- Вы правда придете? Не бросайте меня, пожалуйста.
- Самое плохое осталось позади, девочка. Все будет хорошо, вот увидишь.
- Михаил, постойте.
Уже в дверях Киреев остановился.
- Да?
- Вы сможете... меня простить? Когда-нибудь?
- Как сказал тогда Федор Новиков: женщины - странный народ. Вас, как Россию, умом не понять. * * *
У дверей вороновской квартиры Наталья столкнулась с домработницей Софьи. Спросила:
- Хозяйка дома?
- Софья Николаевна? Вторую неделю сиднем сидит. Проходите, она вам рада будет. А я пойду на рынок сбегаю.
Наталья тихо вошла в прихожую, затем заглянула в комнату. Босая, одетая только в длинную клетчатую рубаху, Софья сидела на полу. Играла тихая музыка, голова девушки была запрокинута назад и лежала на диване, глаза закрыты. Воронова что-то говорила, но, как успела заметить Котеночкина, больше никого в комнате не было. Наталья прислушалась - Софья читала стихи: Ответа нет... Живые
Не так приходят к нам. Их поступь тяжелее,
И руки у живых Грубее и теплее
Незримых рук твоих.
- Где ты была? - Ответа
Не слышу на вопрос. Быть может, сон мой - это.
Невнятный стук колес Там, на мосту, за речкой,
Где светится звезда. И кануло колечко
В криницу навсегда.
- Ты думаешь, его уже нет в живых?
Софья вздрогнула.
- Наташа? Молодец, что зашла. Ты давно здесь стоишь?
- Душевно ты стихи читаешь... - Увидев, что смутила Софью, Наталья решила пошутить: - Только не подумай, отмычками не пользуюсь. Даша впустила.
- Проходи, - тихо сказала Софья.
"Какая она нежная стала, - невольно любуясь Софьей, подумала Наташа. - Неужто и вправду влюбилась?"
- Спасибо. Кстати, а можно я тоже на пол сяду?
- Ради Бога. Пить что-нибудь будешь?
- Мне еще к моим бабушкам ехать. Так что - увы. Но ты на мой вопрос так и не ответила. Софья пристально посмотрела на Котеночкину, потом улыбнулась:
- Знаешь, чем вы с Киреевым схожи?
- Чем же?
- О чем думаете, о том и говорите.
- Разве это плохо?
- Не знаю, - ответила Софья и почти без паузы продолжила: - Если б от моих думок что зависело... Надеюсь, жив он.
- Знаешь, я тоже, только... Не знаю, как сказать. - Было видно, что Наталья смущена. Софья обняла подругу:
- Я тебя поняла, Котик. Ты у нас сердцевед.
- Я права? Ты его любишь?
- Я когда-то читала, что в середине века рыцари и благородные дамы влюблялись друг в друга заочно, по портретам. Забавно, правда?
- Забавно.
- У меня получилось еще смешнее. Когда я увидела Киреева в первый раз, он мне показался ужасно нелепым. Затем этот человек стал меня все время удивлять. А когда он ушел в свое странствие... Софья умолкла, подбирая слова. - Не знаю, любовь ли это, но мне не хватает его голоса, глаз, улыбки. И еще я очень волнуюсь за него. Если что-то с ним случится - я себе никогда этого не прощу.
- Почему? - удивилась Наташа. - Ведь это был его выбор - идти пешком по России.
- Ты не знаешь всего, Котик. И я не уверена, должна ли...
- Разве мы не подруги? Разве мне Михаил не друг?
- Вот поэтому я ничего тебе и не рассказывала. Расскажу, а ты после этого меня не захочешь больше видеть.
- Обещаю: такому никогда не бывать, - торжественно произнесла Наталья.
- Ой, не зарекайся. Хорошо, слушай мою печальную повесть. И Софья рассказала Наташе о своем покойном дяде, о Юлии Селивановой, о том, как икона оказалась у Киреева. Закончив рассказывать, Соня замолчала. Они будто поменялись местами. Теперь Котеночкина обняла подругу:
- Сонечка, родная моя! Знаешь, что?
- Что?
- У тебя есть коньяк?
- Армянский, французский?