— Сзади. Двое. Крыши, — скупо произнесла девушка, экономя дыхание.
Слишком мало времени прошло с момента нападения церковного ордена на её родную деревушку. И даже столь непродолжительный забег по узким улицам крепостного городка выбил молодой организм из колеи, наполняя лёгкие огнём, а ноги свинцом. Но она не отставала от юного мага и даже старалась быть полезной, периодически бросая взгляд назад и по сторонам.
— Вижу, — также сухо ответил Павел, — не попаду.
Начинающему магу казалось, что их изнуряющий марафон длится уже как минимум несколько часов.
Для Иваныча это был первый настоящий город этого мира, который он смог посетить, находясь при этом в сознании. И как же он его уже раздражал!
Привыкшего к упорядоченной типовой застройке своего родного мира Павла просто выводили из себя хаотично разбросанные приземистые домики из серого камня и испещрённые прорехами деревянные лачуги. И всё это нагромождение из дерева и камня изрезано многочисленными извилистыми улочками и переулками. К слову, по самой широкой улице, попавшейся начинающему магу, едва ли прошли бы три взрослых мужчины, идущих плечом к плечу.
Пикантности экскурсии по крепостному городу придавали преследующие юных дарований твари. Павел сильно ошибся при изначальном подсчёте количества отправившихся по его душу изменённых монахов. В этом причудливом лабиринте ему удалось уничтожить уже пятерых. Благо они не проявляли зачатков сообразительности и натыкались на беглецов поодиночке. И каждый из них обратился в пепел.
Изрядно пощекотала нервы встреча с ещё одной тварью, с которой юные маги едва не столкнулись нос к носу на очередном резком повороте узкой улочки. Тут смог всех удивить малыш Вали.
Жаба не растерялась и с боевым рыком покинула своё транспортное средство в лице замешкавшегося на секунду Иваныча, прилично разодрав ему плечо. Два длинных прыжка, и малыш Вали по-кошачьи забрался вверх по рясе обнюхивающего воздух монаха. Изменённый церковник дёрнулся, пытаясь скинуть с себя назойливое животное, но жаба, резко взмахнув лапой, вбила серповидные когти в его лицо. Тварь задрожала, и отворот капюшона серой рясы лизнул язык чёрного пламени. Следом второй. И третий.
Малыш Вали спрыгнул с пожираемого тьмой живого факела, и Павел ударом меча смахнул пылающую голову с плеч монаха.
— Чёрное пламя. От бурой жабы, — пробормотал юный маг, спешно усаживая спасителя к себе на плечи. — А ты не так прост, носатый!
Жаба в ответ лишь шумно шмыгнула носом и надменно выпучила глаза.
Теперь же твари скооперировались и загоняли добычу вдвоём, ловко перемещаясь по приземистым крышам, надолго пропадая из поля зрения начинающего мага. Иваныч уже мог расслышать глухие удары перепрыгивающих со здания на здание тел и скрежет когтей по черепице крыш.
— Шпиль. Храм, — донёсся до Павла сипящий голос Мали.
— И? — спросил юный маг, бросив взгляд на возвышающуюся над крышами конструкцию, украшенную священным знаком.
— Прихрамовая. Территория, — девушка выталкивала из себя слова на каждом выдохе. — Нет. Крыш.
— Понял. Поднажмём, — Павел резко свернул в узкую кишку, которая, как ему показалось, прорезала хибары какого-то совсем уж бедного района в нужном направлении.
Позади раздался треск пересушенных временем досок и грохот, вызванный падением чего-то тяжёлого.
— Или кого-то, — произнёс про себя начинающий маг, сбавляя скорость бега для того, чтобы пропустить вперёд себя начинающую отставать Мали.
Павел внутренне порадовался этой мысли. Появился шанс, что твари не настигнут их одновременно.
Спустя несколько минут петляющая узкая улочка выплюнула юных магов на небольшую площадь, прилегающую к местному храму.
Храм был стар и мрачен.
Монументальное здание из замшелого камня даже на первый взгляд было гораздо старше самой крепости. Обветренный массивный куб храма переходил в высокий шпиль, по которому стелилась искусно выполненная из металла колючая лоза. Ветвь оплетала шпиль и ближе к его окончанию скручивалась в сложный узел, образуя знак Создателя. В основании храма виднелись широкие двери, в которые спешно втягивалась толпа людей.
