После случившейся котовасии всему кваду неожиданно выдали по несколько дней отпускных и попросили на время покинуть Найроби. Хотя, для меня это особой неожиданностью не стало. Да, мы действовали согласно инструкциям и в интересах безопасности Кенийской Свободной Республики, о чем нам поспешили напомнить с самого высокого уровня. Примерно о том же нам напомнили и представители посольства Российской Империи в Кении. Только в совершенно другом контексте и иным тоном.
Полагаю, что именно они решили на время отстранить наш отряд от выполнения заданий, однако никаких легальных причин на подобное нет. Поэтому мы и получили несколько свободных дней.
Честно говоря, сложно переоценить вооруженное столкновение с местными жителями, пусть и контрабандистами, и зачистку завода в дальнейшем. Если информация о подобном просочится в прессу, особенно зарубежную, на российских дипломатов начнут сыпаться обвинения во всех смертных грехах, а позиция Иностранного корпуса пошатнется.
Возможно, информация о нашем столкновении дошла и до Разумовского, хотя сомневаюсь, что решение о внеочередных отгулах выписывал лично он. Как говорится, секретарь всему голова. Так или иначе, несколько дней отсутствия на передовой пойдут на пользу не только репутации корпуса, но и даст время высокопоставленным чиновникам постараться навести порядок и максимально скрыть случившийся конфликт.
В каком-то смысле я их понимаю. Даже гораздо больше, чем мне хотелось бы себе признаться. Ситуация даже в столице КСР напряженная. Что уж говорить о провинциях. Фермеры недовольны переселением и продолжающейся эксплуатацией их земель, рабочие заводов и фабрик устраивают стачки из-за зарплат и условий труда. Пока эти волнения недостаточно заметны, но в скором времени они могут стать еще одной проблемой, в довесок к геополитическому конфликту внутри всего африканского региона.
— Ты там уснул, Свят? — мысли о произошедшей накануне перестрелке с контрабандистами и штурме сырного, чтобы его поглотила открывшаяся бездна Тартара, завода прервал знакомый мелодичный женский голос. — Идем скорее, или на поезд опоздаем.
Ладно, нужно перестать думать о последних новостях и постараться немного оградиться от этого хотя бы на время поездки. Видимо, я слишком буквально воспринял совет Яна об интерпретации. Хотя я все так же продолжаю медитировать, стараясь контролировать свои эмоции и визуализировать ману, но результат пока определенно отсутствует. По крайней мере я его точно не ощущаю.
А вот занятия со старшим капралом приносят плоды. Если привыкнуть к ее откровенно неучтивой манере общения, чего я еще в полной мере не сделал, то окажется, что она хороший учитель. Своеобразный, конечно, но тем не менее. Поэтому хоть результат и не заметен, но движение в сторону возвращения магии определенно есть, что не может не радовать.
— Прости, немного задумался, — ответил я Фэйт, которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу рядом со мной. — Но до поезда еще куча времени, поэтому торопиться смысла не вижу. Давай все-таки возьму твой рюкзак?
— Ни в коем случае, — девушка улыбнулась и покачала головой. — Во-первых, мне не тяжело…
— А во-вторых? — спросил я, когда пауза уже довольно неприлично затянулась, и перекинул спортивную сумку с левого на правое плечо.
Девушка не стала отвечать, а сделала шаг мне навстречу, встала на цыпочки и впилась своими алыми губами в мои. Всего на несколько секунд, но из моей головы мгновенно исчезли мысли о последних перестрелках и их последствиях.
— А это во-вторых, — ласково прошептала мне девушка, после чего отступила на шаг. — Пойдем. На нас уже люди смотрят.
Справедливости ради, на входе на центральную железнодорожную станцию Найроби было немноголюдно. Одноэтажное здание станции чем-то напоминает каменную пристройку к средневековому замку или скорее одно из хозяйственных зданий губернатора Карибских колоний: серый кирпич и черепица песочного цвета определенно сохранились с тех времен, в то время как о технологиях напоминали громкоговоритель почти у самой крыши треугольной формы и новые железные решетки на окнах.
Я приметил несколько стендов с буклетами для туристов на английском и русском языке. Вероятно, суахили не был предусмотрен, поскольку предполагалось, что местные и так знают или помнят историю станции. Учитывая тот факт, что я уже позаботился о билетах заранее и единственным занятием до прибытия поезда было ожидание на платформе, я решил взять одну из разноцветных бумажек и почитать об истории пункта, с которого начинался наш путь до озера Ухуру на западе от Найроби.
