномерно для совершенствования Дара, в противном случае, это приведет к тому, что становиться с Долгоруковыми в зрелом возрасте — «жизнь» прокачена полностью, но и она не дает развиваться двум другим лучам. Живут долго, могут вернуть с того света практически любого, но просто не в состоянии защитить самих себя. А у меня протекции императора нет, я не Долгоруков, я — Волков, а волки уши не прижимают, когда их гонят по лесу, они клыки и когти показывают, ты сам мне об этом говорил частенько…
Дед нахмурился, но не от злости, а от сложного вопроса, которому искал решение.
— Давай я постараюсь решить этот вопрос. Во всяком случае, сброс энергии через разные Лучи темного Источника тоже ведет к некоторой тренировке, пока что можно пользоваться этим, а там уже и я смогу предложить тебе другой вариант. Но оплачивать предложенный мною вариант будешь сам.
— Хорошо, спасибо, деда.
— Иди к сестре, Софья теперь уже вся измоталась, пока мы тут языками чешем, а тебе завтра ехать, считай, полгода теперь не увидитесь.
— Хорошо, еще раз спасибо, деда.
— Доброй ночи, Матвей.
— Доброй ночи, деда.
* * *
Софья. Младшая сестра. Общение у нас сложилось хорошее. За этот год мы сблизились. У меня никогда не было младшей сестры или младшего брата. И старших не было. Да вся семья моя тогда была: бабуля, мать и я. Всё детство я провел в коммуналке на Обводном канале, потом матери дали служебную однушку рядом с Кировским заводом. В раннем детстве у нас была фотография моего деда, Александра, который погиб в Велико — Отечественную Войну, а когда умерла бабуля, добавилась и её фотография. Мать второй раз замуж так и не вышла. А когда я был на полевом выходе перед третьим курсом академии, умерла и мать. Своей семьи у меня так и не получилось создать, так что жил я потом как волк — одиночка. А сейчас у меня была семья. Был дед, которого никогда не было, и младшая сестра. И я очень быстро к ним привязался за последний год…
Я поднялся на второй этаж и прошел до дальней двери в левом крыле усадьбы. Спальня Софьи выходила окнами на западную сторону. Дед приказал сделать так, чтобы ребенок с детства привыкал подниматься с кровати «вместе с тем, как солнце встало».
Я тихо приоткрыл дверь в комнату сестры и прошел внутрь. Хоть Софье и было уже шесть лет, она всё также говорила, что боится спать в полной темноте, и ей оставляли старый ночной фонарик со свечей внутри, хотя я точно знал, что ей просто нравятся сказочные тени, которые отбрасывают прорези в фонарике. Вот и сейчас по стенам комнаты летела в ступе Баба — Яга, а на Илью Муромца с дуба свистел Соловей Разбойник. Тут и Добрыня Никитич отбивался от Змея Горыныча, а Кощей Бессмертный сидел на сундуке с золотом…
Софья не спала. Она лежала на спине и восхищенными глазами рассматривала плывущие тени. Воистину, для детей мир гораздо более удивителен, чем для взрослого, с возрастом мы теряем эту удивительную способность — удивляться окружающему нас миру.
— Волчонок. — Тихо позвал я Софью, стоя у изголовья кроватки.
Клубок одеял взорвался, и на меня прыгнула черноволосая молния. Софья схватила меня за шею маленькими ручками и прошептала, прижимаясь:
— Братик…
Я отнес её на широкий подоконник, сел сам и посадил её к себе на колени.
— Я уже обиделась. — Распущенные черные волосы цвета воронова крыла до пояса, яркие и насыщенные большие голубые глаза — все дети красивы, но Софья уже сейчас обещала вырасти в красотку, достойную царского трона.
— Не обижайся, волчонок, но мне действительно нужно ехать учиться, чтобы мы смогли потом хорошо жить. — Я нежно погладил по волосам младшую сестру.
— А почему ты не хочешь учиться в Искитиме или Новосибирске?
— Я не «не хочу», а «не могу», целителей учат только в Петербурге или в Москве. Деда советует ехать в Петербург. Но я буду приезжать постоянно, как только смогу, каждые каникулы я буду приезжать к нам сюда, если меня будут отпускать.
— Обещаешь?
— Конечно, волчонок.
