Утро в Подмосковном поместье младшей ветви Львовых выдалось обыденно суматошным. Небольшое по меркам богатых дворян здание с добротными каменными стенами и двумя длинными флигелями редко являлось образцом спокойствия, особенно по сравнению со старым и тихим Львовским парком по соседству.
Этот парк долго оставался необустроенным, однако в какой-то момент его решил облагородить отец нынешнего главы рода Львовых, чтобы у его детей и детей слуг из подобравшейся близко к поместью деревни было место для игр и прогулок. Уже тогда он шутил, что с большим удовольствием облагородил бы своего бесшабашного сына, который то и дело влезал в неприятности.
С тех пор прошло больше тридцати лет, и теперь тот самый не молодой и уже не бесшабашный наследник, Андрей Ростиславович Львов, сам возглавлял младшую ветвь рода и нередко «сбегал» в уютный парк, когда его дети вели себя уж чересчур невыносимо. Да и своего покойного предка он теперь вспоминал с благодарностью и пониманием.
Дети — цветы жизни. Но георгины или тюльпаны выглядят красиво и не закатывают скандалов и истерик, в отличие от его младшего сына, Святослава. Вот и сегодня поместье в Солнечногорске не обошлось без криков из восточного флигеля, где находились комнаты Святослава и его брата Георгия.
В отличие от брата, Георгий был спокойнее и сдержаннее. Возможно, дело в том, что старший сын уже три года учился в Московском государственном университете магических искусств и у девятнадцатилетнего парня не было времени и сил на возмущение или выяснение отношений со слугами. В конце концов, студенты университета в Москве были нагружены учебным материалом так, что даже в редкие выходные многие из прилежных учеников и будущих великих магов Российской империи предпочитали отсыпаться. Возможно, дело было в возрасте, ведь Святослав младше брата на три года. А, может быть, понимание того, что в плане магического развития шестнадцатилетний юноша находится на одном уровне со старшим братом, вскружило Святославу голову.
Так или иначе, этим утром Андрей Ростиславович нашел в своем плотном графике полчаса на прогулку на свежем воздухе, сославшись на то, что он в последние недели уж слишком занят, и под понимающие взгляды слуг, бросаемые в сторону хозяина поместья по пути на улицу, выскользнул на природу. Желание подышать свежим воздухом у мужчины подозрительно совпало с громкими возгласами со стороны комнаты Святослава, поэтому он не стал свидетелем очередной истерики своего сына.
— Нет, вы только посмотрите на это! — негодовал стоящий перед зеркалом Святослав. — Это… это… это абсолютно, очевидно, беспрекословно возмутительно!
Молодой человек смотрел с недовольным лицом на свое отражение в широком резном зеркале. Темные волосы юноши были уложены назад и доставали до плеч, серые глаза прищурены, а тонкие губы сомкнуты в презрительной усмешке. Сам Святослав, одетый в серый парадный костюм, периодически поворачивался из стороны в сторону, то и дело бросая многозначительные взгляды на пожилого слугу, смиренно стоявшего в углу графских покоев.
— Вась! Ты только посмотри! Нет, ты посмотри на эту отвратительность! — попытался найти поддержку молодой человек, не унимая гневный тон. — Я сын графа Львова и будущий архимаг, а мне присылают вот это?! Что ты молчишь, что это вообще такое, а?!
— Парадный костюм, ваше сиятельство, — с невозмутимой сдержанностью ответил слуга.
— Да я вижу, что это костюм! Но что это за костюм?! — никак не мог успокоиться юноша.
— Это костюм известного итальянского бренда из смеси шерсти, шелка и льна, ваше сиятельство, — все так же умиротворенно отрапортовал камердинер. — Вы заказали его в бутике в центре Москвы неделю назад, и он давече прибыл курьером.
— Да я вижу, что итальянский костюм, но я сейчас не об этом, — произнес Святослав, презрительно разглядывая беззащитный предмет гардероба в зеркале. — Какого он цвета? А?!
— Предположу, что цвет соответствует указанному на бирке, ваше сиятельство, — с серьезным видом продолжил Василий.
Старое морщинистое лицо верного слуги Львовых не выражало ничего кроме почтения, и он, как и пятьдесят лет назад, держал спину ровно, являя собой второй островок душевного равновесия в поместье Львовых. Наравне с парком, очистку и реставрацию которого он застал лично.
