У принесённого демонологом вина было всего лишь два недостатка: оно оказалось креплёным, и его у монахов в телеге было припасено лишь три бурдюка литра по четыре каждый, что для троих взрослых мужчин было совершенно не серьёзно.
— Она была словно боги-и-иня! — схватив малыша Вали за рыжую поросль на груди, с придыханием орал ему в морду мастер тьмы. — Богиня, сошедшая с небес прямо в бордель! Понимаешь, жаба ты бессловесная?!
— РУ-РУ? — пробурчал ошалевший от такого поворота событий рыгун.
— А я тебе о чём! Ик! Ты таких в своём болоте не топтал! Ох! Подожди, — демонолог резко захлопнул ладонью рот и по синусоиде устремился к ближайшим кустам. Малыша Вали он отпустить при этом банально забыл.
— И это меня! Мишико Молота! Как щенка отчитывал! Перед моими людьми! И главное кто?! Какая-то крыса подвальная, нежити не видавшая! Представляешь?! — ревел на весь лес паладин.
— Угу, — смотрел на него остекленевшим взглядом Иваныч. — Не по-пацански это! За такое только на перо фраера садить!
— Сечёшь! — одобрил паладин, прикладываясь к горлышку бурдюка. Вина там не оказалось, и после нескольких непродолжительных попыток вытряхнуть хоть каплю алкоголя себе на язык Мишико запустил пустой сосуд подальше в лес.
— Погуляли и будет! — блондин поднялся и, уперев руки в бока, взглянул на Иваныча. — Ученик! Продолжаем занятия!
— Сейчас?! — Павел даже чуточку протрезвел. — Мы же слегка выпивши…
— З-запомни, Паш! Маги! Не! Пьянеют! Ни-ког-да! — помахал перед лицом Иваныча указательным пальцем паладин.
— Подтре… Подстве… Подтверждаю! — собственно, и подтвердил мастер тьмы, выползая из кустов, вытирая тыльной стороной ладони губы. Руку же он вытер об малыша Вали, которого так и таскал с собой.
— Так! Все вот эти твои писульки на земле — это хорошо, но так уважаемые люди не работают, — продолжил лекцию Мишико.
— Точно! Ик! — поддакнул Вел, усаживаясь рядом.
— Так вы же сами мне это показали! Что за наезды, братва? — не понял Иваныч.
— Спокойно! Спокойно. Не кипятись, — примиряюще выставил перед собой руки паладин. — Ты меня уважаешь?
— Железно! — ответил Павел.
— Тогда послушай! Это неэффектри… Тьфу! Западло, короче, пацанам так работать. Попробуй закрыть глаза и струк-ту-ру… О! Смог!… Так, о чём я? — почесал затылок блондин.
— Глаза закрыть, — напомнил Иваныч.
— Точно. Короче, заклинание над ладонью представь. И глаз свой закрой. Так легче попервой, — подытожил Мишико и упал, как озимый, на землю.
Павел посмотрел на сидящего рядом демонолога. Тот попробовал ему подмигнуть и показал большой палец, поднятый вверх.
— Говно вопрос, — пробормотал Павел и закрыл глаз.
То ли виной был алкоголь, то ли Иванычу действительно кто-то свыше помогал в магическом деле, но сильно стараться и пыхтеть ему не пришлось. Мгновенье, и Павел нарисовал в своём воображении правильный тетраэдр и щедро заполнил его светом. Целиком. Руку сильно обожгло, и в возникшем зареве Иваныч разглядел все близстоящие деревья, несмотря на закрытое веко.
— ГЛАЗА-А-А-А-А, — оглушающий вопль мастера тьмы разнёсся над ночным лесом, доводя до инфаркта местную фауну, — МОИ ГЛАЗА-А-А! СОЗДАТЕЛЬ! ОН МНЕ СЖЁГ ГЛАЗА-А-А-А!
