- Говорят. Только б видела ты рожи этих мужиков! Не такими я представляла... Дверь открылась. Первым вышел Никонов, за ним его гости. Все улыбались и были явно довольны друг другом. Проводив своих посетителей, Вячеслав Павлович заметил Марфу.
- Где ты с утра пропадала?
- В Соболево ездила. Он нахмурился:
- Не слишком ли спешишь?
- Но вы же Кирееву обещали...
- Обещал? Он, наверное, не так меня понял. Григорий Иванович, - и Никонов многозначительно поднял указательный палец вверх, - вряд ли будет в восторге. Я обещал помочь этим старикам, но для этого есть много путей, не обязательно надо статью писать.
- А я думала, что...
- Думать я буду, Назарова. Но об этом потом. Ты, кстати, видела людей, которые ко мне приходили?
- Видела.
- Из Москвы приехали. Члены киногруппы одного известного кинорежиссера, правда, фамилию просили не говорить.
- Почему? - удивилась девушка.
- Шумихи лишней боятся. Они пока всего лишь места для натурных съемок ищут. Я им кое-что посоветовал поглядеть.
- Надо же. Зина считает, что они не очень на киношников похожи.
- Много понимает твоя Зина. Они профессионалы, сразу видно. Конкретные, четкие люди. И, между прочим, очень им наша газета понравилась. Сказали, что много по России колесят, а таких интересных газет они мало встречали.
Марфа почувствовала, что в ней растет раздражение.
- Вячеслав Павлович, встречают людей, а газеты читают.
- Да, ослабил я дисциплину. Одна полдня мотается где-то, другая по телефону...
- Я не мотаюсь...
- Не перебивай. Глупости Зинкины повторяешь. "На киношников не похожи". Да для нее киношники - это Марецкая и Орлова, а на самом деле - это целая индустрия, понимаешь, ин-дустри-я! Не хотел говорить, но скажу: если они выберут места для съемок в нашем районе и Михалков это утвердит, я у них консультантом буду. Зарплата - в долларах. Так-то!
- Так это Михалков снимать будет? А я читала, что он сейчас уже снимает фильм...
- Тьфу ты! Фома-невера. Снимет тот, другой начнет.
- А вы хоть документы у них попросили показать?
- Иди отсюда. С тебя двести строк и подпись к фотографии доярок.
- Хорошо. Только скажите, пожалуйста, что киношники эти у вас еще спрашивали? Никонов задумался.
- Что еще? Статью мою про Киреева хвалили. Жалели, что он уже ушел из Сосновки.
- Почему?
- А эта девушка, она у них вроде как главная, его хорошо знает, они в Москве несколько раз встречались. Разумеется, я подсказал, как его можно найти.
- Вы про Елец рассказали?
- Конечно. Хорошие люди должны помогать друг другу, Мирей. Запомни это.
- Меня Марфой теперь зовут, Вячеслав Павлович.
- Не смеши. У человека может быть только одно имя, которым его при рождении нарекли... Ну все, хватит трепаться. Иди, работай.
- Странно это все, Зина, - говорила вечером Марфа машинистке, закончив диктовать статью.
- Ты о чем, касатка?
- Ну как же? Михалков собирается снимать фильм у нас. Положим, красивые места найти под Сосновкой можно, только гостиницу единственную год назад закрыли. До областного центра три часа на машине по бездорожью... Обещают Никонову должность консультанта.
- А что он будет консультировать?
- Если бы я знала. Женщина эта знает Михаила...
- Кого?
- Киреева, журналиста московского. Так радуются статье, что готовы его найти и едут ради этого в Елец.
- И правда, странно.
- Зина, у нас сегодня какой день?
- Четверг.
- Он в понедельник ушел... Они сегодня пришли... Зина, а вдруг они Михаила искали?
- Зачем, касатка?
- Не знаю... А если они действительно не киношники вовсе?
- А может, они охранники? Хотя... трое одну бабу охраняют? Нет, тут что-то другое. Да не бери ты в голову, касатка. Какое тебе дело до Киреева этого? Пришел - ушел. Забудь. Тебе еще подпись под фотографией делать.
Но Марфа не слышала ее. Чистые души - наивны. Зло для них нечто абстрактное и очень далекое. А вот так - лицом к лицу... Да, много странного было в приезде этих киношников. Однако предположить что-то плохое для Киреева Марфа просто не могла. Но тревога, смутная и неясная, коснулась сердца девушки.
* * * Когда свеча догорает, когда светить ей остается буквально несколько секунд, на какой-то миг, краткий и еле уловимый, она вдруг вспыхивает - трепетно и ярко - и угасает. Навсегда. Вот так же случилось и с Лизой. Ее работа над "птичьими картинами", работа увлекательная, почти азартная, захватившая девочку с головой, оказалась той самой последней вспышкой свечи. Когда Вороновой рано утром в субботу позвонила Наталья и сообщила, что у Лизы наступило резкое ухудшение состояния и что скорая помощь дважды за ночь приезжала к Бобровым, Софья не могла в это поверить:
- Как же так? Я от них уехала вчера в девятом часу. Лиза была бодрой, мы с ней... нет, этого не может быть!
- К сожалению, может, Сонечка. Такая это болезнь. Страшная. И коварная. Думаешь, что она отступила, а на самом деле просто затаилась.