Святослава подобный ответ не устроил, и тот, сжав губы еще сильнее, сначала повернулся к слуге и покачал головой, а затем сделал несколько оборотов перед зеркалом, снова уставившись в собственное отражение:
— Вась, я не спрашиваю, какой цвет указали на бирке эти растяпы, — недовольно сморщил лицо Святослав, — Я спрашиваю, какой цвет видишь ты. Или ты уже не доверяешь глазам на старости лет?
— Никак нет, ваше сиятельство, — слегка поклонился Василий. — Хоть мое зрение и не такое острое, как раньше, но я смею надеяться, что все еще различаю цвета.
— Ну так не томи, чтоб тебе пусто было! — никак не успокаивался Святослав.
— Ежели мои глаза меня не подводят, — уверенно ответил слуга, — то они видят серый цвет, ваше сиятельство.
— Серый? Серый?! Да ты надо мной издеваешься, холуй! — воскликнул юноша и раздраженно уставился на отражение Василия в зеркале. — А если посмотреть твоими старческими глазами чуть-чуть повнимательнее?!
— Никак нет, ваше сиятельство, — лицо слуги все так же сохраняло маску невозмутимости, а в голосе не было и намека на иронию. — И в мыслях не было издеваться над вами. Однако, если присмотреться, то полагаю, что это, вполне вероятно, может быть и темно-серый.
— Кхш…, — из Святослава вырвался сиплый возглас возмущения, больше похожий на шипение. Он закатил глаза и, развернувшись к слуге лицом, негодующе проговорил:
— Темно-серый, значит. Ага. Темно. Серый. Но на бирку, на бирку-то глянь, старик. Ты же сам про нее говорить начал. Что там на бирке написано?
Василий сделал несколько шагов к прикроватному столику, на котором сейчас лежали небольшие ножницы и отрезанная от костюма бирка.
— Ты же говорил, что знаешь, какой на ней написан цвет? — не удержался от ехидного комментария молодой Львов.
— Так и есть, ваше сиятельство, — обратился к своему господину слуга, — я прекрасно помню, что написано на бирке. Но я хотел бы быть предельно внимательным.
Василий поднял со стола бирку и несколько раз повертел ее в руках. С каждой секундой Святослав менялся в лице, и к негодованию добавилось нетерпение. После того, как Василий перевернул бирку в четвертый раз, слуга наконец нарушил молчание:
— Так, так, так. В графе цвет здесь указан «маренго».
— Именно, Вася! — вскинул руки Святослав. — Маренго! Этот цвет я и заказывал. А какой цвет приехал?
— Вы уже задавали мне этот вопрос, ваше сиятельство, — почтенно ответил Василий, положив бирку на тумбочку и возвращаясь на свое место в углу комнаты. — Мое предположение не изменилось. Вероятно, приехал темно-серый костюм, как на него ни взгляни.
Младший сын графа Львова закатил глаза и в очередной раз эмоционально всплеснул руками.
— Какой, старый дурак, темно-серый? Это же элементарно, Вася! Костюм ведь не маренго, а угольный! — Святослав начал ходить по комнате из стороны в сторону, слегка надув щеки от возмущения. — И ладно бы приехал серый. Серый это вполне ничего. Хотя нет, серый это не ничего, это просто отвратительно. Вот темно-серый — это ничего. Да, темно-серый вполне подойдет. Хотя как ты темно-серый тут увидел, я вообще без понятия. Но это не темно-серый, Вася, и не заказанный мной маренго. Это же костюм угольного цвета!
Пока Святослав расхаживал от кровати, расположенной у окна, к зеркалу на противоположной стене, в которое он нет-нет да бросал недовольный взор, Василий продолжал смиренно смотреть, как его господин меряет шагами комнату.
— Это ведь все итальянцы. Ведь есть же и у нас нормальные портные, верно? — с надеждой в голосе обратился юноша к слуге.
— Верно, ваше сиятельство, — терпеливо вымолвил слуга.
— И можно было заказать костюм у них, верно? — задал очередной вопрос Святослав.
— Верно, ваше сиятельство, — последовал очередной неумолимый ответ.
— И можно было получить идеальный костюм, чтобы не ударить в грязь лицом на балу у Татищевых, — не унимался молодой Львов, продолжая расхаживать из стороны в сторону.
