— Ты что сегодня пил?
— Давай, подписывай, ты все же предсовмина и твоей подписи будет достаточно. А по нашим расчетам такие дома хорошо если один из тысячи, а то и двух колхозников строить захочет, они же денег стоят. Но вот интерес к сдаче сельхозпродукции государству возрастет у всех колхозников: там спецрасценки на стройматериалы по зачету указаны. Гусаров пообещал, что при таких расценках и регламентах Белоруссия полстраны только картошкой накормит…
— Таня Гусарова охарактеризовала как хозяйственника весьма хорошего… давай твои бумажки, я подпишу. Но если что не так пойдет…
— Можешь меня расстрелять. Я с Серовой уже договорился, она меня в таком случае оживит.
— Клоун. Я же просил посерьезнее…
— Насчет картошки — это очень серьезно. Программу развития нечерноземной зоны ты уже посмотрел? Там «Фармацевтика» златые горы уже года через три обещает.
— Это же хорошо!
— Ну да, конечно. Она же золото для этих гор с Госплана требует… ладно, пока вроде справляемся с ее хотелками. Правда с трудом: энергии у нас не хватает.
— Это ты верно заметил, но этот-то вопрос уже решается?
— Ну да… и больше всего удивляет, что решается в значительной степени все той же «Фармацевтикой»…
Таня к производству электрических машин отношение имела самое косвенное: просто когда-то организовала в Муроме артель, которая в конце пятидесятого года наладила именно серийный выпуск десятимегаваттных турбогенераторов. С паровыми турбинами и с котлами, работающими на разнообразных пеллетах. Конечно, пеллеты тоже нужно было где-то делать, так что часть котлов была приспособлена для работы на древесных щепках, что было прилично дешевле — но щепки-то делались из дерева (включая, понятное дело, любой хворост), а в степи, например, с деревом было не ахти. Но в котле могли любые пеллеты гореть, включая соломенные — так что большинство котлов их и использовало: в степной зоне тоже электричество пользу приносит, а солома там просто «под ногами валяется» в огромных количествах. Не самое лучшее топливо, но если оно практически бесплатно достается…
А доступное электричество — это, кроме всего прочего, и электрические насосы. Которыми можно очень неплохо воду качать. В водопроводы городские и сельские, а так же в поля. Так что выпускаемые ежедневно десятимегаваттные генераторы тут же включались в работу по повышению урожаев. А то, что электричества они вырабатывали в лучшем случае тридцать процентов от получаемого в котлах тепла… Тепло тоже не пропадало: возле каждой электростанции быстренько поднимались теплицы, тоже вносящие приличный вклад в убранство обеденных столов простых советских граждан.
И с продуктами в СССР стало, наконец, совсем хорошо. Совсем-совсем хорошо: в магазинах теперь свободно продавался кофе (главным образом колумбийский и — довольно часто, но не всегда — эфиопский), шоколад во всех видах перестал быть редким лакомством, и даже такая экзотика как апельсины и ананасы не прилавках оказывалась довольно часто. Потому что внешняя торговля стала как-то процветать потихоньку, а всю эту «экзотику» ВНИПИ «Фармацевтика» включила в перечень «максимально рекомендованных привозных продуктов». Вот индийский чай появлялся в торговле крайне редко, зато китайского, причем самого разнообразного, стало вообще завались. Да и довольно много других китайских продуктов появилось…
Вообще-то в Китае избытка продовольствия как раз не было, туда Советский Союз это продовольствие поставлял в огромных количествах. Но в обмен на другое, которое в Китае особым дефицитом не было, но и калорий китайским крестьянам почти не добавляло. А насчет обмена продуктами с китайцами в основном договаривалась директор ВНИПИ, и договаривалась непосредственно с руководителем китайского торгпредства в Москве товарищем Мао. С товарищем Мао Аньином. С ним договариваться было просто: товарищ Мао по-русски говорил свободно, а Шэд Бласс довольно сносно китайским владела — однако простота переговоров крылась отнюдь не в «языковой общности». Сын Председателя Мао был — в отличие от отца — человеком весьма образованным и понимал, что его стране пойдет на пользу. И что пойдет на пользу его не совсем здоровому младшему брату: Таня забрала Мао Анциня в ковровский госпиталь, пообещав Аньину, что через год парень будет полностью здоров. Как Аньин договаривался обо всем этом с отцом, Таню вообще не интересовало — но сын китайского вождя со своими задачами справлялся.
