Пока в далёком, холодном, оторванном от всего остального амантийского мира местечке под названием Лиерам происходили уже известные нам события, на другом краю Королевства, в селении под названием Авингор, дела шли куда веселее. Безусловно, скучая по самовольно отбывшей едва ли не на край света Ауле Ора, её сёстры, пока их мужья бывали на службе или занимались разными делами вне своих жилищ, собирались в старом родительском доме и устраивали там небольшие пирушки с посиделками, приглашая также живших неподалёку дедов, бабушек и других родственников. Трисия пока ещё не обзавелась другими своими детьми, кроме маленького Гилло, и поэтому с огромным удовольствием нянчилась с двумя сорванцами Меллы — Оррамом и Орисом. Больше всего хлопот доставалось при этом Алерте и её верной подруге Эйа, которая за всё время пребывания здесь стала поверенной душ всего семейства, так как ей любили доверять самые сокровенные тайны, и она никому их не разбалтывала. Не говорила она также и своих тайн, хотя то, что она безумно скучала по своей любимице, было заметно и без её слов. Но была у Эйа и другая тайна, о которой пока никто в этом семействе не догадывался, хотя некоторые старые женщины в селении и мужчины, которые содержали повозки и двалифов с меронгами в большом общественном дворе, не раз видели странную картину, которая поражала даже их не слишком развитое воображение.
Спасаясь от меланхолии и тоски, по чему и кому бы она ни была — по своей покинутой родине, Ауле или не сложившейся женской судьбе — она завела тёплую и тесную дружбу с ещё одним одиноким, покинувшим всех своих сородичей и далёкую родину существом. Читатель уже наверняка догадался, что речь шла о возничем по имени Дэбо, светловолосом и добром великане с голубой кожей, родившегося от предков, прибывших сюда из далёкого мира солнечной Дзингии. Какого возраста он был, представить было очень сложно, так как, по слухам, эти существа жили тысячелетиями, даже дольше, чем дракониды, но несколько меньше, чем примианцы. Считалось, что два этих населённых мира находились несколько в ином измерении, в них отсутствовало зло и насилие, и уклад их жизни во многом отличался от элайского. К примеру, они свободно могли видеть Богов, обитающих в высших измерениях, общаться с ними и учиться у них, не делясь на касты жрецов и прочих, хотя некоторое подобие иерархии в их обществах всё же было. Удивительным было так же то, что физическая сила, которая была у Дэбо, родившегося в мире Элайи, в его родном мире не играла такой роли, как сила духовная и магическая, и поэтому сородичи на его родине были чаще не мускулистыми богатырями, а стройными и изящными существами с тонкими мягкими чертами и проникновенными взглядами огромных голубых глаз, в которых, казалось, отражался весь их внутренний и внешний мир.
Все эти знания, которые простой возничий некогда унаследовал от своих предков и бережно хранил в памяти, ни с кем ими не делясь, он, как ни странно, с удовольствием выкладывал своей новой приятельнице, предполагая, что она никому этого не расскажет и вообще никто от неё не узнает об их встречах тихими вечерами в просторном деревянном сеннике, где зимой и весной хранили корм для ездового, шерстяного и молочного скота.
Собственно, мало кому, наверное, было интересно, что делали по вечерам на сеновале, а иногда и днём, когда были свободны от всех дел, Дэбо и крылатая чужестранка с золотыми волосами, далёкие предки которой, как поговаривали, сами были пришельцами из какого-то далёкого мира, неведомого простым амантийским селянам. И поэтому они могли сколько угодно пропадать где им вздумается, даже порой покидая своё прохладное убежище.
На седьмой день великого праздника, который отмечали не только жители Аманты, но и весь цивилизованный мир тех частей Элайи, где зима сменялась весною (на далёких южных землях, где вместо лета, наоборот, стояла зима, а вместо зимы — лето), Эйа в очередной раз задумала отдохнуть, но отправилась не в сенник к Дэбо, разговоров с которым, уже состоявшимся, хватило бы уже на целую вечность, чтобы осмысливать их и вспоминать, а в близлежащий лес, по уже давно известной ей тропинке, ведущей к озеру. День стоял погожий и солнечный, снег под ногами хлюпал и быстро таял, обнажая жирную серо-чёрную грязь, а окружающие сугробы посерели, набрякли и быстро становились от лучей набиравшего силу Небесного Ока ноздреватыми. Это ещё не значило, что наступила настоящая весна, ещё почти целую триаду можно было ожидать нового пушистого снега и ветра, но всё же это была уже не настоящая зима и заново выпавший снег растает так же быстро, как и появился. Настоящая весна наступит тогда, когда растает весь снег в долинах и начнутся первые вечерние «звездопады». Всё это она наблюдала здесь уже много лет, а также много чего другого, чего на её далёкой южной родине никогда не бывало.
