— Внимание, пассажирский поезд первого класса «Амур» по маршруту «Хабаровск — Санкт — Петербург» прибывает на Николаевский вокзал столицы. Температура в Санкт-Петербурге составляет +17 градусов… Компания «Русские железные дороги» благодарит вас, за то, что вы воспользовались нашими услугами, приятного вам дня. — Механический голос раздался из динамика над окном, и поезд начал сбрасывать и так уже невысокую скорость. Я, спустя три дня пути, наконец-то добрался до столицы. Дорогой я наслаждался и на всякой долгой стоянке выходил из вагона и гулял по вокзалам разных городов. И знаете, они все были гораздо чище и опрятнее их аналогов, которые я помнил по прошлой жизни. Нет, здесь не было идеальной картинки, тут тоже были бездомные алкаши, спящие в подземных переходах, жирные полицейские, которые с трудом-то передвигались, куда им преступников ловить… Но того же мусора вокруг было меньше, здания чище, асфальт под ногами выглядел недавно обновленным, да и просто люди больше улыбались, смеялись и радовались вокруг. А то, как простые люди вели себя, говорили об очень многом…
Николаевский вокзал (в моих старых воспоминаниях он назывался Московским) встретил нас белоснежными стенами, парой подтянутых полицейских (ну, конечно, столица же), внимательно осматривающих вновь прибывших, парой ну просто странно чистых вагончиков — кафешек с вывесками «Шаверма» (ну прям ностальгия пробирает, сразу же захотелось съесть эту гадость), быстро бегущими по синему небу облачками, которые так и норовили спрятать за собой солнышко. Асфальт был еще сырой после ночного дождя. В прошлой жизни я жил в советском Ленинграде, и я помню другие улицы, другой город, в девяностые поступил в академию, куда потом и вернулся преподавать после ранения, а в 2010-ом ушел на пенсию — не вынес курсантов, а потом меня жизнь помотала по самым разным уголкам родины. В итоге, я довольно хорошо знал свой Ленинград, Улан — Удэ, Иркутск, Самару, Псков. Ну, ничего страшного, теперь у нас есть и время, и желание познакомиться с этим огромным северным имперским чудовищем. Именно чудовищем. За счет того, что в этом мире не было революции, и столицу никто не переносил, Санкт — Петербург разрастался колоссальными темпами, и был даже на карте больше своего отражения из моей памяти раза в два, в то же время, как и Москва наоборот не получила такого страшного роста и наплыва населения из дальних регионов страны, как в моей памяти.
Выйдя из здания вокзала, я в очередной раз открыл блокнот с записями. Смартфонов в этом мире ещё не изобрели, да и беспроводная связь была осуществлена пока лишь в принципах работы радиостанций, соответственно, пришлось забыть и о таких вещах как навигатор, фотоаппарат, доступ в сеть, звонки, электронная книга, музыкальный плеер в одном флаконе, который был всегда под рукой.
Вот и пришлось по старинке завести себе маленький блокнотик в черной кожаной обложке, который выполнял у меня роль карманного ежедневника.
Я открыл его на одной из первых страниц и снова прочитал адрес: улица Декабристов, 21/2, квартира № 13.
Да, здесь тоже были события в 26-ого декабря 1825-ого года. Только не такие, какие помнил я из прошлой жизни. Декабристами в этом мире называли защитников престола — два гвардейских полка, которые защищали зимний дворец и пустой престол династии трое суток, пока из Москвы не прибыл наследник престола, Константин, сын Алексея II, когда его младший брат, Василий, пытался узурпировать власть в Империи и сесть на отцовский трон. Да, дворцовые перевороты были и здесь, вот только их было аж три «эпохи».
Ну, хоть такси здесь было в родной для меня расцветке — желтые машины с черными шашками на боках и крышах. Знакомая до боли ГАЗ-23, которая здесь гордо именовалась «Буревестник». Правда, если внешние черты соответствовали «канону» из моей памяти: пузатые бока, выделенные передние фары, решетка радиатора, словно унылые усы старого прапорщика — вещевика, утопленная внутрь, под тяжелый металлический бампер, то под капотом у данного аппарата были совершенно другие характеристики, которые вызывали уважение, как для автомобиля среднего класса, так и для всего отечественного автопрома. Ну, и главное, чем славилась имперская автомобильная промышленность — надежность. Да-да, вы не ослышались, во всем мире, автомобили Российской империи славились надежностью, особенно военные машины, но и гражданские не отставали. Если военная техника была на первых строчках мирового рейтинга, то гражданские машины уверенно держали вторую позицию и постепенно начинали покусывать пирог нынешнего лидера — Японский сёгунат, который, фактически выигрывал только за счет уровня роскоши в представительском и дипломатическом классах в настоящее время.
Ну и ладно, вернемся к нашему настоящему. Я подошел к первой в желтой очереди машине с черными шашками.
— В Военную Академию, курсант? — Шофер стоял на улице возле своей «ласточки». Внутри я готов был упасть на асфальт и зайтись истеричным смехом: мне попался типичный «образ» водителя из советского кино в новом мире внутри империи: синяя, немного выгоревшая, форменная фуражка с золотого цвета кокардой в виде автомобильного руля, за которым скрещены два гаечных ключа, кожаная коричневого цвета куртка, которая потрескалась на левом плече и вдоль тыльной стороны всей руки оттого, что чаще всего она была за окном, форменные синие брюки и серая рубашка под кожанкой, черные ботинки, но главное — точно такие же по форме черные обвисшие усы на лице шофера, как и форма решетки радиатора на его автомобиле.
— Улица декабристов, 21, корпус 2? — Я мотнул головой и назвал адрес.
— Тридцать рублей с полтиной. — Шофер назвал цену, выдавая своё псковское происхождение.
— Кому полтина, а кому и ни алтына, — Ответил я ему поговоркой, — Командир, Бога побойся, цены ломишь, курсант в академии на первом курсе шестьдесят рублей стипендию имеет, а ты половину от нее за проезд до Декабристов хочешь? Да я по Невскому пройдусь, и через километр уже возьму такси в три раза дешевле, чтобы мимо двух мостов проехать, да по берегу пару — тройку километров всего-то.
Шофер сморщился как высохший апельсин, снял фуражку, почесал начинающий лысеть затылок, вновь водрузил символ шоферской власти на голову и спросил:
— Местный?
— Не местный, но частый гость. Цены знаем. — Я не стал врать. Зачем? И дураку понятно, что я не петербуржец, а вот то, что я не в первый раз приезжаю в столицу, вычислить практически невозможно. А на этом можно и поиграть. Как я всегда раньше сам себе говорил: сэкономил, значит, заработал. Вот и продолжаю придерживаться этой привычки.
— Двенадцать рублей с полтиной, меньше не возьму. — Ответил капитан желтого «Буревестника» и приветственно открыл багажник.
— Идет. — Я сложил ручку и закинул чемодан в багажник, а сам запрыгнул на заднее сидение.
Шофер быстро прыгнул на водительское кресло, и машина очень плавно тронулась с места.
— Третий курс Академии? — Таксист был явно не прочь поболтать.
— Так очевидно? — Я решил поддержать беседу, но лишь дать человеку убедительность в его собственных словах. Старая история — подтверди догадку человека, даже если она не верна, он сам уже построит вокруг нее целую теорию. Первые два года Военной Императорской Академии жили на казарменном положении, с третьего курса курсантам, которые были отмечены успехами в учебе и не имели дисциплинарных взысканий, дозволялось жить в городе. Ровно до тех пор, пока учеба была в идеальном состоянии, а дисциплина оставалась безупречной.
— Вашего брата всегда видно — строгие, суровые, подтянутые, даже костюм, словно парадную форму, носите. Эх, молодежь, вам бы жить, а вы все служить рветесь.
— Ваш сын тоже в Академии? — Догадался я.
— Не дорос ещё, но уже бредит. Через пару лет поступать сможет. — Кивнул шофер.
