Озеро на окраине селения Авингор, окружённое со всех сторон кустарником и деревьями, в которых дружно верещали птицы, насекомые и резвились маленькие крылатые ящерицы, было великолепным. Оно было довольно большое, с прозрачной, чистой, искрящейся на солнце водой. Несколько ручейков сливались с его водами с разных сторон, образуя небольшие водовороты, а в одном месте в него втекала небольшая речка. Рядом же с этой речкой было ещё одно озерцо, небольшое и заболоченное. Купаться здесь запрещалось: озерцо кишело огромными кровожадными пиявками, которые стаями присасывались к жертве и не только пили кровь, но и впускали в неё парализующий и растворяющий плоть яд.
Все местные жители знали это опасное место, поэтому Аула и Эйа, пришедшие на большое озеро со стороны реки, держались подальше от его соседа.
Нянька, чей срок жизни обещал быть очень долгим, со вздохом покосилась на свою подопечную. Той минуло уже восемнадцать солнечных кругов и пошёл девятнадцатый. Не успеешь моргнуть глазом, как пролетит мимолётом жизнь прекрасного человеческого существа, одного из тех, что жили, в среднем, всего двести тридцать или двести сорок лет. Они обе слышали байки о том, что жизнь обитателей некоторых соседних миров, в которых не было Тьмы, была во много раз дольше и что, дескать, когда-нибудь наступят времена, когда мир станет другим, в нём исчезнет зло, недуги и войны, а люди будут жить ещё дольше, чем ныне Драконы Алайды и некоторые другие племена химер, населявших горы прекрасной, но грозной и непредсказуемой Элайи. И что даже само название этого мира будет уже иным, а прежнее сохранится лишь в исторических летописях. Но пока они жили в мире, который представлял собой любопытную смесь многих противоборствующих сил, а в людях было ещё много того, что побуждало их вредить самим себе, делая свою жизнь короткой, полной страданий и опасностей.
Пока люди ненавидят себя и друг друга, думала Эйа, они не могут быть счастливы и не могут процветать. Однако молодая девушка по имени Аула Ора внушала ей некоторые смутные надежды.
В совершенном молчании, слушая упоительные звуки леса, они подошли вплотную к озеру.
— Наверное, вода здесь приятная, — подмигнув своей воспитаннице, предположила Эйа.
Аула, недолго думая, скинула с себя всю одежду и бултыхнулась в воду.
— Почему ты не любишь купаться? — спросила она у няньки, вынырнув и сверкая озорными глазами. — Вода тут в самом деле такая чистая и приятная.
Эйа покачала головой.
— Драконы Алайды не ныряют. Они омываются струями водопадов, но здесь их нет, поэтому я привыкла поливать себя с водяных желобов. И я боюсь зацепиться крыльями за камни или взбаламутить всю воду. Вот если бы у меня их не было…
— А я, наоборот, хотела бы иметь крылья, — возразила девушка, выбравшись на бережок и выжимая воду из своих роскошных длинных волос. — Чтобы взлететь как птица и кружить над Авингором, а может быть, и над целым миром, и купаться в лучах Небесного Ока. Я даже завидую тому, как, наверное, это приятно.
— Зависть — плохое чувство, Аула. Ты уже большая девочка и должна это понимать. Полёт приятен, да, но только для того, у кого есть крылья. Ты же имеешь только крылья души, но ты можешь летать душой, а телом лежать на земле.
— Откуда ты знаешь, что я могу "летать душой"?
Эйа негромко засмеялась.
— Наивно полагать, что те, кто тебя вырастил и любит всей душой, не могут догадываться о твоих сокровенных тайнах. Я об очень многом привыкла молчать, но давно уже знаю о том, на что ты способна. И даже о твоей тайной силе, о которой ты время от времени пробалтывалась ещё в детстве.
Аула вспыхнула и, чтобы не выдать чего-нибудь ещё, снова нырнула на самую глубину озера. Когда же она показалась снова, то выпалила:
— Да, конечно, мы с сёстрами всегда была любительницами тайно подглядывать за старшими и подслушивать их разговоры, но чтобы это могла делать ты… И потом… кому и когда я вообще об этом говорила?
Эйа промолчала. Тогда Аула, выбравшись на берег и вытершись большим белым покрывалом, завернулась в него, подокткнув края, уселась на камень рядом с крылатой няней и взяла её за тёплую смуглую руку своей бледной, мокрой и прохладной после купания в озере.