— Останешься со мной ночевать сегодня? Ты же завтра уедешь и до Новогодних праздников я тебя не увижу…
— Конечно, Софушка.
Я отнес её на кровать, укутал в одеяло и лег рядом. Очень быстро её дыхание выровнялось и стало понятно, что она уснула. А я всё лежал и смотрел на пляшущие по стенам детской спальни сказочные тени и думал о том, что завтра я отправлюсь в Санкт — Петербург. Такой родной, и такой чужой…
* * *
Утром меня разбудили первые лучи солнца, встающего из-за хвойного леса. Я быстро вскочил, тихо выскользнул из своей комнаты и быстрым шагом отправился в свою комнату — сегодня у нас была последняя тренировка с Василием Ивановичем перед моим отъездом.
Спустившись с крыльца усадьбы, я уже привычно подхватил два ведра с порошковой краской — белой и синей — и пошел к качелям Софьи. Краску мы использовали для деревянных муляжей оружия, лезвия которых вываливали в порошковой краске, и при ударе на теле оставались следы каждого попадания. Тренировки были абсолютно разными — с использованием всего доступного арсенала Одаренных, с использованием только одной конкретной стихии, либо вообще без использования Источника — выезжая только на повышенных физических способностях Одаренных.
Сегодня на утро Василий Иванович планировал несколько спаррингов, без пробежек, гирь и работы с собственным весом. Как он сказал прошлым утром: «Пришло время для финальной экзекуции!» И улыбался он при этом как-то плотоядно…
— Ты почти опоздал. — Раздался голос из кроны старого дуба, в тени которого стояли детские качели.
— Но не опоздал же. Белый или синий? — Это уже стало привычным вместо «Доброго утра!».
— Сегодня выбирай ты. Мне лень. — Конев так и не спрыгнул с ветки, было видно лишь болтающуюся ногу.
— Опять всю ночь провел с Анной, тебе, Василий Иванович, не лень, ты просто не выспался. От того и все проблемы. А молодость-то уже прошла, ты уже вступил в тот возраст, когда стоит не то что о детях думать, а внуков требовать начинать… — Я просто не мог упустить шанс «культурно» подколоть бывшего Коневского.
Вот тут Конев, даже уставший и ленивый, не смог стерпеть и спрыгнул с дуба.
— Что я тебе говорил на тему того, кого стоит злить, а кого — нет? — Глаза Василия Ивановича хищно прищурились, на губах появилась легкая ухмылка профессионального душегуба.
Если бы он носил усы и обладал хвостом, я просто уверен, он бы у него сейчас бился по сторонам, словно у барса перед атакой. Именно этого хищника и напоминал Конев — большого снежного кота, мягко и неслышно ступающего, обладающего короткими, но острыми когтями и безумно крепкой хваткой.
— Ладно, салага, поступим так. Если ты три раза успеешь коснуться меня, пока я не нарисую на тебе узор из десяти порезов, то будем считать, что минимальную программу ты освоил удовлетворительно. На том и порешим, количество клинков, как и тип, выбирай сам.
Он забрал у меня ведро с белой краской и пошел к расстеленному на земле тенту. На нем были разложены все клинки, с которыми тренировался сам Конев, и навыки владения которыми он передавал мне почти полный год: кинжалы, стилеты, индийские катары, мизерекордия, габона, чора, кукри, чинкуэда, гладиусы…
Сам Конев взял пару индийских катар, перед этим заткнув за пояс мизерекордию с широкой крестовой гардой и один из трехгранных стилетов.
Я взял пару непальских кукри, один обоюдоострый нож кинжального вида с девятисантиметровым клинком без гарды, мизерекордию — сестру той, что взял себе Василий Иванович. Четыре клинка — это минимальный набор того, что должен иметь при себе в бою человек, который сражается как Конев. И без разницы, что это — тайная операция войсковой разведки, открытое сражение или дуэль между благородными. Рубка не дуэль, в рубке учат максимально быстро устранить стоящую перед тобой угрозу, а не крутить финты перед противником.
— Полный контакт. — Сказал Конев и растворился голубоватой дымкой.