Да, для многих родителей это было больной темой. Военная стезя была популярна среди мужской части молодежи, но также она была весьма и опасна. Мало того, что конкурс в любое армейское учебное заведение был от десяти человек на место, так и большинство молодых офицеров отправлялись набираться опыта в различные дальние регионы, зачастую связанные с риском для жизни, к примеру, на границу с Афганистаном.
— Может, всё еще поменяется. Два года — большой срок. — Я решил встать на сторону шофера.
— Не знаю, посмотрим, я — то не против армии, честь и почет, уважение, жизнь достойная, но уж больно боязно и матери, и мне за него. Порог УЕР он прошел, силенок для поступления хватает, но вот на равных с княжескими сынками и дворянами он не стоит — не та лига.
— Объем УЕР еще не панацея. Мало голой силы, нужны ещё и мозги, чтобы ей управлять.
— Ваша правда, господин курсант, ваша правда…
Дальнейший наш путь прошел в тишине, хотя он и не был особенно долгим. Спустя пятнадцать минут мы уже проехали мимо Дворцового и Благовещенского мостов и повернули на улицу Декабристов.
Не знаю, почему, но улица мне сразу же понравилась. Она была зеленой, тихой и очень спокойной, не смотря на то, что до центра столицы здесь было меньше часа пешим. Словно тихая гавань посреди бушующего моря столицы. Я посмотрел на домик № 21, и улыбка сама собой вылезла на моем лице. Я когда-то, очень-очень давно мечтал о собственном отдельном домике. А тут меня ждал, пусть и не весь дом, но второй этаж двухэтажного желтого домика был отдельной квартирой на пять комнат, которая принадлежала деду Аристарху. Еще перед отъездом из Новосибирска, он отдал мне ключи от квартиры, рассказав, что давненько выкупил её у кого-то из дворянских родов — вассалов княжеского рода Юсуповых. Тогда я не предавал этому особого значения — жить есть где — вот и хорошо, жить не в общежитии или казарме — вообще прекрасно! А сейчас понимал, что мне вновь повезло. Дед рассказал, что на первом этаже должна была быть небольшая аптека, которую держал уже старый, давно овдовевший, еврей Арик Давидович Ейльман, немногим моложе деда. Как говорил дед, половину первого этажа занимала аптека, а вторая половина была его холостяцкой квартирой.
Я прошел в калитку и повернул к внутреннему дворику — вход в квартиру на втором этаже был сзади дома. За домом оказался приятный глазу укрытый в тени трёх огромных дубов скверик с круглой беседкой в центре.
— Цитадель мужского одиночества, не хватает только столика, бутылки вина и бокала. А, еще пепельницы и дымящейся сигареты. — Произнес я свои мысли вслух.
В прошлой жизни я так и не обзавелся семьей, и в таких беседках провел немало времени с ранней весны и до поздней осени за шахматами с кофе и сигаретой. Иногда и с вином и сигаретой. Но чаще с сигаретой и кофе.
— О чем вы говорите, молодой человэк, таки, развев вашэм возрасте и при вашей внешности можно говорить о мужском одиночестве-с? — Раздался голос за спиной.
Я развернулся и окинул взглядом нежданного собеседника, и, по всей видимости, моего соседа с первого этажа. Передо мной стоял плотный мужчина в годах, явно за восемьдесят. Ростом он мне был по грудь, и первое, что мне просилось в глаза — черная шапочка — ермолка, полностью седые, даже скорее белые, волосы на голове и борода — было абсолютно непонятно, где заканчиваются пейсы и начинается борода. Тучное, уже состарившееся тело было одето в черные брюки, белоснежную рубашку, черную жилетку, половину рук закрывали такие же черные нарукавники, на ногах блестели идеально чистые лакированные туфли, а на средней пуговице жилетки блестел золотом крючок, к которому через цепочку крепились карманные часы. В одной руке он держал маленький складной столик, во второй — средних размеров фляжка, высокий бокал для вина, под мышкой выглядывал титульный лист газеты «Империя сегодня».
— Господин Арик Давидович Эйльман, я полагаю? — Я обозначил легкий поклон.
— Таки, вы абсолютно правы, молодой человэк, но я до сих пор не знаю, хто вы, и по какому праву ворвались на мою утреннюю прогулку? — Арик Давидович обладал пусть и старым телом, но глаза его были моложе всех, кого я выдел. Этот дед явно любил вить веревки из всех, кому не посчастливилось посадить его себе на шею….
— Дворянский недоросль Матвей Александрович Волков, внук Аристарха Волкова. Прибыл для поступления в Петербург. Мой дед сказал, что имел недавно удовольствие побеседовать с вами и сообщил вам об этом заранее.
— А, таки вы, молодой человэк, внук господина Волкова! Что же, поздравляю вас с приездом, одну минуту — старый аптекарь приставил к ноге маленький раскладной столик и достал из кармана жилетки связку ключей, — Аристарх Прохорович попросил произвести уборку и закупить необходимые продукты на первое время. Все исполнено, согласно пожеланиям вашего глубокоуважаемого деда. Моя экономка приходит трижды в неделю, понедельник — среда — пятница, для уборки и закупки разных необходимых мелочей, так что можете поймать её и договориться об уборке и закупке для себя. Ну, что же вы стоите с дороги, заселяйтесь, отдыхайте, не забудьте, заявки на экзамен принимают лишь эту неделю.
— Благодарю, Арик Давидович, я обязательно встречусь с вашей экономкой, уверен, мы с ней сможем договориться. Благодарю, за оказанные услуги. — Я забрал вторые ключи у аптекаря, как и говорил дед, и отправился к себе.
Когда я уже закрывал за собой входную дверь в квартиру, увидел, что старый аптекарь уселся в беседке. Перед собой он поставил маленький столик, компанию старому еврею составляли бокал с красным вином, плоская фляжка и свежая газета.
* * *
Квартира оказалась огромной. Да, у меня в памяти самой большой квартирой оказалась моя съемная двушка в Подмосковье, но пятикомнатная квартира деда Аристарха была просто огромной. Столовая, она же гостиная, со столом на десять персон, не считая хозяина дома и балконом во внутренний дворик, хозяйская спальня была совмещена с комнатой — гардеробной, одна комната была сделана явно как гостевая спальня, четвертая комната была оформлена и обставлена, как и рабочий кабинет деда в поместье под Искитимом, ещё одна комната была полностью пуста, и я сразу же решил, что она станет моим личным спортзалом. Вся квартира, кроме рабочего кабинета, была отделана в едином скандинавском стиле — вся мебель была белого цвета — стол, стулья, шкафы, кровать в спальне, кухня, вешалка, гардеробная группа, в тоже время все шторы, подушки на диване, стульях и покрывало на кровати в спальне были серого цвета, обои по всей квартире были однотонные серо-голубые, создавая ощущение примерно одного уровня освещения в квартире — при солнце не слишком ярко, а без него не съедает весь свет. Просторно, комфортно, в общем, моё новое жилище мне понравилось.
Я очень быстро раскидал свой чемодан в гардеробной группе, понял, что весь он занял меньше одного шкафа.
— Помниться, дед сказал, что переведет на первое время мне деньги на банковский счет, и стоит прикупить пару-тройку хороших костюмов для выхода в свет и учёбу. — Я задумался, стоя рядом со своим гардеробом.
С одной стороны, дед Аристарх будет выделять мне деньги на жизнь — стипендий здесь не платили, как и не было понятия бюджетного образования, кроме как школьного. С другой — на жизнь этого наверняка хватит, а вот на мои личные «хотелочки»?
С обучением в империи всё было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. В военных учебных заведениях курсантам платили с первого курса жалование — первые три курса они получали как солдаты, два курса как прапорщики, а на пятом они уже получали жалование поручика. Но по выпуску каждый молодой офицер был обязан отслужить Отечеству и Императору десять лет, в чем они клялись перед боевым знаменем императорского рода.