— Ты всё знала, но молчала? Ты знала о той силе, которая начала пробуждаться во мне, когда я была ещё маленькой? И о том, что эта сила… или что это… росла во мне всё это время, заставляя быть непоседой, несдержанной, заставляя учиться всё время себя сдерживать и чем-то заниматься, чтобы куда-то девать этот избыток? Ты знала, что я тайком писала, танцевала, изучала науки и полюбила ручной труд, чтобы хоть как-то разряжаться? И ты знаешь, что эта самая сила продолжает во мне расти и что однажды наступит момент, когда я не выдержу и… и…
— Знала и знаю, — спокойно ответила та, присела рядом на корточки и погладила руку Аулы, передавая ей своё тепло, чтобы та тоже успокоилась. — И даже знаю, что может избавить тебя от необходимости всё время искать способы, чтобы разрядиться. Многие бы позавидовали тому, сколько в тебе энергии.
— Да? — Аула с подозрением уставилась на неё. — Что же ты мне предложишь?
— Выйти замуж.
От неожиданности Аула даже подпрыгнула на месте.
— Замуж??
— Да, моя детка, замуж. Когда ты станешь хозяйкой своего домашнего очага и родишь детей, как делают все порядочные женщины, у тебя всегда будет повод для разрядки. Многие жёны и матери человеческого рода теряют силы, истощаются и вынуждены отдыхать, особенно когда у них много детей и домашних хлопот. Дракониды, конечно, выносливее, они и живут гораздо дольше людей… но ты, я думаю, способна на невероятное.
— Я вижу, Эйа, ты очень хорошо знаешь человеческий род и в особенности порядочных женщин, — беззлобно усмехнулась Аула. — Но ты ведь никогда не выходила замуж, считаешь ли ты себя порядочной и куда деваешь свои силы?
Эйа вздохнула и слегка потрепала её по макушке.
— Я няня, а это тоже большой труд. А не замужем я потому, что было бы очень неловко и странно связать свою жизнь с существом другого рода и обличья, и родить потомков, у которых были бы крылья, но они не могли бы летать, потому что их крылья были бы недоразвиты. Мне прочили когда-то жениха из другого племени драконид, живущее в Алмазных пещерах, но высшей волей мне было предназначено жить среди людей и растить человеческое дитя. Старейшины нашего племени не захотели доверить тебя целиком бледным бескрылым людям. Только среди этой расы, как говорят наши предки, множится зло, спосбное угрожать всему миру, другие жители Элайи на это не способны.
— Но почему? — обиженно возразила Аула. — Я ведь тоже отношусь к расе бледных и бескрылых. И ещё…
— Да, но в тебе нет никакого зла, хотя ты бываешь дерзкой. И я бы очень хотела, чтобы тебе в мужья достался человек без зла в душе, который бы тебя искренне любил. А что ты хотела сказать ещё?
— Вот чего ты, Эйа, судя по всему, не знаешь, — хлопнула в ладоши Аула. — Я сама узнала об этом только четыре года назад.
— О чём же? Хотя… не говори ничего. Я знаю эту историю.
Аула глубоко задумалась — наверное, впервые так серьёзно за свою ещё недолгую жизнь — и всхлипнула.
— Мне жаль его… честное слово, жаль… что с ним случилось потом?
— О ком ты говоришь, о Тэрре? Ты не знала, что было потом?
Ауле в очередной раз пришлось удивиться, откуда Эйа могла всё знать
— Нет. Дальше я ничего не узнала и никто не рассказывал. Что случилось с Тэрром?
— Ничего. Он поселился в пустыне у своего нового друга и тоже стал отшельником. Мы с Алертой навещаем их иногда с помощью её кулона и его перстня. Даг Зан, как обычно, всегда рад нас видеть, а в глазах моего бывшего соплеменника, когда он видит у себя в гостях свою возлюбленную, загораются огоньки. Но то, что они не могут соединиться в этом мире, больше никого из них не тревожит, они стали лучшими друзьями. И надеются, что соединятся после смерти, а так как она уйдёт из этого мира раньше, то будет ждать его в ином мире.
— Романтика на пустынном месте, — снова усмехнулась Аула, на этот раз совсем даже не весело. — А почему ты назвала его бывшим соплеменником?
— Ты могла бы об этом догадаться. Меня не изгоняли из племени, как его. Но в тайне он мне совсем не чужой и я очень его люблю.