Чему в значительной степени способствовало и то, что заводы «Фармацевтики» изготовили для уже китайского завода по производству маленьких «дровяных» тракторов полный комплект оборудования, включая электростанцию с двумя десятимегаваттными генераторами, элетропечь для плавки чугуна и стали, полный комплект станков и вдобавок обучили требуемое заводу количество рабочих. Не бесплатно, конечно, все сделали и обучили, но Аньину очень понравилось то, что трактор мог работать вообще на пеллетах из рисовой или гаоляновой соломы, а цена завода была вполне подъемной.
Такая «народная дипломатия» ни в Китае, ни в СССР ни малейшего противодействия со стороны властей не испытывала. Потому что Китаю она была явно выгодной, а на дипломатическом фронте в СССР хватало других забот. Обсудить которые к Иосифу Виссарионовичу в последний день мая приехал Андрей Януарьевич…
В качестве министра иностранных дел Вышинский Сталина удовлетворял полностью. В отличие от того же Молотова он прекрасно понимал юридические последствия не только каждого международного документа, но и каждой фразы в таком документе, и поэтому с формальной точки зрения ни у кого в мире не возникало претензий в любому заключенному им договору. А с неформальной — СССР часто пользовался тем, что другие стороны иногда допускали мелкие, но весьма значимые в определенных условиях огрехи. Благодаря одному из таких «мелких огрехов» Советский Союз теперь не имел ни малейших проблем в закупках кофе и какао: совместная советско-финская компания чувствовала себя на международных рынках более чем уверенно, закупая кофе в Колумбии (до бразильского рынка янки СССР все же смогли пока не допустить) и какао в Африке (там уже действовала полностью советская торгово-закупочная компания, зарегистрированная в Марселе и планомерно выдавливающая с местного рынка французов, чьей территорией Берег Слоновой Кости считался официально).
Но сейчас разговор Предсовмина и Министра иностранных дел касался проблем более серьезных, нежели обеспечение советских детишек шоколадками:
— Сейчас у нас появился серьезный шанс наладить продуктивные отношения с Индией, — поделился важной информацией Андрей Януарьевич. — Британцы совершили несколько серьезных ошибок, и именно сейчас влияние Британии в Индии практически потеряно, а вот США, сколь ни странно, пока не проявили большого интереса к перехвату рычагов влияния в Индии себе.
— А вы считаете, что эти рычаги можем получить мы?
— Сейчас мы можем получить существенную поддержку Советского Союза со стороны индийского правительства. А позже — и действительно серьезные рычаги влияния, просто на нынешнем этапе на этих будущих рычагах не стоит заострять внимания. Индия нуждается в большом количестве современного оружия, то есть достаточно современного, чтобы превосходить то, которое британцы оставили в Пакистане. По мнению наших военных представителей в посольстве это, в первую очередь, должно быть стрелковое оружие, причем будет достаточно заложенного на хранение оружия времен войны, большого количество боеприпасов к нему — и за это Индия готова расплатиться почти сразу различными очень не лишними для нас товарами. Это чай, ткани высокого качества, различное растительное сырье.
— Вроде бы с чаем мы сейчас проблем не испытываем…
— Пока в Китае не хватает элементарных продуктов, то да, но, боюсь, точнее надеюсь, что такое положение дел не будет вечным. Что же до тканей, то индийская продукция в СССР не станет особо популярной, поскольку она достаточно дорогая, но в качестве экспортного товара… Мы проверили наши торговые каналы через Финляндию и практически уверены, что в Европе это пойдет на ура.
— Ну, хорошо. А что еще? Одними винтовками и автоматами войны не выигрываются.
— Ну, во-первых, их пока больше интересует оружие для полиции и внутренних войск. А во-вторых, они готовы приобрести и танки, и самолеты. По этим позициям потребуются дополнительные переговоры, так как сейчас средств, чтобы расплатиться за такие поставки, у Индии нет, и они хотели бы получить их в кредит. Однако если Индийская армия будет вооружена советским оружием и техникой, ей будет крайне трудно, если вообще возможно, в дальнейшем перевооружиться на оружие американское — а это многолетние контракты на поставки запчастей, расходных материалов, новых моделей техники и так далее, не говоря уже о влиянии подготовленных в наших училищах офицеров. Если мы сейчас осуществим поставку тяжелого оружия примерно на два миллиарда рублей с оплатой через пять лет, то скорее всего в дальнейшем получим контракты на десятки миллиардов.