В гражданских всё было интереснее — если ты проходил вступительные испытания, то тебя принимали на дальнейшее обучение, а твоим родным отправлялось письмо с благодарностью о воспитании достойного отпрыска и рекомендацией ежегодных сумм пожертвований в фонд университета. И это считалось абсолютно нормальным. Потому как список семей, которым Университет и, соответственно, Император выражает свою личную благодарность за вклад в просвещение и развитие молодого поколения Российской Империи, ежегодно зачитывался в полном объеме на балу, посвященному Летнему Солнцестоянию, который завершал учебный год.
Соответственно, раз у меня не будет стипендии он Университета, а будет, так сказать, «дедовская стипендия», стоит подумать и о работе. Скорее, подработке. Дополнительный заработок никогда не помешает. И у меня была идея реализовать что-нибудь из моего прошлого, возможно, это тоже сможет принести свои плоды.
В любом случае, первая задача — поступление, потом уже с заработком разберемся.
С этой мыслью я не стал откладывать дела в долгий ящик, подхватил сумку с документами, отправился в главный корпус Санкт — Петербургского Императорского Университета. Сегодня был первый день приема документов.
Дорога до главного корпуса заняла меньше получаса. Фактически, я прошел меньше трех километров — от дома через Благовещенский мост и по Университетской набережной.
И вот у здания университета начались проблемы. Во-первых, у входа в Университет стояла полиция, которая сортировала абитуриентов и следила за порядком в очередях. А очередей было девять! И восемь из них длились не меньше полукилометра. Лишь одна была абсолютно пустая, но вход на неё также контролировали полицейские. Подойдя ближе, я понял, что каждая очередь соответствовала своему краю: Сибирь, Кавказ, Север, Урал, Дальний Восток, Средняя Азия и степные области, центральная часть России. Отдельный вход был для княжеских и боярских родов. Как я понял, что отдельный вход для очень короткого списка имперских фамилий? Все просто, у каждой очереди стояла табличка. И на княжеском — боярском входе были строго перечислены именно что фамилии, а не губернии или области.
Пришлось занять место в сибирской очереди. Почему шло такое деление — мне было абсолютно непонятно. Сама очередь двигалась, хоть и медленно. Пока я стоял в очереди, слушал разговоры вокруг.
— Говорят, в этом году набор будет ещё меньше, чем в прошлом…
— Да я за аттестат вообще не волнуюсь, страшнее испытание на источник, вот где провалиться можно на раз…
— А вы слышали, что в нашем году будет поступать старшая дочь императора? Говорят, она уже прошла испытание источника, даже ей никто не делал послаблений…
— Нет, ты представляешь⁈ Как можно так нас заставлять ждать, моя семья обладает дворянским титулом больше двадцати поколений, да мы по родословной можем с княжескими родами потягаться в старшинстве…
Народ говорил о чем угодно, чувствовался общий мандраж перед неизвестностью испытания источника. Ведь мало было показать достойный объем УЕР, нужно было ещё показать и достойный уровень контроля сил.
Проверка заключалась в двух этапах. Первый этап проходил при подаче документов на поступление. Во время подачи документов, в зависимости от того, каким источником обладал абитуриент, ему выдавался либо кусок кварца, либо янтаря, размером с кулак взрослого мужчины. Кварц отлично принимал энергию темного Источника, а янтарь соответственно, светлого. В среднем, было принято считать, что камень подобного размера мог впитать в себя около одной тысячи УЕР. Абитуриент опустошал свой резерв, в идеале до полного нуля, чтобы, впоследствии, количество УЕР можно было проверить с помощью сканирования камня. Минимальным порогом было три сотни УЕР. Стоит ли говорить, что все заполненные камни, вне зависимости от того, поступит или нет конкретный абитуриент, оставались во владении Университета? Таким образом, Университет пополнят запас магической энергии дважды в год — один раз вначале года, при поступлении и проверке студентов после летних каникул и практики, второй раз — в конце учебного года перед летней сессией, официально — чтобы проверить прогресс в развитии студентов…
Спустя почти час я прошел через арку главного корпуса Университета и попал в зал приемной комиссии. Каждая очередь вела в свой зал комиссии, в соответствии с табличками у начала очередей. Меня, в составе десяти абитуриентов пригласили в Сибирский зал.
Сибирский зал представлял из себя круглую комнату, словно бальную залу, диаметром около ста метров. У противоположной от входа стены по половине окружности располагалось десять столов с секретарями комиссии, в центре был расположен постамент высотой в половину человеческого роста с простеньким цифровым экраном — сканер камней, заполненных энергией.
Меня проводили к седьмому по счету столу.
— Присаживайтесь, молодой человек. — Кивнула женщина лет тридцати на вид, — Меня зовут Анна Алексеевна Комарова, секретарь — делопроизводитель приемной комиссии Санкт — Петербругского Университета его Императорского Величества Константина Пятого. Я приму ваши документы и прошение на поступление, а также вместе с вами проведу первоочередную проверку вашего Источника.
— Доброе утро, госпожа секретарь, — Я сел в кресло перед секретарем, — Дворянский недоросоль Матвей Александрович Волков. Прибыл к вам из Сибирской губернии.
— Давайте ваши документы, молодой человек, и добро пожаловать в столицу. Кто действующий глава вашего рода?
— Аристарх Прохорович Волков, поместный дворянин в первом поколении, титульный дворянин в шестом поколении Российской империи.
— А ваши родители?
— Мои родители давно почили, госпожа секретарь. Отец — Волков Александр Аристархович. Мать — Волкова Елизавета Игоревна.
— Примите мои соболезнования, Матвей Александрович. Но я вынуждена задать еще несколько вопросов по вашим родителям.
— Конечно, я постараюсь ответить на них как можно более полно.
— К какому роду относилась ваша матушка в девичестве?
— К боярскому роду Долгоруковых, Анна Алексеевна.
Тут секретарь подняла на меня заинтересованный взгляд. Боярский род, ну как еще, хоть я и носил фамилию Волкова, родство оспорить было невозможно, и кто знал — в каких отношениях я состою со своими родственниками.
— Ваше поступление идет под шефством рода Волковых или Долгоруковых?
— Под шефством рода моего отца — Волковых.
— Хорошо, какой факультет хотите выбрать для дальнейшего обучения?
— Лекарское дело, госпожа секретарь.
Тут она вовсе отложила ручку, связала кисти в замок и посмотрела на меня.
— Вы должны меня правильно понимать, Матвей Александрович, лекарское дело — отдельная кафедра внутри врачебного факультета. Но это элита среди всех медиков империи, и конкурс даже на первом этапе отбора очень высок, если вы покажите результат меньше 300 УЕР, то вас не допустят до второго этапа испытания. В тоже время, на врачебном деле, порог составляет 150 УЕР, что уже является более реальным результатом. И да, возможность повторного выбора не предоставляется до следующего года. Открою вам небольшую тайну, Матвей Александрович, второй этап заключается в высвобождении целительной силы на живой объект, это индивидуальная замена устного экзамена исключительно для кандидатов в Лекари. Разумеется, сразу же вас никто не допустит до человека, это будет животное, но в случае провала — ваши действия навредили объекту воздействия или же вы не смогли высвободить силу Источника на объект, вы провалите второй этап, и, соответственно, не сможете поступить в наше учебное заведение в этом году. Вы уверены в своем желании?
— Да, Анна Алексеевна, я смогу показать необходимый результат.
Секретарь кивнула и сделала последнюю отметку в анкете абитуриента. Из стола она достала крупный кусок янтаря размером с мой кулак и передала мне.
— Сейчас нам немного нужно подождать, пока не настанет наша очередь.
— Госпожа секретарь, я могу сразу же наполнить и отдать вам янтарь, если вы не будете против.
Она лишь покачала головой:
— Это запрещено, Матвей Александрович. Вы должны наполнить янтарь лишь рядом с постаментом. Наполнение и сканирование снимается на видео, чтобы, впоследствии, иметь возможность проверить ваши действия более детально, так наши сотрудники исключают случаи жульничества и подмены.