— Верно, ваше сиятельство, — юноша на секунду остановился и с надеждой посмотрел на Василия, но тот непреклонно продолжил: — Только вынужден заметить, что в полученном вашим батюшкой приглашении ее высочество, княгиня Василиса Борисовна Татищева, указала, что это не бал, а прием [11].
На этой фразе Святослав скривился, продолжая Броуновское движение поперек комнаты.
— Бал, прием, вечеринка, — закатил глаза молодой человек. — Что то, что это. Какая вообще разница. Я к тому, что… о чем это я?
— О чем, ваше сиятельство? — с готовностью поинтересовался Василий, слегка склонив голову набок.
— Да не лезь ты под руку… — замялся юноша, пытаясь уловить ускользающую нить разговора, — ах, да. Ведь отправить свою принцессу на прием к Суворовым они не против. Выразить нашему императору свое «фи», что, мол, нашу единственную колонию в Африке мы получили в обход всех, это они не против. А как сшить нормальный костюм, так это они против!
— Не хотел бы прерывать вас, ваше сиятельство, — непреклонно ответил Василий, — но его высочество, князь Александр Григорьевич Суворов, два месяца назад проводил в своем Петербургском особняке не прием, а бал. В честь помолвки одного из сыновей.
От такой новости Святослав перестал расхаживать по комнате и остановился спиной к слуге, как вкопанный.
— Вася. Я же сказал, что это не так важно. Эти балы и приемы абсолютно равнозначны, — Святослав развернулся к камердинеру и сделал несколько шагов в его сторону. — Но цвет костюма! Что теперь вообще делать? Не стану же я надевать старый костюм на такой прием. На нем будет куча важных людей. Надеюсь, что на нем будет и та милая дочка Суворова. Да и Михаила должны пригласить на этот бал, они же соседи с Татищевыми.
— Смею предположить, ваше сиятельство, — бесстрастно сказал пожилой слуга, — что вашего друга, Михаила Трубецкого, действительно пригласили на данный приём. Более того, он упоминал, что его семья получила приглашение, когда заезжал к нам на ужин пять дней назад. Но не думаю, что Михаила Сергеевича заботит, как выглядит ваш костюм или какого он цвета. Кроме того, насколько мне известно, Суворовы также получили приглашение на сегодняшний прием. Вероятно, Александра Александровна почтит его своим визитом.
Юноша подошел к кровати и сел на самый край, после чего потер щеки руками и собирался что-то сказать, однако Василий продолжил, не дав Святославу вымолвить ни слова:
— Учитывая временные рамки, а именно то, что прием состоится сегодня вечером, вынужден напомнить вам, ваше сиятельство, что вы не озаботились поиском пары в должный срок. Не думаю, что появление на официальном приеме в одиночку сильно ударит по роду Львовых, однако вам стоило пригласить кого-нибудь из наших родственников. Из нашего рода вполне могла бы подойти Екатерина, принадлежащая к старшей ветви Львовых. В настоящее время ей девятнадцать, она изящна и тактична, что могло бы помочь вам, как ее кавалеру, на приеме…
Пока Василий упоминал возможных дам, которые согласились бы составить компанию Святославу, молодой человек встал и вновь подошел к зеркалу, однако это не остановило слугу:
— Наконец, в крайнем случае, вы могли бы пригласить вашу младшую сестру, Марию. Она еще ребенок, ваша сестра могла бы разбавить своим присутствием официальный прием и внести долю умилительного хаоса, отвлекая ненужное внимание от возможных выходок кого-то из дворян, — Василий многозначительно посмотрел на стоящего у зеркала юношу, который был занят тем, что перебирал пуговицы на пиджаке. — К тому же, ей рано или поздно придется выйти в свет. Почему бы не сейчас, когда за ней смогут присмотреть наши друзья Татищевы или кто-нибудь из семьи Трубецких, если вы попросите Михаила посодействовать.
Кажется, Святослав, наконец, услышал, о чем говорил слуга. Он сжал кулаки и буквально подскочил к Василию, уставившись на того с негодованием.
— И какого черта ты вспомнил эту дрянь? — юноша сжал зубы и на его лице заходили желваки. — Ты ведь знаешь, что я ее терпеть не могу. Будь моя воля, посадил бы на цепь, чтобы ее вообще из поместья не выпускали, чтоб тебя!
На этот раз слуга не смог сохранить невозмутимость, отведя взгляд и поджав губы.