— Вот даже как…
В голове у Аулы сложилась теперь весьма любопытная картина: её приёмная мать, будучи замужем за серьёзным торговцем, нажившем теперь уже целое состояние, до сих пор тайно и безнадёжно влюблена в существо из другой, не совсем человеческой расы. При этом он точно так же влюблён в неё, однако его душа, будучи заключённой в не совсем человеческое тело, вынуждена маяться, поскольку общественные законы мира Элайи запрещали соединяться тем, у кого были свои семьи, к тому же принадлежащих разным родам и расам. При этом маяться Тэрру предстояло в десять или более раз дольше, чем его тайной возлюбленной, поскольку законы, как человеческие, так и божественные, так же запрещали обитателям мира Элайи заканчивать жизнь самоубийством, если только это не было самопожертвованием во имя великой благой цели. С другой стороны, другое такое же существо по имени Эйа, которое несчастный Тэрр почитал как свою сестру, было тоже влюблено в него, тайно и безответно. И поэтому-то Эйа так часто печалилась, вздыхала и тосковала, а вовсе не от того, что её с трудом принимали и обижали в мире бледных бескрылых людей. За последние несколько лет, при чём, все уже привыкли и перестали смеяться над бедной драконоподобной женщиной, не имеющей ни своей семьи, ни детей. Вместо этого многие теперь ей сочувствовали.
Одна Аула была, казалось бы, не при делах. Последние два года ей часто прочили в женихи то одного, то другого из местных парней, однако она каждый раз показывала себя неимоверной гордячкой. То же самое случалось и во время её первого года обучения в пансионе для девушек в Оттари. В этот пансион, один из десяти, созданных несколько столетий тому назад по велению женщины, объявившей, что каждая девушка в Королевстве Аманта обязана получить хорошее образование, прежде чем станет добропорядочной женой и матерью своих детей, часто приглашали молодых кавалеров. Чаще всего это были воспитанники военных, научных или творческих учебных заведений. Там Аула во время совместных танцев и посиделок познакомилась со многими замечательными, по мнению её подруг, парнями. Однако, вернувшись летом домой на отдых, "обрадовала" отца, мать и няньку тем, что она, "не смотря ни на что, свободна, как вольный ветер".
— Это просто странно! — возмущалась Алерта. — Мелла уже давно замужем, Трисию тоже недавно выдали за командира летучего флота, а у тебя нет на примете даже завалящего женишка?
— Вот именно, мама, что завалящий женишок мне как раз не нужен, — парировала Аула, с привычной дерзостью разбирая тюлевые наряды, присланные ей в подарок одной из тёток мужа старшей сестры. — Чтобы я надела это или это, или вообще представала без всего перед кем попало?
— Так скажи, кто, на твой взгляд, не кто попало, — с усмешкой сказала Мелла. — Тебе же вообще никто не нравится, ты ведёшь себя как та принцесса из баек про трёх сестриц.
Она была в гостях и, собственно, привезла подарки для Аулы в честь дня, когда её привезли в Авингор. Этот день, четвёртый во второй триаде лета, они отмечали вместо дня её рождения, точной даты которого никто из них не знал, даже сама Аула.
За время своего замужества и после рождения двоих сыновей старшая дочь Гио и Алерты изменилась, пожалуй, только внешне, раздавшись в теле. Характером же она продолжала оставаться всё той же насмешницей и завистницей, хотя завидовать ей, по правде говоря, уже было некому и нечему. Разве что, наверное, юности и редкостной красоте приёмной младшей сестры.
— Может, ты и права. Хотя, если ты сама помнишь, принцесса погналась за королём в золотой короне. Но я из простой семьи, и поэтому…
— И что — поэтому?
— Ах, Мелла… мне пришла мысль… если нет подходящих для меня женихов ни в Авингоре, ни в Оттари, может, мне перевестись в другой пансион госпожи Наофин?
— В какой другой? Их десять, — напомнила сестра. — Но мы с Трисией выучились в Оттари и довольны, она нашла себе мужа там, а я здесь, недалеко от дома. Да поменяй ты за шесть годов обучения хоть все десять пансионов, с твоим характером ты, сестрица, так и умрёшь старой девой.
Аула вспыхнула и гневно сверкнула большущими голубыми глазами.
— Даже если и так, разве я не могу попытать счастья? Я выберу, пожалуй, пансион в Лиераме.