— Вот именно: скорее всего. А отдавать вы предлагаете сейчас. Все же два миллиарда — это очень большие деньги.
— Это всего лишь цифры на документе. Практически все оружие, которое индусы хотят сейчас получить, у нас просто валяется на складах, и на его хранение страна тоже немало средств тратит. Так что реальные наши затраты сведутся к стоимости перевозки.
— А возить как? Британцы вряд ли пропустят транспорты с таким грузом через Суэц.
— Это верно, но всегда можно организовать перевозку вокруг Африки, Индия готова оплатить такой фрахт. Так же можно грузы отправлять через Порт-Артур или, скорее, через Владивосток, поскольку товарищ Мао тоже будет не в восторге от поставок оружия в Индию. Впрочем, с Мао все же можно договориться: он уже несколько раз закидывал удочки насчет помощи Китаю в строительстве моста через Янцзы в Ухане, и если мы такую помощь окажем, то сможем возить грузы в Индию просто через Китай. Пока — с использованием парома на реке…
— Кто будет договариваться с Мао?
— В принципе, Андрей Андреевич с китайцами уже имел опыт договоренностей…
— Причем опыт неудачный. Но ладно, я найду… я знаю, кто проведет эти переговоры. Получится — Индия сэкономит на фрахте, а нет — будем отправлять через Владивосток. Проекты договоров с Индией у вас готовы?
— Если принципиальных возражений нет… будут готовы завтра. Четыре отдельных на поставку стрелкового оружия, на поставку артиллерии, танков и самолетов. Три последних — в кредит на пять лет, первый — оплата по бартеру в течение полугода. А с Китаем кто конкретно будет договариваться? Я подготовлю инструкции, документы командировочные…
— Не надо, договариваться будет человек не из МИДа. И никаких договоров на бумаге по этому поводу не будет…
На самом деле у товарища Мао особых претензий к Индии не было, просто он не очень хотел, чтобы какая-то помощь от СССР шла не в Китай. Но огромной кучи оружия, причем не самого нового, ему особо не требовалось, так что переговоры, которые Таня провела по просьбе Сталина с Мао Аньином, прошли довольно успешно и поток разных грузов «незаметно от супостата» пошел через юго-восточные порты Китая. Отец Аньина здраво рассудил, что раз Советскому Союзу этот маршрут так важен, то он и с мостом через Янцзы существенно поможет. Хотя насчет помощи у него было слегка превратное мнение, причем превратное в части потребности в таковой.
На самом деле Китай после победы коммунистов в сорок седьмом году хотя и находился в состоянии послевоенной разрухи, общая инфраструктура в стране была довольно терпимой. Просто специалистов катастрофически не хватало, причем любых — и особенно паршиво было с инженерами. То есть инженеры китайские тоже имелись, но большинство из них просто напрочь отучились принимать самостоятельные решения. Для направленного в Китай Константина Сергеевича Силина самым удивительным стало то, что проект моста китайские инженеры подготовили весьма качественно, разве что по мелочи местами пришлось его подправить — причем больше в сторону удешевления самого строительства, нежели из-за инженерных просчетов. Но вот руководить стройкой ни один из проектантов не пожелал… хотя, возможно, опасаясь весьма жестких репрессий со стороны товарища Мао при возникновении малейших проблем в процессе строительства. Но обсуждать эту тему с китайскими товарищами Константин Сергеевич благоразумно не стал…
Еще товарищ Силин удивился тому, что в Китае имелось все необходимое для строительства этого очень непростого моста: и сталь нужных марок, и прокат требуемых сортаментов, и все остальное, так что — согласно китайской официальной прессе — мост должен быть «полностью китайским до последней заклепки». Что, в принципе, реальности соответствовало — ну а то, что для руководства стройкой пришлось приглашать советских специалистов, большей частью объяснялось, как сообщил Константину Сергеевичу один из китайских инженеров, тем, что китайские рабочие «привыкли» безоговорочно выполнять распоряжения «белых господинов», а вот с китайскими товарищами они могли бесконечно спорить о том, как, например, правильнее заклепку в балку вколачивать.
