В зале раздалось несколько негромких мерных постукиваний металла по стеклу. Как только гости приема услышали звук, доносившийся из центра парадного зала, они прекратили праздные беседы между собой и молча направили взор на женщину с изящной чайной ложечкой в одной руке и бокалом шампанского в другой. Дама носила белое ампирное платье в пол, а ее голову с уложенными назад темно-каштановыми и спадающими ниже плеч волосами украшала диадема. На ней вместо зубцов короны располагались с десяток пар диагональных цветочных листов из золота, между каждой из которых «прорастали» три тонких переплетенных стебля с навершием из небольшой бусины изумруда.
— А Катерине бы подошла такая тиара. К ее цвету глаз… — прошептал другу Михаил, после чего замолчал, одновременно с последними затухающими разговорами дворян.
Святослав оставил реплику товарища без ответа.
— Уважаемые гости! Благодарю за то, что нашли время посетить нас сегодня. Понимаю, что с каждым сезоном Империю настигают все новые и новые испытания. Однако, я благодарю тех, кто принял приглашение и почтил нас своим визитом. В том числе нашего дорогого гостя из Кенийской Свободной Республики, Эдсона Антао. Как далеко ни находились бы Кения и Российская Империя, мы рады верой и правдой служить его императорскому высочеству Алексею Константиновичу, а также защищать как границы местных народов, так и интересы Империи в Африке, — Графиня Татищева, а это была именно она, сделала многозначительную паузу. — Полагаю, что даже в такое тяжелое время добрым соседям найдется что обсудить и с кем поднять бокал шампанского или вина. А пока, прошу вас, наслаждайтесь вечером. Танцы объявят через тридцать минут.
После этого Василиса Борисовна Татищева кивнула кому-то из дворян в правой стороне зала и направилась к своей семье, где также находились ее дочь, Татьяна, и ее спутник — Эдсон Антао. В зале же вновь начали беззаботно щебетать дамы и вести серьезные беседы их кавалеры, а оркестр продолжил играть спокойную классическую музыку, настраивая гостей на правильный лад.
— Святушка, а, Святушка, — с интересом проследил взгляд Свята Михаил. — А на кого это мы пялимся? Да нагло, да бесстыже, да во все глазоньки?
— Ни на кого, Миш, — ответил Святослав слегка сорвавшимся голосом, быстро переводя взгляд на товарища.
— А-а-а-а… ну так бы сразу и сказал. А то мне вдруг показалось… — продолжил Трубецкой, нагло ухмыльнувшись и хитро сощурив глаза, — …но, видимо, совершенно ошибочно, что ты, друг, по большому недоразумению, уставил свои очи цвета мокрого асфальта на Александру Суворову. Да так на нее загляделся, что кузена ее заметить не изволил, кой буравил тебя своими синими глазоньками, пока я тебя, дурака, не одернул.
Свят не нашелся что ответить на насмешливую тираду друга. Однако сделал пару шагов в сторону и встал ближе к столу с закусками, лишь изредка невзначай поглядывая на Суворовых, расположившихся небольшой делегацией ближе к центру зала.
— Дружище, ты ведь понимаешь, что так не пойдет? — не унимался Трубецкой. — Она сдала экзамен на подмастерье год назад, а сейчас род бережет ее от лишнего внимания, к которому приведет ранг адепта в семнадцать-восемнадцать лет. То есть она уже на четвертом из восьми рангов, ну или почти на четвертом, в свои семнадцать лет, а в восемнадцать даст жару многим неплохим магам. В прямом смысле, Святушка, она же как и все Суворовы — маг огня.
Но молодой Львов почти не слушал друга и витал в облаках, размышляя о роде Суворовых. Александра — младшая и, как говорят многие дворяне, любимая дочь Александра Даниловича Суворова, главы рода. Сейчас она действительно стояла рядом с родственниками и, справедливости ради, голодные взгляды, бросаемые Святославом, можно понять.
