Остаток недели был не менее насыщен. Я успел узнать, что собой представляет тот самый Трясогузик — оказалось, он претендовал на роль своеобразного духовника Наместника. Тот не подтверждал этого, но и не слишком отрицал. Два раза поцапался с оным типусом (я не про Наместника, если кто не понял), вследствие чего, похоже, подпортил отношения с главарём местной религиозной братии. Точнее — с руководителем главного городского храма. Если учесть, что в данном заведении были представлены все почитаемые в этой местности боги, каждый со своим клиром, а сухонький желчный дедок держал в руках всю братию уже четвёртый срок (должность была выборной), то обострять не хотелось. Похоже, больше всего зацепило главжреца то, что я прилюдно обозвал его коллегу самозванцем, а доказать обратное его профсоюз по каким-то причинам не мог или не хотел.
Ещё за эту неделю перетряс оргштатную структуру своего учебного подразделения, создав компромисс между местным и земным подходами. Разбил всю шайку на отделения по двенадцать человек, четыре отделения плюс командир и заместитель — взвод. Три взвода — рота. Поскольку для заполнения штата не хватало трёх человек, я поставил на роль взводных инструкторов, предоставленных Инквизитором. Нижестоящие командиры были временными, из числа обучаемых, а за плечом каждого из них стоял опять-таки инструктор.
Перетряхнул я и стрелковые запасы местного арсенала, придя в состояние, близкое к тихому ужасу. Погрызенные жучком или просто подгнившие стрелы, которые ломаются в руках или при попытке натянуть тетиву — это просто кошмар! В результате сменился и формат тренировок: мы теперь бегали не вокруг плаца или крепости, а до леса и обратно. Там я, используя чувство леса, выискивал, а бойцы выкашивали поросль древа лучников, заготовки вязанками доставлялись в крепость и обрабатывались. Причём в последнем этапе уже три дня принимали участие не только мои недоучки, но и гарнизонные оружейники, и бойцы линейных стрелковых полусотен.
Попутно моя рота изрядно проредила поголовье мелкой и не очень (это уже с моей помощью) нежити и нечисти. Одних рэбторов перебили больше полусотни, да ещё разорили их гнездовье. Накрыли десяток гоблинов, причём — на горячем, мелкие зеленухи как раз делили явно человеческую ногу, поджаренную на костре. Истребили четыре «лиха многоглазых», трёх мелких демонов. С одним из них пришлось изрядно повозиться, имея на руках серьёзно раненого бойца (и ещё троих, которым досталось меньше), вынуждены были уйти из леса досрочно. И надо же — именно в этот день нам встретился Трясозадик, колобок щетинистый. И начал было проповедовать о недопустимости истребления «редких животных, мирно живущих в своих (!) лесах», а также о терпимости к другим видам разумных, включая гоблинов. Я, наплевав на стремление «не марать руки об дерьмо» и на возможные последствия, взял придурка за грудки, рывком приподнял над землёй так, чтобы глаза наши оказались на одной высоте (не очень-то легко оказалось, тушка увесистая), и медленно, нарочито спокойно произнёс:
— Я не лезу в твои жреческие дела, так и быть — обещал вашим. Но если ты, колобок волосатый, будешь подрывать боеготовность моего подразделения — я тебя мехом внутрь выверну. Потом скажу, что так и было, и мне поверят. Понял, боров?
Местные жители хорошо понимали разницу между боровом и хряком, помимо явного одобрения на лицах проходивших мимо моих бойцов я заметил и едва сдерживаемые смешки. Десяток охраны жруна стоял в сторонке, всем своим видом демонстрируя полный швейцарский нейтралитет. Я опустил тушку на обочину, демонстративно старательно поправил смятый воротник и пошёл дальше, торопясь занять своё привычное место напротив середины колонны. Кстати говоря, похоже, что выражение насчёт выворачивания мехом внутрь понравилось и пошло в обиход, во всяком случае, я слышал его минимум дважды — это за пределами роты и от гражданских. Не в свой, разумеется, адрес.
Разумеется, (для меня «разумеется»), все призовые за истреблённую враждебную живность (и не-живность), а также выручка от продажи трофеев пошли на счёт роты. Часть средств пошла раненым в наших вылазках, часть — на приварок к столу. Ещё некоторая сумма осталась «на всякий случай».
Вчера я, наконец, позволил своим бойцам натянуть тетиву на их луки и, выведя на стрельбище повзводно, дал сделать по три выстрела. Как говорил один небезызвестный персонаж, «душераздирающее зрелище». Сегодня буду вбивать азы — как стоять, как держать и тому подобное. Но это — потом, потом. У меня в процессе реализации два проекта, которые пытаюсь довести до ума при помощи городских гильдий кузнецов и оружейников.
Один из них — попытка сделать блочный лук, тут главный затык был в том, что я плохо представлял себе, как именно должна размещаться тетива. Пользуясь памятью о том, как это оружие выглядело со стороны, я пытался соотнести эту картинку с кое-какими знаниями по механике, оставшимися в голове после университета. Сделал уже пару моделей, но — не совсем то. Нет, мои модели могли стрелять, но вот никак не удавалось добиться такого эффекта, о котором доводилось слышать ещё дома: дескать, усилие прикладывается только при натяжении тетивы, а удержание стрелы после этого осуществляется почти без труда. Вторая сложность — достаточно длинный, тонкий и гибкий тросик для тетивы блочного лука. Тут удалось взять «на слабо» мастеров из числа берглингов, но результата пока нет.
Второй же проект сегодня должен был, наконец, осуществиться. Я задумал воспроизвести стражий сплав, тот самый, для наконечников. Благо технологию и рецептуру благодаря Спутнику знал в деталях. Какое-то время ушло на поиск ингредиентов, ещё требовалось найти достаточно сильного и опытного мага (или магов) для подпитки дремлющего в наконечниках-затравках глифа преобразования материала. Требовалась дозированная и непрерывная подача энергии в достаточно большом объёме. Вчера мы прогнали репетицию «на холодную»: компоненты помещались в стоящий на столе не нагретый тигель, маги проговаривали вслух порядок своих действий и параметры потока силы. И вот сегодня на утро намечена реальная плавка! По такому случаю Инквизитор согласился подменить меня на несколько часов кем-то из своих офицеров, который должен был проследить за бойцами, получившими внеплановый ПХД.
Кстати, о магах. Большую помощь в подборе кандидатов оказала… «девчушка», которую я видел в приёмной коменданта. Она оказалась весьма серьёзным магом-менталистом, обладательницей майорского звания и значительного (хоть и неизвестного мне в точности) поста в местной контрразведке и службе безопасности. Сколько на самом деле лет этой двадцатишестилетней с виду «девушке» я узнавать не рискнул. Не потому, что опасался получить «по рогам» за любопытство, а оттого, что не хотел портить впечатление, поскольку она мне очень даже понравилась. Её, в свою очередь, заинтересовала мелодия, которую я постоянно намурлыкивал себе под нос — та самая ария Мефистофеля, где «люди гибнут за металл», прицепилась ко мне намертво. Разумница, как выяснилось, интересовалась музыкой и после довольно долгих (но не слишком) уговоров я таки напел ей, как сумел. Предупредил, правда, что слышал это на почти незнакомом языке, потому слов не знаю. На самом деле я их просто не помнил, поскольку никогда не пытался выучить. Дело уже дошло до совместного ужина, хоть и в обеденном зале моей гостиницы, но в отдельной выгородке. И я твёрдо намеревался довести дело до ужина, переходящего в завтрак. При этом не слишком скрывал свои намерения, плюс направление дара новой подружки — всё это давало основания предполагать, что мои планы не являются секретом для их «жертвы». А то, что она не пыталась меня отшить — давало надежду, что эти планы её вполне устраивают.
Короче говоря, настроение в этот день было хорошим с самого утра, и на то были основания. Насвистывая давно уже осточертевшую мелодию, я пришёл к месту грядущего действа. Тут уже околачивались Драун с Гролином, которые в самом начале собирались провести процесс сами. Ага, и сделать сплав монополией своего народа — по крайней мере, в ближайших окрестностях. Нет уж — союзничество, да ещё многовековое — хорошо, но табачок, особенно имеющий оборонное значение, лучше держать свой.
