«Он говорит, что я не понимаю людей».
Люксион в обыкновенной одежде без доспехов, накинув плащ и не обращая внимания на дождь, шёл по улицам Риотона. Ему и не запрещалось ходить в одиночку в город, но и не разрешалось. Обычно его сопровождал Тэлан. Однако частые недосказанности со стороны наставников и непонимание Люксиона вынудили юного паладина отправиться в город, чтобы разобраться во всём самому.
«Тогда получилось, получится и теперь…» — думал паладин.
Он решился посмотреть на души людей. Увидеть их пороки, их желания, их судьбы. Увидеть всю их жизнь и понять, что она из себя представляла. Тогда, когда он увидел душу продавца, он понял, что не всё однозначно с этими созданиями. Теперь Люксион хотел увидеть картину полностью. Не конкретного человека — разных, всех, кого он встретит. И в такой дождь выбрать будет гораздо проще.
И всё же он никак не решался. Словно чего-то боялся. Редких встречных он пропускал мимо, продолжая плутать по городу.
Проходя очередную улицу, он увидел девушку, бегущую по переулку в сторону торговой площади. Дождь не касался её, а руки её, хоть и опущены, ладонями были направлены вверх. Колдунья. Капельки дождя отскакивали от воздушного барьера, поддерживаемого чародейкой. «Пора», подумал Люксион и глаза его засветились. В одно мгновение он увидел всё. Все страхи, пороки, надежды, всю её историю — всё, хранящееся в её душе.
Эни, так звали чародейку, была ученицей магической академии. Не самой лучшей, не из тех, кто схватывает абсолютно всё на лету и сразу. Среднего пошиба колдунья, но её это вполне устраивало. В шестнадцать лет её родная деревня была сожжена гоблинами, родители погибли, о чём она в редкие дни, похожие на этот, плачет по вечерам. Тогда она чудом выжила. Подоспел полк рыцарей короля. На её счастье, среди них был маг, который и обратил внимание на магические задатки у девочки.
Она жила… призраком. Была редким гостем на балах в академии, в различных кружках, да и где бы то не было ещё. Друзей у неё, считай, что не было. И всё, что ей нужно было — это покой, прожить простую спокойную жизнь, возможно, просто преподавать в академии какую-нибудь несложную науку, вроде управления гравитацией, что у неё хорошо получилась. Ей не нужна была дурацкая слава, за которой охотились многие маги, теряющие себя во всех смыслах. Просто… покой.
Люксион чувствовал горечь в её воспоминаниях, хотя и не до конца понимал. Он появился на свет не так, не был окружён любовью и заботой, которую дают родители своим детям. Он появился за два дня до прихода Тэлана, уже знал базовые вещи, понятия, знал, как при нужде обратиться к той силе, которой пользовался сейчас. И, может, он не познает этих чувств и эмоций, однако он осознаёт их, видит их значимость для другого человека. Этого ему было достаточно.
Глаза паладина перестали светиться. Он поднял голову, вздохнул, и пошёл дальше. «А я создан для сражения с великим злом. Повезло тебе, чародейка…»
Теперь Люксион не боялся и просматривал каждого встречного.
Ещё один человек, прихрамывающий на правую ногу, в чёрном грязном плаще, постоянно озирающийся по сторонам. Паладин заметил у него короткий клинок с изысканной серебряной рукоятью, висящий на поясе. Люксион думал, что увидит историю наёмника или бывалого солдата королевства, однако он увидел нечто иное.
Брулок — бандит и убийца, вот, кто пристал перед ним. Брулок рос в благородном роду, окружённый постоянной опекой, к которой прибавлялось вседозволенность, обеспеченная положением его отца. В один момент, закрывать глаза на постоянные выходки упивающегося безнаказанностью юнца стало невозможно. Он был заключён под стражу за убийство прислуги. За пять убитых человек. Отец же его был лишён всех титулов, за покрывательство таких тяжёлых преступлений. Брулока не казнили. Деньги всё же решили, что ему тогда не суждено было лишиться головы.
Когда же Брулок вышел на волю через десять лет, отец его оказался мёртвым, а имение разорённым. Тогда он и решил продолжить свои зверства, не видя другой альтернативы, оставшись собой после тюрьмы. Обретя некие связи в заточении, он объединился в шайку с местными отморозками, он стал грабить и убивать по всему королевству. Многие его подельники гибли, когда он чудом выживал и продолжал свои тёмные дела на просторах Меридии. Безнаказанно, но в вечном страхе уйти на плаху в этот раз.