— Ваше сиятельство, полагаю, что уже говорил вам подобное, но не стоит винить ребенка в том, над чем у него нет контроля. Ваша….
— Довольно! — Святослав уже не смог сдержать бурлящий гнев и его голос сорвался на крик. — Заткнись, старик, если не знаешь, что несешь! Просто закрой рот и не лезь ко мне со своими дурными советами!
Молодой Львов закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и несколько раз разжал и снова сжал кулаки. Василий же все так же не смотрел на своего господина, устремив взгляд в окно, за которым были видны кроны растущих во дворе поместья лип.
В этот момент в дверь три раза негромко постучали. Святослав закатил глаза и, сохраняя недовольное выражение лица, вновь отошел к зеркалу, после чего сказал:
— Дверь открыта, входите.
В комнату юноши вошел Андрей Ростиславович. Он уже давно заключил с каждым из своих детей уговор: они получали личное пространство, в которое граф вторгался без предупреждения — стука — лишь в экстренных случаях, а они были максимально честны и открыты с ним. Точно сказать, насколько действенен такой метод воспитания, сложно, однако граф от своего обещания не отказывался, пусть даже его старшие дети уже выросли. Как минимум в плане возраста.
Графу хватило несколько секунд и короткого взгляда на Василия, чтобы понять настроение, висящее в комнате.
— Сын! Это новый костюм, который ты заказал на той неделе? Тебе очень к лицу, — убедительно проговорил глава семьи, уверенно улыбнувшись, — Подходит к глазам. Хоть оттенки и разные, но это даже к лучшему.
Святослав в который раз недоверчиво оглядел себя с ног до головы в зеркале.
— Хм…, — на секунду замялся он, — думаешь, мне и правда идет? Все же не совсем тот цвет, что я просил.
Андрей Ростиславович перевел взгляд на слугу и хитро тому подмигнул.
— Соглашусь, что цвет не совпадает с тем, что вы выбрали, ваше сиятельство, — флегматично сказал Василий, вернувший себе невозмутимый вид. — Но все же угольный вам действительно к лицу. Уверен, что если Александра Александровна решит посетить прием у Татищевых, то ваш внешний вид произведет на нее неизгладимое впечатление.
От мысли о том, что его сын может сказать или сделать самому влиятельному свободному роду Российской империи, у Андрея Ростиславовича сердце пропустило удар. С другой стороны, если юноша все-таки сможет произвести на девушку хорошее впечатление, то граф не отказался бы от подобного политического союза. Правда веры в счастливый исход у старшего Львова было немного.
В конце концов, они лишь младшая ветвь рода, как бы ни прислушивались к его словам на совете. Поэтому покорять кого-то его сыну нужно будет не обаянием, деньгами или влиянием, а магическим потенциалом, с которым у него проблем нет. Если повезет, молодой Львов сможет перегнать в мастерстве самого Андрея Ростиславовича годам к тридцати, а его брат, Георгий, пусть менее талантливый, но абсолютно точно более усердный и усидчивый, поможет младшей ветви получить рычаг давления на старшую ветвь рода.
Граф понял, что пауза слегка затянулась, и Святослав вновь с недоверием разглядывал свой внешний вид, поэтому поспешил обратиться к сыну:
— Собственно, Свят, почему я вообще зашел к тебе. Насколько мне известно, ты так и не нашел себе пару на сегодняшний прием у Татищевых, хотя Василий об этом говорил тебе, наверное, раз двадцать. Верно, Василий?
— Верно, ваше сиятельство, — ответил пожилой слуга.
— Ну, пап… — попытался возразить Святослав.
— Так, не «папкай» мне, Свят, — строго сказал граф, хмуря брови. — Ты обещал, что найдешь пару на этот прием? Обещал. Обещание сдержал? Не сдержал. Что теперь делать будем?
Святослав заметно поник и опустил голову, не решаясь посмотреть отцу в глаза.
Граф, в отличие от своего сына, прекрасно понимал: приходить на прием кавалеру было принято с дамой. К тому же, это не просто вечеринка или посиделки друзей в узком кругу. Татищевы хоть и не такой сильный род как Голицыны, Суворовы, Трубецкие или Румянцевы, но именно они получили от отца нынешнего императора единственную за историю всей Российской империи колонию в Африке, и до сих пор продолжали контролировать территорию за тридевять земель, хоть и не без помощи императора и Иностранного корпуса, конечно. А уж о том, что, казалось бы, неудачная сделка с британцами обернется самым знаковым событием в истории дипломатии всего двадцатого века, принеся Российской империи не только проблемы за тридевять земель, но и сумасшедшие дивиденды, упоминать вообще моветон.