Кстати, эти двое неплохо постарались на ниве пропаганды. Уже на третий вечер, возвратившись со службы, я застал эту парочку в обеденном зале гостиницы. Где они, «случайно» придя раньше времени, ожидали меня с «важными новостями». Не знаю точно, как там они организовали то, что называется «слово за слово», но к моему приходу Гролин уже заканчивал ту самую историю про Рунные Трилистники, которую я подслушал как-то ночью. Вот только подробностей и живописных деталей было несколько больше.
— Дааа уж, — протянул один из офицеров гарнизона. Кстати, из числа тех немногих, что подчёркивали своё происхождение. — Хороший трофей. Это же хорошее поместье купить можно было бы. Интересно, где они сейчас, а?
В голосе явственно слышалось непроизнесённое «найти бы…». Тут на меня накатило. Перед глазами встала картинка, и как сами собой зазвучали слова:
— Пять дюжин чёрных троллей охраняли ставку Верховного Вождя. Огромные, могучие, почти неуязвимые. Пять мастеров лука из числа стражей. Пять дюжин рунных стрел. Полторы дюжины Рыцарей Ордена, ненамного отставая от косы смерти, прошедшей по внешнему кольцу стражи, помчались к холму с шатром. Десять из них прорвались и смогли уничтожить или отвлечь достаточное количество варлов, колдунов и шаманов противника, чтобы ослабить многокомпонентную магическую защиту Ставки. Пятеро из них ещё были живы, когда маги Ордена смогли свести на вершину холма Поцелуй Солнца.
— Это как же? Они знали, что… — чей-то голос из зала.
— Рыцари знали, что ни один из них не вернётся из этого боя. Стражи знали, что их шансы выжить невелики. Маги знали, что им придётся бить по своим и что путь домой пройдут не все из них. И каждый в Ордене был уверен, что цена не так и высока. Неудержимый селевый поток нашествия орды со смертью поистине великого Вождя и большинства племенных вождей и шаманов почти мгновенно превратился в быстро пересыхающее болото интриг и клановых междоусобиц. Из пяти Стражей двое — по иронии судьбы как раз те, кто мог бы открыть Лесную Тропу для всех выживших — полегли на месте. Ещё один, тяжело раненый, погиб при отходе. Из семи магов к своим вышли пятеро — двое отдали жизнь в заслоне, один выжег себя, защищая товарищей, полностью утратил Дар. Орден принял цену и уплатил её…
Я тяжёлой походкой двинулся к лестнице.
— Да, иногда легенда гораздо ближе к нам, чем мы можем представить… — протянул Драун. И, характерно запнувшись (узнаю локоть Гролина), продолжил: — Или кто-то кто знает её истоки.
Ужинал я в тот день у себя в номере.
В последующие дни двурвы успели рассказать легенду о трёх душах Стражей — точнее, оформленную в виде легенды быль — и историю снятия осады с Липницы, плавно перейдя на историю Девятнадцатого Легиона.
Хорошо поработали. И вот сейчас переминаются с ноги на ногу в нетерпении. Оба — в кузнечном наряде, жутко гордые, что им доверили быть в числе помощников мастера, и они смогут сами, из первых рук, узнать все детали процесса. Ну что же, если все собрались — можно приступать к делу…
Когда все компоненты были введены в расплав, в строгом порядке, как ингредиенты в борщ (чтобы он не превратился в столовский «суп с бураками»), настал черёд образца с магической начинкой. Я с некоторой дрожью в душе опустил в тигель оставшиеся наконечники и, опустив на глаза артефакт-различитель, стал наблюдать за превращением смеси компонентов в наполненный губительной для зла магией сплав. И тут меня накрыло своего рода откровение. Или в Ордене завёлся математический гений, уровня Эйлера и Лейбница вместе взятых, или общий уровень развития науки в Мире гораздо выше, чем я представлял себе… Да нет, вряд ли. И мой Спутник, воспоминания которого не давали возможности понять механизм наследования сплавом магического компонента из заготовки — или дело в разном понятийном аппарате, или он просто был, мягко говоря, не силён в теории? Не знаю. Сейчас, когда разбуженное заклинание разворачивалось передо мной, поглощая поток льющейся в него силы, всё стало кристально ясно. Структура этого самого магического компонента представляла собой фрактал! Просто и изящно — берём любой фрагмент фрактала, увеличиваем его — и, пожалуйста, то же самое заклинание и во всём слитке, и в любой его точке. Гениально!
Не помню, в каком году на Земле стали известны математикам принципы построения бесконечно масштабируемых узоров? И как к этой идее пришёл неизвестный мне гений, составивший это плетение? Тем более не представляю, сколько труда стоило встроить весь требуемый заклинательный комплекс в такого рода топологию! Или…
Или тут постарался помочь один из четырёх богов, принимавших, по официальной легенде, участие в основании Ордена?
Пока я размышлял, формирование плетения в новом объёме почти закончилось. Осталось запитать вот эту ветвь, чтобы наполнить силой прорисовавшиеся на грани чувствительности завитки. Но что это? Поток энергии дрогнул, изменил конфигурацию и напор, невероятно прекрасная и пока ещё поразительно хрупкая структура начала трепетать, угрожая схлопнуться в бесформенное нечто. Один из двух магов пошатнулся и, шагнув назад, облокотился на верстак. Не медля ни секунды и не колеблясь, я обратился к собственному запасу энергии и направил её поток в точку входа плетения. Ещё успел подумать, что толку от этого вряд ли будет, тут с учётом работы второго мага нехватка энергии примерно в полтора моих запаса, но не смотреть же безучастно?!
К моему искреннему удивлению через пару секунд всё было закончено, и закончено благополучно. Более того, у меня в резерве ещё осталось некоторое количество маны!
И как же это понимать? Я ещё в первые дни определил свой боезапас в двенадцать-пятнадцать разрядов молнии, здесь я влил энергии столько, что хватило бы как минимум на двадцать-двадцать две, и что же?! Кажется, понимаю. Видимо, именно об этом говорил Арагорн, что я уже имею, но ещё не знаю — увеличившийся энергозапас! Надо будет завтра на полигоне попробовать оценить его, отстрелявшись по мишеням до донышка. А пока — вернусь в окружающую реальность.
Как только формирование глифа было завершено, по расплаву прокатилась волна структурных изменений, и он почти мгновенно застыл, сформировав причудливую кристаллическую решётку и полностью скрыв всю ту, в буквальном смысле слова, волшебно красивую вязь сил, что и придавала сплаву его особые свойства. Заодно стал более понятен и механизм срабатывания заклинания, и то, благодаря чему я мог накачивать этот металл силой. Кстати, надо предупредить мастеров.
— Вот, готов металл. Но работать с ним надо с некоторой осторожностью. Каждый раз, когда вы будете нарушать его цельность, деформировать или разрушать кристаллическую решётку (если вы понимаете, о чём я) — заклинание внутри будет просыпаться и проверять, не попал ли металл в цель, а потом снова засыпать. И каждый раз оно будет вытягивать из ближайшего источника немного энергии, чтобы возместить расход на проверку. Ничего страшного в этом нет, просто если работать будет не маг, то устанет в несколько раз быстрее, чем обычно. Желательно, чтоб обработку производил человек с Даром, хоть и самым слабым. Или чтобы при этом хотя бы присутствовал любой маг, кроме тёмного, разумеется.
