Ненависть Аниоса выросла в силу, которую они могли чувствовать, она вызывала отвращение у всех.
Если бросите мне вызов, как и остальные, то умрете вместе с ними, — прорычал он.
Карлия! Ато! Первая атака! — Рева отпрянула с Сэмом, когда Аниос бросился на них.
Ато и Карлия взмахнули крыльями, рубя когтями и выдыхая огонь по кровоточащим ранам. Они оттащили Аниоса, когда он мог наброситься на Реву и Сэма.
Оба быстро спустились по спирали, отпуская своих всадников, а Рохеса и Джосс унесли Лотти в здание быстрее, чем ожидала Рева. Затекли ноги или нет, они знали опасность, когда видели ее.
Два дракона прыгнули в воздух, чтобы охранять людей, Рева махала крыльями так быстро, как только могла, взмыла, чтобы схватить Аниоса зубами за горло и потащить его к воде.
Во всяком случае, она попыталась это сделать. Хотя он истекал кровью и не должен был бить крыльями, он казался нетронутым, и то, что должно было стать трудной, слабой позицией для борьбы, имело больше силы, чем следовало. Он остановил ее, его глаза горели, пока он боролся. Если ее зубы у него на горле и доставляли ему неприятности, он этого не показывал.
Сэм поднялся над ними, а теперь рухнул, чтобы оттащить Аниоса от Ревы. Два дракона сплелись при падении, царапая друг друга, и Сэм вскрикнул от боли. Когти Аниоса впились в его относительно незащищенную грудь, и он тяжело дышал.
Следующим нанес удар Ато. Его зубы разорвали крыло Аниоса. Сильный или нет, летать с такой дырой в крыле было бы трудно, и Ато увел Сэма, рыча на Аниоса, пока Карлия бросилась на него, чтобы отомстить за рану брата.
Пламя поглотит тебя! — воскликнул Аниос. Он повернул голову, из его челюстей вырвался огонь, и атаке Карлии помешала ее попытка уклониться. Огонь горел жарче, чем когда-либо прежде Рева видела у дракона.
Она приблизилась к Ато и Сэму.
Мы должны работать вместе. Если огонь — его сильная сторона, то вода — его погибель, — она вспомнила костры, которые зажгли последователи Стефана, и почувствовала себя плохо.
Все трое устремились к Аниосу, отбросив его через сады с террасами, а затем над городом. Аниос рычал на них, но вся его сила не могла соперничать с тремя драконами, окружавшими его, и еще одним, изнуряющим его огненными залпами и взмахами когтей.
Крики доносились снизу, и Рева могла только надеяться, что люди наблюдают за битвой, а не будут убиты последователями Аниоса. Она обменялась взглядами с остальными четырьмя, а затем крикнула:
Сейчас!
Ато и Сэм бросились вперед и схватили врага за суставы крыльев. Они понесли его вниз, ревя сквозь стиснутые зубы, пока все трое не погрузились под волны в гавани. Пар шипел и поднимался между ними тремя, а Рева и Карлия кружили все ниже и ниже.
Аниос вырвался на свободу, над поверхностью, и они вдвоем нырнули, чтобы снова утащить его вниз. Рева смутно осознавала, что Сэм и Ато всплыли на поверхность, чтобы сделать огромные вдохи воздуха, но затем вода сомкнулась над ее головой. Под поверхностью пар клубился облаками пузырей, пока Аниос рвался на свободу.
Он уставал, но не так быстро, как они. Он снова вырвался на свободу, и Рева и Карлия отчаянно поплыли вверх, хватая воздух, а Сэм и Ато нырнули. Секунды превратились в минуты, в глотки воздуха и мгновения битвы. Линии боли открылись вдоль тела Ревы, вода наполнилась кровью.
А потом ее челюсти, сжимавшие крылья Аниоса, ничего не укусили. В воде она почти ничего не видела.
Драконы выбрались и кружили, с любопытством перекликаясь друг с другом. Теперь Сэм едва мог летать, и Карлия поддержала часть его веса, летела под ним, помогая ему вернуться на берег.
Затем Рева увидела это: человеческое тело под поверхностью. Она нырнула и схватила его когтями, затем бросила на брусчатку возле пристани.
Под хор криков солдаты, одетые во все черное, оттеснили толпу, чтобы Лука и его менти могли пройти. Они взяли лошадей из дворца и были покрыты потом и кровью. Лука спрыгнул с лошади, подбежал к Реве и прижался руками к ранам на ее боках.