— Не уже ли, кто-то смеет так опорочить дворянское имя своего рода⁈ — Я действительно удивился сказанному. За прошедший год я убедился, что дворянская честь в этом мире — не пустые слова.
— Бывало и такое. — Улыбнулась Анна Алексеевна.
Ждать, в итоге пришлось недолго. Шесть человек передо мной показали результаты от семи десятков до двух сотен УЕР на сканере. Четыре светлых и два темных источника. Подошла и моя очередь.
Вместе с Комаровой мы подошли к постаменту сканера.
— Прошу вас, Матвей Александрович, теперь вы можете заполнить янтарь, и мы проведем сканирование.
Я кивнул и взялся за янтарь двумя руками и закрыл глаза. Уже привычный жар из центра груди волной поднялся по телу до головы, перетек в руки и начал погружаться в янтарь. Сырая сила светлого источника. По сути, это было подтверждением минимального или, как еще говорили, начального уровня контроля источника — ступени Неофита. Спустя минут пять я понял — энергии почти не осталось — словно остаток в несколько капель на дне кружки. Я открыл глаза и передал янтарь, который испускал теплое золотистое, схожее с солнечным светом, сияние, которое согревало всех окружающих, в руки секретаря. Словно единственную драгоценность, Анна Алексеевна возложила янтарь на постамент.
Сканер характерно щелкнул, и цифры на табло начали свой бег. Высветился светлый треугольник, указывающий на светлый источник, а сканер повторно щелкнул, остановившись на отметке «472 УЕР».
— Итоговый результат «472 УЕР». Поздравляю, Матвей Александрович, первый этап вступительного испытания вы сдали. — Анна Алексеевна подняла на меня удивленный взгляд.
Тут я понял, что вокруг меня царит тишина — секретари остановились и не делали записи, охрана и абитуриенты смотрели на меня чуть ли не разинув рты.
Черт, перестарался. Можно было остановиться пораньше.
— Прошу за мой стол. — Анна Алексеевна указала на свое рабочее место.
Также в полной тишине мы вернулись за стол. Секретарь поставила последнюю отметку в бланке и анкете абитуриента и передала мне копию бланка.
— В бланке стоит отметка о показанном результате. Также, там адрес и время второго этапа испытания. Второй этап пройдет через три дня. Желаю успехов в поступлении и учебе, уверена, вы с легкостью пройдете второе испытание.
Я лишь кивнул и поднялся со своего места. Сибирский зал я так и покинул в полной тишине.
* * *
— Быстро пролетели три дня, однако. — Сказал я, наливая себе в кружку горячий терпкий кофе. Шикарный запах с нотками фруктов, ванили и горячего шоколада распространялся по всей квартире. Завтрак был просто великолепен. Яичница из двух яиц с кусочками ветчины и помидорами, горячий кофе и пара тостов. С кофе отдельная история.
За три дня я всего-то и успел, что встретиться с экономкой Арика Давидовича Эйльмана, заказать один костюм, да найти достойный кофе. С экономкой мы договорились на уборку в понедельник и пятницу, за это я должен был платить ей тридцать рублей в месяц. Недорого и недешево, средний ценник по Петербургу, как я узнал. Зато дед говорил, что старому аптекарю можно доверять, и плохого он не посоветует. А, раз экономка убиралась и закупала продукты для Арика Давидовича уже более семи лет, значит, у старого еврея к ней не было претензий.
С кофе ситуация в Петербурге оказалась плачевной — народ не распробовал этот напиток, и его редко где подавали и продавали. Но мне удалось найти достойную кофейню на Университетской набережной, и там же, о чудо, продавали и зерно, подходящее для турки или воронки. В итоге, не смотря на указания Аристарха Прохоровича, я купил сразу запас кофе, воронку и кофемолку. В итоге, денег для приобретения сразу двух костюмов у меня сейчас не было, или я мог купить сразу два костюма, но жить следующий месяц мне было бы не на что. Но я решил, что душевное спокойствие и маленькая радость каждое утро дороже одного костюма в моем гардеробе, и решил себя порадовать. И докупил себе пару гирь по двадцать четыре килограмма каждая.
Завтрак я умял быстро, аппетит проснулся во время утренней тренировки. Пробежка, турники и брусья в соседнем дворе, возвращение домой, комплекс упражнений с гирями, душ и завтрак. Впереди было вторая часть испытания источника.
Позавтракав, я вернулся в спальню — встал я рано, около шести утра, на часах было около девяти утра, и до начала второго этапа экзаменов оставалось три часа — он был назначен на полдень на Крестовском острове.
Я взял бланк в руки и вновь прочитал адрес: Крестовский остров, Императорская аллея, дом 11 «А».
Я уже успел узнать, что по адресу располагалось столичное управление конной полиции. Видимо, объектами второй части испытания станут лошади.
— Ну, начнем готовиться. — Сказал я сам себе и полез в чемодан под кроватью.
Первым делом я достал крупный камень необработанного кварца. Этот минерал прекрасно принимал энергию темного Источника, как и янтарь превосходно принимал и сохранял в себе энергию светлого Источника. Я сел на кровать в спальне и взялся за камень двумя руками. Если при использовании светлого источника я испытывал приятное и мягкое тепло, которое словно бы обволакивало меня, то с темным было несколько иначе. Темная энергия походила на слабые разряды электричества, она была более резкой, бурной. Теплая энергия давала ощущение покоя и умиротворения, в тоже время темная разжигала азарт, побуждала к действию, даже к некоторой агрессии. Темный источник был у меня несколько меньше, чем светлый, и через несколько минут вся энергия перетекла в кварц. Он приобрел антрацитовый цвет с черными прожилками, даже солнечный свет на его гранях не отражался. Аккуратно убрав его обратно в чемодан, я начал собираться.
Прямые светло — серые брюки, темно-синяя водолазка, темно — синий пиджак в крупнуюсерую полоску — клетку, тёмно-коричневые полуботинки. Образ завершен. Всё-таки погода во второй половине августа в Петербурге уже напоминала осень.
Я вышел из дома, закрыл квартиру и быстрым шагом добрался до остановки троллейбусов. Спустя десять минут я сидел внутри троллейбуса и наслаждался видами Невы, Петропавловской крепости на Заячьем острове и Петроградской стороной. Троллейбус медленно и уверенно полз по своему маршруту. Хоть общественный транспорт и считался довольно медленным, и пользовались им, в основном, люди, которые не носили благородных фамилий, мне на всё это было глубоко плевать. Я не кичился дворянским званием, а мой внутренний хомяк просто требовал от меня экономии бюджета после последних трат. А на такси можно и потом покататься.
Спустя почти час (маршрут троллейбуса оказался очень извилистым, как меня и предупредил старый аптекарь) я вышел на остановке около Императорского парка «Крестовский остров». Подойдя к карте парка, я нашел Императорскую аллею. Для того, чтобы на ней оказаться, мне было нужно пройти сквозь весь парк и выйти через противоположные ворота, фактически к берегу острова, который смотрел на Финский залив. Прогулка спокойным шагом отняла у меня ещё около сорока минут, в волосах гулял северный ветер, солнышко приятно грело, выглядывая из-за облаков, и я просто наслаждался тем, что костыли и трости мне были больше не нужны. Обычно, в такую погоду я без костылей из дома выйти не мог — слишком сильную боль причиняли раздробленные суставы в ноге…
Выйдя на Императорскую аллею, я повернул направо и направился к комплексу зданий в самом конце с одинаковыми синими крышами, окруженными трехметровым забором с четырьмя вышками по периметру.
Дойдя до пропускного пункта, я позвонил в звонок у двери. Никто не открывал. Подождав пару минут, я вдавил звонок и держал его, пока не услышал брань с противоположной стороны.
Тяжелая металлическая дверь, покрашенная серой краской, приоткрылась, и на меня хмуро смотрел страж порядка с седыми усами и бакенбардами. Форменная фуражка была лихо сдвинута на бок, а на щеке еще были видны следы вмятин после сна на столе.