Потом мы поделили полученный слиток, точнее — окончательно определили долю каждого из участников концессии. Мне отошло двадцать процентов от примерно шестидесятикилограммовой чушки. Двенадцать кило, по пятьдесят граммов на наконечник — двести сорок стрел. Сразу же заказал полсотни наконечников и оплатил работу авансом. Уже на что-то похоже. Если ещё учесть, что я заранее выторговал себе по семь процентов от каждой последующей плавки пока я в городе или пять процентов стоимости сплава независимо от того, где я нахожусь…
На полигон я пришёл в приподнятом настроении. Порадовал Инквизитора (так и не узнал, как же дядьку на самом деле зовут) новостью. И тут же истолковал её в нужном мне ключе: мол, теперь любой лучник одним попаданием может вывести из строя любого орка, а двумя-тремя (или одним удачным) — тролля. А, следовательно, эффективность и роль стрелков резко возрастают, и их следует выделить в самостоятельные подразделения со своим компетентным командованием. Плюс обучение — грех разбрасывать такого рода оружие без толку. Как-никак, десять процентов серебра в закладке. Конечно, есть шанс, что кто-то из осаждающих поцарапается о валяющийся на земле кусок металла. Или что сплав растворится из-за обилия тёмных аур вокруг и сделает ядовитой для врагов саму землю у стен, но… Возможность накачки стрел энергией и то, какой это даёт эффект я оставил на десерт. Просто пообещал показать один фирменный фокус, когда получу готовые наконечники. С другой стороны — много ли лучников имеют хоть самый слабенький дар и запас Силы достаточный, чтоб накачать одну-две стрелы? И много ли магов, пусть не сильных и не боевых, согласятся взять в руки лук и обучиться стрельбе из него?
Но, может, гильдия какой-нибудь амулет придумает на этот случай? Заготовить их несколько десятков, а то и сотен в мирное время, пусть в каждом накопителя хватит на пяток выстрелов — уже хорошо. И перезарядка таких амулетов особого труда не вызовет — на территории города и крепости три Источника (два земляных и один воздушный) и один Светлый Алтарь Земли. Поместить разряженные артефакты в любой из них на пару-тройку часов, и всё. Решено — завтра, сразу после демонстрации, настропалю Инквизитора, да и сам зайду в Гильдию, подкину идею. А заодно и вариант её реализации, кое-какие мысли уже появились на эту тему…
Вечером успешную плавку отмечали и в гостинице. Двурвы, в разговорах между легенд и историй, порассказали кое-что из нашего путешествия, в том числе и об эффекте стражьего сплава против орков. К празднованию присоединилась и Изира — та самая дама из Гильдии магов. Она же, наклонившись ко мне через столик (открывшийся при этом вид сильно отвлекал от сути её слов), рассказала о причинах сбоя, чуть не погубившего плавку.
— Эти молодые балбесы, услышав, что их энергии хватит на процесс «с некоторым запасом», слишком расслабились. И если один всё же удержался в рамках, то второй пошёл на день рождения к подружке и там устроил праздничный фейерверк, потратив изрядное количество сил. Ночью потратил ещё сколько-то, а утром с больной головой не смог как следует пополнить резерв. Потом-то, уже в ходе ритуала, протрезвел окончательно и осознал, а толку? Держался он потом, как и подобает боевому магу, пока не начал сознание терять. Но если бы ты не подхватил канал и не имел достаточного запаса сил…
— Да уж… Может, стоило всё-таки взять магов поопытнее?
Изира фыркнула:
— Тех, что поопытнее, мы бы до сих пор убеждали, что действовать надо именно так, как им говорят, а не так, как они считают лучше. И то не факт, что они в процессе работы не стали бы авторитетом меряться.
Менталистка опустила глазки долу и, напустив на себя невинный вид, спросила, рисуя ноготком по капельке пролитого на стол вина:
— Будем тут праздновать или отправимся куда-то ещё, где чуть поуютнее?
Вопрос был вполне обоснован: офицерская гулянка в зале набирала ход и размах, половина уже, наверное, не помнила изначального повода. Но вот чувствовался в её словах, позе и голосе некий подтекст. Надеюсь, он мне не почудился?
— Я плоховато знаю город. И самое уютное из известных мне мест — мой номер в этом заведении. Если вас не оскорбит такое предложение.
— Предложение само по себе не оскорбит, а в дальнейшем всё будет зависеть от твоего поведения.
— Можете не сомневаться, приложу все усилия, дабы удовлетворить вашим требованиям.
— Знаешь, больше всего любую настоящую женщину оскорбляет пренебрежительное отношение.
— Да разве ж можно пренебречь такой красотой, как формы, так и содержания?!
За разговором мы дошли до моей двери, и я приоткрыл её, пропуская даму вперёд.
— И ты готов подтвердить искренность своих слов? — Изира остановилась в полушаге от дверного проёма вполоборота ко мне, оставив между собой и косяком слишком узкую щель, чтоб можно было надеяться втиснуться в комнату, не задев её.
— Разумеется, — последнее из необязательных слов, что я успел проговорить, опуская правую руку на крутой изгиб бедра дамы, а левую — на дверной засов.
Таблетками из подарочка Арагорна я не пользовался, хоть один раз и мелькнула такая трусливая мыслишка. А вот к бальзаму под утро мы оба приложились основательно.
— Замечательная вещь! — прокомментировала контрразведчица последний глоток. — Производство открыть не планируешь?
— Да где там… — я сокрушённо махнул рукой. — Ни состава полного не знаю, ни, тем более, рецептуры. Так, основные компоненты. А жаль — такой был бы повод отпраздновать.
Я подмигнул женщине, которая сделала безуспешную попытку покраснеть (может, удалось бы лучше, будь на ней из одежды хоть бусы) и тут же перешла в контратаку:
— Ах ты ж, паразит. Тебе, значит, ещё какой-то особый повод нужен, помимо меня самой?
— Ну что ты, наоборот. Обычно такие редкие лакомства приберегают к особому случаю.
Тут она всё же немного порозовела и вернула разговор в конструктивное русло:
— Если бы ты отдал остатки бальзама, вместе с бутылкой, я могла бы озадачить парочку толковых алхимиков. Если заинтересуются — подойдёшь, расскажешь, что знаешь.
— Договорились. Только я ещё и одного из двурвов приведу. Они тоже бальзам пробовали и даже строили кое-какие предположения, исходя из национальных особенностей зельеварения.
— Ладно, приводи своего двурва.
По дороге на службу я заскочил к оружейнику. Простимулированный накануне материально мастер сделал десять наконечников вне очереди. Забрав заказ, я поблагодарил его за работу и лёгкой трусцой направился к плацу.
Демонстрацию «стрельбы с накачкой» решили провести ближе к обеду, за это время на стрельбище должны были соорудить по моим указаниям мишенное поле из набитых соломой чучел, изображающих атакующих орков, причём в трёх вариантах — слитный строй, пешая лава и «кавалерия» на волках. Ради того, чтобы я мог наблюдать за подготовкой, мы изменили план занятий. В частности — перенесли поход в лес на послеобеденное время, а на первую половину дня поставили занятия на тренажёрах и учебные стрельбы — пока ещё по неподвижной мишени.
Кстати, о мишенях. Идея насчёт подготовки мишенного поля потому была принята почти без споров и могла быть реализована так быстро оттого, что я уже дня три назад «продавил» реконструкцию стрельбища. Мой Спутник и я сам сошлись на мнении, что готовить армейских стрелков только по неподвижным мишеням — бессмысленно. Спутник был даже более радикален в этом вопросе. Компромиссным решением было учить бойцов по-старому до тех пор, пока не научатся определять расстояние до мишени и соответствующий угол возвышения, после чего — начинать тренировать в стрельбе по движущимся мишеням. Для этого требовалось значительно переделать стрельбище. Правда, с финансированием были некоторые проблемы, так что «планов громадьё» пришлось урезать. Вариант стрельбища с приближающимся к стрелковому рубежу массивом из полусотни мишеней, падающих при попадании, который должен был тренировать лучников отражать нападение на позицию, пришлось забыть. Я-то раскатал губу, рассчитывая, что использование магии позволит отказаться от большей части громоздкой, но точной механики и тем самым удешевить проект. Но мне быстро и популярно объяснили, где и в чём я был неправ. Да уж, реальная экономика в условиях развитой маготехники — это отдельная тема. Самым дешёвым был бы гибрид механики с магией, но и тогда дело влетало в копеечку.
Ладно, это всё лирика. Тем более что моё решение имело и неожиданный результат.