То есть не совсем бесконечно: стоило инженеру (китайскому) пожаловаться на такого рабочего наблюдающему за стройкой партийному руководителю, этот рабочий просто «исчезал» со стройки, и имелись сильные подозрения, что и с поверхности планеты он тоже пропадал. Поэтому китайские инженеры в спорных моментах предпочитали звать советских товарищей: в конце концов у рабочего ведь наверняка где-то семья была, а их оставлять без кормильца как-то… некомфортно. Но здесь речь шла именно о семье рабочего, самого его ни один инженер даже в малой степени жалеть не собирался…
Проблемы с перевозкой разных грузов в далекие края взволновали не одного Иосифа Виссарионовича, много других ответственных товарищей тоже задумались о том, что в случае чего перевезти что-то тяжелое достаточно далеко от своих границ будет очень непросто. И в умах соответствующих товарищей с большими погонами на плечах возникла идея разработки самолета, способного много разного тяжелого перевезти достаточно далеко. Выглядела идея заманчиво, но вот товарищ Мясищев заниматься разработкой такого самолета не захотел: у него других дел было достаточно. Товарищ Ильюшин захотел, но как-то вполсилы, поскольку тоже был занят весьма прилично. Товарищ Туполев за идею ухватился двумя руками — но у товарища Голованова появилась другая идея, и реализацию проекта возложили на Роберта Людвиговича Бартини, который самолет с требуемыми ВВС параметрами уже делал — но просто недоделал по причинам сугубо «политическим». Ну а так как основной такой «политической» причиной было закрытие работ по проекту с подачи Туполева, то Андрей Николаевич остался без заказа.
Иосиф Виссарионович к Бартини относился с определенным недоверием, но Голованову доверял абсолютно, так что, хотя и с некоторыми сомнениями в душе, подписал постановление о пересоздании ОКБ-86 под руководством Роберта Людвиговича и передаче ему части мощностей завода номер восемьдесят шесть.
Часть мощностей — это гораздо лучше, чем вообще ничего, но все же для серийного выпуска самолета это было явно маловато. Поэтому Главный маршал — на минутку забыв, что он маршал, причем к тому же Главный — заехал в так хорошо знакомый ему Ковров. То есть он думал, что в знакомый, но город настолько изменился…
Таню Голованов нашел там, где и ожидал найти: в бывшей лаборатории завода номер два, дано уже ставшей «Фармацевтической фабрикой номер один города Коврова». Девушка его увидела и, буквально головы не повернув в его сторону, поприветствовала в привычной для маршала манере:
— Добрый день, Александр Евгеньевич. Если вы просто поздороваться зашли, то здравствуйте и до свидания. А если по делу, то я где-то через час освобожусь, можете пока чайку попить в соседней комнате, а заодно и мне заварите. Знаете как я люблю, покрепче…
Маршал Голованов уже знал, что что-то из медицины, над которым Таня трудится, только она сделать и может, а пока она работает, то отвлекать ее точно не стоит — так что он зашел в соседнюю комнату, нашел там чайник (электрический, стеклянный — такие в Москве считались страшным дефицитом и символом зажиточности), вскипятил воду, заварил чай. Попил чай, побеседовал о жизни с зашедшей тоже чаю попить девушкой, почитал лежащий на столике журнал «Работница». Еще раз вскипятил чайник, снова попил чай — но наконец Таня освободилась и зашла в комнату, где чуть не подпрыгивая от нетерпения ее ожидал «лучший летчик Дальней авиации».
— Так, значит вы по делу, — констатировала Таня очевидный факт. — И значит, чай для меня уже готов. А вы, гляжу, уже почти допили. Поэтому предлагаю пока я вас в чаепитии догоняю, расскажите, что вам вдруг срочно потребовалось. На здоровье можете не жаловаться, я про него лучше вас все знаю…
— Не буду жаловаться, потому что со здоровьем… я его не чувствую, а это значит, что ничего не болит.
— И это хорошо.
— Ну да. Танюша, я к тебе прибежал с очень большой просьбой. Не вели прогнать, барыня, пса своего шелудивого, окажи милость, выслушай мольбу.
— Оказываю, излагайте.