Александра — статная девушка с изящной фигурой, которой недавно исполнилось семнадцать. Природа не обделила ее красотой — высокий лоб, черные ресницы и брови, живые карие глаза, узкий подбородок. Но настоящую дворянку в ней выдавали не внешность, а манеры. Когда Свят впервые увидел ее на одном из приемов и был поражен тем, как величественно и достойно держалась девушка. Вероятно, как ни любил ее отец, воспитание дал ей строгое.
Вопрос все же состоял в том, как именно поймёт взгляды Святослава окружающая девушку семья — Алексей Ефимович Суворов, молодой парень на несколько лет старше Свята, являющийся кавалером Александры на приеме а также его брат-близнец Филипп, сопровождающий свою тетю, ранее упомянутую Трубецким, Настасью Олеговну, мать Александры. Алексей немного старше Филиппа и именно он, как старший представитель рода мужского пола, отвечал за честь и достоинство на приеме у Татищевых. И нагло рассматривающий его сестру Львов вполне мог перейти в категорию оскорблений чести и достоинства, что могло привести к непоправимым последствиям.
— Нет, ты не подумай, я не осуждаю. Она и прическу сменила, и цвет волос. Ей безумно идет каре и темно-пепельные волосы. Как отец ее не выпорол за такое, ума не приложу, с внешним видом у Суворовых все жестко, — прервал размышления друга Михаил.
— Может, и выпорол, кто ж знает… — задумчиво пробормотал Святослав, взгляд которого бродил далеко от пепельных волос юной Суворовой.
Михаил наклонился ближе к Святу и негромко сказал:
— Поднимите-ка глаза чуть выше, Святослав свят Андреевич. Мне, как вашему другу, искренне боязно за вашу судьбу, — после чего Трубецкой прошептал еще тише, — и вообще, в искусстве войны есть тактика: одолжи меч и убей им. Поэтому я одолжу вам свой меч чуть позже, Святослав свят Андреевич, так что сможете-таки пригласить свою, точнее еще не свою, Суворову на один танец.
Увидев повернувшееся к нему вытянутое от удивления лицо друга, Трубецкой быстро исправился:
— Не в буквальном смысле, Святушка. В фигуральном. Первый танец не обещаю, поэтому пойдем пока к моим, — продолжил увещевать друга Михаил, энергично жестикулируя. — Я и так семью надолго оставил, да и с невестой моего братца тебя познакомлю. Хорошая девушка, из рода Голицыных, но ветви Остерман. Так что Антону повезло. Ты их как раз поздравишь с помолвкой, а я заодно тебя невесте представлю. Пойдем, пойдем, через полчаса насмотришься на свою Суворову вблизи.
Михаил пересек парадный зал, лавируя между расположившимися то там, то здесь дворянами. Молодой Львов шел за ним, но в одном из углов парадного зала заметил странное скопление людей, потому не удержался от вопроса:
— Трубецкой, — слегка коснулся плеча товарища Свят, — А в той стороне кто изволит расположиться?
— Святушка, вот можешь же, когда захочешь, — ответил Михаил, взяв по пути бокал с вином с подноса у одного из слуг и коротко кивнув ему в знак благодарности. — Правильно ты с уважением говоришь. Там изволил расположиться княжич Тимофей Голицын и его свита. Молод, красив, богат, распутен. Насчет второго — не знаток, а четвертое лично не проверял. Но доступную информацию по нему аккуратно посмотрел, все-таки между нами будет родство. И сразу все забыл, сию же минуту.
— Почему? — с интересом в голосе спросил молодой дворянин.
— А не помню, — легкомысленно бросил Трубецкой.
Михаил подошел к молодому мужчине среднего роста, крепкого телосложения и внешне просто старшей версии его самого. Рядом с мужчиной, скромно опустив глаза, стояла девушка-блондинка, заплетенными в косу до поясницы, и голубыми глазами. Михаил щелкнул пальцами и выставил руку вперед раскрытой ладонью вверх. Несколько секунд ничего не происходило, после чего над его рукой материализовалась небольшая иллюзия — пальмовое дерево и плоский двуглавый черный орел.