Поэтому на подобном приеме стоило произвести хорошее впечатление, ведь все вышеперечисленные рода пришлют своих детей и племянников, даже если они не ищут прямой выгоды от Татищевых. Кроме того, Андрей Ростиславович знал, что союз Львовых и Татищевых, подписанный старшей ветвью еще в конце прошлого века, помог их роду в целом и младшей ветви Львовых в частности обрести полезные контакты. Да и дружбе с Михаилом Трубецким из княжеского рода его сын был обязан Татищевым, на балу у которых два молодых человека познакомились и сошлись несколько лет назад.
«Ладно, хватит со Свята мучений», — подумал граф после многозначительной паузы, образовавшейся за время его размышлений.
— Свят, не вешать нос! — бодро произнес мужчина. — Нечего тут разводить упаднические настроения. Я ведь тебя прекрасно знаю и, хотя надеялся, что ты сможешь отыскать себе пару для сегодняшнего вечера, на крайний случай предварительно договорился с Екатериной.
После этой новости Святослав подобрался и поднял глаза. Граф решил не слишком-то обнадеживать сына:
— То, что незамужняя девушка из старшей ветви нашего рода будет сопровождать юношу из младшей ветви на официальных мероприятиях, — поучительно протянул граф, — это, конечно, вариант. Но я жду от тебя, Свят, когда ты перестанешь ходить на приемы с нашими родственниками, а пригласишь даму из хорошего рода.
На этих словах граф хитро улыбнулся, увидев обеспокоенность в глазах Святослава, который прекрасно понимал, к чему клонит его отец.
— И я уже не говорю о том, — продолжил он, не отводя взор от сына, — что нам не помешала бы невеста из хорошего рода. Не обязательно, чтобы это были, скажем, Суворовы. Но через пару лет ты сможешь жениться, а хороший маг нам в семье не навредит, знаешь ли. Я ведь не молодею!
После такой речи графа приютившийся в углу Василий не смог сдержаться и откровенно улыбнулся. Андрей Ростиславович заводил с сыном подобные разговоры весь последний год. С одной стороны, организовывать помолвку в шестнадцать лет для Святослава, пожалуй, преждевременно.
Но мужчина неспроста продолжал донимать сына с подобными вопросами. Из-за натянутых отношений со старшей ветвью Львовых и желания лавировать между политикой крупных родов, на которых равняются все больше и больше семей поскромнее, сам Андрей Ростиславович женился на дочери графа Блиновского, семья которого почти не имела влияния в Москве или Петербурге, и в основном вела дела в Польше и Украине. Но в то же время она обладала ценным магическим даром — целительством, пусть по-настоящему сильных магов у них в роду никогда не было.
— Ну знаешь ли… — Святослав не сразу нашелся, что ответить, заискивающе разглядывая серьезное лицо отца и не замечая улыбки на лице слуги, — Вообще-то тебе всего сорок три, так что до старости тебе еще как до кенийской границы. Да и сам-то ты женился по воле дедушки. А до этого, может, тоже с кем-то другим на приемы ходил. Так что не так уж и важны эти балы.
— Эх, друг, — снисходительно ответил граф, погружаясь в теплые воспоминания, — ничего ты не понимаешь в российской политике и в делах амурных. Блиновские ведь корнями восходят к Речи Посполитой и Гетманщине, да и герб у них древний, как для Польши и Российской Империи уж точно. А в Москву и Петербург они лишний раз не лезли, нам это только на руку. Да и Наталья была очаровательной девушкой, хоть любви у нас сразу не возникло. Зато притерлись быстро, так что я о выборе деда и пожалеть не смел. Такие дела…
После упоминания матери Святослав вновь потупил взгляд и сник, а Андрей Ростиславович ненадолго ушел в себя.
— Кхм, кхм, — Василий напомнил о текущих делах тихим покашливанием.
— Так, Свят, я же сказал, не вешать нос! — весело воскликнул граф. — Найдем тебе хорошую жену, не переживай. Вон, Василий твоему деду в выборе жены для меня помогал, и мне теперь поможет. Верно, Василий?
— Верно, ваше сиятельство, — серьезным тоном ответил пожилой слуга.