— А эти-то здесь откуда? — выдохнул Иваныч, разглядев среди людей фигуру в коричневой рясе. Церковник что-то кричал и активно жестикулировал.
Мали хотела что-то ему ответить, но не смогла. Забег по улицам крепости Герхард вытянул из неё все силы.
Павел оглянулся и заметил, как с крыши ближайшего к площади дома спрыгнула первая тварь.
Р-А-Х!
Первый искрящийся подарок начинающий маг отправил прямо на бегу. Шар пролетел в паре метров от твари и с грохотом впечатался в покосившийся деревянный домик. Из поднявшегося облака пыли и света вылетели измочаленные обломки брёвен.
— Дерьмо, — просипел начинающий маг, останавливаясь.
Р-А-Х!
Второе плетение поглотило их преследователя, разразившись роем белых искр.
Со стороны храма донеслись крики и детский плач.
Человек в рясе скинул капюшон, обнажив лысеющую седую голову и доходящую до груди окладистую бороду, и пристально посмотрел на юных магов. Задумчиво пожевав свою губу, старик сдвинул к переносице кустистые брови и решительным шагом направился к парочке.
— Где же ты, ублюдок? — произнёс Павел, шаря взглядом по окружающим храм домам.
Рядом, тяжело дыша, согнулась юная ведьма, пытаясь заглотить в себя как можно больше воздуха.
— Как посмели вы попрать все законы Его?! — разразился гневной тирадой приближающийся к ученикам церковник.
— РУ-РУ? — малыш Вали, спрыгнув с нагретого им местечка на плечах Иваныча, сел перед стариком и принялся гипнотизировать его взглядом.
— Как решились вы на такое святотатство?! — не унимался подошедший.
Мали со стоном разогнулась и выставила перед собой длинный нож, который плясал в ходящих ходуном руках.
— Ты же уже давно должен был показаться, — процедил себе под нос Иваныч, остановив свой взгляд на одном из домов, в тёмном оконном проёме которого, как ему показалось, мелькнула какая-то бледная зелень.
— Вас всех настигнет кара Его! — церковник, казалось, не обращал внимания ни на старательно пучившую глаза жабу, ни на остриё ножа, смотрящее ему в грудь.
— Цыпа-цыпа-цыпа, — тихо пробубнил начинающий маг, вглядываясь в провалы окон.
— Опомнитесь, братья! Гибнут люди! Гибнут дети! Вспомните, что завещал нам Создатель наш! — распалялся старик.
Р-А-Х!
Плетение влетело точно в окно того дома, в котором Иваныч вновь увидел какое-то движение, распустившись внутри искрящимся цветком. Из-за поднявшегося облака пыли было невозможно рассмотреть того, что сейчас происходило внутри здания.
Седой церковник осёкся, наблюдая за иллюминацией, устроенной начинающим магом.
У храма вновь заголосили.
Внезапно из-за пыльной завесы к храму метнулись три стремительных тени.
— Ох, ё… — только и смог выдавить из себя Павел, спешно создавая, одно за другим, три плетения.
Одну из тварей окутал белый свет. Две её товарки смогли каким-то образом уклониться от летящих в их сторону шаров, неумолимо приближаясь к ученикам магов.
— РУ-У! — жаба с боевым кличем бросилась в атаку на приближающихся монахов.
Р-А-Х!
Искрящийся шар поглотил в светлой вспышке разрыва ещё одну фигуру в рясе.
— РУ-А! — тварь пыталась сдёрнуть вцепившегося в её живот малыша Вали.
— Держись, носатый! — Иваныч перехватил тяжёлый меч и устремился к последнему оставшемуся из нападавших.
Лезвие клинка с гулом разрезало воздух и врубилось в шею вертящейся на месте твари. Но вместо того чтобы просто снести голову изменённого монаха, оно перерубило позвоночник и завязло в теле.
Тварь дёрнулась, отчего её перерубленная голова запрокинулась назад и повисла мешком. Иваныча передёрнуло от вида висящей на одних мышцах и при этом клацающей зубами головы.