Один из его излюбленных арканов — «Шаг Тени» — благодаря узловой технике и лучу Воздуха в своей звезде, с Коневым нужно было всегда знать — он всегда готов резко уйти с линии атаки или же наоборот напасть с помощью этого аркана. «Шаг Тени» позволял перемещаться по прямым в радиусе от одного до ста метров в зависимости от количества УЕР и ступени Контроля Источника Одаренного, который применил этот аркан. Если объёмом Источника Конев не мог похвастаться, то уж в Контроле он давно превзошел ступень Магистра.
Единственное, что я успел сделать, так это совершить простой прямой рывок, используя тот же Воздух в своём Источнике.
На развороте я увидел росчерк покрытого белой краской катара по диагонали того места, где ещё мгновение назад была моя спина. Новый рывок вперед и почти параллельно земле, используя всё тот же Воздух, одновременно открывая маленькую трещину под тем местом, где, как я думал, стояла нога Конева. Задумка частично удалась: проскальзывая почти по земле, я лезвием кукри прошелся по внешней стороне икры Конева, и при этом получил три укола индийскими катарами: один в шею, два в спину.
Кувыркнувшись вперед и влево, тем самым уходя от четвертого удара катаром, я выпустил струю водного потока площадью в сторону Конева, стараясь закрыть обзор, и направил Жар Источника в луч Жизни. Работа с этой стихией требовала немного больше времени и большей концентрации, но и результат того стоил. В ходе наших тренировок я понял, что Жизнью можно не только лечить окружающих, но и её воздействие можно применять к самому себе — направь энергию Жизни в мозг — и мышление становиться быстрее, направь в нервные узлы — и скорость реакции вырастает, направишь в мышцы и сухожилия — получишь увеличение всех физических параметров тела, направь в кости — укрепишь весь скелет.
Мне же пришлось использовать почти половину своего резерва и сразу напитать мозг, нервную систему и мышечный каркас. Мир вокруг сразу же стал ярче, объёмнее. А Конев перестал быть уже таким быстрым даже при «Шаге Тени».
Но всё, что я делал, по сути своей, всего лишь прямое влияние собственной силой, без построений даже простейших арканов. Как в самом начале сказал Конев: «Я научу тебя Контролю и построению узловой техники при создании арканов и помогу научиться обращаться с собственным Источником. Арканам вас научат и в Университете, а вот развитию Контроля Источника там отводиться очень мало времени. Лучше прийти с хорошим Контролем и знанием всех возможных Узлов, и осваивать там уже лишь базовые Арканы, а на их основе строить свои собственные наработки, чем плестись в унылой толпе со всеми»…
Выпад катаром почти достал меня, но я свободно откинулся спиной назад, а, когда клинок Конева ушел обратно, толкнул себя в спину Землей, помогая выпрямиться. Один катар я заблокировал на верху, второй же обжег мне левый бок, а Конев получил секущий удар кукри вдоль поясницы. Мы вновь отскочили друг от друга.
— Неплохо, Матвей, очень неплохо, счет два — четыре, по сути, в твою пользу, вот только давай немного уровняем шансы. — На лице Василия Ивановича вновь расцвела его хищная ухмылка.
Вся росса на траве и деревьях вокруг нас мгновенно превратилась в пар. Названия этого аркана я не знал, так как он являлся полностью личной разработкой Конева. В сумме с «Шагом Тени» этот бой переходил из схватки в полноценное избиение. Если бы не одно «но» — разгон восприятия хоть и не позволял мне видеть самого Конева в этом тумане, но я мог видеть движения и колебания самого тумана от его передвижений. Но три удара я всё же пропустил — Василий Иванович бросил в меня катары — за удар у нас в спаррингах это не считалось, но отвлечь внимание таким образом было вполне можно. Я отвлекся на пару катаров, летящих в меня, отбил и получил три удара со спины — два укола пришлись в сердце и правую почку, а третьим ударом в бок с подсечкой под ноги, Конев свалил меня на спину, а сам устроился сверху, выбив кукри из одной руки, а вторую выгнув в болевом приеме.
— Сдавайся, Матвей, ты проиграл. — Зашипел Конев.
— А вот хер тебе моржовый, дедуля. — Я дернул рукой, выпуская воздушный поток в бедро Конева.
Удар выбил его из равновесия, но руки он моей так и не отпустил. Начиная падать, Василий Иванович потянул меня за собой, выгибая руку ещё сильнее. Меня потащило по земле вслед за ним. Но у меня оказалась свободная рука и пара мгновений в запасе. Я успел ими воспользоваться — выхватив нож, который я брал в начале, как только Конев остановился, я аккуратно полоснул его по горлу, оставляя след синей краски.