— Чего надо? На службу наниматься — это через первое КПП. — Страж порядка явно был недоволен молодому посетителю.
— Добрый день. Матвей Александрович Волков, прибыл на второй этап экзамена по поступлению в Санкт — Петербургский Императорский Университет.
— А. Бланк и паспорт для проверки.
Я протянул бланк и паспорт в раскрытом виде. Данные сверили и вернули мне.
— Ждите, я должен связаться с дежурным и доложить о прибытии.
Дверь резко захлопнулась прямо перед моим носом.
Я немного опешил, если честно, но решил дождаться. Спустя еще десять минут дверь вновь открылась:
— Проходите.
Я прошел следом за дежурным в тамбур пропускного пункта. Тот вернулся на свое служебное место, закрыв дверь за мной, открыл небольшое окошко и протянул руку:
— Паспорт дайте, пропуск выпишу.
Я молча протянул паспорт. Дежурный записал меня в свой журнал, выписал временный пропуск и нажал клавишу на пульте управления турникетом.
— Проходите, вам нужно здание с табличкой «11А», на обратном пути сдадите пропуск мне.
Я кивнул и прошел через турникет. Выйдя из КПП, я оказался на плацу перед штабом конного управления, о чем меня оповестила огромное табло, которое висело между вторым и третьим этажами здания напротив меня.
— Ну-с, начнем. — Сказал я сам себе и двинулся вглубь комплекса.
Благодаря схеме на плакате рядом со входом в штаб управления, я быстро нашел здание «11 А». Это действительно оказалась конюшня. Только не основная, а госпитальная. Сама конюшня оказалась открыта, внутри сновали люди в рабочих комбинезонах. Я не стал им мешать и решил подождать снаружи.
Ждать пришлось недолго. Спустя минут двадцать появилась явная группа преподавателей из Императорского Университета, которую сопровождал дежурный офицер. Двое мужчин и женщина. Один мужчина был уже преклонного возраста, уверенно за семьдесят, хотя с целителями этот момент не стоило брать во внимание — именно целители жили дольше остальных. Если средний преклонный возраст в империи среди одаренных был около 90 — 100 лет, то целители могли перешагнуть этот порог лет на двадцать — тридцать смело. В его волосах и бороде не было и намека на былой цвет волос, но глаза были яркого насыщенного зеленого цвета, снег седины полностью его сожрал, сам он был средней комплекции, чуть ниже меня по росту, но крепкие руки держали трость скорее для статуса, чем из-за необходимости, одет мужчина был в темно — синюю тройку с голубой рубашкой и галстук цвета ограненного сапфира. На горле, из-под седой бороды и до ворота рубашки выглядывал тонкий багровый шрам не шире толщины монеты. Второй мужчина был гораздо моложе — лет сорок — сорок пять, одет он был в ту же классическую тройку, только полностью черную, того же цвета были рубашка и галстук, гладковыбритое лицо с высоким лбом, копна черных волос и серые прищуренные глаза. Он мне сразу не понравился. А вот их спутница заслуживала отдельного внимания: Русые прямые волосы падали вниз ниже поясницы свободным водопадом, тонкая фигура, я уверен, что смог бы обхватить её за талию двумя руками сейчас так, что указательные и большие пальцы будут соприкасаться, которая скорее подошла бы профессиональной балерине. Темно — зеленая свободная юбка волнами морской бури поднималась при каждом движении, салатовая же блузка была настолько прозрачная, что на солнце было видно контуры идеального тела под ней, при этом была максимально закрыта и не давала никаких пошлых намеков. Тонкие черты лица, тонкая шея, на которой было надето витое серебряное колье с зелеными камнями, холодное, но очень сильно подчеркивающие цвет её глаз. И безумно жадные до жизни зеленые, цвета молодой травы, веселые глаза. Если бы я действительно был сейчас мальчишкой семнадцати лет, то точно бы влюбился с первого взгляда, а так, мой внутренний довольно циничный хомяк сразу сделал вывод, что передо мной красивый, но сугубо комнатный цветок, который не знал и не знает сложностей и трудностей в этой жизни.
— Добрый день, юноша. Не думал, что кто-то окажется на месте раньше нас. — Подойдя, первым заговорил седовласый.
— Добрый день, — Я поклонился, протягивая лист бланка из приемной комиссии, — Позвольте представиться — Матвей Александрович Волков, прибыл для прохождения второго этапа экзамена.
— О, да, всё верно, в моём списке кандидатов вы значитесь, моё же имя, Андрей Владиславович Золотой, я — глава кафедры «лекарского дела» на врачебном факультете и, по совместительству, декан врачебного факультета. — Мужчина протянул руку в сторону дежурного офицера.
Тот быстро поднял и открыл портфель, который он нес всю дорогу.
Было вполне понятно данное поведение по отношению к целителю. Во-первых, среди одаренных их было достаточно мало — все старались развивать боевые навыки, а не «мирные», как называли целительское дело, а для простых солдат и служивых людей, да и для простого народа целители были проявлением божественного милосердия. Именно целители могли спасти с помощью своей силы именно там, где нужно было сложное оборудование, именно целители спасали людей тогда, когда уже не могли помочь обычные способы медицины, сильные и опытные целители были способны даже прирастить оторванные или отрезанные конечности, если положенный срок еще не прошел, и не требовалась после этого долгая реабилитация…
— Это Сергей Александрович Скворцов и Анна Андреевна Золотая, преподаватели нашей кафедры. — Глава кафедры целителей представил своих спутников. Дочь и подчиненный.
— Волков, Волков, Волков… Что-то знакомое… Не могу вспомнить… Кто ваш отец, юноша? — Скворцов говорил через губу.
— Александр Аристархович Волков, его давно уже нет среди живых, господин Скворцов. — Я старался отвечать без эмоций, с такими людьми, как Скворцов лучше не связываться — пока не связываться…
— А… Ну, тогда ладно. — Он моментально потерял интерес ко мне.
— Матвей, я видела ваши результаты на первом этапе, это очень достойный результат для вашего юного возраста. Кто занимался вашей подготовкой? — Анна Андреевна явно была не против поболтать.
— Моей подготовкой занимался мой дед, Анна Андреевна, это полностью его заслуга.
— Если луч Лизни вашей звезды сможет выдать хотя бы двести единиц, то мы с вами встретимся уже на занятиях.
— С огромным удовольствием прибуду в вашу аудиторию, Анна Андреевна.
Она удовлетворенно кивнула.
— Знаете, ваше лицо мне кого-то напоминает, определенно, я ранее видела схожие черты. Но я уверена, что никогда раньше не встречалась с родом Волковых…
— Возможно, Анна Андреевна, у нас есть несколько родственных связей с другими дворянскими родами.
Она вновь кивнула:
— Да, да, конечно, видимо, я встречалась с кем-то из ваших родственников…
Эх, красавица, если бы ты только знала, кто в родственничках у этого тела, то явно не относилась ко мне так тепло — Долгоруковых не любили именно женщины именно за жесткий патриархат в роду.
Но тут меня спасло от дальнейших расспросов поток абитуриентов, которые начали прибывать к госпитальной конюшне.
Один, два, ещё трое, еще двое — почти восемьдесят человек! Хорошо, что я пришел первым и по спискам у меня фамилия в третьей очереди, а то так можно на весь день здесь застрять.
По итогу, нас оказалось семьдесят семь абитуриентов.
Когда все отметились у Золотого, он вышел вперед и встал перед воротами конюшни.
— Дамы и господа, я рад видеть всех вас здесь. Я уверен, что каждый из вас желает спасать и защищать жизнь каждого подданного нашей империи, именно по этой причине я вижу всех вас перед собой. Сразу хочу сказать вам, что ваш экзамен здесь уже доказывает, что каждый из вас самоотвержен и преисполнен настоящей чести и достоинства, потому как нет более смелого поступка, как быть готовым каждый день вступать в схватку с самым опасным противником — самой Смертью. Независимо от того, какой результат вы покажите здесь — я лично обещаю вам, что по каждому я напишу рекомендательное письмо о зачислении на кафедру врачебного дела всех, кто не пройдет второй этап испытания нашей кафедры.