Тварь дёрнулась ещё сильнее, и рукоять меча выскользнула из рук начинающего мага. Монах завертелся из стороны в сторону, отчего поймать утерянное оружие для Павла оказалось делом вовсе не возможным.
— Посторонись, — ворчливо буркнул седой монах, потеснив Иваныча плечом.
Закатав рукава рясы и поплевав на широкие ладони, он примерился к засевшему в теле твари клинку.
— Благослови, Создатель! — выдохнул старик и, крякнув, метнулся к не желающему умирать монаху.
Павлу оставалось только удивлённо присвистнуть, наблюдая за ловкой работой пожилого церковника.
Раз!
И он уже ухватился за рукоять, торчащую из мечущейся из стороны в сторону спины.
Два!
И на крепких, покрытых шрамами руках вздуваются толстые канаты мышц.
Три!
Старик бьёт ногой в поясницу твари, и клинок с хлюпаньем покидает изменённое тело.
— РУ-У! — заверещал малыш Вали, когда тварь завертелась вокруг своей оси и принялась слепо полосовать когтями воздух.
Седой старик вновь примерился, замахнулся и с кхеканьем отсёк изменённому левую руку. Через несколько секунд процесс повторился, и на землю упала правая рука. Затем, также поочерёдно, пришла пора и нижних конечностей.
Павел с интересом наблюдал за работой пожилого служителя церкви, не забывая при этом поглядывать по сторонам в ожидании новых гостей. Старик орудовал клинком так, будто это было для него обычным рутинным делом. Да, в его движениях не было той завораживающей красоты и лёгкости, которые были у Мишико, когда тот брал в руки оружие и начинал свой танец смерти, но… Но седой церковник не совершал ни одного лишнего движения. Лишь скупые, экономящие силы, но при этом крайне продуктивные действия.
Раскрасневшийся старик удовлетворённо оглядел бьющийся в агонии обрубок и посмотрел на Павла, обнажив в улыбке крепкие белые зубы.
— За сегодня уже третий! Эх, и живучие же гниды, поглоти их пустота! — седой служитель не сводил взгляда своих выцветших глаз с сокрытого глубоким капюшоном лица начинающего мага. — А вы кто такие будете? На столичных братцев не больно-то похожи.
— Путники мы, — коротко ответил Иваныч, откидывая капюшон рясы.
— Путники, значит… — задумчиво протянул старик и внимательно осмотрел пришедшую в себя юную ведьму и жабу, которая по-кошачьи игралась с щёлкающей гнилыми зубами головой твари. — Хороши путники, что могут походя несколько гнилушек в пепел обратить. А к нам какими ветрами занесло?
— Попутными, — угрюмо ответил Павел и протянул руку в недвусмысленном жесте.
— Ох, и весёлый ты малый! — хохотнул старик и, перехватив клинок, протянул его рукоятью вперёд. — Где же тебя так потрепало-то? Вроде, молодой ещё, а рожу тебе будто демоны пережевали, да, прости, Создатель, высрали.
— Мир не без добрых людей, — уже теплее ответил Иваныч, принимая меч. — Ты тоже на смиренного служителя ордена не сильно похож.
— И много ты служителей-то повидал, парень? — при всей кажущейся балагуристости седого церковника, цепкий взгляд его некогда ярких голубых глаз буквально ощупывал начинающего мага.
Иваныч хмыкнул и покачал головой. Ему почему-то импонировал этот крепкий старикан с выцветшими глазами цвета горных льдов.
— Повидал, — усмехнулся юный маг, — Много повидал. Да вот только если не считать паладина, то поговорить удалось пока лишь с тобой.
При упоминании паладина у старика на миг блеснули глаза.
— Дела-а-а, — протянул церковник, задумчиво оглаживая свою бороду. — Видимо, есть нам, о чём с тобой поговорить, парень. Заходи ко мне, как всё… Кхм. Закончится.
— Закончится ли? — поинтересовался Иваныч.
— Закончится, — кивнул старик. — Всё рано или поздно заканчивается.
— Я тебя услышал… — Павел вопросительно посмотрел в глаза служителя ордена.
— Авель, — помог юному магу старик, — отец Авель.
— Я тебя услышал, отец Авель, — продолжил Иваныч и, что-то решив для себя, добавил: — Там в храме… Люди?