Павел отвлёкся, и зарево резко потухло. Открыв глаз, Иваныч увидел, как обхвативший ладонями лицо Вел вскочил и со спринтерской скоростью ломанулся вперёд. Через пять метров дорогу орущему сиреной бегуну преградило большое, раскидистое дерево, которое демонолог решил взять на таран. Дерево хоть и содрогнулось от удара, но всё же выстояло, недовольно шевельнув ветвями, в отличие от мастера тьмы. Вел уже находился в мире грёз и радужных единорогов.
— Отбой! — махнул рукой Иваныч и свернулся калачиком прямо на земле, недалеко от такого тёплого и приятно пахнущего дымом костерка, моментально погружаясь в сон. Снился в эту ночь ему малыш Вали, почему-то топчущий на болоте субтильного монаха с большой книгой и пером в руках. Делал он это неспешно. С деловитостью и обстоятельностью прожившего долгую жизнь в курятнике петуха, избежавшего и хозяйского топора, и острых лисьих зубов. На всё это смотрел, громко смеясь и подбадривающе хлопая в ладоши, тот козлоногий демон.
***
— Я ничего не подпишу! — выдавил из себя статный седовласый мужчина с ухоженной седой бородой. Вся его внешность просто кричала о породе. О том, что она была результатом многовековой селекции аристократического рода.
— И не нужно, господин Джереми, — вошедший в помещение Золен Рейнс ногой пододвинул к себе табурет и сел напротив. — Напомните мне, пожалуйста… Вы же владеете восточными провинциями княжества Тай?
— Да, — слова давались Джереми с трудом. — Земли от Кирских гор до реки Быстротечной принадлежат моему роду.
— Прекрасно! — хлопнул в ладоши старший инквизитор. — Кстати, Вы замечательно держитесь, несмотря на Ваше… Хм. Положение.
Положение господина Джереми, графа, владетеля восточной провинции княжества Тай, действительно было сложным. Дело в том, что он сейчас гостил в гостеприимных подвалах крепости, котораяносила название Соколиный оплот.
— Я повторяю, господин Золен. Я ничего не подпишу! — повторил Джереми.
— Это уже неважно, господин Джереми, — слегка улыбнулся инквизитор. — Вы, наверное, не в курсе последних новостей? Не так ли?
— Был занят, знаете ли, — ответил граф Джереми.
— Так вот! Пока вы тут гостили, ваше графство перешло под наш полный контроль, господин Джереми. Большая часть ваших людей мертва. Так вышло, что конец правления светлейшего князя взял своё начало именно с Ваших земель, — развёл руки в извиняющемся жесте Золен, — и физически ни Вы, ни Ваши писульки нам не нужны. Но если посмотреть на ситуацию с юридической стороны, то лишними они не будут. Повторяю. Они не нужны, но на всякий случай мы перестрахуемся. Ситуация в королевстве пока не совсем понятна. И это первая причина, по которой вы здесь.
— Я не понимаю, о чём Вы, — граф мотнул головой, пытаясь скинуть с носа каплю пота.
— Ох! Не пытайтесь выглядеть глупее, чем Вы есть, господин Джереми, — шутливо погрозил графу пальцем инквизитор, — Вы старый, хитрый лис, граф! Вы же ещё вчера ночью поняли, к чему всё идёт, и быстренько услали всё своё почтенное семейство к родному брату, чьи земли расположены на другом конце королевства. Сами же зачем-то остались. Что это? Глупость? Или желание сохранить честь?
— Вам не понять, — хрипло ответил Джереми. — И откуда, демоны Вас побери, вы пронюхали про мою семью?!
— О! Маска холодного безразличия и официоза дала трещину? Чудесно. Чудесно, — хищно улыбнулся инквизитор. — Откуда? Как сказал ваш светлейший князь, наши серые рясы везде суют свои длинные носы. И в этом я не могу с ним не согласиться.
— С ними всё в порядке? — уточнил граф.
— Итак, мы подошли ко второй причине Вашего пребывания у меня в гостях, — проигнорировал вопрос графа Золен. — Что же Вы, ваша светлость, скрывали тот факт, что владеете даром? Да ещё каким! Семнадцать искр!
— С ними всё в порядке? — граф Джереми умел быть настойчивым.
— Молчать! — рявкнул Золен, нанеся графу сильную пощёчину тыльной стороной ладони.