Около половины двенадцатого утра, когда мои бойцы как раз получили перерыв на отдых между тренажёрами и стрельбищем, на территорию учебной части проник не кто иной, как мой «любимый» служитель культа. Лерий Трясогузик уверенной походкой покатился к казармам. Я тихонько последовал в ту же сторону. Но, поскольку мне было идти гораздо дальше (колобка я опознал издали благодаря новым возможностям моего зрения), я застал данного типа уже в разгар проповеди перед новобранцами из числа пехотинцев.
— Орки — такие же носители разума, как и мы с вами. Всё, что им нужно — это возможность жить по своим вековым укладам. Степным кочевникам не нужны наши леса и наши земли. Вместо того чтобы проливать свою и чужую кровь, надо просто разрешить им свободное перемещение по нашим землям, выторговав такое же право для граждан империи на территориях орков. Естественно, без права поселения там. Мир и гармония вместо войн и насилия, новая эпоха…
Тут блуждающий по лицам взгляд жруна наткнулся на мою мрачную физиономию, и голос, сорвавшись на фальцет, пресёкся.
— Ты почему не в лесу?! — возопил проповедник после полусекундной паузы.
Кое-кто начал похихикивать — видимо, бойцы, слышавшие о нашем противостоянии.
— Говоришь, разрешить оркам кочевать по нашим землям?
— Да, ради предотвращения кровопролития и гибели…
— Цыц! Этот бред я уже слышал. Если забыть, с каким количеством оружия «мирные кочевники» отправляются в поход. Если даже забыть про «милую» привычку орков есть всё, что шевелится, невзирая на наличие разума у обеда. Если забыть про их религию, связанную с поклонением Хаосу, и то, как отнесутся наши боги к проведению хаоситских ритуалов на своей территории. Если даже поверить в то, что весь бред, который нёс Трясозадик, имеет под собой какое-то подобие достоверности, что само по себе указывает на необходимость помощи целителя, а именно — специалиста по разуму. Так вот, при соблюдении всей этой кучи невыполнимых условий — цыц, я сказал! Так вот, представьте. Около этого города останавливается на недельку кочующая орда из тысяч пятнадцати орков. Вы, разумеется, в курсе, что они считают орду по числу воинов, соответственно всего в этой толпе будет тысяч пятьдесят голов. Теперь представьте количество скота — тяглового, вьючного, верхового, дойного, мясного. И подумайте — неужели орки принесут фураж с собой? Представьте, что останется от полей после хотя бы трёхдневной стоянки орды в окрестностях и сколько людей умрёт с голоду ближайшей зимой?
— Орки не станут разорять поля, они уважают право собственности!
— Только среди своих. Что не принадлежит другому орку — то, по их закону, бесхозно и принадлежит тому, кто первый нашёл. Кстати, если «найдут» на полях работающих крестьян — то их тоже причислят к бесхозной собственности. Это всё, кстати, часть того «многовекового уклада», уважать который нас призывает это вот недоразумение ходячее.
Первоначальная оторопь у Лерия уже прошла, и он явно собрался продолжить проповедь, ошибочно решив, что я имел глупость начать аргументированную дискуссию с демагогом. Как же!
— Я что говорил насчёт подрыва боеготовности? А? Тебя через какую дырку выворачивать, смертничек?
— Это не твои бойцы! Много на себя берёшь, Страж!
— Не мои. Но именно они будут в бою стоять перед лучниками, закрывать их стеной щитов. И боеготовность этих воинов напрямую влияет на выживание тех, что отданы под мою команду. Ладно, надоело мне это.
Я повернулся в сторону своей роты, которая понемногу подтягивалась всё ближе.
— Первый взвод, на изготовку! Мишень — «бегущий кабан», по три стрелы каждый!
Взводный, не то поддерживая мою игру, не то от чистого сердца, переспросил:
— Так нету ещё «кабана» вроде, командир!
— Один есть.
— А когда побежит?
— Вот сейчас пну — и сразу побежит отсюда, боров в рясе!!!
Лерий взвизгнул, подпрыгнул и с криком «Вы не посмеете!» рванул к городу. Его охранники, опять не выказавшие желания защищать подопечного, чем продемонстрировали изрядную долю здравого смысла, постарались догнать жреца и приготовились на всякий случай прикрыть его щитами. Я повернулся к ухмыляющимся стрелкам:
— Ладно, пусть бежит пока. А теперь — идём на стрельбище. Сегодня я буду стрелять, а вы — контролировать результат. Кстати, — я повернулся к пехотинцам, — где ваш командир?
— Он, того, отлучился ненадолго… С животом что-то, наверное.
Странное совпадение, Лерий явно знал, что ему никто не помешает вести свою работу по разложению подразделения. Ну да ладно, разберёмся со временем.
— Когда придёт — передайте ему мои соболезнования. И, если это произойдёт в ближайшие четверть часа, и он сочтёт возможным — пусть придёт, сам или с вами, на стрельбище. Думаю, это будет полезно и поучительно.
На мою демонстрацию собралась довольно большая и авторитетная компания. Нет, самого Наместника тут не было — он в последнее время вообще мало куда выбирался из резиденции, ссылаясь на возраст и недомогания. Рискованная политика — могут же и сместить, заменив кем-то помоложе. Или хоть попытаться сместить. А может, это результат жизнедеятельности Лерия? Нет смысла гадать, тем более что моё командование — вот оно, в лице коменданта, и Инквизитор рядом. Десятка два офицеров гарнизона, десяток магов разной специализации, включая мою новую подругу. Я прокашлялся и, поздоровавшись, начал вступительную лекцию:
— Должен предупредить, что воздействие взрыва на манекены будет намного слабее, чем могло бы быть в бою против настоящих орков.
— Интересно, почему это? Орки — они потяжелее будут, манекены должно сильней разбросать, — раздался полный скепсиса голос.
— Потому, что образующаяся в результате взрыва суспензия оказывает на порождения Тьмы и Хаоса дополнительное травматическое воздействие. Как если бы плеснуть вам на открытый участок тела расплавленным металлом или кипящей кислотой. Соответственно — болевой шок, судороги, падения, завалы и прочие радости жизни. Манекены, понятное дело, от боли кричать и метаться не будут. Ну, приступим, по порядку.
Первой мишенью я выбрал группу травяных мешков, изображающих латный строй с ростовыми щитами. Эффект планировался минимальный, я же планировал наращивать зрелищность.
— Как видите, в обычной ситуации для обычной полусотни лучников с типичным уровнем подготовки шансы разрушить такой строй или нанести сколько-то заметный ущерб противнику — близки к нулю. Посмотрим, как с сюрпризом. Следите внимательно, я буду заполнять наконечник Силой медленно, попробуйте определить порядок действий.
Последнюю фразу я адресовал магам. Стрелу в руки, сформировать канал Силы, сплести его со структурой сплава, заполнение… Я залил количество энергии, примерно в полтора раза превосходящее то, что было нужно для моего первого боевого заклинания — молнии. Оперение к уху, выстрел с прицелом в шлем «орка» во втором ряду, причём с расчётом на то, чтоб стрела срикошетила вверх.
Вот же незадача — некоторые пропустили момент взрыва, поскольку смотрели на меня. Не думали, видимо, что буду стрелять прямо отсюда, собирались подойти поближе. В чём-то я их понимаю, сто пятьдесят метров, в пересчёте на местный «стандартный шаг» длиной около шестидесяти сантиметров — двести пятьдесят шагов. А для армейских лучников рубеж начала стрельбы определён в сто пятьдесят шагов же.
Вспухший серебристый шар взрыва опрокинул два манекена из первого ряда и один из второго. Кое-кто, в первую очередь — из числа магов, начал скептически хмыкать.
— Разумеется, боевой маг мог бы выдать что-то гораздо более впечатляющее, если бы у него была такая возможность. Вот только — сколько времени и усилий надо, чтобы подготовить его? А сколько для того, чтобы снабдить десятком таких одноразовых зарядов каждую полусотню? И как среагирует противник, получив сотню таких подарочков в первом же залпе? А если накрыть ими вражеский строй за пару секунд до столкновения с нашей кавалерией?
