— А… а вы знаете, когда… развалился Советский Союз? И почему это произошло?
— Не знаю, то есть знаю лишь примерно когда. А почему — мы с Драконом эти вопросы долго обсуждали, вопросы Решателю задавали. Свое мнение у меня по этому вопросу есть, но не гарантирую, что оно, как у вас любят говорить, единственно верное. Жалко что здесь нет обучающих машин, а если словами рассказывать… у вас есть пара дней свободных, чтобы выслушать мое личное и возможно неверное мнение?
— С вами беседовать очень интересно и полезно, но, боюсь, на сегодня мое свободное время уже закончилось. Когда мы могли бы снова вернуться к обсуждению всех этих вопросов? Впрочем, это же не только от вас зависит. Тогда последнее дело на сегодня: поскольку меня так и не уволили с должности Верховного главнокомандующего… Татьяна Васильевна Серова, вы призываетесь на военную службу. Как Верховный главнокомандующий, я перевожу вас в военно-медицинскую службу и присваиваю звание полковника. За выдающиеся заслуги в деле укрепления военно-медицинской службы полковнику Серовой Татьяне Васильевне присваивается очередное звание генерал-майора. В связи с обучением на дневном отделении гражданского высшего учебного заведения приказываю отправить генерал-майора медицинской службы Серову Т. В. в отставку с правом ношения военной формы.
— Это зачем?
— Это надо. Таня, потерпите еще пару минут. Пользуясь случаем, хочу вручить вам правительственные награды, которыми вы были награждены закрытыми постановлениями в период с осени сорок шестого года по сегодняшний день. Если позволите, я не буду их всех доставать и вам показывать, они все вот в этом чемоданчике, вместе с наградными документами.
— Но зачем? Я ведь вовсе не из-за наград…
— Таня, надо. Вы скоро диплом получать будете, и я вас попрошу на церемонию получения диплома придти в форме и со всеми наградами.
— Да я мундир со всем этим металлом не подниму!
— Вы… заметно подросли, и сил, насколько мне известно, у вас достаточно. Но вы верно заметили: в научном обществе слишком много… проходимцев и хапуг. Я нам не хотелось бы, чтобы у них возникли вопросы, почему правительство выпускнице университета предоставляет руководство крупнейшим научно-исследовательским институтом с филиалами по всей стране.
— Какого института?
— Химико-фармакологического. Товарищ Струмилин считает, возможно, не так быстро как ваш Решатель, но считает он качественно. И он посчитал, что кроме вас никто не сможет руководить программой по обеспечению предлагаемого вами долголетия народа. Да, чтобы вам все же было не особенно тяжело, мы приняли решение об учреждении медали «за пять Сталинских премий». Первые четыре в этом чемоданчике лежат, — и с этими словами Иосиф Виссарионович расплылся в широкой улыбке, — так что можете немного места на мундире сэкономить. И, надеюсь, мы еще изыщем достаточно времени для наших плодотворных бесед…
В поселке Тума артель «ВАЗ» очень даже ударными темпами выстроила второй автомобильный завод. Причем причина была очень проста: выпускаемые в Вязниках машины спросом пользовались заметным, но вот ассортимент некоторых заказчиков не очень радовал. А выпускать на одном конвейере разные машины было просто неудобно, так что, после обсуждения с «некоторым заказчиком» возможных объемов грядущих заказов, артельщики решили выстроить отдельных завод по выпуску фургончиков (для «Скорой помощи» главным образом) и «деревенских пикапов». Поселок выбрали главным образом из тех соображений, что от Владимира туда вела нормальная железная дорога, так что поставки сырья и материалов особых проблем не представляли, к тому же Тумский райком начинание приветствовал не только словами, но и вполне материальными «подарками». По крайней мере практически простаивающий (главным образом из-за отсутствия топлива) старый кирпичный завод район мгновенно переписал на артель и, что в текущей ситуации было довольно важно, добавил учительские ставки в обе из уже существующих школ. В поселке с населением в четыре тысячи человек школы полупустыми были, и учителей в них работало в соответствии с числом школьников, а на работу на новом заводе люди приедут изрядной частью семейные — и райком заранее озаботился, чтобы у новых детишек проблем со школой не возникло.
С детскими садами проблемы были — то есть просто не было никаких еще в поселке детских садов, но райком и для будущих садов вакансии нашел. А уж здания выстроить…
Вообще-то кирпичный завод на артель переписали еще когда началось строительство в Спас-Клепиках и в Касимове, а теперь там вообще поставили импортное оборудование по изготовлению пустотелого кирпича-сырца. Само по себе оборудование было американское, а в поселок оно поступило от советско-финской торговой фирмы (и Таня посоветовала артельщикам еще и завод по выпуску такого же оборудования где-нибудь создать, ну, в будущем конечно). А чтобы печам не грозил больше топливный кризис, их перевели на газ и рядом поставили здоровенный газогенератор, благо лесов вокруг было более чем достаточно. «Более чем» означало, что их хватало и на новенькую городскую электростанцию, все оборудование для которой изготовила муромская артель «Электрик».