— Верно, — подтвердил отец Авель, — где же ещё детям Его скрыться от напасти, как не в доме Его?
— Они там в безопасности? — уточнил Павел.
— Отец всегда позаботится о детях своих, — ответил старик, указав раскрытой ладонью на украшающий шпиль храма символ Создателя.
— Это я и хотел услышать от тебя, отец Авель, — Павел сделал вид, что ничуть не удивился увиденному. — Присмотришь?
— Вполглаза, — кивнул церковник.
— За кем? — вклинилась в их разговор Мали.
— Я надеюсь на тебя, отец Авель! — Павел вновь заглянул в старческие глаза.
— На всё воля Его, — старик осенил себя священным знаком и повернулся к юной ведьме, которая так и продолжала сжимать в руках длинный нож: — Пойдём, дочка. Вознесём молитву отцу нашему.
— Паша! — девушка растерянно посмотрела на начинающего мага.
Но Иваныч, ничего не ответив юной ведьме, повернулся к жабе и потрепал её по холке.
— Тебе тоже придётся пока остаться тут, малыш, — произнёс Павел, заглянув в жабьи глаза. — Я надеюсь, ты не дашь её в обиду?
Малыш Вали тихо заурчал и боднул начинающего мага в ногу.
— Ну и славно, — тихо произнёс Иваныч, наконец поворачиваясь к Мали.
— Ты что задумал? — начинающая злиться юная ведьма ткнула пальцем в грудь Павла. — Ты же не собрался обратно?
— Ты даже злишься, как она, — улыбнувшись, произнёс юный маг.
— Что? — не расслышала Мали.
— У меня нехорошее предчувствие, — задумчиво ответил Иваныч. — Мне нужно вернуться. Там на площади… Всё пошло совсем не так, как предполагалось. Я не знаю, как это объяснить, но я точно уверен в том, что нашим учителям может понадобиться помощь.
— Я ведь тоже могу помочь! — глухо возразила девушка.
— Можешь, — кивнул Павел. — Ты молодец. Но мне будет гораздо спокойнее, если ты будешь в безопасности. Отец Авель не так прост, как кажется на первый взгляд. Да и малыш тебя в обиду не даст.
— Но я тебе не маленькая дево…
— Я скоро вернусь, — перебил юную ведьму Иваныч и аккуратно поправил прядь тёмных волос, которая упала на лицо девушки.
— Паша! — девушка хотела взять начинающего мага за руку, но её пальцы утонули в перламутровом облаке. Сам же начинающий маг появился в нескольких метрах от девушки и спешно уходил в сторону жилых кварталов.
— Пойдём, дочка, — отец Авель мягко взял растерявшуюся Мали под руку и направился в сторону храма. — Он, видимо, знает, что делает.
Юная ведьма подхватила малыша Вали и понуро последовала рядом с церковником, бубня себе под нос что-то нечленораздельное про излишне самоуверенных кретинов и слишком возомнивших о себе болванах.
— А ты не так прост, старый хрыч, — покачал головой Иваныч, стараясь запомнить фигуру, которая возникла над ладонью отца Авеля, когда тот указал ей на шпиль храма, — Ты не так про…
До ближайшего дома оставалось всего с десяток метров, когда очередная безмолвная тварь метнулась из тёмного переулка навстречу Павлу.
— Слишком предсказуемо, — ухмыльнулся начинающий маг, сбросив с себя защитный купол и пытаясь разглядеть движение в облаке пепла.
Тишина.
Иваныч немного выждал и сделал шаг в сторону узкой улицы, из которой выскочил изменённый.
Внезапно по спине юного мага пробежался холодок, и нестерпимо заломило зубы.
— Что за дерьмо? — Павел уплотнил защиту и затравленно озирался по сторонам.
— Такой мягкий… Ещё не готов… Такой вкусный… Он оценит… Вкусный… Скоро… Преклонись… Жнец увидит нас… Он подготовит… — Иваныч обхватил ладонями уши, пытаясь заглушить навязчивый многоголосый шёпот, который зазвучал у него в голове.
В тёмном переулке показался силуэт человека в рясе. Павел оглянулся назад и увидел, как юная ведьма с отцом Авелем подходят к дверям храма.