Бенни не раз говорил мне, насколько много я теряю от того, что не видел природу вокруг озера. Поэтому при выборе места для отдыха на ближайшие дни, с легкой руки заместителя посла Российской империи в Кенийской Свободной Республике, который между строк намекнул о необходимости побыть подальше от столицы, и вспомнив наставления Бенни, я выбрал озеро, расположенное вблизи города Кисуму, одного из крупнейших городов Кении, который, однако, значительно уступает по населению и инфраструктуре столице Найроби и главному портовому городу на побережье Индийского океана Момбаса.
— И зачем тебе собирать макулатуру? — игриво спросила Фэйт, увидев, как я беру со стенда один из буклетов. — Неужели одна из жительниц этого скромного города не в состоянии поведать тебе о его истории?
— В состоянии, — улыбнулся я в ответ. — Просто интересно, чем завлекают иностранных туристов, вот и все.
— Угу, — девушка наигранно насупилась и отвернулась от меня.
Я же бегло пробежал взглядом по бумажке, краем глаза отмечая детали станции, на которой я был впервые. Все же до этого нас доставили в расположение Иностранного корпуса самолетом, с пересадкой на автомобили в аэропорту Найроби. Сейчас же, согласно информации из великой и могучей Сети, было удобнее ехать по железной дороге. Я решил согласиться с бездушной машиной и забронировал все места в купе для себя и Фэйт в преддверии шестичасовой поездки.
Благо, такая возможность была, поэтому можно было надеяться понаблюдать за проносящимися за окнами пейзажами в тишине и покое. И не только.
Оказывается, за более чем столетнюю историю станции, она являлась одним из центральных пунктов в железнодорожной сети Кении. Отделка внутри показалась мне вполне современной, однако некоторые детали, такие как старомодные часы, расположенные на одном из столбов прямо перед входом на станцию, или внешний вид самой станции, выдавали ее богатую историю. Раньше поезда ходили исключительно два раза в день — утром и вечером. Однако после передачи Кении в руки Российской империи, всей железнодорожной сети коснулись большие изменения.
Кроме реорганизации, в результате которой станции и пути перестали являться частью железных дорог Уганды, контролируемых британцами, а стали частью КЖД, которая и по сей день занимается организацией грузовых и пассажирских перевозок внутри страны, в том числе между Кисуму, Найроби и Момбаса. Поэтому сейчас британская Уганда на западе имела возможность выхода к побережью Индийского океана не только через ими же контролируемую Танзанию, но и через связанные между собой железные дороги Уганды и Кении, ведущие прямиком к Момбаса.
Мы прошли через турникеты и, ориентируясь по надписям на нескольких экранах, расположенных напротив турникетов и входа на станцию, повернули направо, направляясь к выходу на платформу один. Система движения поездов здесь напоминала мне вокзалы Новой Москвы из моего прошлого мира.
Ориентироваться на вокзалы в этом мире я не мог, поскольку российские дворяне чаще путешествовали или на автомобилях, или на самолетах, оставляя поезда как средство передвижения менее состоятельным родам. Поэтому я был приятно удивлен, что оба мира одинаково логистически приспособлены: поезда также делились на пригородные и дальнего следования.
Буклет подсказал, что поезда дальнего следования появились в Кении после передачи Кении британцами, и проезд на них был не только значительно более комфортным, соответствуя российским реалиям, но и стоил несколько дороже. Не уверен, есть ли смысл в поездах дальнего следования для страны, чья площадь значительно уступает площади Российской империи, протянувшейся от германской границы с княжеством Польским на западе до Берингова пролива на востоке, но подобные вопросы и решать не мне. Что к лучшему.
Однако эти мысли занимали меня недолго. После выхода на платформу я убрал буклет в карман и обратил внимание на количество пассажиров. Характеризуя все одним емким словом — немноголюдно. Недалеко от нас стояла группа мужчин с несколькими чемоданами и, судя по доносившимся до меня отголоскам слов, были они британцами. Нет, на английском говорит весь Иностранный корпус, почти все дворяне и высокопоставленные чиновники в Кении и половина Найроби.
Но вот акцент, выдающий в них гостей с туманного альбиона, эти товарищи спрятать не смогли. Хотя возможно, что это какие-то предприниматели или работники британского посольства в одноименной башне, расположенной в центре Найроби. Кроме группы британцев в повседневной одежде, на перроне растянулось еще с десяток групп разного вида людей, от местных жителей до франтов в костюмах-тройках. Быть может, это именно те чиновники, что тоже свободно говорят на английском.