А со строителями всего этого и с рабочими «подготовительных» производств все стало совсем просто. Во-первых, Таня через Иосифа Виссарионовича пробила постановление (бурно поддержанное Струмилиным) о том, что пенсионер — он пенсию должен получать в полном объеме с даты наступления пенсионного возраста. А если он при этом и работать продолжит, то будет получать и зарплату, и пенсию. Что сразу же в поселке дало почти две сотни столь нужных свободных рук (включая семью стариков-врачей, которые формально на пенсию еще перед войной выйти успели). А вторым постановлением было разрешено всем желающим работникам госпредприятий и организаций в свободное время подрабатывать в строительных артелях. Вообще-то постановление как бы подразумевало, что люди могут именно на стройках подрабатывать, но Станислав Густавович, плотно по этому поводу пообщавшись с Таней — на предмет утомляемости пролетариата конечно же — составил его в таких выражениях, причем исключительно выверенных с юридической точки зрения, что если на предприятии хотя бы один человек трудился на стройке, то все работники такого предприятия «могли его подменить на рабочем месте». Ага, все сразу…
Правда в Туме особо и госпредприятий не было, если депо не считать — но почти две тысячи человек работали на новостройках часа по четыре в день. Получая за это какую-то зарплату… Три школьных учительницы, «подрабатывая» после уроков в рабочих столовых, свои доходы увеличили почти втрое…
Станислав Густавович, с большим интересом наблюдавший за «Тумским экспериментом», даже поинтересовался у Тани:
— А ты уверена, что эти учительницы вскоре вообще в поварихи не переквалифицируются и детишек там обучать хоть кто-то будет?
— Уверена. Во-первых, все знают, что это временный приработок и праздник скоро закончится. А во-вторых, сами постановления о ненормированном рабочем дне у нас временные. Вы же сами считали, что такой режим нам действительно нужен ну максимум на пару лет, а потом — строго восьмичасовой рабочий день.
— И резкое падение доходов. Лично я, вот, вообще не уверен, что народ сверхурочно работать перестанет.
— Еще как перестанет! Мы перестанем их кормить бодрячком и тормозухой — и все сразу успокоятся…
— Да, пожалуй, ты права…
— Или не перестанем: если человек высыпается за четыре часа, он же сколько времени может посвятить саморазвитию и творчеству! Все бросятся культурно расти над собой, книжки умные читать…
— Издеваешься?
— Нет, просто факт констатирую. Люди, которые уже поняли, что они могут больше сделать и за это больше получить благ для себя и своей семьи, на самом деле захотят, в большинстве своем, такое положение дел сохранить. Ну, хотя бы частично. Так что, Станислав Густавович, вам предстоит очень сильно подумать, как все это объяснить товарищу Сталину таким образом, чтобы он понял, о чем мы с вами тут сейчас говорим. Подумаете?
— Я периодически жалею, что с тобой вообще познакомился, ты действительно какая-то ненормальная и всё вокруг тебя ненормальным становится. И все становятся, я, например, тоже уже иногда на твой манер думать начинаю. Одно успокаивает: с тобой все становится не только ненормальным, но и жутко интересным. А решать интересные задачки мне нравится…
Святослав Лавров вот уже три года трудился баллистиком в НИИ-88, и с огромным интересом следил (по мере возможности, конечно) за разработкой новейших вычислительных машин. Пока что расчеты велись в огромном вычислительном отделе, где почти четыреста молодых девушек с утра и до вечера стучали по клавишам трофейных «Рейнметаллов» — германских арифмометров с электромотором. Вычислительные программы для них (девушек, не арифмометров) как раз и приходилось разрабатывать его группе, и это стало делом уже привычным и, в целом, довольно простым (ну, для тех, кто долго и тщательно изучал требуемый математический аппарат), но обещаемые академиками (Лебедевым и Бергом) параметры машин (от двадцати до, возможно, ста операций в секунду) мало того, что на порядки превышали скорость арифмометров (те едва две операции в секунду могли производить, а чаще — при больших числах — на одно сложение тратили до двух секунд, а уж умножение…) Но с баллистикой в НИИ-88 дела в результате шли очень неплохо.
Поэтому, когда его внезапно направили в командировку в Воткинск, он решил, что придется и воткинским ракетчикам помогать разбираться с баллистическими проблемами (а что там конкретно за ракеты делались, информации почему-то было крайне мало). Однако все получилось совсем не так, как ожидалось.