— Ну, привет, ублюдок, — процедил сквозь стиснутые зубы Иваныч, смотря в светящиеся янтарём глаза неспешно приближающегося монаха.
— Смирись… Преклонись… Такой сладкий… Смерть… Хотим… Уже скоро… Прорва силы… Хотим… Хотим… Хотим… — шёпот становился всё назойливее, причиняя уже физическую боль.
Р-Р-Р-А-Х!
До предела накачанное силой плетение с тяжёлым гудением устремилось к мрачной фигуре церковника.
Павла обдало волной горячего воздуха. Кажется, взрывом снесло несколько домов.
— Умри! Умри! Умри! — визг нескольких десятков глоток разрывал голову юного мага на части.
— Бред, — выдохнул Иваныч, глядя на то, как из устроенного им искрящегося смерча шагнул окутанный бледно-зелёной дымкой монах.
Церковник вытянул вперёд руку, и с его ладони сорвался небольшой чёрный шарик размером с крупную виноградину. Шарик взмыл вверх, засветился мягким зелёным светом и медленно спустился вниз, повиснув в воздухе на уровне янтарных глаз монаха.
Р-Р-Р-А-Х!
Ещё один переполненный светом рой искр, сорвавшись с рук Павла, устроил огненный ад посреди расширившегося переулка, раскидывая в стороны массивные части стен и крыш попавших под удар домов. Искры от двух плетений пермешались, создав единый ревущий столп света.
Шею нещадно жгло раскалившимся камнем ошейника, а в нос начинающего мага ударил запах жжёного мяса. Голоса в голове бесновались, визжа что-то уж совсем неразборчивое.
— Да проглоти тебя бездна! — рыкнул Иваныч, увидев, как из яркого столпа искр вновь вышел чёртов монах, защитная дымка которого значительно потеряла в яркости и насыщенности, став едва заметной.
Церковник остановился, и в руках его возник огромный, светящийся гнилостно-зелёным цветом серп на длинной рукояти, с острия которого на землю капала какая-то бледная тягучая дрянь.
Монах сделал шаг к Павлу.
Второй.
Третий.
И вот он уже бежит, набирая скорость с каждым шагом. За ним неотступно следует светящийся шарик.
Р-Р-Р-А-Х!
Павел отправил очередное плетение и исчез в перламутровом облаке, разрывая дистанцию между собой и монахом.
Яркая изумрудная вспышка резанула по глазам начинающего мага, заставляя его зажмуриться. Проморгавшись, Павел с ужасом осознал, что человек с янтарными глазами стоит перед ним и уже поднял в замахе лезвие своего гигантского серпа.
Иваныч уплотнил до предела свой защитный кокон и попытался успеть парировать удар причудливого оружия двуручным мечом, даже и не пытаясь от него увернуться.
На этот раз те немногочисленные уроки, которые успел дать своему ученику паладин, сослужили добрую службу. Начинающий маг успел в последнюю секунду.
Накачанный светом клинок двуручника с оглушительным хлопком столкнулся с древком огромного серпа, разбрасывая в стороны белые искры и бледно-зелёные брызги. Противники застыли и, скрестив оружие, пытались передавить друг друга голой силой. Рукоять двуручного меча начала стремительно нагреваться, но Павел раз за разом вливал в клинок силу света. Церковник от него не отставал, напитывая своё оружие странной зеленью.
Ладони и шею начинающего мага нестерпимо жгло.
Павел краем глаза заметил, что капающая с изогнутого лезвия серпа белёсая дрянь, попадая на его защитный кокон, шипит и пузырится, медленно разъедая его защиту.
Светящийся шарик, выпущенный монахом, покружив немного в воздухе, застыл напротив лица Иваныча, притягивая к себе его взгляд. И чем глубже становился океан боли, испытываемой Павлом, тем ярче и живее плясал изумрудный костерок, который окутывал парящую в воздухе маленькую сферу.
В какой-то момент количество сил света и гнилостной зелени, которые были влиты в это противостояние с обеих сторон, достигло таких значений, что воздух наполнился характерным гулом. Мерно вращающийся шарик задрожал и начал колебаться, то приближаясь, то отдаляясь от лица юного мага, с каждым ударом сердца увеличивая скорость и амплитуду.
Из-под сжимающих рукоять меча ладоней Павла появились первые струйки едкого дыма.