— Что?..
Лиерам, довольно захолустный городишко, находился северо-восточных окраинах обширного Королевства, граничившего с никому не принадлежавшими лесистыми хребтами Дейвазии. Точнее, было известно, что в этих лесах обитали полудикие племена охотников, с которыми лучше всего было иметь дело, хорошо зная их нравы и обычаи.
Алерта покачала головой.
— Я бы меньше была удивлена, если бы ты выбрала пансион в самом Арохене. Но Лиерам… кто повезёт тебя в такую даль? И сколько ты будешь туда добираться? Наши деревянные повозки и скакуны не выдержат, даже если их будет вести дюжина дзингиан вроде Дэбо.
— Если постараться, можно выписать летающий корабль. Теперь мы можем себе это позволить, не правда ли?
— Правда, Аула, правда, но всё это странно. Боюсь, Эйа будет не в восторге. Что мешает тебе остаться в пансионе в Оттари? Это ближний к нам город, который мы все знаем, там есть всё, что тебе может быть угодно, и пансион, и развлечения, и храм…
"Храм, где хозяйничает старый злодей Ассирус", — подумала Аула, решив не вводить всех в очередное недоумение, которое грозила вылиться в настоящий скандал. Она решила притвориться наивным детёнышем зельдюка.
— Я не знаю, что именно тянет меня в Лиерам. Но это место кажется мне самым для меня подходящим. Если я не встречу там себе жениха, то хотя бы прикоснусь к тайнам этого старинного города. Мне ведь интересно всё, что связано с древностями и с тайнами.
— А я знаю, — неожиданно раздался приглушённый, с акцентом, голос Эйа, едва ли не прежде чем она появилась в дверях гостиного зала. — Или это провидение подсказывает мне, что она знакома с симпатичным парнем, который живёт в Лиераме и получает там образование в мужском пансионе для будущих духовных лиц?
Аула опрометью бросилась в одну из боковых комнат и заперлась там изнутри. Наступила тишина.
— Вот даже как… — Мелла, накорец, решила прервать немую сцену. — Слава Богам и Богиням, что сейчас здесь нет мужчин, хотя день уже близится к завершению. Когда наша принцесса Аула стала интересоваться духовными лицами?
— Наверняка, — ответила ей Алерта, нервно перебирая в руках клубок тёмно-синих блестящих нитей для вышивки, — это случилось четыре с половиной года назад, когда Ауле вздумалось поехать вместе со мной в тот храм в Оттари…
Мелла едва подавила смешок.
— И кто там мог её "вдохновить"? Главный жрец Ассирус, который уже, наверное, пережил всех своих сверстников после того, как к нему вовремя не пришла смерть во время пыток?
— Возможно, — солгала Алерта.
— Тогда о ком этот жрец мог рассказывать четырнадцатилетней девчонке, кто живёт в таком захолустье, как Лиерам?
— Думаешь, я знаю? Вообще-то в тот день в том самом храме мы встретили его юного ученика и будущего преемника, но после того дня мы ни разу не посещали сей храм вместе. А кто там, в Лиераме…
— Я знаю… я знаю… — тихо твердила Эйа. — Аула всё мне рассказала заранее. Но прежде чем я вам расскажу, позвольте девочке поехать туда, куда она сама хочет. Возможно…
— Даа… — Мелла, как обычно, снова хихикнула. — Изгнанный Король в золоте, к тому же ещё и связанный с областью духовного… тайна, покрытая мраком, о которой никто, кроме Эйа, не знает. Это забавно.
Алерте зато было явно не до веселья. Что-то нашло на неё, она побледнела и выронила из рук очередной клубок, на этот раз ярко-золотых нитей.
— Теперь я тоже начинаю понимать… Ассирус запросто мог обнаружить следы проделки своего ученика, рассердиться и наказать его… возможно, даже сослать в такое место, как Лиерам, и взять себе нового будущего преемника. Когда я бывала после в том храме, то не видела там больше Этта Мора, вместо него жрецу прислуживал другой паренёк, помоложе и светловолосый… да, это только кажется странным…
Она покрылась испариной и опустилась на пуф.