Когда мы все подошли к мишеням, я продолжил:
— Вот, смотрите: вся лицевая поверхность шлема покрыта серебристым налётом. Если бы внутри шлема был настоящий орк, то всё облако, осевшее на металл, втянулось бы внутрь, следуя за аурой цели. Ожог лица, глаз, частичная, а возможно и полная, слепота, боль… В любом случае, как боевая единица этот орк значения уже не имел бы.
Затем последовали обстрел рассыпного строя и лавы всадников, с аналогичными комментариями. Некоторые маги продолжали воротить носы, с основным упором на то, что «подготовленный маг способен на гораздо большее, и без дорогостоящих экспериментов со сплавами».
— Простите, уважаемые, но сколько стоит подготовленный маг? Его поиск, обучение, тренировка, содержание? Я уж не говорю о том, что далеко не каждый подданный империи может стать магом, а какой процент из них имеет подходящие склонности и способности, чтоб стать подготовленным боевым магом? Тут же — посадить учеников, подмастерьев, бытовиков и прочую околоволшебную братию, от которой в обороне толку чуть, на территории источника, и пусть заряжают наконечники.
— И что толку? Заранее не заготовишь, прямо в бою бегать туда-сюда с каждой игрушкой? И что останется от заряда, пока гонец доберётся до стен?
— А вот это уже похоже на деловой разговор. Утечки можно минимизировать рядом мер, например, вот таким вот закрытием подпитки, а также уровнем заряда. Кроме того, есть наметки защитных чехлов, которые сохранят наконечник в полной боеготовности минимум трое суток, а также многопозиционных держателей — своего рода колчанов на пару дюжин стрел.
— И что для этого понадобиться? Во сколько обойдётся?
— А каков будет эффект? Если зелёные соотнесут количество накачанных стрел со Стражами и хоть на минуту поверят, что тут собралась четверть Ордена — они же драпать будут без оглядки, пока ноги не заплетутся.
— Ну, это уже преувеличение, честное слово…
Так, слово за слово, мы и дошли до здания Гильдии, по дороге утрясая черновик договорённости. Эскизы чехла и колчана мой собеседник (как оказалось позднее — опытнейший артефактор со стажем более чем полтораста лет) глянул мельком, буркнув только, что он примерно так себе и представлял, только сомневался, стоит ли именно так замыкать потоки. Ну и ладненько, от момента, как орки будут обнаружены, до начала собственно боёв пройдёт в худшем случае дня три. А стало быть, сюрприз клыкастые могут получить немалый.
Моя подруга забежала в гости ненадолго, сослалась на дела в Гильдии и возраст, который, дескать, не позволяет не спать по две ночи кряду.
— Что значит — «возраст»?! Человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. А ты и выглядишь, и ощущаешься всеми пятью чувствами как красивая, интересная молодая женщина лет тридцати.
Изира взглянула на меня заинтересовано:
— Говоришь, молодая тридцатилетняя? Интересно… Обычно люди считают женщин этого возраста старухами, которым пора о свадьбе детей думать. Интересные вы люди — Стражи. Знать бы ещё, что ты на самом деле думаешь…
Вот же гадство какое — опять прокол, на ровном, можно сказать, месте. С мерками и привычками Европы начала двадцать первого века подступился к женщине совершенно другого мира, живущего по совсем другому укладу. А что значит — знать бы?
— Что значит — «знать бы»? Ты же менталист, мягко говоря — не из последних. Неужели не можешь прочитать меня? А если можешь — то неужели не поддалась соблазну?
— Зачем ты такое говоришь? Это проверка какая-то, что ли? Это не в своём уме надо быть, чтоб Стража читать пробовать. Дело даже не в том, что у вас защита неплохая, хоть и не особо выдающаяся, я бы справилась. А в происхождении этой защиты. Обидеть сразу четырёх богов — покровителей и создателей Ордена?! Нет уж, я лучше потерплю.
Вот оно даже как… Каждый день, если не час, новости, причём о себе, любимом. Изира ещё минут пятнадцать попытала меня о составе бальзама, помогла вспомнить события, касавшиеся сбора Спутником трав в детстве, когда он только начинал учёбу в Ордене. На мой вопрос, не обидятся ли боги, маг отмахнулась:
— При чём тут это… Я ж не ломаю ничего, наоборот, укрепляю память, помогаю тебе с твоего же разрешения.
— Слушай, — осенила меня мысль, — а это усиление сколько продлится? Мне просто кое-что вспомнить надо, что видел давно и мельком…
— Ну, ещё с полчасика можешь поработать. Но потом — спать, обязательно, без вариантов и вопросов. И никакой выпивки!
Отлично, постараюсь вспомнить всё, что читал и слышал о блочных луках — надо же разобраться, в чём у меня проблема? А насчёт спать — завтра же выходной. Храмовый день, что-то вроде нашего воскресенья. Теперь-то я уже учёный, это неделю назад примчался на второй день службы в общий выходной на базу…
Особого чуда не произошло, но две главные свои ошибки я осознал: во-первых, тросик и тетива — это не одна и та же «верёвка», а две разные, соответственно, ни о каком замыкании тетивы в кольцо и речи не идёт. А во-вторых, как минимум один из роликов должен быть эксцентриком! Я быстренько зарисовал всё, что смог вспомнить (в том числе и третью точку опоры тросика, которая отводила его в сторону с пути стрелы), и действительно лёг в койку. Завтра будет день и будет время для экспериментов, хоть я и крепко сомневаюсь, что удастся подобрать размеры эксцентрика и нижнего ролика так быстро.
Утром я решил сходить в главный городской Храм, как и большинство горожан. Разумеется, преследовал при этом сразу несколько целей, далеко не всегда благочестивых. Во-первых, слиться с народом, чтобы стали меньше видеть во мне чужака. Во-вторых, принести пожертвования богам, которые участвовали в создании Ордена и считались его покровителями. А заодно постараться, не привлекая ненужного внимания, подарить что-то Арагорну. Понятно, что он и без жертвы не обеднеет (и от меня не отцепится), но всё же… Как говорится, доброе слово и кошке приятно, что уж говорить о более высокоорганизованных существах? Если уж достоверно известно о существовании богов и один из них более чем зримо участвует в моей жизни, то игнорировать их было бы весьма глупо. В-третьих, попытаться как-то поправить отношения с главой жреческой гильдии. В-четвёртых, постараться собрать кое-какую бытовую информацию, которой Спутник не очень меня баловал, да и заронить в головы местных парочку полезных с моей точки зрения мыслей. В-пятых, проследить за деятельностью моего «любимого» жреца и, при необходимости, пресечь её. В конце концов, просто скучно сидеть в гостинице, где нет никаких развлечений, кроме выпивки и сплетен выпивающих с наливающими.
В зале гостиницы сидели двурвы и вели рассказ о трёх душах Стражей, которых пытались насильно удержать в Мире. Да уж, поучительная история и почти полностью достоверная. По крайней мере, места, где это происходило, теперь всемирно известные достопримечательности. По одной в «нашей» Империи, в Империи Последнего Оплота (или, проще говоря, у «закатников», расположившихся на огромном острове) и у орков. Ну, не буду отвлекать, равно как и мешать слушателям.
При входе на площадь ко мне подскочил странный субъект. Худой, ссутуленный дядька, если бы его распрямить, то ростом выше среднего по местным меркам, с физиономией, покрытой запущенной клочковатой бородой. Растительность пыталась кучерявиться и торчала во все стороны витыми сосульками.
— Приятно видеть в нашем захолустье благородного и образованного человека. Уверен, вы, как никто другой здесь, способны оценить истинное величие духа, равно как и глубину таланта творца, — затараторил дядька сладким голоском. — Я вижу на вашем умном лице отблеск понимания. Творческий поиск, радость озарения ведь не чужды вам? Как и горечь от чужой непорядочности!