— Посмотри в ту сторону, — дотронулась до моего плеча Фэйт, отвлекая меня от мыслей об окружающих людях, и указала на небольшой деревянный мост в отдалении, — туристам на станции расскажут о ее истории и о том, как прекрасно все устроила одна империя, сменив другую. Но такие мелочи, как с виду обычный мост, соединяющий станцию с производственным районом, тоже может быть по-своему интересным. Хочешь посмотреть на вид, который открывается оттуда?
— Конечно, — без раздумий ответил я и взял под руку Фэйт, — ведите прямо на мост, миледи!
— Пф… — фыркнула девушка, и мы неторопливо пошли в сторону пешеходного мостика.
— Знаешь, ведь этот мост был построен очень давно, — нарушила молчание Фэйт, когда мы поднимались по ступенькам, — металлические поручни и опоры успели поменять несколько раз только за время моей жизни. Что говорить о временах до моего рождения.
Мы преодолели ступеньки и подошли к перилам с правой стороны, пропуская нескольких проходящих мимо нас людей. Справедливости ради, ширина моста позволяла разминуться на нем двум людям. Разве что слегка потревожив друг друга.
— Но вот то дерево, из которого сложены ступеньки и сам мост, — продолжила говорить девушка, опершись на серый металл, — служит пешеходам уже не одно десятилетие. Их не меняли с того момента, когда мост построили больше ста лет назад, и до сих пор эти доски верой и правдой служат людям, желающим перейти с одной стороны на другую.
Девушка подняла ореховые глаза, и я невольно проследил за ее задумчивым взглядом. Действительно, с небольшой возвышенности моста открывался живописный вид на утренний Найроби: по левую руку вокруг станции находились неплотные заросли деревьев и кустарника, близко подходящих к железнодорожным путям; вдалеке виднелись несколько башен, но ни одно из высоких жилых зданий и близко не дотягивалось до вершины Британской башни, окутанной легкой дымкой; по правую руку я обратил внимание на несколько старых заброшенных вагонов, стоящих на рельсах в стороне от основных путей.
Удивительно, насколько близко природа подобралась к станции, буквально захватив окружающую ее территорию. Хотя, я не совсем прав. Это человек вклинился в это место, захватив часть земли для организации собственной комфортной жизни. Природа же потихоньку забирает все обратно, возвращая порядок жизни на круги своя. Минута за минутой, день за днем, год за годом.
— Эти поезда уже давно не используют для перевозок, — заметила мой интерес к посеревшим и где-то прогнившим остовам поездов Фэйт, — и столь же давно они просто стоят здесь. Когда-то они были нужны, а сейчас просто брошены. Для них не нашлось места даже в музее. Поэтому год за годом металл медленно гниет и превращается в труху. Это довольно… грустно.
Я не удержался и приобнял девушку за талию. Она права: когда-то эти вагоны помогали Российской империи обосноваться на новой для себя земле. Возможно, они везли кого-то из первых солдат Иностранного корпуса, приплывших на кораблях вместе с техникой и продовольствием через Индийский океан. А сейчас сама земля постепенно забирает их себе. Таков путь всего нового.
Мы постояли на мосту еще несколько минут, всматриваясь вдаль и думая о своем, пока один из проходящих людей не задел мою сумку и не вырвал меня из размышлений.
— Пойдем обратно? — нежно спросил я у Фэйт. — Поезд подадут скоро.
— Конечно, — девушка грустно улыбнулась и поцеловала меня в щеку. — Пойдем. Не стоит опаздывать.
Спустившись обратно на перрон, я заметил задержавшийся на мне взгляд одного из британцев. Высокий худой парень лет двадцати — двадцати пяти, по виду самый молодой из компании мужчин. Светлые коротко стриженные волосы взлохмачены, а пронзительные серо-голубые глаза смотрят на меня изучающе… Я постарался улыбнуться максимально дружелюбно и слегка кивнул ему, на что парень хмыкнул и отвернулся. Видимо, улыбка у меня вышла не очень располагающей.
Через несколько минут мы уже заходили в вагон новенького белого поезда. Нижняя часть высоких вагонов была окрашена в зеленый цвет, и то там то здесь встречались надписи КЖД, которая и отвечала за обслуживание поездов. Я чуть не споткнулся, поднимаясь по неудобным металлическим ступенькам, но вовремя успел схватиться за поручень. Да здравствует великая и могучая КЖД! Мне бы очень не хотелось ходить по берегу прекрасного озера Ухуру с синяком на пол лица.