— Знаете, — вновь подала голос Мелла, — я понятия не имею, кто такой этот ваш Этт Мор, и правда ли, что его сослали в Лиерам, но если это тот темноволосый мальчишка, которого я видела в храме, то он был очень недурён собой, а сейчас, наверное, и вовсе стал красавцем. Тогда нет ничего удивительного в том, что наша принцесса готова податься за ним хоть в пекло. Я бы тоже не отказалась, будь я помоложе. Король в золотой короне… изгнанный своим наставником за какую-то провинность… да…
Всё это время Эйа продолжала стоять в дверях и молча наблюдать, пока, наконец, не сказала ясно, отчётливо и почти без драконьего акцента:
— Не думаю, что это так разумно — обсуждать за глаза свою сестру и смеяться над ней. Если моё сердце принадлежит тому, с кем я не могу быть рядом, потому что его сердце принадлежит другой, то будем надеяться, что любовь Аулы не останется без ответа. Как и твоя, Мелла Гио.
— О, прекрасно! — всё с тем же сарказмом, но уже теряя прежний накал, произнесла Мелла. — Слава высшим силам, что участь быть впутанной во все эти сети меня миновала, у меня есть всё и я живу спокойно.
Ауле Ора пришлось приложить достаточно усилий, чтобы уговорить директорат женского пансиона в Оттари перевести её на обучения в Лиерам. Три почтенные женщины из руководства уютного учебного заведения в уже давно ставшем родным большом городе Оттари, долго отговаривали вздорную девицу от необдуманных и скоропалительных решений. Дело в том, что причину отсутствия в Оттари подходящих кандидатов в мужья они считали неуважительной. По существу, они рассуждали точно так же, как и старшая сестра.
— Сдаётся, что наша юная эйди сама не знает, чего она хочет, — басистым голосом, покачав головой, заключила старшая из трёх директрис. — Но это, поверьте моему возрасту, опыту воспитания девушек и наблюдательности, проделки юности и ранней молодости. Тебе ведь восемнадцать с небольшим, не так ли?
— Да, госпожа Эрита, и я поступаю на второй год обучения.
— Так вот, девочка. Когда ты закончишь обучение в стенах этого священного пансиона, основанного великой образовательницей Наофин, тебе будет двадцать три. А тогда уже появятся серьёзность, ум и стремление создать дружную семью, как у большинства наших воспитанниц. Мы ведь учим не только наукам, но и тому, как лучше всего выбрать себе пару и стать хорошими жёнами. Твоя мать, Аула, училась в нашем пансионе и здесь познакомилась с замечательным парнем по имени Гио Трейга. И твои бабушки…
Эрита могла продолжать до бесконечности, но Аула, не обладавшая никогда достойным высокообразованной невесты терпением и тактом, не могла всё время её слушать. Она переключилась на собственные мысли, зацепившись за то, что ни одна из директрис этого пансиона не знала, что она не является родной дочерью Гио Трейга и Алерты Ахан. Они даже не замечали или не хотели замечать, что она ничуть не была похожа на своих приёмных сестёр. И уж, конечно, они не знали, что самый большой вклад в её домашнее воспитание внесла представительница другой, не человеческой, расы.
Усмехнувшись про себя, Аула внезапно покраснела до кончиков ушей и пальцев, сверкнула глазами и произнесла голосом, заставившим Эриту и двух других директрис едва ли не содрогнуться от непонятного чувства:
— В вашем городе нет того, кого бы я хотела видеть в стенах этого пансиона, но когда-то он жил в Оттари и однажды мы встретились.
— О-о! — раздался возглас другой директрисы, белокурой женщины со строгим лицом, которая была на пятнадцать лет моложе первой. — А давно ли это было?
— Четыре года назад, госпожа Танфин.
— Четыре года назад… Но тогда ты была ещё девочкой и мы не могли тебя знать. А сколько лет было тому мальчику?
— Семнадцать, госпожа Танфин.
— Семнадцать… что скажет нам госпожа Натиэль, которая заведует приглашениями кавалеров к нашим ученицам?
Сидевшая поодаль третья директриса, почти молодая женщина с густой гривой тёмно-рыжих волос, спадавщих ей на плечи и обрамлявших бледноватое лицо с очень выразительными и томными глазами цвета грозовых туч, меланхолично задумалась, затем подняла голову очень характерным для неё неожиданно быстрым движением и ответила мелодичным, приятным голосом:
— Увы, моя дорогая Танфин, я не обладаю ясновидением и не могу поэтому сейчас сказать, о ком здесь идёт речь. Может, наша прекрасная ученица нам это скажет?