Сегодня в городе он искал лекаря, но ни один не согласился ему помогать. Словно все знали, что это за человек, словно, обладая силой Люксиона, смотрели ему в душу. В ноге Брулока была гноящаяся уже вторую неделю рана, полученная в смертельном поединке с таким же, как и он сам.
Этот человек вызвал у Люксиона злобу. Однако паладин тут же успокоился «Нет, не стоит того. Про это и говорил Тэлан. Наказание и так скоро постигнет его».
Люксион шёл дальше. Несколько минут он не мог никого встретить, пока не увидел человека, стоящего под навесом чуть покосившегося дома. То был старик, рассматривающий разбитое окно. Лишь на секунду Люксион взглянул в душу старика и увидел всё, что хотел.
Старик был бывшим солдатом. И солдатом хорошим.
Родился Ноэм в семье простолюдинов, в забытой деревне на севере Оссорского королевства, и ещё в молодости покинул отчий дом, в поисках приключений и другой жизни, нежели жизни его фермера отца. Ноэм посетил за свою молодость все уголки мира, был зрителем на арене Компеонита и плавал моряком в город Нимирад. Плавал далеко на северо-запад, видал там народы и существ, непохожих на всех тех, кто обитал в Глории. Хоть это и были не те приключения, о которых он мечтал, скорее рутина, всё же Ноэм был доволен тем, сколько всего повидал.
Вернувшись в родные места, он не нашёл своего дома. Всё было разрушено. Деревня не выдержала нашествия гоблинов. К счастью, как он позже узнал, родители его выжили, переехали в Меридию к дальним родственникам. Узнал он это всё уже после того, как вступил в оссорскую армию. Ещё десять лет он сражался с гоблинами на севере, очищал родные края от этой порчи. С каждой битвой он становился всё свирепее, пока не начал командовать целым отрядом, а затем, на заре своей службы, и целым батальоном.
В последнем же бою гоблин отрубил ему все пальцы на правой руке. Маги-лекари не успели ему помочь и теперь он не мог сражаться. Ноэму предлагали занять важный пост в Оссорском королевстве, но он отказался. Тогда-то Ноэм и поехал в Меридию, к родителям, где и провёл всю оставшуюся жизнь, работая наставником для юных солдат союзного королевства, объясняя им основы боя с гоблинами.
А теперь он лишь грустил о своём прошлом. Через эту грусть он и гордился, гордился тем, каким человеком он был, и каким остаётся сейчас.
Люксион стал рассматривать всех. Было мало таких, как Брулок. Хотя у всех были свои недостатки. И у каждого человека была боль в его жизни. Будь то потраченные годы или потеря близких. Все, все до одного жили с бременем, которое видел паладин. Он смотрел так долго в глубины людей, пока всё его сознание не заволокла их боль. Тогда он и остановился не в силах продолжать, и пошёл назад.
Люксион шёл обратно с неохотой. Он желал увидеть больше душ, но подумал, что это лишь навредит ему. Когда он уже был на мосту, который вёл прочь из города, он увидел силуэт. На секунду паладин попытался узреть душу идущего, а затем, поняв кто это, просто пошёл ему навстречу.
— Ты смотрел в мою душу? И что ты там увидел? — спокойно спросил подошедший Тэлан.
— У паладинов я вижу только Свет. Он словно закрывает эту боль… Я столько видел сегодня. Зачем они живут? Зачем вы, люди, живёте в таких страданиях? — еле сдерживаясь вопрошал Люксион.
— Думаешь, могло быть иначе? — грустно усмехнулся Тэлан. — Такова жизнь. Без плохих моментов мы бы и не знали хороших. Мы бы не жили так, как живём сейчас.
— Я никогда не пойму это…
— Пойми лишь то, что всё это ценно… Каждый миг. — Тэлан сделал паузу. — Пошли обратно.
— Я приду… позже… иди без меня.