Все присутствующие, молча, поаплодировали Золотому. Глава кафедры целителей развернулся к воротам конюшни и толкнул их внутрь, открывая вход.
Мы вошли внутрь. Здесь было восемьдесят стойл, и в каждом стояла лошадь полиции.
— Здесь находятся лошади после операций или болезней. Все они уже здоровы, но им требуется большой отпуск от службы, чтобы восстановиться после травм и болезней. Ваша задача проста — вам нужно оказать общий укрепляющий эффект на вашего сегодняшнего пациента, помочь ему ускорить своё восстановление. Нам важно отследить ваш уровень контроля вашей звезды — Источника. На основе данного результата и будет принято решение о вашей оценке в рамках данного испытания. Пример для вас покажет Анна Андреевна.
Анна Андреевна мило улыбнулась всему строю абитуриентов и подошла к первому стойлу. Красивый, цвета вороньего крыла, конь протянул морду к целительнице. Понюхав руки девушки, он позволил себя погладить и положить девушке руки по бокам от головы. Я, стоя в первом ряду, почувствовал волну тепла, которая начала исходить от целительницы. Волосы немного приподнялись от спины, словно их поднимал легкий ветерок. Волна тепла потекла на коня, обволакивая его словно в кокон, заворачивая в теплую энергию, которая будто бы впитывалась в кожу животного. Явный показатель, как минимум, уровня Мастера, с явной заявкой на Магистра. Но главное было в другом — я ВИДЕЛ, как энергия от рук Золотой растекается по телу коня! Теплая белоснежно — золотая энергия, словно кровь, бежала по венам и артериям, расходилась по мелким сосудам, проникала в ткани и кости… Но, видеть работу с энергиями другого Одаренного невозможно, как писали во всех книгах, и это же утверждали преподаватели. Но я точно видел течение энергии Одаренного от субъекта к объекту, как и видел «Звезду Дара» Золотой — яркую точку с тремя лучами в районе мечевидного отростка грудной клетки. И тут до меня дошло — я не видел Звезду Конева, пока он не выпускал её «жар» во внешний мир, также было и с Золотой — она выпустила «жар», и мне стала видна ее Звезда. Конев в основном учил меня воздействию «сырой силы» на собственное тело, и жар звезды уходил внутрь его самого, отчего внешнего проявления особо и не было видно, а Золотая целенаправленно вливает энергию в коня, и она становиться видна мне. Так это же имба! Я имею небольшой запас времени, чтобы увидеть, что меня атакуют, а также вижу — какое воздействие моя энергия оказала на раненного или больного!
Всё действие заняло буквально пару минут. И конь уже радостно бил копытом, словно стремился пробежаться.
— Он полностью здоров, стоит вывести его на воздух и дать размяться. — С улыбкой Анна Андреевна повернулась к офицеру конной полиции, и тот сделал отметку в своем планшете.
— А теперь каждый из вас должен будет повторить то, что сделала Анна Андреевна, господа абитуриенты. — Андрей Владиславович достал список абитуриентов и открыл папку в синей обложке, — Первой у нас сегодня будет Абрамова Анастасия Владимировна.
Девушка моего нового возраста вышла из строя и приблизилась ко второму коню. Тот также понюхал протянутые руки и фыркнул убрав голову обратно в стоило.
— Подай энергию звезды через каналы рук и протяни руки к нему — животные чувствуют энергию Жизни от Одаренного и хорошо идут на контакт. — Всё также, через губу, с легким презрением сказал Скворцов.
Девушка нервно кивнула и повторила жест — тепло от нее исходило намного слабее, чем от Анны Андреевны. Максимум на уровне Адепта начальной стадии.
Конь на этот раз дал себя погладить и оставил морду в руках Абрамовой.
Ей потребовалось уже гораздо больший временной отрезок — почти десять минут она стояла с конем, а энергия тонким ручейком через кисти перетекала в коня.
— Я закончила. — Сказала девушка, опуская руки.
— Отлично, вставайте обратно к ребятам. Следующий…
Так продолжалось следующие ещё десять человек. Почти два часа я наблюдал за абитуриентами, пока они выходили к лошадям и делились своей энергией. Я заметил, что после каждого абитуриента Скворцов или Золотая незаметно кивали или отрицательно покачивали головами на невысказанный вопрос главы кафедры целителей.
Чаще отрицательно качали, кивнули всего дважды. Именно когда энергия Одаренных смогла выйти из тела и проникнуть в тела животных, оказав при этом хоть какое-то лечебное воздействие.
— Следующий — Волков Матвей Александрович. — Сказал Андрей Владиславович, и я вышел вперед.
Конь в тринадцатом стойле оказался ярко — рыжего окраса, словно яркое пламя. Он постоянно фыркал и грозно потрясал своей роскошной вычесанной гривой.
— Будьте поаккуратнее — он у нас с характером. — Это была первая реплика от офицера конной полиции, который всё это время присутствовал на экзамене.
Я кивнул и подошел к стойлу. От груди разлилось приятное тепло, поднялось до головы и скользнуло по рукам в мои кисти. Конь повернул голову и с интересом смотрел на меня. Я протянул руки, держа на открытой кисти заранее взятое яблоко из бочки у входа в конюшню. Конь понюхал сперва яблоко, взял его губами и с удовольствием захрустел. После понюхал мои кисти и дал себя погладить. Я положил руки по бокам от морды и начал вливать в него свою энергию, закрыв глаза — сейчас они не были нужны. Я не силен в анатомии лошадей, но раньше читал много и усердно, просто из интереса, и основы животной анатомии знал. Своим теплом Жизни я постепенно обволакивал все органы животного, укрепляя каждый, наполнял силой каждую мышцу, энергия подсказывала сама, я просто знал те органы, в которые нужно «дать» больше энергии, чтобы ускорить их восстановление.
«Да, крепко тебя потрепали» — Подумал я, когда понял, что конь имел три огнестрельных ранения, которые ему и оперировали.
В какой-то момент я понял, что больше подавать и не нужно. Конь полностью здоров. Я отнял руки и улыбнулся. Конь словно преобразился. Шикарная, но блеклая грива заиграла новыми красками, отражая солнечными лучи, стало медно — золотистой. Глаза стали ярче, конь начал гарцевать на месте и тихо фырчать, требуя движения.
— Его тоже нужно вывести и дать хорошенько размяться. — Сказал я с улыбкой, поглаживая потянувшуюся ко мне голову коня.
Мне ничего не ответили. Я развернулся к преподавателям и абитуриентам. Андрей Владиславович смотрел на меня с явным интересом, Анна Андреевна улыбалась и кивала, Скворцов лишь нахмурился и смотрел сверху вниз, приподняв голову, по его скулам гуляли желваки (вот что я ему сделал⁈), а абитуриенты смотрели на меня во все глаза. Кто-то даже рот открыл.
Ну, вот как так-то⁈ Я опять перестарался!