— Я не могу назвать вам это имя, — снова вспыхивая внутри, но стараясь держать себя спокойной и благоразумной, ответила Аула. — Но я точно могу сказать, что он ни разу не бывал приглашён ни на одну вечеринку в ваш пансион.
Госпожа Натиэль вперила в неё тёмно-стальной взгляд прекрасных глаз, таких же огромных и выразительных, как у неё самой.
— Согласно нашему уставу, мы вольны приглашать в наш пансион юношей из всех сословий и когорт, за исключением городских часовых, заключённых в темницах и тех, кто заранее решает посвятить свою жизнь духовному служению и ради этого отказывается от связей с женщинами. К какой из этих когорт может принадлежать твой друг детства?
Стоя в самом центре просторного помещения директората, похожего больше на парадный зал либо на внутреннее помещение храма, где три хозяйки пансиона выглядели величественными жрицами, сидевшими за устланным тёмно-синим покрывалом полукруглым столом, Аула почувствовала себя так же глупо, как и дома, когда её тайну выставили напоказ, а Мелла над ней очень эффектно поиздевалась. Поэтому она ответила:
— Я не могу открыть вам эту тайну. Но я слышала, что этот человек живёт сейчас в Лиераме и получает там образование. А так как в Лиераме находится десятый пансион для девушек из основанных госпожой Наофин, я прошу вас послать им весть и перевести меня туда. Это правда… я встретила того "друга детства" всего один раз, но не могу его забыть и… мне нужно встретиться с ним снова. Я не знаю, почему он оказался там, но… но…
Неожиданные для всех, и для самой Аулы тоже, из её глаз потекли слёзы. Тогда три властительницы пансиона смягчились, и первой это сделала, конечно, младшая директриса.
— Что ж… я согласна отправить весточку госпоже Серрель, если мне это позволит сделать госпожа Эрита.
Старшая директриса встала и слегка наклонилась над столом перед большим листом розоватой неразмокаемой бумаги, на которой всё это время делала какие-то пометки.
— Я вижу, что вынуждена попуститься некоторыми нашими правилами и уставами. Не найдя действительно серьёзной причины для перевода нашей ученицы Аулы Ора в другой город нашего Королевства, я пойду на риск и запишу "Причины личного характера". Директриса пансиона в Лиераме никогда не узнает, зачем на самом деле мы переводим туда нашу девушку. Но учти, дорогая, — сказала она затем, обращаясь непосредственно к Ауле, — путь до Лиерама далёк, это вовсе не такое уютное место, которое ты вознамерилась самовольно покинуть, и порядки в том пансионе совсем другие. Я училась там когда-то сама и знаю, что это такое.
— Да, — подхватила её речь госпожа Танфин. — Мы можем дать тебе время подумать, прежде чем подпишем этот документ.
Но Аула была непреклонна.
— Подписывайте. Я не стану раздумывать долго, если уже приняла решение.
Документ был подписан, весть отправлена, и через десять дней Аула получила обратную весть. Проснувшись утром в уютной комнатке для учениц (в каждой такой комнатке ночевали четыре девушки), она увидела на тумбе у изголовья своей пуховой лежанки бумажный свиточек, перетянутый ярко-зелёной ленточкой. Развернув его, она прочитала написанное ровным убористым почерком и едва не запрыгала от радости: госпожа Серрель и две её напарницы, Ровена и Дебра, любезно приглашала молодую девушку на обучение в свой пансион, который щедро раскрывал свои двери всякой желающей девице. И в той же записке красовалось напоминание, что в Лиерамский пансион сто три года тому назад поступила учиться сама принцесса Ана, впоследствии прославившаяся как одна из самых мудрых правительниц Аманты.
Аула была так возбуждена, что с особым энтузиазмом совершила утреннее омовение, вычистила рот и съела за утренней трапезой целых пять сладких булочек, запив тремя бокалами нектара, что обычно бывало редко. Подруги позавидовали её аппетиту, но не особо поняли, почему она так же резво стала собирать вещи, чтобы отправиться домой.