— Я и не переживаю, — буркнул Святослав, после чего с недоверием оглядел Василия, который все так же смиренно стоял в углу с непроницаемым выражением лица. Весь вид юноши выражал скепсис в способностях камердинера подобрать кому-то подходящую пассию.
— В общем, Свят, Екатерина будет сопровождать тебя на приеме, раз уж я с ней договорился, — вернул разговор в деловое русло граф. — Она сейчас как раз в Москве, так что далеко ехать за ней не придется. Водитель задание получил, машина будет ждать тебя ровно в шестнадцать ноль-ноль. С учетом московских пробок, до начала приема должны успеть. Надеюсь, ты помнишь, что лучше приехать немного заранее. Твой друг, Михаил, скорее всего уже будет там, они с Татищевыми живут рядом, так что ты точно не заскучаешь. И не забудь поблагодарить Екатерину, что спасает тебя, дурака. Ну и до кучи можешь и отца поблагодарить, что у тебя есть дама на сегодняшний вечер.
Святослав слегка нахмурил брови и поинтересовался:
— А причем здесь ее папа, понять не могу?
Андрей Ростиславович на несколько секунд опешил, а затем громко рассмеялся. Взять себя в руки он смог секунд через тридцать. Святослав все это время с интересом поглядывал на отца, так и не поняв, почему его вопрос вызвал у него такую бурную реакцию.
— Ох, — выдохнул граф, отсмеявшись, — не за что тебе ее отца благодарить, разве что за хорошее воспитание. Хотя, тут и поспорить можно, как там в старшей ветви детей воспитывают, ну да ладно. Я вообще-то очень тонко на благодарность для себя намекал, но, видимо, не срослось. Екатерине, главное, спасибо скажи и не забывай, что вы с твоим братом, самым грозным студентом МГУМИ, будете представлять младших Львовых. С Гошей я уже поговорил, он понимает, что за старшего и в крайнем случае должен приглядеть за тобой. По крайней мере, я на это очень надеюсь.
— Ты знаешь, с кем он пойдет на прием? — безразлично уточнил Святослав, вновь отворачиваясь к зеркалу.
— Этого не знаю, — ответил мужчина, но, чувствуя приближающееся возмущение сына, он поспешил добавить: — Но зато я знаю, что спутницу Георгий нашел две недели назад. Кажется, какая-то аристократка из университета. Надеюсь, что не преподаватель. С этого заядлого студента станется.
— То есть ему ты пару заранее не ищешь и даже не знаешь, с кем он пойдет к Татищевым? — все-таки спросил недовольным голосом Святослав.
— Свят, — сказал граф, миротворчески поднимая руки. — Я ему доверяю, потому что он ответственный, и в этом плане меня не подводил. Если сам станешь искать, с кем пойти на следующий прием, да еще и заранее, то я буду доверять и тебе.
В ответ молодой дворянин лишь фыркнул и слегка покачал головой.
— Ладно. Я и так слегка у тебя задержался, Свят, хотя зашел напомнить о приеме и сказать о Екатерине, — подытожил свое присутствие в комнате сына Андрей Ростиславович. — Следи за временем, опаздывать не стоит. И если будешь подбирать остальной гардероб под этот костюм, прими совет от своего старика: рубашку белую или голубую, туфли лучше черные, а галстук, в принципе, на твое усмотрение.
Закончив с указаниями, граф развернулся и двинулся к двери. Перед тем как выйти из комнаты, он на секунду задержался и окликнул сына:
— Ах да, Свят.
— Ммм? — промычал Святослав, который уже осматривал шкаф на предмет белой рубашки, подходящей к выходу в свет вечером.
— Не забывай, что я тебя, Гошу и Машу очень люблю. Удачи сегодня у Татищевых! — сказал граф, после чего удалился, оставив ответ Святослава без внимания.
— Знаю я, блин… — пробурчал юноша, с головой погружаясь в изучение своего гардероба. — Вась, можешь идти. Может, папе нужна какая помощь с делами.
— Как скажете, ваше сиятельство, — в очередной раз за утро ответил слуга.
После чего Василий поклонился и вышел из комнаты вслед за Андреем Ростиславовичем, оставив Святослава разбираться с вечными философскими вопросами одного. Однотонная белая рубашка, в клетку или в полоску?
[11] Бал считался более формальным мероприятием со всеми вытекающими из этого тонкостями поведения и этикета.