— Прекрасно, Матвей Александрович, просто прекрасно. А теперь следующий… — Андрей Владиславович поставил отметку у себя в планшете и продолжил прием экзамена…
* * *
Я шел по Императорской аллее к выходу из парка на острове. Всех прошедших на кафедру обещали обзвонить уже завтра, остальных же направят на врачебное дело. Я был уверен, что второй этап экзамена я прошел. Стоило только вспомнить взгляд Золотого… Он явно расценивал меня уже в качестве своей собственности. Если бы мне было сейчас действительно семнадцать лет, я бы этого даже не заметил, но только вот в этом юном теле душа взрослого мужика, который уже почти закрыл пятый десяток. Таких профессоров мы уже встречали в прошлом, умеем обходиться, на прошлые грабли наступать не будем…
Пока шел по боковой аллее парка и размышлял о своем, я даже не заметил как дошел до тупика в углу парка, границей которого выступал кованый черный забор, обвитый зеленью. В углу четверо парней зажимали одного. Четверо явно были просто типичной «гопотой», хотя, в этом мире такого слова и не существовало, надо привыкнуть их всех называть просто хулиганами. Одеты они были неброско- серые куртки, выцветшие синие рубашки, одинаковые фуражки восьмиклинки, явно элемент формы какого-то профессионального училища, грубые ботинки из черной кожи и спортивные трико. Пятый был гораздо интереснее — неброский, но явно хороший костюм темно-серого цвета, белая рубашка, черный галстук, черные лакированные туфли. Стройный и высокий, с прямыми черными волосами, зачесанными назад, тонкие скулы и тонкий прямой нос, карие, почти что черные глаза, узкий подбородок, узкие бледные губы, да и сам слегка бледный, словно недавно отболел, тонкие кисти с длинными тонкими пальцами сейчас сжатие в кулаки, гораздо лучше бы смотрелись на клавишах рояля или струнах гитары. Явный представитель благородного сословия. Брюки уже были испачканы, нижняя губа разбита, а под правым глазом наливался яркий «фонарик». Но рук парень не опускал, стоял в классической боксерской стойке и ухмылялся. Он не боялся.
— Ну, что, дворянчик? Сливу вторую тебе влепить, чтобы смотрелось ровно? — Спросил стоящий крайний правый из хулиганов.
— А ты попробуй, обезьянка! — Задорно ответил парень, смахивая кровь с подбородка, которая сочилась из разбитой губы, большим пальцем левой руки.
Все хулиганы стояли ко мне спиной и меня не видели, а парень был слишком занят четверкой, чтобы обратить на меня больше внимания, чем один быстрый взгляд.
Только момент вытирания крови с подбородка стал стартовым сигналом. Все четверо бросились на парня.
«Ну как можно вчетвером на одного… Эх, десант детей в беде не бросает!» — Подумал я и бросился на выручку парню. Меня вдруг захлестнуло то самое чувство хорошей драки, словно слегка подвыпивший, я бросился на спины четверки. А, нет, уже тройки. Тому самому борзому, единственного которого я слышал, парень выщелкнул хорошей тройкой. И явно не одним боксом он занимался. Расслабляющий удар пяткой в сустав стопы противника, который отвлекается на боль и опускает руки, и четкая тройка — корпус, голова, голова. Крайний правый заваливается на землю, всё аут! Вне игры. Но на этом первоначальный запас удачи парня и закончился. Крайний левый воспользовался ситуацией и ударил парня по затылку и повалил на землю. Двое других начали просто запинывать лежачего противника.
Эх, спасибо Коневу за науку. Натренировал он меня знатно и лишил всяческих предрассудков по поводу чести в бою. Я без зазрений совести подлетел к двоим любителям попинать противника на земле. Первому пришёлся удар ногой в сустав колена со спины, второй не успел среагировать — моя рука хватает его за подбородок, сжимает в двух точках давя на челюсть — это больно, я сам прекрасно знаю, Конев тоже самое со мной самим делал, поворот противника вокруг своей оси, сгибаю его в поясе в девяносто градусов — первый, второй удар коленом по лицу, характерный хруст хряща в носу, хватаю его за пояс и с хэканьем отправляю его в полет через бедро, вышибая воздух из груди ударом об землю.
«Запомни, есть три пояса в теле человека, которые отвечают за равновесие тела — нарушишь два — и противник гарантированно твой и на лопатках…» — Почему-то в голове всплывают слова Конева.
Третий уже среагировать на меня успел. Из кармана выскочил дешевенький складной нож.
— Чё, сука! Подходи, я тебя здесь же за пацанов порежу! Чё вылупился⁈ — Парень очень сильно нервничал и махал ножом перед собой без всякого порядка.
Я поднял бровь. Серьезно? Обнажить оружие или предмет, схожий с ним, и угрожать дворянину? Да за это и на казнь можно отправиться. Вот дурак. Парень на земле уже начал оправляться и подниматься с земли, тяжело дыша и держась за бок. Ладно, не вижу смысла ломать комедию дальше. Я поднял правую руку. На ней заплясал небольшой воздушный смерч.
— Нападение на дворян группой лиц, нападение на Одаренного группой лиц с оружием. Парниша, я тебя прямо здесь могу кончить, и всех дружков твоих, и по закону я буду прав, меня никто не осудит, более того, мне даже спасибо скажут за то, что парк очистил от таких мразей, как вы. У тебя два варианта — первый: ты пытаешься меня зарезать, я в ответ пробиваю дыру у тебя в груди размером с кулак, и ты не очень долго, но очень неприятно подыхаешь, второй: ты бросаешь нож на землю и уволакиваешь своих дружков, а я заберу своего — всё, разбегаемся, времени на решение у тебя три секунды! Готов поспорить, что дыра будет у тебя по центру…
— Да х*ли ты тут рулить решил! Спорит он! Да я…
— Один!
— Бл*ть, сука, заре…
— Два!
— Ладно, я согласен! Бросаю!
Он бросил нож, но упасть он не успел — я спустил смерш с руки, и тот поймал нож в свою хватку. Вы видели когда-нибудь, как металл проходит через мясорубку? И я до этого момента не видел. Металлическое лезвие и бакелитовые накладки на рукоятке просто разорвало ветром на куски за пару секунд. На землю уже упали просто крошки бесполезного мусора. От увиденного парень только сильнее побледнел, поднял руки и начал отходить спиной вперед. Не справился, запнулся ватными ногами и упал на спину. Тут уже, видимо, адреналин у него спал и началась истерика — он истошно завизжал, вскочил и умчался от нас подальше, даже не вспомнив о своих коллегах «по цеху».
Я же подошел к парню в костюме. Положил свои руки ему на лоб и грудь.
— Ты кто? — Спросил он.
— Вот тебе и «здрасьте!», не «привет», не «спасибо», а, ладно, я — Лекарь… будущий, а сейчас потерпи чуть-чуть и помолчи… — Я сосредоточился и выдал волну Жизни в тело парня.
Лечить четкими арканами я пока не умею, а вот дать общую волну укрепления уже могу, правда, без обезболивания пока что. Ребра ему действительно сломали. Парень скривился. Да, лечение, как правило, всегда не особо приятно. Я снял темно-синий пиджак и сложил руки лодочкой. Лед — это проявление воды и воздуха. И его простое созидание с Коневым я освоил. Руки наполнялись водой, а та мгновенно замерзала — крупный кусок размером с три моих кулака я положил в пиджак и завернул, передав своеобразный компресс парню.
— Приложи к правому боку, это компресс. Я — Матвей Волков.
— Спасибо. — Парень с благодарностью принял помощь и приложил лед к правому боку. — Я — Александр Кобылин.
Я присвистнул. Кобылины — княжеский род.
— И что здесь забыл в одиночестве один из княжичей Кобылиных?
— Да вот прогуляться решил, воздухом подышать, а тут они — дворянчик, иди сюда, пообщаемся, ну, и так далее по списку. Двоих ещё на аллее вырубил, попытался свалить от них, так не получилось — догнали. А дальше уже ты присоединился. — Улыбнулся он.
Я протянул руку, Александр взялся за нее, и я помог ему подняться.
Я перекинул его руку себе через плечо, подхватил его под мышку и повел к выходу из парка.
— Ты на общественном? — Спросил я его.
— Неа, машина у входа в парк стоит. Волков, знакомая фамилия. Не помню, где слышал, вроде бы от деда…
— Сибирский дворянский род. Просто дворянский, без высокого титула.
— А, понял, значит, в реестре дворянских фамилий видел. Ты учиться приехал?
— Ага, дед отправил в Петербург на поступление.
— И как?
— Сегодня второй этап экзамена проход здесь, на Крестовском. Думаю, что прошел.
— В Императорскую Академию?
— Ага.
— А факультет или кафедра у тебя какая?
— Кафедра лекарского дела.
— О, поздравляю. Там всегда небольшой набор, поэтому и конкурс высокий. А я на юридический факультет поступил в этом году. В одном месте учиться будем.