Тэлан, ничего не сказав, обернулся и пошёл по мосту вдаль от города. Люксион же остался стоять и ждать под проливным дождём. Он сам не знал, чего он ждёт. И в один момент Люксион поднял глаза, вновь осмотрел город и отправился обратно к церкви…
«Да сдохни ты уже…»
Гилман в переулке, укрываемом тьмой ночи, всеми силами держал молодого парня, Стэлара, и душил его верёвкой. Он пытался сопротивляться, но тщетно. Глаза парня закатились, а всё лицо стало синим. И вот, с последней попыткой вздохнуть в конвульсиях, душа покинула его тело.
«Зря ты ночами корпел над тем чертежом…»
Придя в земли Графа особенно ничего для Гилмана не поменялось, ни отношение людей к нему, ни жизнь. Даже нимирадцы обманули его, оставив одного спящим на месте стоянки каравана, заодно прихватив половину денег юноши и уехав на юг, в обход места назначения. Хотя бы вторую половину монет Гилман благоразумно хранил отдельно.
Он больше месяца размышлял над тем, как украсть доспехи. Задавал наводящие вопросы всем людям в округе. Информация, которую он собрал, была лишь крупицами, и поместье с доспехами казалось ему непреступной крепостью.
Бывшие владения Графа были нейтральной территорией. Деревни и небольшой городок между Оссорским королевством и Меридией. Поговаривают, скоро земли отойдут меридцам, а арсенал графа уйдёт лично королю Хагмиру. Гилмана мало интересовала политика. Его интересовали только легендарные доспехи умершего гладиатора.
Всё, что он смог узнать: помимо круглосуточного дежурства стражи, доспехи защищены некой необычной магией. Больших подробностей ему получить не удалось.
Хоть Гилман и подрабатывал в кузнице уборщиком, плата была мизерной. Денег ему не хватало категорически, а на другую работу его не возьмут. Попрошайничать он не хотел, да и тут к подобным людям отношение иное, нежели в Оссорском королевстве.
Жертвой Гилмана был ученик кузнеца. Такой же приезжий парнишка, кажется, откуда-то из Меридии. Как только Гилман появился в кузнице, Стэлар невзлюбил его, как это обычно и бывает в жизни Гила — без особой причины. Молодой кузнец всячески старался отыграться на нём, как-нибудь насолить. Один раз даже «случайно» коснулся руки Гилмана раскалённым прутом.
Сегодняшний план был прост — заменить Стэлара. Сделать так, словно тот уехал. Да и на Гилмана подозрение не падёт, сам он вызываться работать не будет.
Теперь осталось спрятать тело. Первым делом он забрал ключи от кузницы, затем начал снимать с него всю одежду, оставив покойника полностью голым. Одежду Гилман спрятал в один мешок, тело же положил в другой и вогрузил себе на спину. «Хоть бы никто не заплутал ночью» — подумал он, и двинулся через дома к ферме.
Идти было не далеко, преодолеть несколько каменных домов, а затем изб, но с такой ношей на спине это оказалось трудной задачей. Гилман старался идти как можно тише, выбирая тропинки. Озноб сопровождал его, когда ему приходилось идти под светом луны.
Добравшись, Гилман пролез через забор. Ферму охраняли сторожевые собаки, заблаговременно, примерно за два часа до убийства, угощённые Гилом мясными ошмётками, смоченными в снотворном отваре, валившем на бок даже самых крепких людей. На этот отвар Гилман потратил почти все оставшиеся деньги. И покупка себя оправдала. Перебравшись вовнутрь, воя не последовало, и Гилман направился к свинарнику.
Зайдя внутрь, он быстро растолкал свиней, разбудив их, и чудом не разбудив фермера. Гилман достал тело из мешка, нанёс на нём порезы и бросил его в загон к свиньям. Убедившись, что от тела ничего не останется, что теперь его никак не заподозрят, Гил забрал мешок и быстро ушёл тем же путём.
От второго мешка он избавился быстро, разведя в ближайшей рощице костёр и кинув все вещи в пламя.
Он не жалел о совершённом, вся жалость к людям умерла вместе с ним после рудников. Гилман даже не боялся, что его найдут. Ему было всё равно. Очередной плохой человек в его жизни умер. Пусть скорбят другие.
Теперь Гилман побрёл в таверну, в которой у него была снята комната. В таверне всегда горели огни, даже в такую позднюю ночь. Обычно внутри собиралась пара человек, спящих за столами, и ночной сменщик трактирщика, имя которого Гилман постоянно забывал. Кажется, его звали Торп.