— Фух, — тяжело выдохнул Михаил. — Святослав, с моим братом Антоном вы уже знакомы. Его невеста — София Остерман из рода Голицыных. Прошу любить и жаловать!
— Выпендриваешься, брат? — добродушно улыбнулся Антон. — А наш герб на днях создавать мне отказался. Сказал, слишком много элементов.
София удивленно глянула на Антона — согласно этикету, знакомство было еще не окончено и ей нужно было представиться.
— Да ладно, Соф, — беззаботно махнул рукой Антон. — Свят свой парень, а старших рядом я не наблюдаю. Ну, не дуйся, хочешь, так представляйся как положено.
— София Остерман из рода Голицыных. Приятно познакомиться, Святослав… — девушка замялась, ведь отчества Свята никто так и не упомянул.
Юноша собирался представиться, но его опередил Михаил:
— Святослав Андреевич, но можно просто Святослав или Свят. Для близких друзей — Святушка.
София в очередной раз надула щеки и, переведя взгляд на Трубецкого-младшего, добавила:
— Между прочим, Михаил, вы не до конца воссоздали наш герб. Не достает короны над головой орла, у самой птицы крылья расправлены и не хватает основы герба, — София сделала многозначительную паузу, в то время как Антон все шире улыбался. — Щит вы создать тоже забыли.
— Ну и как тебе такая критика, братец? — уточнил Антон, едва сдерживая смех от умилительного зрелища.
— Конструктивная, — картинно тихо произнес Михаил, опустив плечи и вперив взгляд в пол. — Как же мне теперь стать новым Гудини?
— Вам стоит знать, что Гудини погиб от перитонита, Михаил, — серьезно добавила София и нахмурила брови.
— Такова судьба настоящего мага, — бодро ответил Михаил, тут же воспрянув духом после мимолетного огорчения. — Слава, конечно, а не смерть от воспаления брюшной полости.
Разговор ненадолго утих, но вскоре слово взял Святослав:
— Пока Гудини вновь меня не отвлек… выражаю вам поздравления с помолвкой от младшей ветви рода Львовых.
— Спасибо, Свят, — Антон прищурил взгляд, легонько сжав локоть Софии — Очень приятно.
Но девушка этого, кажется, не заметила:
— Ваш старший брат, Георгий, и Екатерина уже поздравили нас от имени вашего рода.
Святослав стушевался, и беседа вновь утихла. Пока молодые люди молчали, к разговору присоединилось новое действующее лицо.
— Господа и дамы, приветствую вас, — раздался за спиной Святослава спокойный благожелательный голос.
— На ловца и зверь бежит, — радостно отметил Михаил. — Георгий, я совсем потерял тебя из виду после приезда. Уж думал, ты решил оставить своего брата за главного на этом приеме.
Георгий Львов, подошедший к компании молодых людей, едва слышно хмыкнул и приветственно пожал руки Антона, Михаила и Свята, кивнув Софии.
— Согласен, Георгий, ты совсем от старых друзей затерялся, хотя… — начал говорить Антон, но увидев, как Георгий скривил губы, тут же сменил тему, — …ну да ладно, это дело десятое. Как вам речь Василисы Борисовны?
— Про тяжелые времена? — беззлобно ухмыльнулся Михаил, и последовал риторический вопрос — А когда они были не тяжелые?
— Думаю, что сейчас во внутренней политике Империи нет явных конфликтов или противоречий. У нескольких сильных родов — паритет в плане сил и ресурсов, — София так увлеклась рассуждениями, что не заметила, как все в группе молодых людей замолчали. — Получить новые территории здесь или колонии в Африке и Азии практически невозможно, мир уже давно поделен на части. Да и конструктов Древних больше шестидесяти лет не находили.
Однако, Святослав все-таки не смог удержаться от шпильки:
— Сильные рода — это, наверное, ваш род? Голицыны?