Всклокоченный потряс сжатым кулачком куда-то в пространство, второй рукой он продолжал цепко держать меня за рукав. Кажется, меня угораздило нарваться на местную достопримечательность. Если дать по шее — на меня сильно обидятся окружающие? Ладно, до храма потерплю его, а там видно будет. Пока я предавался размышлениям, непонятный субъект продолжал свою речь, которую он уже и не пытался представить диалогом. Похоже, сел на любимого конька и реакция собеседника для него совершенно не важна. Голос дядьки обрёл какие-то повизгивающие нотки, в нём звучали искренние гнев и горечь.
— … эти бесчестные плагиаторы! В итоге я — подумайте только, Я! — вынужден влачить жалкое существование, пока другие пожинают плоды моего труда! Вот статуя богини Жизни в образе Весны — разве она не прекрасна? Моя работа. А витражи на ратуше? Тоже моя идея. Жалкие недоучки украли и испортили бездарным исполнением. Всё, всё переврали — три фигуры вместо пяти, другой Император, изобразили принятие Императором присяги вместо зачитывания им Эдикта. Цветовую гамму тоже испортили. Всё, всё переврали жалкие, ничтожные личности! Вы слышали о блестящей речи нашего Наместника на прошлом заседании городского управления? Я, я её сочинил! Я знал, что её будут стараться украсть, никому не читал, даже не записывал и вслух не произносил — и что же? Всё равно украли! И опять всё испортили! Вместо речи о бесстыдстве и неправедности местных жительниц получилось выступление о распределении бюджета. Но идея-то моя! Обращение в начале речи, третья фраза начинается со слов «а теперь приступим», в седьмом и одиннадцатом использован глагол «думаю» — все, все признаки налицо!
Клочковатый нехорошо возбудился, пальцы левой руки впились в мой рукав так, что побелели, изо рта вылетали брызги слюны, в глазах полопалось несколько мелких сосудиков. Эк его расколбасило-то… Встречные аборигены косились на меня с насмешливым сочувствием и старались держаться поодаль, но далеко не отходили.
— А вот наш главный Храм! Чудесное строение, уникальная акустика, проповедь слышна по всему залу и на площади, а то, что говорится у статуй богов, не слышно даже у соседнего алтаря. Я, я придумал всё здесь! И проект, и звучание, и где материал взять — а успех у меня опять украли!
Я скептически покосился на укреплённую у входа табличку, согласно которой Храм был заложен более трёхсот лет назад. Навязавшийся на мою голову псих или проследил мой взгляд, или просто увидел более благодатную тему:
— А вот статуя бога Изобилия, Виноделия и Праздников. Смотрите, какая гордая осанка, какая роскошная, крупными локонами, борода! Ничего не напоминает, нет? Ну, как же! Это же я! Именно с меня ваяли эту статую. Больше скажу, мне хотели поставить памятник в центре города, но злобные завистники украли под покровом тьмы…
— Опять ты за старое?! А ну, брысь отсюда, недоразумение! — вмешался новый участник разговора. На крыльце стоял жрец бога Воинов со строгим выражением лица. Дядька ойкнул и, непрерывно похлопывая себя по ляжкам, скрылся в засмеявшейся толпе.
— Надеюсь, он не слишком вас утомил?
— Не успел, но определённых успехов в этом достиг. А кто это?
— Да, местный юродивый, Аврик. Всё, что ему понравилось, считает своим, но украденным у него, вот и мелет языком. Раньше возле нашего Храма ошивался, но когда начал вещать, что этот храм изначально был его, то есть построен для поклонения ему… Короче говоря, три раза у него за день штаны загорались на интересном месте. В итоге намёк он понял и в том квартале не появляется. Да и на божественность претендовать с тех пор не пытался.
Жрец придержал дверь Храма, пропуская меня внутрь, как хозяин гостя в дом. Потом, войдя внутрь, продолжил:
— Главное, ни в коем случае не отвечать ему. Если дать понять, что не верите — обидится и начнёт сплетни распускать, если хоть в чём-то согласиться, то ещё хуже — через день весь город будет знать, что вы полностью его поддерживаете и готовы отстаивать его права. В-общем, лучше ему не попадаться, а если что — молча тащите к нашему алтарю — смоется не ближе, чем за полста шагов, проверено.
— Благодарю за помощь и совет.
— Не за что.
— Не подскажете ещё заодно, где здесь алтарь Урлона? Хотелось бы сделать пожертвование.
— Этому противиться не буду. Но, по дошедшим до меня слухам, около дюжины дней назад вы и так ему богатую жертву принесли? Впрочем, не смею мешать общаться с Высшими.
Жрец откланялся и ушёл по своим делам. Да уж, и правда — выручил, я уже не знал, как от обузы избавиться. Надо бы и мне делами заняться…
Двигаясь к выходу из Храма, я натолкнулся на некую довольно экзальтированную дамочку, которая эмоционально проповедовала, стоя недалеко от входа в главный зал с улицы. Простое серое платье, платок… Или послушница, или просто ревностная прихожанка. А о чём же она вещает? Опаньки, благоглупости всеобъемлющего масштаба — судя по тому, что в разных мирах звучат почти одинаково.
— Путь насилия — это прямая дорога к хаосу! Созидание и Согласие — вот стезя, заповеданная нам Богами для укрепления Порядка! В то время как насилие — деструктивно по сути своей и бесплодно. Ничто не может быть создано путём насилия, но всё может быть разрушено!
Я выдавил из себя громкий смех, стараясь, чтоб он звучал искренне и радостно. Да уж, никогда не считал себя хорошим актёром. Но — услышали, особенно проповедница, до которой было метра два.
— Вас что-то насмешило? И что же?!
— Ну, как же, — ответил я похихикивая и вроде как утирая слезу в уголке глаза. — Ваша шуточка про насилие и созидание, с их противопоставлением. Давно так не смеялся. Скажите, в город цирк приехал, и Вы собираете зрителей? Вы из труппы, да?
Дамочка закаменела.
— Если Божественные Откровения кажутся вам шуточками, а Жрецы Богини — комиками…
Я невежливо перебил, уже не пытаясь имитировать веселье:
— Я слышал только Откровенную Дурь, которая никак не может исходить от кого-то из богов. И заподозрить тех, кто изрекает подобное, в наличии здравого смысла не могу.
— То есть вы не согласны с тем, что Насилие разрушительно? Или с тем, что Разрушение — антипод созидания?
Честно сказать, никогда мне не нравился эпизод у Хайнлайна с разбором этого же бреда в «Звёздных рейнджерах». Как-то вял был полковник Дюбуа и невнятен в своей отповеди. Что ж, попробую быть более доходчивым и убедительным.
— Я не согласен с тем, что Вы и подобные вам приравнивают разрушение к насилию, выворачивая здравый смысл наизнанку в угоду своим бессмысленным рассуждениям. Я берусь доказать, что любое созидание неизбежно содержит в себе зерно насилия, более того — без этого самого насилия оно просто невозможно.
— Это как же?! — проповедница совсем немного, на долю секунды, растерялась, не зная, на что реагировать в первую очередь — на суть моего заявления или на личный выпад. Что и требовалось.
— Да очень просто. Вот у вас на груди висит кулончик…
— Это символ веры!
— Да пожалуйста. Он был создан людьми, не правда ли? Что же, рассмотрим, как его создавали. Шахтёры, совершив насилие над горой, выкопали штольню. Насильственно вырвали из жилы кусок руды и выволокли на поверхность. Совершив ещё ряд насильственных действий над невинной рудой, люди выплавили металл. А затем, усугубляя свою вину, не дали металлу растечься свободно, а насильственно придали ему нужную форму. Интересно, сколько эпох понадобилось бы, чтоб уговорить руду превратиться в подвеску добровольно, на основе Согласия?
В толпе раздались смешки — видимо, кто-то представил себе процесс уговаривания руды.
