Бель
«Они здесь».
Сообщение от Ани не выходит из головы с того самого момента, как прочитала его.
Внутри как будто взорвалась микровселенная. Все тело осыпало мурашками, а телефон выпал из дрожащих рук. Я заметалась по комнате, не зная куда себя деть. Как я должна себя вести с Аллариком? Ведь встреча в жизни это далеко не сон, где я могу просто растворится, сбежав.
От грохочущего сердца у меня закружилась голова и я упала на кровать.
Взволнованная, я пропустила момент, когда в спальню вошёл Андрей.
— Я отвезу тебя на работу, — улыбнулся он, но глаза оставались серьезными, ими он сканировал мое тело и считывал реакции.
Похоже, не я одна прочитала сообщение.
— Но мне ещё рано выходить…
— Ничего, я подожду, — Андрей никогда не ставил меня выше своей работы, впрочем как и я его, — А вечером заберу. Хочу с тобой сходить в ресторан. Согласна?
Я только покивала, хотя была не согласна. Не люблю рестораны, лучше пикник на природе. И цветы срезанные не люблю, лучше в горшке. Я говорила ему об этом, но видимо это не та информация, которая должна задержаться в его голове.
Завтрак прошел почти в молчании. Несколько стандартных фраз о делах на работе и о том, что на выходные едем к его матери, а не к моему отцу, как договаривались.
— Но я давно с ним не виделась.
— Не маленькая уже, а твой папа переживет. Мама звонила, говорит, соскучилась.
Я не стала ничего отвечать. И так ясно почему мы резко поменяли планы, хотя вечером все было нормально.
Наше молчание начало на меня давить. Было видно, что Андрей зол, но он не заговаривал на интересующую его тему. Я тоже не хотела заводить разговор. Только как бы потом он не взорвался на меня, а я не сдержусь ведь — отвечу.
Рабочий день прошел как обычно, куча маленьких пухляшей дарили мне улыбки, а другие плакали при виде моего белого халата. Но слезы деток не могли испортить мне настроение, было только умиление, когда они понимали, что плохого от меня не дождешься и становились ангелочками.
— У вас золотые руки, спасибо, — чуть ли не кланялась бабушка, что привела ко мне своего внука с головными болями.
Руки действительно были золотыми, знала бы эта бабушка, что попала в точку. Только четверть сил уходит на то, что бы сдерживать свечение от магии.
Ровно в семь вечера, когда я отработала двойную смену, ко мне заглянул муж. Медсестра быстро собрала свои вещи и, удивлённо глянув на меня, ушла.
Да, Андрей здесь очень редкий гость. До работы и с работы я всегда добираюсь сама, а на обеды мы вместе не ходим, потому что далеко друг от друга и чаще всего у него они деловые.
— Ты готова?
— Десять минут.
Я могла бы и сразу пойти с ним, но привыкла дописывать карты сразу, что бы на следующий день не суетится и не записывать судорожно между пациентами.
Андрей кивнул и сел в кресло медсестры, прямо напротив меня. Это на несколько секунд шокировало меня, ведь он не любит больницы и я была уверенна, что уйдет ждать меня в машину.
Ресторан Андрей выбрал один из самых лучших в городе, а я чувствовала себя неуютно. Не только потому что на мне были приталенная голубая рубашка, джинсы и балетки, которые сюда совершенно не вписывались, но и из-за того, что здесь было слишком много фальши. Фальшиво улыбающаяся нам хостел, от которой исходит неприязнь ко мне, а к мужу меркальтильный интерес. А мужчина, что сидит с милой блондинкой за столиком, фальшиво ей вешает лапшу на уши о любви, хотя испытывает к ней отвращение, видимо тоже меркальтильный интерес. А вот девушка — лучик света в этом гадюшнике, искренне верит в слова спутника и очень взволнована. В таких местах я теряюсь и не могу сразу сконцентрироваться, поэтому мне нужно время, что бы отгородиться от этого всего.
То ли дело детская поликлиника с чистыми эмоциями деток, никакой злобы и гнева, максимум расстроится могут.
Муж отодвинул мне стул и сразу подозвал официанта.
— Здравствуйте, Андрей Игнатьевич. Вам как обычно?
К нам тут же подбежал молодой парень, что даже не взглянул на меня, но в рот моему мужу очень хорошо смотрел. Небольшое отвращение ко мне от него исходило, но я не поняла почему.
— Как обычно, дважды, — сухо кивнул Андрей и официант удалился, — Как день прошел? — это уже мне.
— Все отлично. Твой как?
Стандартный разговор о наших делах ничем меня не впечатлил, у всех все хорошо и вроде бы мы должны быть рады друг за друга, но как-то нам безразлично. Хотя так было всегда, но раньше на это я не обращала внимания. После появления Ани в моей жизни появились новые краски, которые до этого были мне не важны. А теперь то, что раньше мне приносило успокоение и уверенность в завтрашнем дне — разговоры с мужем — мне скучно. Возможно я бешусь с жира, но Андрей мне сегодня кажется не самым интересным собеседником. И темы какие-то стандартные, не так должны общаться муж с женой. А ведь нам даже нечего вспомнить, все наши встречи проходили либо наедине, где все было тихо и спокойно, либо в кругу родственников, где самые смешные моменты Андрею кажутся детской глупостью. С ним не поделишься переживаниями о Ане, от него не получишь совета в поисках нашей сестры, с ним не обсудишь свое поведение и поведение Алларика.