У дверей пансиона её встретил Дэбо, вызванный ею из Авингора с помощью живой почты. Чакауты засыпали только зимой, когда им становилось слишком холодно летать и они цепенели, забиваясь в разные щели и углубления, но сейчас было ещё тепло и всё живое в природе всё ещё продолжало порхать и петь, хотя уже не так весело, как летом. Опавшие листья, золотистые, тёмно-лиловые и фиолетовые, уже покрывали дорожки, по которым пока ещё неспешно покатилась коляска, запряжённая двумя стройными чёрными меронгами (разбогатев, семейство Гио и Алерты теперь вполне могло себе позволить заказывать более дорогих четвероногих перевозчиков, чем раньше). Сам извозчик тоже, судя по внешнему виду, стал зарабатывать больше: на нём теперь красовалась совсем новая дрипоновая куртка кроваво-красного цвета и чёрные штаны из того же материала, выгодно подчёркивавшие длинные стройные ноги. Гнал он по-прежнему лихо, однако всё же щадил благородных животных, которые и так летели стрелой по прямой дороге до селения на холмах.
Родные, в особенности Гио с Алертой, без особой радости восприняли новости от Аулы, однако не могли пойти против её непоколебимого решения. Отправить её на самый северо-восточный край Королевства в повозке вместе с Дэбо они считали безумием. Путь до Лиерама был труден и лежал, большей частью, через болотистые низины, обширные пустоши и бесплодные плоскогорья. Особой "достопримечательностью" там были вулканические нагорья почти посредине пути, пребывание на которых хотя бы одни сутки грозило смертельной опасностью. Сам Лиерам и прилежащие к нему селения располагались на низкохолмистой равнине у подножия лесистых гор. Местность эта была гораздо спокойнее и вулканы встречались только ещё дальше к северу и востоку, ближе к морским побережьям.
Подумав хорошенько, Алерта вместе с Аулой решили всё-таки нанять воздушного извозчика на аппарате, похожем на тот, который доставлял их когда-то в храм на отдалённой окраине Оттари. Решение это было, на их взгляд, самым разумным.
Лиерам, как показалось Ауле на первый взгляд, вовсе не был таким маленьким и захолустным, как ей расписывали авингорцы с оттарийцами. Здесь не было, пожалуй, только многочисленных придорожных гостиниц и забегаловок, держать которые было бы совершенно невыгодно их владельцам. Однако отличие от привычной уже обстановки в Оттари было разительным. Лиерам был отдалённым и уединённым городом на самом, можно было сказать, краю света, и народ тут был под стать городу. Местные жители отнюдь не были весёлыми и приветливыми, своими манерами и наружностью смахивали больше на дикарей, а их жилища выглядели довольно мрачно и неприютно. Мало того, в городе было много диких деревьев и кустарников, поэтому в некоторых его частях было сложно понять, что это было — город или селение в лесу. Вдобавок тут было гораздо холоднее, чем в юго-западной части территории Аманты, и Аула, зябко поёжившись, завернулась в тёплый плащ.
Пансион, где предстояло теперь ей обучаться, тоже был заметно отличен от уютного замка в Оттари. Это также был замок конусообразной формы с тремя башнями, но выстроенный больше из тёмно-серого камня и тяжёлого северного дерева, чем из стеклокамня или бело-розового гранита, который был основным строительным материалом для городских зданий и сооружений на юге и юго-западе. Если в Оттари в здании пансиона можно было, не зная заранее, предположить дом добрых радостных фей, то здесь — скорее суровых непреклонных характером ведьм, ведущих довольно аскетический образ жизни. Аула поёжилась снова, однако нашла в себе мужество заглянуть в эту непривычную для неё обитель.
Внутри обширного замка было довольно прохладно. Вдоль длинной ковровой дорожки тёмно-зелёного цвета с обеих сторон её встретили выстроившиеся в ряд молодые девушки в одинаковых сине-зелёных форменных одеяниях и с остриженными до плеч волосами. Они дружно поприветствовали новенькую, подняв правые руки. В самом дальнем конце парадного зала её встретили три женщины в длинных строгих одеждах, похожих на плащи. Главная из них, имя которой было Серрель, была ещё молодой, высокой и очень красивой женщиной с бледно-матовой кожей, нежно-серебристыми глазами и чёрными волосами, настоящим цветком в этом захолустье. Вопреки тревожным ожиданиям Аулы, они оказались доброжелательными и сперва пригласили её отпить с ними местного согревающего напитка и отведать их стряпню из зёрен северной лауды с питательными орехами кнаррового дерева.