Прогуливаясь так по безлистным рощам с изредка встречающимися шерстистыми деревьями, одетыми пока ещё в причудливый игольчатый наряд, Эйа вдыхала потеплевший воздух, подставляя лучам солнца немного озябшие крылья и расправляя их. Всю зиму она, как обычно, прятала их под намеренно сшитой большой тёплой мантией, когда выходила на открытый воздух, но теперь в ней уже не было нужды. Наконец, она взлетела, первый раз за много триад, опасаясь, не разучилась ли она за год летать. Однако способность, заложенная при рождении и развитая после, ещё ни у кого никогда не терялась, так же как и способность ходить, если бы только были целы ноги. Эйа кружила над лесом, радуясь жизни и подставляя лучам горячего Небесного Ока лицо и руки, пока не опустилась на твёрдую почву, но не там, где взлетела, а совсем рядом с озером.
Любуясь гладью, покрытой ещё не начавшей таять тонкой коркой льда, с которого ночным ветром сдуло почти всё снежное покрывало, она забыла обо всём на свете, отрешилась от всего мира и пришла в себя только тогда, когда услышала у себя за спиной скрип снега под чьи-ми то ногами, обутыми в тяжёлые подкованные башмаки, и уловила чьё-то движение. Кто-то остановился сзади, вероятно, наблюдая за ней. Но Эйа продолжала любоваться озером и лесом, вдыхая аромат свежего воздуха, так как внутренним чутьём ощущала, что, кто бы там ни стоял, он не станет причинять ей вред, а если попытается, то окажется помятым и исполосованным острыми загнутыми ногтями, похожими на когти, твёрдыми чешуями и шипами на её сильных крыльях. Она могла также запросто опалить непрошеного гостя пламенем. Справиться со взрослой драконидкой, пожалуй, не сумел бы только монстр, закованный в прочный панцирь из чешуй, наподобие свирепого хищного клювоящера или обитающего в далёкой Гинвандии марангула. Их дракониды боялись, а остальные хищники и злонамеренные люди были им не страшны, если только их не было слишком много.
Поэтому Эйа оставалась спокойной, хотя всё же внутренне напряглась, готовая к защитному прыжку в любой момент. Она едва не совершила его, когда некто стоявший позади неё приблизился и потрогал её за блестевшие в солнечных лучах крылья. Но прикосновение было приятным, и поэтому она расслабилась, но всё же не спеша обернулась посмотреть, кто это был.
Честно признаться, она бы мало удивилась, увидав подсматривающего за ней Дэбо или кого-нибудь ещё из деревенских увальней. Или даже Аулу, неожиданно прибывшую из Лиерама, чтобы навестить свою няньку. Или хотя бы телепортировавшийся сюда старина Тэрр вместе со старым звездочётом Даг Заном. Но тот, кого она увидела, заставил её подпрыгнуть от неожиданности.
Это был молодой воин из племени драконид, живущих в Алмазных пещерах в нескольких десятках лингах от долины под названием Алайда. Принадлежность его к этому племени была видна по большой броши, приколотой на груди к длинному светло-зелёному хитону и выполненной в форме красиво огранённого алмаза, а к воинскому званию — по длинному загнутому клинку из лучшей темпрадорийской стали, которая накапливала дневной свет и ночью светилась в темноте, как фосфорная свеча. Эйа напрягла память и вспомнила сына одного и старейшин, которого когда-то прочили ей в женихи. Имя его было Дрейд, и происходил он из древнейшего рода Танхиррана, жившего в горах юго-востока материка Эллиоры уже много тысяч лет.