— Три против семи, Василий Иванович. Три против семи. — Я тяжело дышал, пот лился ручьем, тело трясло после потери более половины резерва Источника, — Я победил. Извольте отпустить мою руку.
Пальцы Конева разжались, и моя рука вернулась в естественное состояние. Я упал на спину и пустил волну Жизни по всему телу, если некоторый дискомфорт, пока Источник полностью не восстановиться мне был обеспечен, то уж терпеть синяки, вывихи и ссадины у меня желания абсолютно не было.
И было что-то ещё. Какое-то странное чувство внутри меня. Словно ступень Контроля…
— Теперь ты Мастер, поздравляю, юноша. — Услышал я голос Конева.
Минуту мы просто молчали и лежали на земле. Затем Конев поднялся с земли, потирая шею, посмотрел на руку, на которой остались следы от белой краски и поморщился, словно от зубной боли. О, господи, как же это было приятно видеть! Я просто ликовал внутри. Интересно, а в единоборствах спортивных тоже самое испытывают бойцы, которые впервые смогли победить гораздо более опытного противника в рамках спортивного поединка? Не знаю как в спорте, но мне сейчас было очень приятно.
А пока я почитал на лаврах своей маленькой победы, Василий Иванович дошел до дуба, забрал у его ствола небольшой сверток и вернулся ко мне. Сверток упал мне на живот, и я дернулся от неожиданности.
— Будем считать, что начальный курс подготовки ты освоил. А это твой подарок на выпускной. — Улыбнулся Конев.
Я сел и взял в руки черный кожаный сверток. Он был свернут по горизонтали, а на внешнем конце был пришит такого же цвета кожаный шнур, которым сверток и был обвязан. Развязав шнур, я развернул сверток. Внутри, каждый в своём отделении лежал, лежали два прямых обоюдоострых кинжала с небольшой крестовиной, один трехгранный стилет и одна мизерекордия с широкой гардой, на концах которой в разные стороны смотрели миниатюрные оскалившиеся волчьи пасти, и узким вытянутым жалом — лезвием.
— Мизерекордия оформлена по всем правилам дворянского парадного оружия, и ты сможешь повесить его себе на пояс при любом парадном мероприятии, как только получишь право ношения формы. При этом клинок её полностью боевой с частицами мифрила, и ты сможешь проводить через этот клинок часть своей энергии, а также этот клинок сможет стать якорем при твоей работе с серьезными арканами. А это значит, даже во дворце императора ты никогда не останешься без оружия. Кинжалы же и стилет спокойно смогут выступить как дуэльное оружие в твоих руках. Мой совет на грядущие полгода — начинай осваивать огнестрельное оружие.
— Ты же, Василий Иванович, сам мне говорил прошлой осенью, что огнестрельное оружие — это пошлость, недостойная дворянина. — Улыбнулся я.
Подарок был мне очень приятен. Особенно мизерекордия. Такие клинки на дороге не валяются. Даже с учетом того, что, по словам Конева в нем были лишь частицы мифрила, этот клинок мог стоить столько же, сколько стоило всё наше поместье. Такие подарки просто так не делают каждому, кого ты тренируешь.
— Пошло, но результативно. На дистанции в сотню метров винтовка выступит не хуже аркана, а иногда и быстрее. Наш резерв Источника не бесконечен, а патрон ты с собой можешь взять столько, сколько считаешь нужным. Наши тренировки дали тебе уверенность в себе, своих собственных силах. Мы смогли быстро перескочить вторую ступень контроля, и прорваться на третью. Я уверен, что уже к концу первого курса ты сможешь укрепиться на ней. Я дал тебе основу, как ты поступишь дальше — решать только тебе.
— Я тебя понял, Василий Иванович, и… Спасибо. — Я протянул руку и Конев ответил на рукопожатие.
— Что дальше? Ты уедешь? — Спросил я, когда мы медленно двинулись к крыльцу.
— Нет, — Улыбнулся Василий Иванович, — От меня так просто вам теперь не избавиться. Хотя всё гораздо проще. Аристарх Прохорович похлопотал немного с начальником Искитимского Военного Училища, и меня пригласили внештатным консультантом по боевой подготовке. Контракт заключили на три года, так что быстро я отсюда не уеду. В новом году увидимся, если ты на каникулы приедешь.