Голова Джереми резко мотнулась в сторону и повисла. На подбородке начала скапливаться в большую тягучую каплю кровь, побежавшая пока ещё тонким и робким ручейком из разбитых губ.
— Они живы, если Вы об этом, — успокоившись, продолжил старший инквизитор. — Так почему же Вы скрывали факт наличия у Вас дара, граф?
— Я правитель. Плохой или хороший, но правитель, — медленно проговорил Джереми, подняв взгляд на инквизитора, — и на мне лежит ответственность за моих людей и мои земли. Дар же, особенно сильный, если им часто и долго пользоваться, постепенно сводит с ума. Если бы я начал активно использовать дарованное, то смог бы принимать адекватные решения?
— Браво! — Золен медленно захлопал в ладоши. — Достойный ответ зрелого человека. Знали бы Вы, насколько мало людей разделяют Вашу точку зрения. Даже немного жаль, что так всё повернулось. Итак, вернёмся ко второй причине… Вы же, надеюсь, не питаете ложных иллюзий по поводу того, что сможете покинуть эти стены?
— Да, — тихо произнёс граф, окинув своё тело взглядом.
Он висел у стены, растянутый цепями за руки. Все тело покрывали многочисленные гематомы, ожоги и порезы. Гениталии были отрезаны, а рана попросту прижжена раскалённым в жаровне железом. Кожа на ногах до колен отсутствовала, обнажив сочащиеся кровью мышцы и сосуды. Сдирали её ржавыми щипцами. Сдирали медленно, лоскут за лоскутом, начиная с пяток. Относительно целым оставалось лишь лицо.
— Прекрасно! Так вот, вероятней всего, мы бы обошлись без всего вот этого, — обвёл взглядом помещение пыточной старший инквизитор, — иВас бы попросту ликвидировали. Тихо и спокойно. Или, может быть, даже Вам бы дали спокойно сбежать из княжества, надумай Вы это сделать. Но мои люди сунули свои носы куда нужно и разнюхали про Вашу одарённость. Да ещё какую! Вам интересен источник информации?
— Нет, — всё так же тихо ответил Джереми.
— Ваше право, — кивнул Золен. — И это в корне изменило ситуацию! Понимаете, допустить утрату такого количества энергии, как у Вас, было бы кощунством с моей стороны! Я бы себе этого не простил! И вот Вы здесь. Но, к сожалению, мы столкнулись с проблемой.
— Вы больны, господин Золен. Ваш мозг воспалён, — поморщился узник.
— Совершенно верно, граф! Совершенно верно, — рассмеялся инквизитор. — Дар всех нас, так или иначе, меняет. Но конкретно в этом случае Вы заблуждаетесь. Я могу сделать так, что Ваша сила пойдёт на благое дело! Но для этого нужно соблюсти ряд условий. И главное из них заключается в том, что Ваша кровь должна буквально бурлить от отрицательных эмоций. Негатив должен сводить Вас с ума! Он должен превратить Вас в умоляющее о смерти, пускающее кровавые слюни и сопли существо. Ваша кровь, подобно винограду, должна перебродить на этих чувствах и превратиться в прекрасное вино! А что лучше всего подходит для этой задачи? Правильно! Боль! Вот тут-то и возникла проблема.
— Шесть веков случек отборных кобелей с лучшими сучками королевства, господин Золен, — грустно улыбнулся разбитыми губами граф.
— В точку! Мне определённо доставляют удовольствие беседы с Вами, граф. Вы даже сейчас изволите шутить. Как же хорошо, что князем являетесь не Вы, а это ничтожество. Чувствую, в противном случае всё бы шло не так гладко, как идёт сейчас, — смеясь, продолжил Золен, — так что болью Вас, граф, оказалось не пронять. Да, Вы, так же как и все её чувствуете, кричите, бьётесь в цепях. Но она не сводит Вас с ума. Нет нужного мне эффекта! — с улыбкой проговорил Золен.
— Патовая ситуация? — участливо поинтересовался граф. — Не могу ничем помочь.
— О! Вот тут Вы заблуждаетесь! — возразил Золен и кивнул стоящему у выхода из пыточной монаху. — Но не буду портить Вам сюрприз, господин Джереми.