В командировку его отправили не на поезде, а, почему-то, на самолете. Причем и самолет был не рейсовый, на борту меньше десятка пассажиров было. Впрочем, М-7 давно уже редкостью не был, Святослав (которого все сотрудники звали коротким прозвищем «Свет») удивился лишь тому, что экипаж самолета был целиком женским. Причем пилоты были вообще полковниками — так что у него уже заранее сложилось мнение, что соседи по салону наверняка не самыми простыми инженерами были. Но соседи летели молча, а Свет к ним с разговорами приставать не стал…
В Воткинске самолет сел вообще на территорию завода, и его прямо с самолета встречающие привели в небольшой зал, где вокруг длинного стола уже сидели большей частью люди совершенно незнакомые. Впрочем, одного из собравшихся Свет знал: генерал-лейтенант Митрофан Неделин был недавно назначен куратором ракетных программ Советского Союза и одним из первых своих дел на новом посту была личная инспекция всех ракетных предприятий страны. А запомнился Свету он тем, что очень долго и подробно интересовался у Королева, каким образом рассчитывается баллистика новых ракет КБ, причем интересовался непосредственно в группе баллистики. Но почему-то Неделин сидел не во главе стола, в сбоку, как и большинство остальных, собравшихся в зале.
Оглядев с головы до ног входящего в зал Лаврова, Неделин кивнул (вероятно, каким-то своим мыслям) и, не вставая со стула, объявил:
— Наконец-то все собрались, приступим. У нас в ракетостроении есть определенные успехи, но вот с баллистическими расчетами полный швах, что, я считаю, недопустимо.
Свет, услышав такое, съежился и постарался сделаться невидимым, ведь в НИИ-88 именно он вопросами баллистики и занимался. Причем, как он сам считал, занимался очень даже неплохо…
— Но на наше счастье, сотрудники НИИ фармацевтики смогли оказать нам определенную помощь…
— И причем тут фармацевтика? — не удержался кто-то из присутствующих.
— Эта фармацевтика где угодно причем, — ухмыльнулся Митрофан Иванович, — прошу, товарищ Якимов.
Со стула поднялся сидящий как раз во главе стола невысокий коренастый (и совсем молодой) парень, оглядел всех собравшихся, сел, потрогал лежащий перед ним блокнот, тяжело вздохнул и, наконец, раскрыл рот:
— Она сказала, что считать баллистику заранее — вообще полный идиотизм. Ее ведь можно рассчитать только если и пусковая установка, и цели неподвижны и известны заранее, а когда пусковая установки движется, как, например, машина пуска ТТР-1, то это сделать в принципе невозможно. А если движется и мишень, причем довольно непредсказуемо движется, как в случае для противокорабельных ракет…
— Товарищ Якимов, — заметил Митрофан Иванович, — мы вообще-то здесь собрались для обсуждения конкретных вопросов.
— А я о них и говорю. Она сказала, что баллистический вычислитель необходимо ставить непосредственно на боеголовку ракеты, и мы эту задачу в целом решили. Что испытания ТТР-1 и продемонстрировали. Но в случае ТТР-1 у нас все же наведение на цель ведется по радиореперным сигналам, это сделать несложно…
— Можно вопрос? — поинтересовался Лавров.
— Да, конечно, я, собственно, и приехал чтобы отвечать на вопросы.
— Вы сказали, что на ракету установлен баллистический вычислитель. Имеется в виду аналоговая машина? Но каким образом она программируется при пуске? Ведь настройка необходимых параметров вычислительных модулей…
— Понятно. Митрофан Иванович, а собравшиеся хоть в курсе того, что мы собираемся обсуждать?
— Насколько я сам понял, сейчас мы должны решить вопрос о переносе баллистических программ на бортовой вычислитель… но вы же сами собрали это совещание так быстро, у нас просто времени на подготовку не было, тем более что про ваш вычислитель мы знаем лишь то, что он есть и что он на самом деле работает… очень неплохо, кстати, работает.
— Хм… тогда я, пожалуй, с другого начну. У нас разработан вычислитель, электронный вычислитель, который по сути является цифровым контроллером, управляющим полетом ракеты. Сейчас для наведения ракеты на цель достаточно ввести координаты цели — заранее ввести, и, перед пуском, ввести координаты сточки пуска. Сама по себе задача наведения изделия на цель довольно проста, так что она сказала, что вычислительная мощность контроллера используется всего лишь на пару процентов. Мы несколько изменили конструкцию контроллера таким образом, чтобы могла выполняться программа не только хранимая в постоянной памяти, но можно было выполнять программы и загружаемые в память динамическую. А места для дополнительных программ очень много получилось, и — по нашим прикидкам — его достаточно, чтобы туда поместить программы и полного расчета баллистики. Расчета в реальном времени, что позволяет уже после пуска на основе информации с различных датчиков уточнять команды, выдаваемые на органы управления.
— Но баллистический расчет требует исполнения тысяч, возможно десятков тысяч простых арифметических операций, — не удержался Лавров.
— Ну… да. Арифметико-логический узел контроллера выполняет около двухсот тысяч арифметических операций в секунду, вдобавок она предложила, чтобы один контроллер занимался только расчетом баллистики, а собственно управлением ракетой — другой контроллер.
— А если в расчет вкрадется ошибка? Произойдет сбой в электрической части?