Как Дрейд из Алмазных пещер мог разузнать, где находилась его несостоявшаяся невеста, та не могла уразуметь, однако увидеть его теперь и здесь, в чужой ей северной стране, было для неё приключением в высшей степени приятным. Молодой воин был высок, строен и очень красив, с манящим взглядом ясных тёмных глаз, благородными чертами лица, чёрной, как южная ночь, гривой волос, зачёсанных назад и схваченных по линии лба серебристой тесёмкой. В уши и нос его были вдеты серьги с подвесками из чистейшего алмаза на золотых колечках, а широкий золотой пояс был украшен крупными бриллиантами голубоватого оттенка. На левом плече у него висела небольшая сумка на длинном ремне, в которой наверняка лежали съестные припасы, целебные травы и ещё какая-нибудь мелочь.
Эйа вспомнила, как старейшины обоих племён дружно сватали ей этого парня, который тогда ещё не носил воинского звания, а был, в разные годы, простым стражем пещер, воспитателем подрастающих горцев, целителем, собирателем даров гор, сеятелем хелтока в плодородных долинах рек между склонами Приграничных гор… Он был старше Эйа на сто двадцать пять лет, а ей было в ту пору всего двадцать семь и создавать тогда семью она ещё не собиралась. Решение предков отдать её замуж за Дрейда из рода Танхиррана было принято исключительно из-за того, что она, Эйа из рода Хирро, жительница долины Алайда в Голубых горах, стала для него дороже всей его жизни, предков и пещерного края. Она же колебалась и всячески пыталась избегать прямых разговоров об этом со старейшинами обоих родов и родителями, а также встреч со своим ухажёром, которые могли вызвать дальнейшие такие разговоры. Она убегала от Дрейда, улетала от него далеко и высоко в горы, пряталась в потаённых пещерах и лабиринтах, которые знали дракониды только её племени, а он долгими часами и днями рыскал по горам, сбивая в кровь ноги и крылья, разыскивая её. И однажды, подглядев из-за скалы, как непокорная золотоволосая красавица осторожно, боясь поранить босые ноги, спускается со склона горы, усеянного острыми камнями и обломками скал вперемешку со скользкими подушками из грибомхов, вместо того чтобы взлететь и добраться до родного жилища гораздо быстрее — налетел, как ветер, схватил, закружил, как вихрь, и понёс по воздуху, взмывая высоко над вершинами гор, в долину. Бедная девушка изворачивалась, хватая ртом воздух, выпуская из ноздрей струйки огня и пытаясь вырваться из его крепких, как каменные тиски, объятий, думая, что, освободившись, она расправит в воздухе крылья и полетит дальше прочь сама. Так продолжалось до тех пор, пока не показалась излучина реки, которую они называли Оррахо, что означало «Сладость жизни». Тогда, выбившись из сил, Эйа перестала сопротивляться и покорилась — всё равно, решила она, теперь он ни за что её не отпустит и сделает своей женой. Когда же Дрейд опустился на твёрдую землю на берегу реки и посадил её на мягкую траву, росшую между россыпями гальки, а потом полил водой из прихваченного с собой оловянного сосуда для сбора диких ягод, она улыбалась, отмечая про себя, что вода очень приятна, а Дрейд очень мил в своём рыцарском и жениховском упорстве. Тогда он ей поведал, что она ушла очень далеко и почти приблизилась к склонам гор, за которыми начиналось обширное степное плато, кишевшее опасными хищниками и скрывающимися от правосудия разбойниками, представляющими собой остатки войск Императоров со времён последней войны, закончившейся созданием Непобедимого Союза прежде ссорившихся между собой правителей восьми королевств, разгромом вражеских армий и гибелью Императора Паллиэна. И Эйа внезапно поняла, как велик был её страх стать в первой молодости женой и продолжательнице рода, что она забыла о настоящей опасности, и устыдилась своего страха. Она плакала, прося прощения у Дрейда, который в ответ осыпал её ласками, признаниями в искренней и пламенной любви и обещаниями сделать её жизнь похожей на Сказку Гор из сказаний великого Арихха, а затем — у предков и старейшин обоих племён, пока народ из Алмазных пещер пребывал в Алайде, приглашённый гостеприимным эйханом Тэрром. Вскоре было решено сыграть свадьбу, сначала пригласив всё Алмазное племя в Алайду, а затем продолжить торжество в долине Алмазных пещер. Однако в тот самый день, когда было решено начать торжество, волей Великой Богини племени Драконов Алайды был ниспослан «великий дар» в виде малютки, которую принесли из далёких краёв два чужестранных крылатых воина, и Эйа тут же, привязавшись к Ауле Ора, как её здесь нарекли, вызвалась стать её няней и решила на некоторое время отложить свадьбу. А потом, спустя некоторое время, в Голубых горах появились новые гости — бескрылые люди с северо-востока, мужчина и женщина…
Вспомнив всё это сейчас, Эйа с трудом сдержала слёзы и ещё раз взглянула на Дрейда. Он почти не изменился, разве что выглядел немного суровее и серьёзнее, чем когда-либо. А вот Эйа пришлось немного устыдиться, так как, живя в няньках и служанках в доме Гио и Алерты, она умудрилась немного пополнеть. Это сделало её полёт не таким проворным, как раньше, а более стройные соплеменники запросто назвали бы её теперь неуклюжей, разъевшейся бойдихой.