Несмотря на внешне приветливое обхождение и доброжелательность директрис, учительниц и самих девушек, порядки здесь действительно отличались от тех, которые были заведены в пансионе города Оттари. Все девушки здесь носили короткие волосы, поэтому участь стрижки постигла и прекрасные длинные волосы нашей героини. Кроме того, они все были обязаны носить форму. Всё это предназначалось для того, чтобы ученицы обращали как можно больше внимание на себя или друг друга, а на то, чтобы познавать истины наук и искусств, которыми должна владеть каждая будущая взрослая жительница Королевства. Еда тоже была простой скромной, хотя и не скудной. В этом учебном заведении, как и предупреждали заранее, не было шумных вечеринок и веселий и вообще той свободы, которую могли себе запросо позволить воспитанницы заведения госпожи Эриты и её подруг. Однако, согласно давней традиции, здесь всё же проводились занятия танцами и время от времени устраивались вечера, на которые приглашали местных кавалеров. Их тут было гораздо меньше, чем в Оттари, и за всё время Аула ни единого разу не видела ни одного из них, хоть чем-то напоминавшего собою бывшего ученика жреца Ассируса.
К тому же временами по ночам, проведённым здесь, её стали одолевать кошмары, природа которых была пока ей непонятна. Заключались они в том, что иногда она видела во сне женщину, закутанную в плащ чёрного цвета, с очень бледным лицом, которая приходила к ней и пыталась для чего-то проникнуть в её душу и сердце, как демон, пытаясь схватить её и накрепко связать невидимыми путами. Но каждый раз Аула находила в себе силы и мужество разорвать и сжечь эти путы, прогнать демона или связать его самого, хотя и просыпалась после таких сновидений в холодном поту, благодаря высшие силы, что это был всего лишь неприятный сон.
Ходить в храм, который располагался почти в центре города, среди обитателей этого мрачноватого пансиона заведено не было, ученицы и преподаватели совершали религиозные ритуалы в небольшом зале, обставленном наподобие внутреннего помещения храма. Но ходили туда не все ученицы, а только те, которые исповедовали амантийскую веру в Силу и Закон Владыки Мира и трёх Его Дочерей. Но таких, кто её исповедовал, было большинство. Для совершения ритуалов служения из центрального храма приглашались опытные жрицы, которые занимались духовным просвещением девушек.
По установленным здесь порядкам, ученицам запрещалось самовольно покидать двор замка, а ночью — само здание. Преподаватели и директорат ссылались на разные опасности — от случайно забредавших в город диких зверей и напившихся местных работяг до разной нечисти, с которой девушки могли не справиться. Все эти байки могли напугать кого угодно и заставить прятаться за шестью стенами замка, но только не Аулу Ора, которая всё время чувствовала в себе силы, способные отпугнуть какую угодно опасность.
Путём тайных перешёптываний и обменов вестями, которые разносили неуловимые юркие перкотты (чакауты в этих краях не водились, зато в Оттари не было этих существ, которые в холодное время года не спали, а продолжали жить полной жизнью в тёплых помещениях), Аула узнала от своих новых подруг, что тот, кого она так желает увидеть в стенах этого заведения, является студентом высшей семинарии, которая располагается ближе к восточной окраине города. Из узких проёмов застеклённых восточных окон было видно это величественное и кажущееся неприступным здание. Как поведали девушки, которых звали Эотта и Мирания, там учились не только юноши, решившие стать образованными жрецами и монахами, но и девушки, выбравшие для себя тот же путь. Аула едва не поперхнулась ореховой мешанкой, подумав, каким страшным безумием было бы теперь просить здешних директрис перевести её учиться в семинарию. Ей никому не хотелось это передавать, однако маленькие чёрненькие перкотты кружили почти над самой её головой и самовольно доставили сведения Мирании и Эотте. Подруги прыснули от смеха, что было не очень приличным в этом пансионе, и едва не уронили головы в плошки с едой, а Аула, рассердившись, погрозила перкоттам кулачком.
Уже позже Мирания догнала её в полутёмном коридоре, ведущем из столовой в учебное крыло, и сообщили уже без перкоттов:
— Если ты вправду хочешь увидеть своего монаха, ты можешь отпроситься у директрис и сходить в храм. Они там часто проходят практику дважды в декаду, но не говори, для чего ты туда пойдёшь, просто скажи, что тебе нужно сходить именно в храм.
— Искренне благодарю тебя, Мирания.
Аула порывисто обняла её, отчего та несколько опешила: манеры и озорной характер этой южанки не раз вводили в недоумение не только её, но и других девушек, а также многих преподавателей.