— Дерьмо, — прошипел Иваныч, начиная осознавать, что долго он так не протянет.
Осознание этого факта подстегнуло юного мага разом влить в двуручник практически весь оставшийся у него резерв. Клинок в том месте, где он соприкасался с серпом, начал стремительно раскаляться докрасна. Монах дёрнулся. Его защитная зелёная дымка моргнула и с хлопком испарилась.
Шарик остановился, мелко задрожал и с резким свистом метнулся в сторону Павла.
У Иваныча будто бомба разорвалась в голове. От удара, пришедшегося по лицу, его зрение заволокло отголосками яркой вспышки, а его самого с силой опрокинуло на землю, выбив из лёгких весь воздух.
Церковника выгнуло дугой.
Он, выронив свой серп, обхватил голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, принялся раздирать капюшон своей рясы.
Зрение к Павлу вернулось не сразу. И первым он увидел размытый силуэт, который медленно шёл к нему. Иваныч провёл ладонью по своему лицу, смахивая застилающую глаз кровь. Картинка стала чуть чётче.
На юного мага смотрела пара янтарных совиных глаз. Крупные глаза располагались на пожелтевшем черепе, испещрённом витиеватыми символами. Между острыми клиновидными зубами сомкнутых челюстей сочился белёсый гной. Точнее, даже не сочился, а толчками выдавливался, медленно стекая по подбородку.
Тварь медленно нагнулась для того, чтобы поднять своё оружие с земли.
Павел сделал над собой усилие и шевельнул рукой, пытаясь нащупать обожжёнными ладонями рукоять своего клинка. Наконец, спустя несколько секунд поиска, пальцы начинающего мага наткнулись на ещё не остывший металл.
— Ну вот и закончилось твоё путешествие, Паша, — прохрипел Иваныч, поняв, что он всё равно уже не успевает.
Тварь стояла над ним и в полной тишине поднимала для последнего удара свой зелёный серп. Затихли даже голоса в голове. Лишь стучало сердце, выбивая барабанную дробь в висках.
Внезапно раздался треск, и в голову твари влетела белая молния.
Монах пошатнулся и, вновь выронив своё оружие и упав на колени, оглушённо тряс головой.
— Хотя… — Павел мобилизовал все остатки своих сил для того, чтобы подняться на ноги.
Бросив в искорёженный клинок последние капли света из своего резерва, он просто ударил им, как копьём, в зубы твари. Лезвие с хрустом скользнуло внутрь.
Тварь задрожала в судороге.
— Теперь точно всё, — выдохнул Павел и дёрнул за рукоять меча вверх.
С сухим треском позвоночник твари лопнул, и она с противным скрежетом зубов о сталь клинка завалилась назад. Из устремлённых в ночное небо совиных глаз медленно уходил янтарь. Его сменяли багровые угли.
Павел, откинув в сторону изувеченный меч, опустился на колени и снова смахнул с лица кровь. Следом он посмотрел на обожжённые до обугленного мяса ладони, и, покачнувшись, рухнул рядом с телом монаха. Его сознание вновь накрыла благодатная тьма.
Голубь, сидящий на вершине шпиля, что венчал храм баронства Герхард, перемялся с лапы на лапу, и по-птичьи склонил голову, повернувшись единственным своим зрячим глазом к прихрамовой площади. Он сидел на этом шпиле с самого утра. Голубь видел начало штурма крепости. Голубь видел яростную оборону донжона его защитниками. Голубь видел, как отец Авель, защищая своих прихожан, самоотверженно отбивался сразу от двух изменённых монахов. А сейчас голубь наблюдал за окончанием боя между одноглазым юношей и невиданной доселе тварью.
— Курлы, — голубь снова потоптался на месте, давая кратковременный отдых своей здоровой лапке, и принялся деловито чистить клювом грязные, посеревшие от времени перья. Найдя под левым крылом последнее белоснежное пёрышко, птица ухватила его клювом и резким движением головы выдернула. Следом голубь вновь окинул взглядом площадь и раскрыл клюв, отдавая перо на потеху лёгкому, шаловливому ветерку.
Ветер, вдоволь наигравшись с пёрышком, бережно уложил его между лежащими на земле юным магом и телом погибшей твари.