— Почему сразу наш? — смутилась София, отводя взгляд. — Те же Румянцевы, Суворовы или Трубецкие, к примеру, очень влиятельны…
Антон заметно напрягся, услышав комментарий молодого Львова, и приобнял свою невесту за талию. Но все напряжение снял его младший брат. Михаил достал деревянную шпажку из внутреннего кармана пиджака, после чего вытянул перед собой и щелкнул пальцами. Шпажка словно испарилась из руки Михаила и тот весело объявил:
— Десять баллов команде Софии Остерман и Михаила Трубецкого.
— А… за что? — растерянно протянула София, непонимающе смотря на иллюзиониста.
— Мне — за фокус, — с легким поклоном и озорной ухмылкой на лице ответил младший Трубецкой. — Вам — за поверхностный, но правильный ход мысли. Несите книжку.
— Какую книжку? — все еще не могла понять София, что имеет в виду Михаил.
— Зачетную, конечно, — задорно ответил тот, разведя руки в стороны, — у вас автомат.
— Смотрю, какие-то вещи от бала к приему не меняются, — безразлично отметил Георгий, кинувбыстрый взгляд на говорившего ранее Трубецкого-младшего, — Но если серьезно, то София права. Империю пока не трясет, да и крупных конфликтов между родами в последние пару лет не было. Но лучше не будем о наших великих родах в их присутствии.
— Не поминай имя Божие всуé… — протянул Святослав и взял бокал шампанского у слуги, проходящего мимо с подносом.
— Всу́е, — поправила его София.
— Ну да, я так и сказал, — убежденно отреагировал Свят, делая глоток шампанского.
Михаил подмигнул Антону, после чего задержал ближайшего слугу, чтобы тот забрал у него пустой бокал. Георгий же только вздохнул чуть громче обычного.
— Эм, в общем… — София вернула разговор в прежнее русло, — и про соседство в Африке все верно. В Кении коренным народам под британцами хорошо не жилось. Татищевы даже одного из местных предпринимателей пригласили. Мы с ним, кстати, уже были представлены.
— Да, видел я этого кенчика, — мрачно бросил Святослав. — Если в этой дыре все такие, как он, то я сочувствую Иностранному корпусу.
— Святушка, нечего нашим бравым солдатам завидовать, — заверил Михаил и похлопал приятеля по плечу, отчего Свят немного вздрогнул, — Вон, Антон отслужил в Корпусе пять лет. Пусть он и скажет, завидовать им или сочувствовать.
— Ни то, ни другое, Миш, — воодушевился Антон, убрав руку с талии невесты и вновь взяв ее под локоть — Меня перевели из Иностранного корпуса два года назад, генерал Разумовский редко в прошениях отказывает. Так что не знаю, как там сейчас, но, думаю, в Найроби ничего не меняется. Сомалийские пираты нападают на гражданские суда, наемники разного пошиба делают набеги на деревни у нас и у соседей-британцев в Уганде, Танганьике и Южной Африке. Италия при этом вроде как ни при чем, хотя Сомали они держат крепко. А искатели, чтоб им пусто было, все лезут в пещеры у базы нашего геологического общества под Найроби.
— Ага-ага, бедное маленькое геологическое общество, — перебил брата Михаил с иронией в голосе, — Живут с леопардами и львами под боком. И с одним из трех конструктов Древних.
— Официально ни американцы, ни японцы о своих объектах на Аляске и Тайване не сообщали, — сердито проворчал Антон, — значит, и у нас геологи просто ищут что-то в местном потухшем вулкане…
— …А имперский Иностранный корпус просто помогает Татищевым контролировать удаленную от наших границ колонию, — ехидно закончил за брата Михаил.
— Не сильно-то он и имперский, — решил поправить старшего Трубецкого Георгий. — Ваш генерал Разумовский в один день сделает из солдат наемников, под стать сомалийским пиратам.
— Это ты сгущаешь краски, Георгий, — ответил Антон. — Иностранный корпус в Найроби расквартировали в шестьдесят пятом, еще при жизни императора Константина Николаевича. Он же, между прочим, и видел корпус как военную структуру, не связанную по рукам и ногам контролем начальников регулярной армии. Ну и Разумовский такого же мнения, как и покойный император: Корпус — это третья сдерживающая сила в помощь императору и личным армиям дворян. Не он первый командующий корпуса, не он последний.