А с Аллариком мы могли разговаривать часами напролет. Он, в силу своего возраста, кой считается небольшим в его мире, но уже взрослым мужчиной в нашем, мог поддержать любую тему и рассказать много интересного. И сейчас, я уверенна, мы бы могли обсудить как минимум важные темы сегодняшнего дня, а не просто сухими фактами перекинутся, а как максимум поговорить обо всем.
Но Андрей не Алларик, он спокойный и надёжный. Именно поэтому я в ресторане с ним и мне надо выкинуть одного демона из головы.
Но выкинуть не получается и Андрей мне в этом не помогает. Он молча ест свою еду, у которой заковыристое название, и не обращает внимания, что свою я просто ковыряю, ведь я ее не хочу, но меня никто не спросил.
— Я вызову такси и поеду к папе, вернусь к двенадцати, — сказала я, когда чашка чая у Андрея опустела.
— Нет, — бескомпромиссно заявил он.
— Почему? — ведь раньше огроничейний не было, мы доверяли друг другу.
— Ты не поедешь туда, где может быть он, — последнее он выделил особой интонацией и скривил губы.
— Я еду к отцу и Ане, — я сжала пальцами край столешницы.
— Нет, Бель. Он может быть там или прийти туда. Я запрещаю вам видеться.
— Но даже если он там будет мы будем не одни. Хочешь поехать вместе со мной?
— Нет, мы не поедем, Анабель, это не обсуждается.
Запрет? Он мне поставил запрет?
— Иначе что?
На этот вопрос он промолчал, просто бросил купюры на стол и, поднявшись, пошел на выход. А я быстрым шагом за ним.
— Андрей, — уже в машине одернула я его, когда он набрал высокую скорость.
— Анабель, — прорычал сквозь зубы он.
И вроде я понимаю, что сейчас не время и не место для разборок, Андрей за рулём, а он и так уже зол.
Но остановится уже не могу. Слишком сильно на меня подействовал запрет от него. Слишком сильно меня потряхивает от гнева, что бы промолчать.
— Ты понимаешь, — сквозь зубы начала я, — Что речь идёт о спасении миллионов людей!
— Я и так позволяю тебе спасать детей, хватит!
— Что ты делаешь? Позволяешь?
— Да, Бель, позволяю. Ты моя жена, живёшь в моем доме, тратишь мои бабки. Ты должна быть послушной девочкой.
— Вот деньгами меня ещё не попрекали, — всплёскиваю я руками.
— Конечно, ведь твой папа все для тебя сделает. Но сейчас не об этом, я не хочу, что бы ты виделась с этим. Я не разрешаю тебе.
— Я просто хочу помочь!
Он не отвечает мне ничего на это, только сильнее сжимает челюсть. Оно и понятно, смысл отвечать и тратить энергию, сейчас мы оба взвинчены и не слышим друг друга. Так же и не скажем ничего нового, поэтому это будет просто разговор на повышенных тонах по кругу, который перейдет в ор.
До дома мы доезжаем в тишине, которая меня настолько нервирует, что я не могу остановится. Ёрзаю на сидении, поправляю волосы, тереблю ручку сумки, меняю положение головы, то смотрю в лобовое, то в боковое, но ни разу на мужа.
Когда подъезжаем к дому я резко дёргаю дверь и пытаюсь быстрее найти ключи в сумке, но в такой суматохе у меня получается просто ужасно. Наконец-то справившись я открываю входную дверь с третьего раза и бросаю ключи на тумбочку у входа. Скидываю балетки и оборачиваюсь к мужу, что бы спросить можно ли мне уединится в душе или он и там будет за мной следить? А то, что сегодняшний день — слежка, а не проявление внимания к своей жене, ясно как белый день. Но не успеваю сказать и слова, вижу как Андрей подхватывает мои ключи и разворачивается, бросая мне на последок:
— Буду поздно.
— Ты меня запираешь?
— Если ты выйдешь, — говорит он, остановившись и повернув ко мне голову, — Я узнаю и мы либо переедем на другой конец страны, либо разведется
— Ты мне ставишь такие ультиматумы только из-за возможной встречи с Аллариком? — мой голос от негодования переходит на писк.
— Я ставлю такие ультиматумы только из-за возможной встречи тебя и твоего любовника, — получаю словесную, отрезвляющую пощечину, когда он жёстко припечатывает и уходит, запирая меня.
В принципе, мог бы не запирать. Выбраться из дома раз плюнуть, но я не собираюсь этого делать. Не потому что он приказал, а потому что мне стыдно. Мне действительно стыдно и противно от самой себя. Никогда в жизни не думала, что буду изменщицей.