Монах исчез за дверью, а инквизитор достал из складок своей рясы чёрный, отполированный до блеска каменный шарик и принялся неспешно, но ловко перекатывать его между пальцами правой руки, задумчиво рассматривая подвешенного перед ним пленника.
— Вы больны, господин Золен, — нарушил затянувшееся молчание Джереми. — То, о чём Вы говорите, невозможно. Да, я не пользовался даром. Практически не пользовался. Но я достаточно глубоко изучил тему Искусства. У человека невозможно отобрать его дар. Можно лишь забирать энергию в накопители. Но я сильно сомневаюсь в том, что Вы меня позвали к себе в гости лишь для того, чтобы я подзарядил ваши артефакты. Поэтому повторюсь: то, о чём Вы говорите, существует лишь в Вашей воспалённой голове.
— Вы вольны считать, как Вам вздумается, граф, но сути это не меняет, — Золен Рейнс ловко подкинул шарик вверх, и тот повис в воздухе прямо перед глазами Джереми, — Вы же, как человек образованный, наверняка знаете, что служителям церкви в давние времена была доступна кроха силы Создателя нашего?
— Я читал об этом, — не отрывая взгляда от медленно вращающегося перед ним шара, ответил граф Джереми.
— И не сомневался, граф. Так вот, когда-то церковь была самой могущественной организацией на континенте. Тогда была единая империя и был император. Церковь же стояла над императором. Церковь все уважали. Церковь все боялись. Церковь все слушали. Решающее слово всегда было за скромными слугами Создателя. И всё это благодаря лишь малой крохе силы Его. Малой крохе! Вы представляете, Джереми?! До наших дней сохранились только обрывки информации о тех временах, но и их достаточно для того, чтоб было понятно, что десяток хорошо подготовленных и истово верующих паладинов мог уничтожать армии. Армии, граф! Чтобы стереть с лица земли всё ваше княжество, понадобилось бы от силы десять человек! Десять! Теперь вы осознаёте, что против церкви не мог пойти никто! Не было в мире силы, которая бы посмела бросить вызов слугам Создателя.
— У них был такой сильный дар? — чёрный камень будто заворожил Джереми, притягивая к себе всё его внимание.
— Дар? О нет, граф! Я думаю, Вас это удивит, но у них не было дара! Или был, но это не имело никакого значения. Чтобы стать воином Создателя, нужно было лишь верить! Истово верить в Создателя и в правоту своих действий. И не пускать в себя грех, естественно. И ЭТО ВСЁ ИСЧЕЗЛО В ОДИН МИГ! — вскочив со своего места, взревел Золен, выбивая весь воздух из лёгких графа Джереми сильным ударом ноги в его живот.
Графа согнуло, насколько это позволяли цепи, и вырвало. Голова его бессильно повисла, но медленно вращающийся шар сместился в воздухе так, чтоб вновь оказаться перед глазами Джереми.
— Он отвернулся от нас, граф, — закрыв глаза, тихо произнёс старший инквизитор, после того как немного отдышался и пришёл в себя, — он покинул этот мир. Наигрался со старой игрушкой и выбросил её на помойку мироздания. Вы понимаете это? Мы тут одни, граф! Целый мир остался предоставлен сам себе. И величие церкви кануло в лету. НАШЕ ВЕЛИЧИЕ!
Джереми безмолвно содрогнулся от нового удара. Теперь в голову. Но граф так и не смог отвлечься от завораживающего полёта чёрного шара.
Золен Рейнс, тяжело дыша, подошёл к небольшому резному шкафчику, стоявшему в углу помещения. Выудил из него бутылку вина и, откупорив её, надолго припал к горлышку.
— Мы стали слабы, граф, — после затянувшейся паузы хрипло продолжил инквизитор, — с нами никто не считается. Мы словно мелкая брехливая собачонка, что может только визгливо лаять под ногами монархов, раздражая их своим голосом. Только лишь раздражая… Но мы не способны были укусить. Для этого мы были слишком слабы и трусливы.