— Это верно, — продолжил свою мысль Георгий. — Только в помощь ли, или в противовес? Ведь в корпусе те же солдаты с магией и без, только лучше и тщательней подготовленные. И те же дворяне, которым не сидится в империи, только инкогнито. Вот и вся третья колонна власти.
— Толковая армия, сражающаяся за свой дом и свои идеалы, всяко лучше, чем тот, кто просто подчиняется командам, потому что ему так сказали и дали денег, — уверенно парировал Антон.
— Или даже денег не дали, — ехидно подметил Михаил, поддерживая брата.
— Как скажешь, Антон, — развел руками Георгий, поняв, что с двумя Трубецкими ему не справиться. — Не хочу с тобой спорить. Просто того же Наполеона такие взгляды до добра не довели.
— Это ты к чему? — уточнил Свят, поворачиваясь к брату.
— Это я к тому, — со вздохом ответил Георгий. — что мсье Бонапарт создал империю, за которую его солдаты шли умирать. По большой любви, а не по принуждению. Французы сами создали свою избранность в огне революции, а Париж по итогу сделали настоящим культурным центром с салонами, общественно доступными парками и прочими благами цивилизованной империи. Вот только куда привели Бонапарта его идеи и массово набранные пять сотен тысяч солдат?
— В Москву, — в тон ответил ему Антон. — Только мы — и есть Москва. Да и Людовик Восемнадцатый свой трон вернул, а Бонапарт сгнил на острове где-то в Атлантическом океане.
Беседу юных дворян прервал усиленный магией голос слуги, который сообщил о том, что в скором времени объявят первый танец вечера.
Аристократы, пришедшие на прием, неторопливо разошлись по огромному парадному залу дворца Татищевых, освобождая его центр для танцующих пар. Казалось, что парадный зал способен принять еще в несколько раз больше гостей, и ни у кого все-равно не возникнет стеснения.
— Прошу меня простить, я и так оставил свою спутницу на слишком долгий срок. Если не приглашу ее на первый танец, она мне этого не простит. — Георгий, кивнул товарищам и удалился.
— Тебе тоже стоит найти себе пару на танец, — обратился Антон к Святославу, — дворянину никогда не помешает танцевальная практика, так скажем, в боевых условиях.
— А мне ты советы не даешь, — обиженно протянул Михаил, картинно поджав губы.
— Граф Львов, к сожалению, не нашел времени на посещение этого приема. Уверен, что он действительно занят, — настойчиво проговорил Антон. — А вот князь Трубецкой, твой отец, сейчас беседует с младшим сыном князя Румянцева. Судя по всему, их разговор подходит к концу. Могу попросить его дать тебе пару советов лично.
Михаил не стал спорить с братом и, схватив Святослава за плечо, потянул того в сторону от своего старшего родственника.
— Только танцы и никаких советов! — бросил он на ходу ухмыляющемуся Антону.
Когда юноши отошли в сторону, встав ближе к стене, Михаил остановился и обратился к другу:
— От советов отца я откажусь, а вот для друга мне совет не жалко. Поэтому слушай, — теперь Михаил заговорил еще тише, — с первым танцем я тебе помочь не могу, сам понимаешь, но вот потом постараюсь сделать так, чтобы тебе не пришлось просить разрешения на танец с Александрой у ее двоюродных братьев. Хорошо хоть, что ее батюшка занят переговорами в Италии, у тебя будет время добежать до кенийской границы, подальше от его гнева, в случае чего.
— Хорошая шутка, — радостно ответил Святослав. — А за помощь спасибо.
— Не за что. — Михаил хлопнул его по плечу. — А теперь извиняй, но дворянину нужна танцевальная практика в боевых условиях.
После этих слов Михаил покинул друга, и Святу ничего не оставалось, кроме как начать выискивать глазами Екатерину, с которой он приехал на этот вечер и которую собирался пригласить на танец.