И после этих слов, прилетевших мне, я понимаю поведение своего мужа и перестаю злится. Весь мой гнев как будто вымывает из меня, остаётся только чувство обречённости. Ведь мне ходить с этим клеймом всю оставшуюся жизнь. Знать, что я предательница, невыносимо тяжело. Внутри, где-то в районе желудка, рождается непонятное чувство тревоги. И не проходит до самого сна.
Три дня я провожу в заточении, даже в субботу мы не едем к Инне Васильевне. Если пятницу я провела на работе, на которую привез и с которой забрал меня муж, а ещё приехал на обед, то выходные кажутся адом.
Андрея дома почти не было, мы с ним больше не говорили. Я не знаю, что нужно сказать, а он просто не хочет идти на встречу. Не знаю что чувствовала бы я, ведь через это надо пройти, но я бы точно ушла. Прощать измену я не собиралась и, даже после всего, не собираюсь.
Если на выходных день был занят домом и готовкой, а так же изучением новых медицинских статей от лучших умов человечества, то вечерами я не могла сосредоточится ни на каком деле, а ночью, без магии, уснуть. Даже не могла сосредоточится на разговоре с Аней, которая звала приехать или просто пыталась выведать, что происходит. Но я упорно молчала и переводила темы, что бы быть в курсе событий. Хорошо, что она не упоминала демона.
Но когда снова оставалась наедине с собой опять начинала волноваться. Было чувство, что Алларик где-то рядом. Я понимаю, что он у отца до которого ехать совсем ничего, но ощущалось это прямо рядом-рядом. Может, стоит около дома или за забором, в лесу. Даже, может, видит меня со своим суперзрением.
От мыслей о том, что он может наблюдать моя спина выравнивалась по струнке, руки сами приглаживает волосы и поправляли одежду. Но потом я одергивала себя, пытаясь уговорить себя не накручивать.
В понедельник утром молчание в машине было уже не таким угнетающим. Возможно, на самом деле оно таким и было, но я его не замечала. Я была так рада, что наконец-то еду на работу, что мне было совершенно плевать на настроение мужа.
По поликлинике я летала, а в кабинете у меня не сходила улыбка. Медсестра игриво улыбалась, смотря на меня, думая, что мы с Андреем провели отличные выходные.
На обед я не пошла, налив себе кофе и достав бутерброды, я стала изучать карту интересного, конечно, с медицинской точки зрения, случая.
В дверь постучали, я разрешила войти, думая, что это Андрей, но это была моя сестричка.
— Как я рада тебя видеть, — без приветствий я обняла ее. Действительно успела соскучится.
— И тебе привет, — в ответ я получила счастливую улыбку.
Аня выглядела совершенно по другому, такой я её ещё не видела, может только если первые сутки, но тогда она грустила.
Она набрала вес, больше не выглядела болезненно тощей, на щеках здоровый румянец, глаза горят, губы все распухли, подозреваю, что от множественных поцелуев, а волосы пышные и блестящие.
— Как же ты отлично выглядишь, — не без восхищения сказала я, радуясь за Аню.
— Спасибо, — та вжала голову в плечи и смущённо заправила локон за ухо, совсем как подросток, — Ты куда пропала?
— Занималась домашними делами, отдыхала. Последние дни на работе вышли напряжёнными, — как можно беспечнее ответила я, но по серьезному взгляду серых глаз поняла, что актриса из меня так себе. Но Аня кивнула, принимая мой ответ, — А где Эванс? — поспешила перевести тему я.
Аня обернулась и нахмурилась.
— Э-э, был со мной. Видимо подумал, что я хочу поговорить с тобой по душам, — она натянуто улыбнулась и тоже поняла по моему взгляду полному скептицизма, что я ей не поверила.
Дверь резко открылась, в нее вошёл высокий и широкий черноволосый мужчина, с яркими синими глазами. Но самое интересное, что он крепко держал за рукав на предплечье другого мужчину, более смуглого брюнета с почти черными глазами. Первый подтолкнул в спину второго, а потом схватил Аня за руку и утянул из кабинета.
Я ошарашено смотрела на дверь, а потом медленно, боясь, что мне это все показалось и мужчина, что остался, просто испарится, перевела взгляд на него.
Алларик внимательно осматривал мое лицо, шею, потом ключицы, грудь, живот, бедра, ноги, а потом так же обратно. А я ощущала себя голой. Сканировал своими черными глазами и заставлял встать каждый волосок на теле.
Ноги подкосились и я, сделав пару нетвердых шагов назад, рухнула в свое кресло.
— Привет, — прохрипел он, — Бель, — все так же хрипло, но более медленно, словно смакуя, договорил он.
У меня же язык прирос к небу, я не знала как ответить ему, потому что просто физически не могла.
Я не готова к этой встрече, мой домашний арест создавал иллюзию безопасности. Почему-то я думала пока я двигаюсь по маршруту работа-дом, я не увижу демона.
Но вселенная решила меня добить, когда дверь снова распахнулась, а потом человек, на которого я не смотрела, потому что не могла отвести свой взгляд от Алларика, сказал голосом мужа:
— Пробки, опоздал. Ты уже пообедала?