— Почему в одном?
— Так факультеты юриспруденции и врачебного дела в одном корпусе. Нужно как-нибудь потом отметить наше «боевое крещение», ты как, не против?
— Буду только «ЗА!», я, в принципе, за любое движение, кроме необоснованной голодовки…
— Фи, Матвей, вы выражаетесь так, как не подобает аристократу Российской Империи!
— Фи, Александр, ваши внешний вид не подобает княжичу Российской Империи.
Мы оба тихо рассмеялись. Да, действительно, нет лучшего момента для заведения хорошего знакомства, чем хорошая драка… Я довел Александра до выхода из парка.
У выхода из черного внедорожника модели «Катран». Моментально выскочили двое «пиджаков». Явно охрана. Подскочили к нам, меня просто оттолкнули от Сашки. Один схватил молодого Кобылина, второй схватил меня за руку.
— За нападение на княжича Кобылина вы будете задержаны и доставлены в полицию! — Выпалил «пиджак», схвативший меня за запястье.
— Игорь, остановись! Матвей не нападал на меня, он мне помогал отбиваться и оказал первую помощь! — Рыкнул Александр.
«Пиджак» моментально меня отпустил:
— Прошу прощения, представьтесь, пожалуйста.
Я убрал руку и достоинством отдал короткий поклон:
— Дворянский недоросоль Матвей Александрович Волков, из Сибирской губернии.
— Благодарю за помощь, Матвей Александрович, сообщаю вам, что об оказанной помощи будет доложено главе рода Кобылиных.
Я лишь кивнул. Запретить им я этого не мог — это не подчиненные моего рода.
— Александр Алексеевич, прошу Вас сесть в машину, мы отправляемся в поместье. Я вынужден немедленно сообщить о происшествии вашему отцу и деду.
Сашка лишь печально вздохнул.
— Прости, Матвей, надеюсь, увидимся на учебе. — Он протянул руку, и я её пожал.
— Конечно, нам еще отпраздновать нужно такое знакомство.
Сашка улыбнулся и сел в машину. Внедорожник сорвался с места и быстро скрылся из виду.
А я отправился на остановку общественного транспорта.
«Стоит о произошедшем сообщить Аристарху. Вдруг, это окажется полезным для меня, или наоборот… не очень» — Подумал я, двигаясь к остановке.
* * *
РИ, пригород Санкт-Петербурга, поместье рода Кобылиных, 20:00
Владимир Александрович Кобылин был старым, уже очень старым даже по меркам Империи, девяносто семь лет, это действительно возраст. Его старший сын и наследник, Алексей Владимирович, хоть и был поздним ребенком, воспитывался в соответствии с родовым укладом, ему было сорок семь, и уже сейчас он занимал пост главы розыскного крыла Тайной Канцелярии Российской Империи, а сам Владимир Александрович являлся главой всех «Царских постельничих» Его Императорского Величества. Он строил схемы, плел интриги, казнил и шантажировал дворян, князей и бояр, следил за благородными родами чужих королевств и империй. Всячески оберегал свой род, и уже успел позабыть о юношеской глупости.
И кто же мог подумать, что его внука, первого наследника его рода после сына, попытаются не убить и не похитить агенты иностранных спецслужб или враждебно настроенных родов, а попытаются взять «на понт» простые хулиганы на Крестовском острове, а поможет ему «отбиться» внук Аристарха Прохоровича Волкова, с которым его, самого князя Кобылина, связывали долгие годы службы.
«Да, чудны дела ваши, Боги…» — Подумал старый князь, рассматривая стоящего перед его столом внука.
Целители и врачи рода уже полностью восстановили внука. Александр стоял прямо и смотрел деду в глаза, вины за собой он не чувствовал, а потому вид имел воинственный и слегка нагловатый.
Внука Владимир Александрович любил. И воспитанием его занимался с раннего детства и принимал участие в его подготовке. Родовая звезда проявилась в Александре ярко, как и в его отце, как и в деде. Звезда с тремя лучами «тьма — смерть — земля», и Аспект Дара «Дурной Глаз». Год назад Вий, небесный покровитель рода принял потомка рода Кобылиных, лишь ещё раз подтвердив благостное расположение к древнему роду…
В общем-то, Владимир и не видел вины Александра, но просто так оставить этот случай не мог. Как минимум, потому что в парк внук отправился без охраны.
Его сын, Алексей Владимирович Кобылин, который сейчас также находился в рабочем кабинете князя, был того же мнения, что и дед.
— Второго такого случая, что был вчера, не должно повториться, Александр. Я доволен тем, как ты себя проявил, но не допущу повторения, как минимум, двое охранителей должны тебя сопровождатьвсегда, если ты в общественных местах. Я запрещаю тебе двигаться без них. Ты меня понял? — Дед говорил сурово, продолжая «дуэль взглядов» с внуком.
— Да.
— Что скажешь про своего нового знакомого? — Уже более мягко спросил князь.
— На первый взгляд, человек достойный. Про род его ничего сказать не могу. Не обсуждали мы с ним семьи. А там впереди ещё «будем посмотреть», как говорится.
— Я скажу тебе так, Александр, про семью лучше тему не поднимай. Про его деда могу сказать — человек достойный и решительный, весьма целеустремленный. Не раз за годы службы вместе с ним работал, всегда достойно себя проявлял. Если внук хотя бы в половину такой же как дед, то человек он наверняка достойный.
— Деда, можешь рассказать — почему не стоит про семью с ним разговаривать? — прищурился Александр.
— Потому что нет их среди живых. Весь род Волковых сейчас — дед, внук и внучка. Отца Матвея убили в приграничном конфликте перед началом последней войны, мать его на новостях таких рожать начала, да померла сразу после родов, не вынесла горя. Тогда дед его, Аристарх Прохорович со службой завязал, ушел на пенсию да уехал в родовые земли в Искитим, внуков воспитывать.
— А так присмотрись к нему, Саша, присмотрись. Волковская порода интересная. За близких рвать шкуру любому готовы. Куда он поступал ты, случаем, не спросил?
— На кафедру Лекарей, деда.
Старый князь снова улыбнулся. Удивленным он не выглядел.
— Надо бы юношу отблагодарить за помощь. Что думаешь, Александр?
Внук подобрался. Всякий раз, когда дед переходил на полное имя, это означало, что он говорить о серьезных делах.
— Возможно, стоить отблагодарить его новой одеждой?
— Он так плохо выглядел? Я понимаю, Волковы не богаты, но не настолько же всё плохо… — Удивился князь.
— Александр, а это не будет оскорблением? — Впервые за всю беседу раздался голос отца Александра, Алексея Владимировича.
— Нет, вы не так поняли. Я согласен, что отблагодарить за помощь нужно. Просто оружие не подарить — не в бою он меня спас, так, потасовка, на большее это не тянет. Машину нельзя — мы управлять не можем ещё по закону, да и слишком это опять же — повод не тот. Деньгами точно не возьмет, это я из твоих слов, деда, делаю вывод. Волковы — род старый и гордый.
— Тут ты прав. А почему тогда одеждой? — Старый князь до сих пор не мог понять предложения внука.
— Встречают, как у нас говориться, по одежке, а провожают — по уму. Я предлагаю подарить два костюма из ателье моей матери — один — повседневный, один — для вечернего выхода в свет. Это и статусная вещь, и покажет нашу благодарность. Всё-таки, в дочернем бизнесе матушки очередь на пару лет вперед на индивидуальный пошив стоит, и стоит услуга такая безумных денег, не только для дворян, но и для некоторых бояр. От такой вещи не откажется, ещё письмо благодарственное, матушкой заверенное, отправим с ними, тогда точно примет.
Алексей Владимирович весело рассмеялся.
— Хорошо, предложение стоящее, быть посему. Алексей, будь добр, с Марией договорись, чтобы до конца недели два костюма и письмо были отправлены внуку Аристарха Прохоровича.
— Сделаю, отец. — Кивнул наследник княжеского рода.