— Были? — сплюнув на пол кровь из разбитых губ, спросил Джереми.
— О, да, граф! Наш новый лидерсмог расшевелить седое замшелое болото! Карл смог показать нам путь к былому величию! Даже согбенные и консервативно настроенные старцы зашевелили своими мощами! И Вам, граф, предстоит стать одной из тысяч тех ступенек, что приведут нас к Нему, — во взгляде Золена при этих словах полыхнул фанатичный огонь.
Раздался скрип открываемой двери, и в помещение грубо втолкнули связанных по рукам женщину и двух детей. Женщине было явно под пятьдесят, и она выглядела внешне спокойной. Дети же, светловолосый мальчик и кудрявая, словно пшеничное облако, девочка, бросали на всех испуганные взгляды, но держались.
— Золен! — дёрнулся в оковах граф Джереми. — Ты обещал!
— Что? — удивлённо поднял бровь инквизитор. — Я лишь сказал Вам граф, что они живы. Не более того! Кстати, это и есть обещанный мной сюрприз! Вам он пришёлся по душе, граф?
— Отпусти! Отпусти их! — прохрипел Джереми. — Я всё подпишу! Я всё сделаю!
— Граф, позвольте выразить Вам своё уважение! Так воспитать супругу и потомство, это дорогого стоит, — произнёс Золен, рассматривая графиню и детей. — Наблюдать как наполовину освежеванный муж и отец бьётся в цепях, словно птица в силках, и при этом смолчать… Вы удивительное семейство! Снял бы перед вами шляпу, будь она на мне.
— Отпусти их, Золен! Отпусти их! — повторял, словно читая спасительную мантру, граф.
Старший инквизитор резко повернулся к растянутому у стены графу и выкрикнул несколько слов на непонятном языке. Языке гортанном, шипящем, режущем слух нормального человека. Казалось, что такие слова не предназначены для человеческого речевого аппарата.
После этих произнесённых Золеном слов зависший перед Джереми шар начал светиться мёртвенно-зелёным светом. От этого света несло гнилью и смрадом, гноем и разложением. У графа желудок снова подкатил к горлу.
— Граф, чтобы Вы не питали ложных иллюзий… — инквизитор хищно улыбнулся графу Джереми, облизнув кончиком языка свои мелко подрагивающие от предвкушения губы. Следом он резко развернулся и, выхватив из складок рясы перочинный нож, наотмашь полоснул им по горлу графини. Немолодая, но ещё красивая статная женщина, протяжно хрипя и булькая, начала оседать на грязный каменный пол. Завизжала девочка. Застыл в ступоре мальчик.
— Золен! Я убью тебя, тварь! Я выпущу твои седые кишки! — бесновался в цепях граф.
— Отлично! Отлично, — удовлетворённо произнёс инквизитор, слизав кровь с ножа. — Вот видите, граф, всё же нашлась брешь в Вашей крепости хладнокровия. Осталось лишь развить результат. Кого Вы любите больше, господин Джереми? Наследника, или этого златокудрого ангелочка?
— Не тронь их! Отпусти хотя бы детей! Они ни в чём! Ни в чём не виноваты! — граф Джереми рыдал от чувства бессилия, выворачивая свои суставы в попытках вырваться из оков.
Бледно-зеленый свет, пустив тонкие отростки и проникнув подвешенному пленнику в дыхательные пути, начал медленно, толчками накачивать графа своим гнилостным содержимым.
— Решено, граф! Начнём, пожалуй, с наследника. Очаровательную особу же оставим на сладкое, — после недолгих размышлений констатировал Золен Рейнс.
Едва заметное, короткое движение инквизитора кистью руки, и дети оказались опутаны парализующим заклинанием. Словно искусно сотворённые куклы с живыми, полными страха, детскими глазами. Золен Рейнс неспешно присел на колени перед юным наследником и столь же неспешно, словно мастер резьбы по дереву, начал тщательно прорисовывать ножом кровавый узор на нежной коже детского лица.
В оковах же, рыча и воя, как пойманный в капкан дикий зверь, бился, ломая себе кости рук, граф Джереми, владетель восточной провинции княжества Тай.