— Это не есть Созидание в истинном его смысле! Простое, банальное изменение ранее созданного! Если же говорить о Подлинном Созидании…
— Хорошо, пусть будет так. Хотя этому «банальному» люди учатся многие годы. Давайте так — вы сами предложите мне пример любого предмета или объекта, созданного кем и как угодно, или же любой акт творения. И я назову то насилие, которое сделало возможным предложенное вами созидание. Только вот даже акт Божественного Творения, результатом которого стало возникновение этого Мира, — я счёл, что идею Большого Взрыва озвучивать не время и не место, — был актом насилия по отношению к первозданному Хаосу…
Послушница (или жрица?) захлопнула открытый было рот. Неужели угадал её пример? На лицах окружающих видна напряжённая работа мысли. Пусть подумают — бывает полезно.
— А пока вы размышляете, я, с вашего позволения, растолкую всё поподробнее. Насилие не есть некий абсолют или «вещь в себе», это всего лишь инструмент. Универсальный и мощный, но — инструмент. Используется он во зло или во благо — зависит от того, в чьи руки попадёт. Всякое, повторю, созидание несёт в себе элемент насилия…
— Неправда!
— Вы уже придумали пример? Нет? Я даю вам шанс доказать, что я неправ, а вы им пренебрегаете? Продолжу. Этот самый элемент насилия должен содержать три аспекта: насилие должно быть обдуманным, точно направленным и дозированным. Отсутствие любой из этих трёх опор может превратить Созидание в Разрушение, а может и не превращать. В то время как отсутствие любых двух опор неизбежно ведёт к Хаосу, и мои оппоненты предпочитают оперировать примерами именно такого насилия.
Я перевёл дух. Добить или нет? Долой ложный гуманизм!
— Более того, насилие в большей степени является именно инструментом созидания, нежели разрушения. Моя собеседница пока не смогла придумать достоверно ненасильственного акта созидания, в то же время я могу, не слишком утруждая себя, назвать несколько примеров ненасильственного разрушения.
— Это как же?! — с ядом в голосе осведомилась, прерывая свои мысли, проповедница. Решила ущучить меня на другом поле?
— Например, маг создаёт заклинание. Создаёт, подчинив своей воле силы стихий и заставив их выполнять нужную ему, магу, работу. Но как только в заклинании, если оно не создано способным поддерживать себя, заканчивается запас энергии — оно разрушается, безо всякого насилия. Вообще любой процесс, предоставленный самому себе, идёт к угасанию, прекращению и разрушению. И только кропотливо рассчитанный, тщательно выверенный и точно направленный акт насилия (то есть — приложения сил) может на какое-то время притормозить этот процесс или обратить его вспять — на какое-то время, в каких-то пределах. Огонь гаснет, если не подбрасывать топливо. Пруды пересыхают и исчезают, успев побывать зловонным болотом.
— Пруды высушивает Солнце, а это тоже насилие, — голос из толпы.
— Меня радует ваше возражение, — я повернулся в ту сторону. — Оно говорит о том, что вы, здесь присутствующие, думаете над моими словами. Но вот по сути… Налейте в чашу воды, поставьте её в тёмном чулане, где никогда не бывает солнца, и проведайте через пару дней — уровень воды убудет. Вот если сотворить насилие — закрыть чашу плотно притёртой крышкой, которая будет удерживать влагу внутри…
— Дитя! — вдруг провозгласила проповедница.
— Кто?
— Зачатие и рождение ребёнка, создание новой жизни — вот пример Созидания без разрушения и насилия! — моя оппонентка явно гордилась своим примером.
Хм, один из самых сложных и скользких в толковании примеров. Но, поскольку у меня на продумывание вариантов было много времени, ответить смогу. При этом наиболее спорные возражения стоит исключить самому.
— Да, пример хороший, сложный, но — увы… Я не буду касаться спорных вопросов о том, какая часть зачатий действительно добровольна и желанна для всех участвующих сторон и прочего. Возьмём некий идеальный случай. Вы, собственно говоря, в курсе, как вообще происходит зачатие?
Жрица что же, смутилась и порозовела?! Забавное существо — поднимать такую тему, не будучи готовой обсуждать детали? Ох уж эти мне «незамутнённые девицы кристальной чистоты»! Если противник сам даёт дополнительное оружие…
— Судя по милому румянцу, в курсе, по крайней мере в той части, что касается внешних проявлений процесса, — кто-то хихикнул, румянец усилился. — Но я, собственно, имел в виду процессы, происходящие внутри. Семя содержит множество «семян», доказывать это — тема отдельного разговора, но многим это известно и так. Но только одно из них достигает цели и становится зародышем, становится в борьбе с другими «семенами». Борьба без насилия? Не смешите мои тапочки! Но для тех, кто мне не верит насчёт борьбы, продолжим. Та самая «новая жизнь», созревая внутри матери, берёт от неё всё, что ей, новой жизни, нужно. Ничуть не заботясь об интересах самой матери. Скажите, здесь присутствующие, сколько матерей потеряли зубы за время беременности и кормления грудью? У скольких выпадали и редели волосы? Невинное (на самом деле, ибо не отдаёт себе отчёта в том, что делает) дитя насильственно отбирает у матери всё, что ему нужно — и без этого насилия просто не выживет. Я уже не говорю о самих родах. Вы, девушка, как-нибудь попроситесь в помощницы к повитухе, это сильно расширит ваши представления о мире.
— А ящеры? Отложили себе яйца и пошли спокойно, без мук и прочего. Или рыбы — выметали икру, и всех забот…
— Тут чуть-чуть сложнее. И одновременно — проще.
— Это как это?
— Ну, самое простое, что лежит на поверхности — не разрушив скорлупу, новорожденный не сможет начать свою жизнь, то есть рождение всё равно неразрывно сопряжено с актом насилия и разрушения. Но есть и более глубокий, я бы даже сказал — философский пласт. В случае человека насилие, пусть неосознанное, направлено от будущего ребёнка на мать. Рыбы и прочие уклоняются от ответственности за потомство, перекладывая всю тяжесть последствий на своих будущих детёнышей — и открывая их насилию среды. Из миллионов, то есть — тысяч тысяч, икринок вылупляются тысяч пятьдесят рыбьих личинок, из них вырастают штук двадцать взрослых рыб. А остальные служат жертвой, которой их родители откупились от ответственности и от насилия по отношению к ним. Но не всем это удаётся — есть рыбы, которые гибнут после нереста, отдав всё потомству. И у ящеров, если они не домашние, разоряются три кладки из четырёх. Да и в уцелевшей тоже выживают не все зародыши.
К моей противнице в споре явно шло подкрепление. Не желая и дальше обострять ситуацию, я сказал:
— Не смею больше злоупотреблять вашим вниманием. Да и пора уже готовиться к общей проповеди, — после чего начал проталкиваться в сторонку.
Кстати, об общей проповеди. Странно было ожидать такого в политеистическом храме, посвящённом всем богам, но вот смотри ты. Тот самый главный жрец каждый большой выходной читал речь, касавшуюся не каких-то конкретных догматов, а, так сказать, общенравственных вопросов. После чего все желающие могли подойти за благословлением или к самому главе профсоюза, или по конфессиональной принадлежности.
Отходя от места своей лекции, я наткнулся на раздражённый взгляд главного жреца. Кажется, на планах по улучшению отношений можно ставить крест. В том, что не казалось, а так и есть, я убедился сразу после проповеди, когда пытался получить благословение — вредный дед просто прошёл мимо меня, как мимо пустого места. Да уж, отказать в благословлении — это сурово. Чувствую, жить мне в городе станет труднее и неприятнее. В средневековой Европе после подобной выходки какого-нибудь епископа меня и на костёр могли потащить. Не знаю, как бы обернулось тут, благо ситуацию разрядил жрец Урлона, который шёл следом за главарём и благословил меня с таким видом, словно я именно к нему и подходил, при этом ещё и подмигнул заговорщицки. Видимо, слышал мою речь (или пересказали), и она ему понравилась, что неудивительно, с учётом специализации. Блин горелый! Главарь-то из того же клира, что и отвазюканая мною дамочка! Да уж, дядя Витя, умеешь ты находить друзей, особенно — среди представителей власти.