Однако Дрейд, казалось, вовсе не замечал в своей возлюбленной никаких неприятных перемен. Напротив, ему казалось, что со временем она стала ещё милее. Ему хотелось обнять её и унестись с нею в далёкие Приграничные горы, похитить её и привести к своим предкам, чтобы поскорее осуществить свою давнюю мечту. Прочитав это по его глазам, Эйа слегка отстранилась от него, поклонилась и заговорила с ним на языке драконид:
— Приветствую тебя, Дрейд, светлый воин славного рода Танхиррана. Что привело тебя сюда, в эти края, и как ты узнал, где я нахожусь?
— Приветствую тебя, Эйа, светлая дева из славного рода Хирро, — отвечал он ей в том же тоне. — Узнать о том, где ты, было трудно, но об этом мне поведал бывший эйхан племени Драконов Алайды, светлый отшельник Тэрр из рода Аверраха, некогда изгнанный и проклятый старейшинами своего племени, а затем спасённый сердцем Той-Что-Ветром-Разгоняет-Тьму. Я хранил в своём сердце твой светлый образ и ни разу не предал свою мечту. Я хочу быть с тобой, дочь Золотой Зари, даже если ради этого мне придётся навсегда покинуть родные горы и своих предков с сородичами. Подойди ко мне. Не бойся.
Он протянул к ней свои руки, покрытые тёмными, сверкающими в свете Небесного Ока роговыми чешуями. Она же, поддавшись внезапной робости и чему-то ещё, внезапно нахлынувшему и охватившему её жарким пламенем, подала ему только свою правую руку, что было знаком простого дружеского расположения. Но Дрейд не пожал её, как полагается друзьям, а поднёс к губам, после чего потянул девушку к себе, пытаясь заключить в объятия и осуществить свой давно вынашиваемый замысел. Однако на половине шага к этому он остановился, внимательно посмотрел в глаза Эйа и принялся с рассеянным видом трогать золотистые чешуйки на её руке, надавливая на них попеременно пальцами обеих рук и осторожно вращая ими по этим чешуйкам. При каждом таком надавливании и вращении по руке Эйа пробегал ток, распространяясь дальше по всем её нервам, проникая в каждую частичку её тела и сознания и вызывая волну приятного тепла, которое её захватывало и поглощало. Как будто сам Великий Огненный Змей, Предок всех Драконов, окутывал её сейчас своим пламенем, пробуждая в ней самой фейерверк огневой мощи, способной превратить весь окружающий мир в горстку пепла.
— Дрейд, Дрейд, что ты со мной делаешь? — взмолилась Эйа, всеми силами стараясь удержаться хотя бы одной ногой в привычном ей мире, но руку не вырвала.
— Это очень приятно и тебе, верно, нравится, — с улыбкой ответил Дрейд, продолжая эту пытку, которая должна вскоре, по его расчётам, привести к тому, что она перестанет противиться и тогда он легко сможет украсть её, переместившись вместе с нею в далёкие Алмазные пещеры.
Однако у Эйа были в этот раз иные планы, связанный с жизнью в Авингоре, ожиданием вестей от Аулы и, вдобавок ко всему, её завязавшейся дружбой с возничим по имени Дэбо. А тут явился её когда-то несостоявшийся красавец-жених и всячески пытается её умыкнуть. Прочитав это по его взгляду, Эйа дёрнулась и заозиралась, к тому же ей почудилось, судя по скрипу снега на тропинке, ещё какое-то движение.