— Приеду. Иначе меня с потрохами сожрут. Есть тут одна мелкая волчица… — Задумчиво пробормотал я, глядя, как шторы в комнате Софьи начали колыхаться из стороны в сторону — она опять подсматривала за утренней тренировкой.
— Это верно. Вот подрастет девчушка — веревки из вас обоих с дедом вить будет, уверен, дед всех вокруг будет строить, а она деда, и тебя там, в Петербурге — чтобы не забывал про отчий дом. — Конев весело рассмеялся.
Я лишь спокойно улыбнулся. У Софьи действительно были некоторые характерные черты от Аристарха Прохоровича. Она копировала его повадки и действия, стараясь тем самым выглядеть старше. Сейчас это выглядело достаточно мило. Но такие моменты в столь юном возрасте накладывают свои отпечатки на личность. И в будущем они проявятся.
— Ладно, ступай умываться и переодевайся к завтраку. Дед позавтракает с нами, а потом мы отвезем тебя на вокзал. — Конев хлопнул меня по плечу.
— Увидимся. — Я кивнул в ответ и отправился в свою комнату.
Впереди меня ждал Петербург.
* * *
— Ну, что ж, Матвейка, пора бы и прощаться. Уже в новом году увидимся. — Дед смотрел на меня, и на мгновение мне показалось, что в уголках глаз у него выступили маленькие бисеринки слёз. — Помни только: Долгоруковы нам не друзья, избегай их, рано пока тебе с ними кусаться, шавок сутулых и шакалов там много, загрызут и не подавятся. Почернели и загадились главные спасители и врачеватели народов и земли русской, да и прихлебатели их. Но, как только они поймут, что твой дар от них идет, так сразу начнут стараться тебя к себе привязать.
— Я помню, деда, не волнуйся, не родилась еще та собака, которой волк в услужение пойдет. — Улыбнулся я.
Нас было трое. Я, дед Аристарх и Василий Иванович Конев. Дед не разрешил Софье ехать с нами провожать меня на железнодорожный вокзал в Новосибирске.
Вокруг сновали титулованные и поместные дворяне, их личные слуги, купцы второй и третьей гильдии, приказчики купцов первой гильдии, Охотники, государевы люди, зажиточные крестьяне, даже парочка княжьих людей пробежала… Белоснежное здание вокзала словно отражало солнечный свет, солнечные зайчики весело играли по окнам, прыгая с одного окна на другое, рядом со входом в вокзал меланхолично развалился старый здоровенный кот с седыми усами. Ему было безразлично движение людей вокруг него, и он явно считал, что занимается куда более важным делом — спит…
Дед обнял меня на прощание и отошел на два шага, осматривая меня. На мне был серый костюм — тройка, белоснежная сорочка и черный тонкий галстук — селедка.
— Дворянин Волков, слушай мою команду! — Василий Иванович Конев был в своем репертуаре.
Гаркнул Конев во всё свое командирское горло. Народ вокруг шарахнулся в разные стороны. Я же вытянулся во фронт. Старые привычки даже в новом теле работали безотказно.
— Приказываю! Поступить в Санкт — Петербургский Императорский Университет и не посрамить честь рода Волковых! Вольно!
— Есть! — Я расслабился и улыбнулся.
Василий Иванович подошел и обнял меня.
— Не сдавайся, Матвей, никогда и ни перед кем не пресмыкайся. Волки — звери гордые, они даже умирают стоя.
— Я знаю, Василий Иванович. Спасибо вам за всё. Скоро встретимся вновь.
— Встретимся, волчонок, конечно встретимся.
— Внимание пассажирам и провожающим лицам! Пассажирский поезд первого класса «Амур» по маршруту «Хабаровск — Санкт — Петербург» отправляется через две минуты! Просим всех пассажиров занять свои места! — над вокзалом разнесся механический голос дежурного по вокзалу. Что-то остается неизменным во всех мирах.
Я запрыгнул в тамбур своего вагона с чемоданом в одной руке, подняв вторую в прощальном жесте.
— До встречи! Увидимся зимой! — Успел крикнуть я, прежде чем проводник закрыл дверь.
Дед и Василий Иванович махали рукой мне в след, пока поезд уносил меня в Петербург…