Вечером ко мне в гостиницу вновь пришла Изира. Я как раз сидел в общем зале за ужином, стараясь не замечать лукавых взглядов и подмигиваний одной из хозяйских дочек. Оно мне надо, искать неприятностей от хозяина? Тем более что у меня уже есть подруга в этом городе. Кстати, вот и она…
После того, как мы поужинали и под ехидным взглядом присутствующих поднялись ко мне в номер «смотреть интересный амулет, найденный в эльфийском городе», она спросила:
— И зачем было устраивать это представление с послушницей Целительницы в Храме?
— Да какое там… Просто увидел излишне возбуждённую дамочку, изрекающую благоглупости — ну и потыкал немножко носом в её же кучку.
— И зачем?
— Знаешь, ситуация сложная, с деморализацией жителей и подрывом боевого духа гарнизона и Лерий справляется более чем. Придушить бы, да руки коротковаты. Не надо ему добровольных помощниц.
— И стоило так перегибать палку? Ты же чуть не весь их символ веры под сомнение поставил.
— Как говорят мудрецы в одной очень-очень далёкой стране, «чтобы выпрямить кривую палку — нужно перегнуть её в обратную сторону». А так — может, кто и призадумается, если хоть человек пять к моменту возвращения домой не забудут, о чём я говорил.
— Ну-ну… Не надо так прибедняться, это одна из самых модных тем сегодня.
— С чего бы так?!
— Ну, Стражи и раньше интерес вызывали, а уж сейчас, когда вас осталось-то… — она осеклась и посмотрела на меня слегка виноватым взглядом. — Тем более и двурвы твои своими рассказами интерес подогревают. И тут такой спор…
Изира махнула рукой, потом усмехнулась.
— Я из-за чего задержалась-то. Парочка молодых дуболомов из Гильдии устроила попойку под лозунгом «Боевые маги — самая созидательная сила Мира». Поскольку наливали всем, кто с ними соглашался (из своих, гильдейских, разумеется), пьянка быстро разрослась. Потом, понятно, слово за слово, один пристал к целителю насчёт того, какое насилие он предпочитает в общении с молодыми пациентками, тот ответил заклинанием, расслабляющим кишечник…
Я невольно засмеялся и уточнил:
— Жертв не было?
— Нет, не успели. Даже разрушений особых не случилось. Но меня привлекли к наведению порядка.
— Ну и ладненько. Надеюсь, ты сюда не проповеди читать пришла и не порядок наводить? — я плавно провёл пальцем по её позвоночнику, от затылка и до… Дотуда, где позвоночник заканчивается.
Изира потянулась, как кошка, но ответила старательно недовольным голосом:
— Вечно вам, мужчинам, одного надо!
— Ты не права! Мне от тебя сегодня надо… — я закатил глаза и начал загибать пальцы: — Раз, второй так, потом этого, вот так вот ещё… Много всего надо!
— А справишься? — в глазах женщины заплясали чёртики.
— У меня есть секретное оружие. Если что — уболтаю до потери сознания!
Следующая неделя была уже вполне рутинной: муштровка новобранцев, визиты в Гильдию магов, посиделки с Изирой… Тот мастер-оружейник, с которым мы пытались воспроизвести блочный лук, получив новые выкладки, как-то на удивление быстро ухватил основную идею и весь ушёл в подбор размеров эксцентрика. Всю работу свалил на помощников и подмастерьев, и у него даже получилось добиться эффекта — для нашего макета с размахом плеч около полуметра. Дело встало за достаточно прочной и гибкой тетивой, но с этим была проблема. Двурвы, которым я сказал, что немного погорячился и мне подойдёт тросик раза в полтора-два толще, чем просил сначала, попытались обидеться. Они решили, что я в них не верю и собираюсь облегчить задачу. Пришлось объяснять, что это не так, для чего рассказал им про идею блочника. Лук, изготовленный полностью из металла и способный прицельно метать стрелы на семь сотен шагов, им очень понравился. Настолько, что даже не сразу поверили в осуществимость идеи, зато когда убедил… Обещали первую тетиву через неделю, не позже.
Ещё запомнилась возня с перегонным кубом, в рамках воссоздания бальзама. Нет, само устройство алхимики знали, но вот залить в него вино или брагу — или не додумались, или не придали значения результатам. Зато с моей помощью оценили свойства спирта как растворителя и для приготовления вытяжек. Пришлось читать отдельные лекции на тему «Это пить нельзя! Потравитесь к гоблинам, разбавляйте хотя бы раза в два с половиной!». Зато вечером перед очередным выходным Изира пришла с заговорщицким видом и принесла фляжку с образцом народного творчества по мотивам бальзама Стражей. Напиток оказался заметно крепче прототипа — градусов тридцать два-тридцать пять примерно, то есть слабее водки, но ненамного. Эффект оказался намного меньше, зато, по словам чародейки, не было ограничения на срок использования «после откупорки». Нет, пить такого рода напитки просто как выпивку, да ещё и вечером — это не только кощунство, но и провокация для собственного организма. Тем более, если делать это в компании с привлекательной и расположенной ко всем видам общения женщиной… Утром я являл собой пример неизвестной в Мире некромантии — зомби типичный. Или, как говорят: «поднять — подняли, а разбудить забыли».
И да, привязавшийся ко мне намертво в первые дни пребывания в городе мотив из «Фауста» аукнулся. И тут тоже приложила свои ручки гиперактивная в некоторых областях женщина из Гильдии магов. Короче говоря, моих учеников решили не разгонять по полусотням, как было принято, а, в качестве эксперимента, оставить в виде отдельной роты. И отрядной песней сделали ту самую арию Мефистофеля, в местной аранжировке! Наверное, композитор перевернулся бы в гробу, услышав своё произведение в переложении на два барабана, флейту и два рожка. Но в целом получилось достаточно приемлемо, даже удивительно, сколь много Изира смогла извлечь из моих «пам-парам-пам-пам-парам»! На следующей неделе обещали ещё и слова подобрать, причём первую строчку клятвенно обещали не трогать: «люди гибнут за металл» — очень, мол, уместно для гарнизона Резани.
Главную задачу: прекратить деятельность Лерия Трясогузика, желательно — полностью, решить не удалось. Осторожничать начал, гадёныш. Пришлось ограничиваться контрпропагандой. Последние два дня с лёгкой руки двурвов город вспоминал снятие осады Липницы и историю Девятнадцатого Легиона.
И вот свежеподнятый зомби двинулся в сторону городского Храма. Наученный горьким опытом, осмотрел окрестности на предмет наличия Аврика поблизости. Как я выяснил за эти дни, дядька он был, как ни странно, вполне обеспеченный. Просто ему некогда было следить за собой, а порой даже и поесть — слишком много сил тратил на поиски того, что ещё у него «украли», и подбор «доказательств». Тщательно избегая больших скоплений народа и любых разговоров («улыбаемся и машем», ага, хоть и в другом смысле), пробрался в Храм. Очень хотелось вести себя паинькой, тем более что выяснилось — Трясогузик сумел заручиться поддержкой некоторых младших офицеров не только стражи, но и гарнизона, можно было ожидать провокаций, перетекающих в дуэли или даже в попытку ареста. А оно мне надо — устраивать бои в городе? Даже если и сумею прорваться к воротам — всё, сделанное мною ранее, будет безнадёжно испорчено и враг сможет торжествовать. Как бы лишить Лерия сана, или хотя бы поддержки Поликавтия, верховного жреца? Надо думать, держать ушки на макушке и думать.
Пока вроде всё идет, как задумано — я уже час, как вошёл на храмовую площадь, а ещё ни с кем не поругался. Правда, лапочка? Так, начинается проповедь, народ притих, послушаю-ка и я, надо только физиономию подходящую надеть.
Вдруг по толпе как ветерок прокатился. Статуя бога Правосудия и Справедливости вдруг налилась мерцающим светом, который наполнил Храм. Твою дивизию, он что, воплощаться затеял?! С какого перепугу-то?! Статуя открыла глаза, заполненные белым пламенем, немного повела головой и, уставившись прямо на меня, изрекла:
— Ты что тут делаешь?! А ну, брысь из города!