Она опустила морду, чтобы подтолкнуть его, и он рассмеялся. Он ни разу не взглянул на тело своего брата; его внимание было сосредоточено на его союзниках. Позади него Нико ухаживал за Сэмом, сосредоточенно закрыв глаза и соединяя воедино мышцы, кожу и чешую.
Когда раздались крики, все обернулись.
Тело не было мертвым. Он подтянулся, неестественно бледный, схватился за голову.
— Мое! — прорычал он не им, а себе. — Тело мое! И меня нельзя убить!
Лука жестом отослал их всех, выхватил оружие и в ужасе уставился на труп своего брата.
— Стефан, — прошептал он. Это был детский голос, тихий и умоляющий. Рева увидела, как он покраснел от стыда. После всего случившегося было очевидно, что Лука все еще испытывал к этому существу какую-то братскую любовь.
Тело замерло. Оно покачнулось на ногах, а затем застонало, схватившись мертвыми пальцами за голову. Когда он посмотрел на Луку, его глаза больше не были ямами безумия.
Лука сглотнул. Было что-то пугающее в возвращении Стефана в это тело, но Стефан принес в мир столько жестокости, столько насилия, что он заслужил безжалостный конец.
Лука взял себя в руки и глубоко вдохнул.
— Стефан? — снова спросил он.
Рот тела бесшумно открылся и закрылся, а затем оно произнесло:
— Лука, — голос Стефана, его голос. Звучал он хрипло. Пальцы сжались, и он задохнулся. — Он хочет… он хочет забрать тело.
— Стефан? — резко сказал Лука. — Аниос…
— Он сильнее меня! — Стефан едва дышал. — Ах, боги, если бы я знал… — его голос оборвался, и он зажмурился. — Я хотел это себе, — теперь он звучал раздраженно. — Не так. Все эти годы я отказывался от себя ради нескольких иссохших старых монахов.
Рева увидела, как разочарование окутало Луку, как плащ. В конце концов, Стефан ничем не отличался от того, каким он был до того, как Аниос забрал его тело.
— Хотел бы я, брат, чтобы все было по-другому, — Лука был теперь спокоен. В его словах было горе, но и смирение. — Я бы хотел, чтобы мы были лучшими братьями друг для друга. Жаль, что ты пошел меня убивать.
Голова Стефана дернулась вверх, и он посмотрел на Луку с крайней ненавистью.
— Ты ненавидел меня. Вы все ненавидели меня.
— Ты заслужил свою справедливую долю ненависти, — непоколебимо сказал Лука. — Но я бы хотел, чтобы было не так. Были времена, когда ты мог повернуть назад.
Глаза Стефана встретились с глазами Луки, и Реве почти показалось, что старший брат понял. Она могла видеть в нем печаль из-за пути, который был не принят и не выбран. А затем его тело снова напряглось, и смех вырвался из его горла.
Этот смех не был человеческим.
Все бойцы на пристани потянулись за мечами, но брат Аксил побежал к одной из лодок и начал перепиливать веревку.
— Никакой поножовщины! — крикнул он. Он вытащил веревку и начал завязывать ее на глазах у остальных, озадаченных. Тело сердито смотрело на них всех, с чистой ненавистью в глазах, и яростно вопило, а люди кричали от ужаса. — Держите его! — закричал брат Аксил. Стражи ринулись вперед, чтобы схватить тело, и им потребовалось все, чтобы удержать его, пока брат Аксил обвязывал веревку вокруг его шеи.
Священник покачал головой. Рева видела чистую усталость в том, как Аксил держал себя, наряду с полным принятием того, что должно было произойти. Это не доставляло ему удовольствия.
— Смерть трех узлов, — сказал он. — Тебя можно убить, и ты заслужил эту смерть. Аниос, пусть вместо тебя восстанет новый бог. Настоящий Принц Истины и Света, а не то, чем ты стал.
Солдаты дернули за веревку, и Рева расправила крылья, чтобы защитить Луку от зрелища. Он дрожал, уткнувшись лицом в ее чешуйки.
Они смотрели, как меркнет свет в глазах тела, а когда опустили его на землю, стало ясно, что в нем больше нет ничего живого. Брат Аксил осторожно закрыл глаза, затем повернулся к толпе.