— Мы здесь не одни! — сказала она своему теперь уже, по её расчётам, несостоявшемуся похитителю.
В ответ, однако, он рывком прижал её к себе и достал из заплечной сумки небольшой круглый камень, сияющий в дневном свете всеми цветами радуги. В этот момент их окликнул высокий девичий голос, говоривший на чистом амантийском.
— Э-эй, что вы такое тут делаете?
Эйа резко обернулась и увидела свою подопечную — Аулу Ора. Девушка стояла неподалёку, прижав к груди большую сумку, и молча созерцала это зрелище, наверное, уже несколько минут.
— Аула!
Вырвавшись из объятий своего ухажёра, она подбежала к воспитаннице, обняла её и расцеловала, потом подняла немного в воздух, закружила и вновь поставила на место. Однако Аула вовсе не была так весела и беззаботна, как её нянька, которая, судя по всему, теперь была ещё и по уши счастлива, хотя сама ещё не поняла толком своего счастья, так неожиданно свалившегося ей на голову среди бела дня, прямо с ясного неба.
— О, Эйа… — Аула посмотрела на няньку своими огромными грустными глазами, на которых были видны следы недавно пролитых слёз, и шмыгнула носом.
— Что случилось, моя милая? — с тревогой в голосе спросила её Эйа. — Почему ты сейчас здесь и почему плакала?
— Я всё расскажу… только выслушай до конца.
Она опустилась на тот самый камень, на котором часто сидела летом, и подробно поведала няньке свою историю, всё, что случилось с ней в Лиераме. В конце своего рассказа она снова плакала, и Эйа пришлось её успокаивать, подняв к холодного камня и прижав к своей груди.
— О да, это очень печальная история, — сказала она, продолжая успокаивать плачущую Аулу, которая своими слезами уже промочила ворот её одежды. — Но ты ведь не забыла своего Этта, нет?
— Нет. Но, если мы больше никогда не встретимся и он отдалится от меня, став монахом, тогда мне придётся его забыть. А это так тяжело…
— Иногда судьба поворачивает так, что не знаешь, как и откуда может появиться то, о чём уже почти забываешь, — ответила мудрая нянька. — Когда-то меня сватали за Дрейда из рода Танхиррана, о котором я тебе когда-то рассказывала, и я его уже почти забыла…
— А кто этот молодой воин, который за тобой ухаживал? — спросила Аула, кивнув головой в сторону Дрейда, который теперь молчаливо прохаживался неподалёку, сложив ну груди руки, слегка ссутулившись и, видимо, ожидая, чем закончатся эти переговоры на неизвестном ему языке, чтобы снова приступить к осуществлению своего коварного замысла.
— Оо… это и есть тот самый Дрейд. Он появился здесь неведомо откуда, пока я любовалась замёрзшим озером и деревьями, и всё это время пытался меня украсть, и даже достал камень, с помощью которого можно мгновенно перемещаться на какое угодно расстояние…
— Я всё видела, — перебила её Аула. — Но мне кажется, что этот Дрейд неправ, пытаясь утащить тебя в горы тайком от всех нас. Тогда бы мы все тебя потеряли, искали и потом, не найдя, оплакивали бы, думая, что ты… Какой он нехороший!
С этими словами Аула схватила голыми руками кусочек снега, скатала из него плотный комок и запустила им в Дрейда. Снежок прилетел прямо в непокрытую голову драконида. Тот резко обернулся и, увидев озорные глаза Аулы и испуганные — Эйа, подошёл к ним и угрожающе растопырил длинные шипы на крыльях, выпустив из ноздрей несколько колечек дыма. Аула тут же юркнула за спину няньки и спряталась под её большими крыльями.
— Кто она? — спросил Дрейд у Эйа на своём языке.
— Аула Ора, моя воспитанница. Ты напугал её сейчас, и теперь она прячется за мной.
— Прости, я не хотел никого пугать и причинять зло, но мне в голову угодил снежный камешек и я почувствовал боль. Просто дал ей об этом знать. Так это и есть та самая Аула, которая разлучила нас с тобой, моя золотая радость?
Услыхав своё имя, Аула вынырнула из-под нянькиных крыльев и присоединилась к ним, с любопытством разглядывая подошедшего незнакомца.