В эту же ночь, тут присутствовал путешественник, собравший вокруг себя четырёх зевак, реагирующих достаточно бурно. Сначала, Гилман подумал, что это обыкновенный фокусник. Всё оказалось куда более интересным — маг. Маги — редкие гости в этих местах. В поместье Графа живёт пара, но они не заявляются в город, денно и нощно охраняют имение.
Последний раз Гилман видел мага в Варденгарде, когда тот огнём казнил чернокнижника на площади. В такой близи же Гилман видел мага давно: на рудниках.
— Эй, парень, чего стоишь? — неожиданно обратил на него внимание маг. — Присоединяйся! Эль моему другу! Не стесняйся, я плачу! Чем больше толпа, тем интереснее представление.
Гилман аккуратно подошёл и занял место за общим столом, ровно напротив пригласившего. Маг же продолжил совершать свои фокусы. Руками он создавал пляшущие на столе огоньки, напоминающие фигурки маленьких людей, заставлял их прыгать через фиолетовые и синие линии, возникающие в воздухе.
— А? Как вам? — смеялся маг, и постоянно, завершая новый трюк, похлопывал сидящих рядом по спинам.
— Как ты это делаешь? — спросил Гилман.
— Что? Магию? Это в крови, парень, это в крови.
— Можешь научить?
Маг засмеялся.
— Научить-то я могу, обращаешься к своему внутреннему естеству, думаешь о том, что хочешь сделать с ма… — маг заикнулся от выпитого алкоголя, — с материей. Сжимаешь воздух — получается огонь. Двигаешь воздух — получается… двигаешь воздух? И ещё саму магию примешать и вот это вот всё получается.
Маг погасил все огненные фигурки, пляшущие на столе. Они не причинили вреда мебели, чему обрадовался пристально смотрящий за представлением Торп. Затем колдун поднял огненный шар и превратил его в фиолетовую луну, затем в синюю. Все заклинания мага были однотипны, хотя и завораживали. Вновь похлопав сидящих рядом по плечам, он принялся за эль, и опять хотел показать очередные заклинания, но Гилман его прервал:
— Ты не ответил, как обратиться к естеству.
— Какому естеству? — допив эль переспросил маг.
— Чтобы управлять магией.
— Это учиться надо, понимать. На уровне… на уровне эмоций. Вот на каком уровне.
— Так ты можешь всё-таки этому научить?
— А. Ты к этому клонишь. Я что-то как-то сразу-то и не понял. Ты это… пойми, ни каждый способен к магии. За этим столом к ней способен только… только я. И, без обид, в тебе ни то что магии нет, в тебе и зерна другой силы не найдётся. Да чего там зерна — крупицы. — маг вновь засмеялся, как и двое из толпы, сидевших подальше от мага.
Гилман посмотрел на двоих людей, сидящих рядом с колдуном, они не смеялись над шутками мага, и почти не притронулись к своим кружкам. Они сидели, словно отрешённые от всего, что тут происходит, хотя ещё в начале представления они также проявляли ко всему интерес. Гилман понял, что делает маг:
— Ты выкачиваешь силу.
— Что ты сказал? — перестав улыбаться, словно в момент отойдя от алкоголя переспросил колдун.
— Ты ради своих фокусов тратишь их силу. Или твои фокусы только предлог.
— Ты увидел двух пьянчуг и теперь меня обвиняешь в краже силы?
— Серьёзно, парень, тебе и налили, так ты ещё и вертишься. — сказал сидящий рядом с Гилманом.
Гилман ожидал понимание от сидящих рядом, однако же теперь он был озадачен претензией к себе:
— Что? Но он же…
Гилман слетел со стула. Маг направлял на него отталкивающие заклинания. И сколько бы Гил не пытался встать, маг, также идущий к нему, продолжал давить того в пол. Затем он просто, в одно движение руки, выкинул Гилмана из таверны. Спустя минуту маг появился снаружи, усмехнулся и сказал:
— Вот тебе уроки магии. Вход для тебя закрыт. Оставляю тебя в живых по доброте своей. За такую клевету, любой уважающий маг бы тебя убил. Я же прощу тебя. На этот раз.
Гилман ничего не ответил, и колдун вернулся в таверну.
«В пекло вас всех…» — подумал Гилман и, встав с земли, повернувшись в другую сторону, пошёл бродить по городку до восхода солнца.