Наши места были в одном из последних вагонов, но я успел заметить, что бриты расположились в вагоне по соседству ближе к началу поезда. Это даже к лучшему, не придется слушать гомон из-за стены. Учитывая, что кроме нас пассажиров едва ли набралось на половину доступных мест, поездка должна была получиться спокойной. Последние события не располагали меня к очередным приключениям.
Мы зашли в вагон, и я убрал сумку на верхнюю полку, после чего устроился у окна. Ну да, поезда крайне похожи на своих собратьев из моего прошлого мира. Разве что у нас они были слегка комфортнее, да и верхняя часть окон открывалась не настолько широко. Хотя, наслаждаться жужжанием комаров все шесть часов пути в мои планы все равно не входило. С другой стороны, я меньше всего надеялся наслаждаться комфортностью вагона. Меня гораздо больше интересовала компания Фэйт.
После того, как поезд тронулся, часть пути мы проделали в тишине. Девушка сидела с другой стороны небольшого столика и смотрела в окно. Кажется, наш разговор нагнал на нее тоску. Нет, так определенно не пойдет. Впереди три дня на озере Ухуру и я меньше всего хотел бы, чтобы она не смогла воспользоваться так редко представившейся возможностью отдохнуть. Если я хоть что-то знал о профессии бармена, так это то, что как бы ты ни любил эту работу, долгие смены тебя все равно изрядно выматывают. Так что я решил перевести тему и задать вопрос, который неожиданно пришел мне в голову.
— Слушай, — обратился я с энтузиазмом в голосе к девушке, — Давно хотел спросить, как вообще получилось, что на берегу озера можно спокойно отдыхать, а в самом озере — плавать? Мне казалось, что, учитывая местное природное разнообразие, людьми захотят закусить как минимум аллигаторы?
— Да, в Ухуру раньше водились крокодилы, — неожиданно улыбнулась мне Фэйт, то ли из-за очевидности ответа на мой вопрос, то ли отвечая на мою попытку ее подбодрить. — До тех пор, пока покойный дедушка вашего нынешнего императора не решил, что после его свадьбы с принцессой Маргарет им просто жизненно необходимо провести часть медового месяца в новой имперской колонии. Я не знаю, как эту историю рассказывают у вас, но многие кенийцы говорят, будто он просто ткнул пальцем в самое большое озеро, которое увидел поблизости, и сказал, что хочет остановиться на его берегу.
— Да, кажется, я где-то слышал что-то такое, — ответил я Фэйт, покопавшись в памяти Святослава.
— Конечно, почти любой император — неглупый человек, — продолжила увлеченно рассказывать девушка, — и он попросил помощи у одного из знакомых архимагов. Не уверена, был ли он родом из Российской империи, но доступ к озеру закрыли на несколько дней. В том числе и для местных жителей. Никто не знает, чем он там занимался, но как результат — кристально чистое озеро, из которого словно ветром вынесло не только крокодилов, но и всех паразитов. Кроме этого, на Ухуру с того времени не произошло ни одной сильной бури.
— Как мне кажется, Николай Александрович просто воспользовался предлогом, чтобы попросить помощи у архимага, — проанализировал я рассказанную Фэйт историю, — вряд ли бы в другой ситуации хоть кто-то бы просто так очистил огромное по размерам озеро. Раз этот вопрос мы прояснили…
Я поднялся со своего места и закрыл дверь в купе на замок, после чего подсел к Фэйт.
— … то я бы хотел воспользоваться предлогом… — продолжил я и одной рукой обнял Фэйт, во взгляд которой вернулся свойственный ей задор и огонек, — … и попросить помощи в одном важном вопросе.
Я закрыл проносящиеся за окном красоты кенийской природы рулонными шторами, после чего в купе установилась приятная глазу полутьма. Девушка повернулась ко мне всем телом и провела рукой по моим волосам.
— Помощи в чем, интересно узнать? — игриво уточнила Фэйт, приблизившись ко мне, и я почувствовал ее горячее дыхание на своей щеке.
В этот момент тишину разорвало шипение из динамика, расположенного у потолка каждого из купе, после чего из него донесся низкий грубый голос:
— Господа и дамы! Сейчас поезд совершит экстренную остановку. Прошу держаться за поручни, оставаться на своих местах и выложить все ценные вещи из багажа на стол!
Я едва успел отстраниться от Фэйт и схватиться за поручень у двери, после чего поезд остановился, стремительно и с жутким скрипом.
— Твою мать, — выругался я, вскочил с места и быстро отыскал перевязь с метательными ножами, лежащую в боковом кармане своей спортивной сумки. — Только этого не хватало!