Он же, улыбнувшись девушке и затем положив свои руки на слегка пополневшие плечи своей давней невесты, поглядел в её глаза своим глубоким, как омут, захватывающим и уносящим в неведомые дали взглядом.
— Аула уже такое взрослое дитя, скоро придёт её время создавать семью и своё счастье. Но ты… ты готова соединить свою жизнь с моей, Эйа?
— Я скажу тебе свой ответ. Но поклянись, что не станешь похищать меня, тайно или на глазах у всех, в любое время дня или ночи. Я сама к тебе приду, но сначала представлю тебя своим новым родственником. Я теперь как родная дочь для Гио Трейга и Алерты Ахан, очень люблю их и не хочу огорчать своим внезапным исчезновением.
— Как скажешь, моя родная. Но ведь твои настоящие предки остались в Голубых горах и тоскуют по тебе. Они упрашивали меня принести им вести о тебе, хорошие или дурные…
— Но ты попытался принести им ещё и меня саму, — не сдавалась Эйа. — Зачем?
— Чего ты всё время опасаешься? Я бы вернулся с тобой обратно, если бы только ты захотела. Я ведь не держу никого силой.
— Но ведь ты пытался увести меня силой и хитростью… я прочла по твоим глазам… ты одержим, Дрейд, ты… ты…
Она замялась, снова утонув в его завораживающем взгляде и улыбке. Потом, не в силах совладать с собой, отпустила себя и упала сама в его руки.
— Ох, Эйа… если бы мой выбор пал на женщину, которая бы не оказывала столько сопротивления, наверное, жизнь была бы куда менее интересной. Хорошо, будь по-твоему, пойдём к Гио с Алертой.
По дороге до селения они болтали о разных пустяках и смеялись, уже не выясняя вежду собой отношений. Аула же успела заметить, что новый гость, несмотря на странные манеры и немного устрашающий вид (к Эйа она привыкла с самого раннего детства, однако другие представители её расы могли запросто её напугать, хотя при первом разговоре показывали себя простыми, дружелюбными и немного наивными), был занятным собеседником и совсем не злым. Немного зная по-драконьи, она задавала Дрейду разные вопросы о нём самом и его жизни и улыбалась, слушая внимательно ответы, и таким образом, он вскоре стали друзьями.
Подходя к селению, они встретили тех самых двух старых тёток, которые уже несколько раз видели крылатую красавицу с золотыми волосами гуляющей под руку с голубокожим верзилой, а теперь увидели её, идущую под руку с таким же, как она сама, только смуглым и черноволосым существом, очевидно, из её или родственного ей народа. Это, само собой, вызвало у них новый интерес посудачить, чем они с удовольствием и занялись, едва завернув за поворот.
Когда же они проходили мимо разъездного двора, то увидели Дэбо, снаряжавшего повозку для очередного маршрута. Так как снег в этих краях таял неумолимо быстро, он отказался от саней и велел выдать ему каталак на колёсах, но таких, которые везли бы и по снегу, и по голой дороге. Несчастный мастер уже несколько дней подряд ломал голову, строил схемы и пробовал разные варианты, что называется, на вкус, пока, наконец, не представил идеальный — колесо, «обутое» в наклеенный на обод толстенный слой гибкого материала из вываренного в особом растворе каучука, при этом с выпирающими шипами, делающими колесо не проскальзывающим на снегу или льду.
Пока этот мастер прилаживал и закреплял своё изобретение к стоявшему посреди улицы крытому каталаку, а заказавшая его молодая чета и развлекавший её всякими разными способами Дэбо нетерпеливо ждали конца этой возни, мимо них прошла компания из двух странных существ к драконьими крыльями и человеческими фигурами, и молоденькой девушки из человеческого рода, которая, как и они, но при этом далеко не так умело, изъяснялась на странном свистяще-придыхающе-прищёлкивающем языке. Узнав среди них Эйа, дюжий возница учтиво поклонился, однако, когда они прошли мимо него, разочарованно махнул рукой. Видимо, решил он, не только человеческий, но и драконий род обладает свойством, которого ему, повидавшему многое в своей долгой жизни, до сих пор не понять умом, и которое губит многих, оставляя их в одиночестве, наедине со своими разочарованиями и проблемами. И имя ему — Непостоянство.