— Четыре года прошло с тех пор, как ты привёл Люксиона. А он из мальчишки, ростом с гнома, вымахал ростом с тебя, Тэлан.
Обериан и Тэлан скакали к месту, где должен был открыться портал в бездну. Обычно из таких порталов в Этэрмун проникали демоны. Паладины же избавляли от них мир и закрывали силой Света прореху в пространстве.
На ходу они отдавали часть силы Света лошадям, чтобы они не уставали, чтобы выдержали те броню и оружие, которые были на паладинах. Экипировка была зачарована заклинаниями, чтобы не давить своих носителей. Всё же эти своеобразные зачарования на других существ не распространялись. Обериан продолжал говорить:
— Как ты думаешь, он уже готов?
— Думаю, что да. Осталось проверить его в бою. Как только он узнал, что со следующими демонами будет сражаться он, Люксион ждал вестей каждый день…
— Да, и как только пришли вести от смотрителя он, не дожидаясь, поскакал туда. Что что, а терпение ты в нём не воспитал.
— Я…
— Ничего, всё нормально. Его пыл пригодится.
Паладины узнавали о том, что где-то нападут демоны от смотрителей. Это, отчасти, самоотверженные люди, в которых заключена ослабленная душа демона, посылающая судороги и частые кошмары. За такую жизнь они получают долголетие и живут ровно до пятисот лет, когда их душа и душа заключённого демона умирают. Обычно таких людей на континенте бывает максимум четыре человека, и они за несколько дней до нападения уже знают, где оно произойдёт. Хватило бы и одного, но порой некоторые не выдерживают такой жизни и кончают с собой.
— Это его первый бой. Но, думаю, он справится с тем, что нам предстоит сегодня. — сказал Тэлан.
— Свет поможет нам. Волутц сказал, что он не почувствовал ничего серьёзного в месте, где откроется портал. Значит, максимум десяток бесов или какое другое отродие Бездны.
— Будем надеяться, что он прав.
— Когда последний раз подводили смотрители? Тем более Волутц. Три сотни лет он служит нашему ордену, служит силе Света. Он ни разу не ошибся.
— Это ведь его отец был смотрителем пятьсот лет назад? Во время Великого вторжения демонов?
— Нет. Прапрадед. Сам Волутц не рассказывал, но в той книге, из которой ты это прочитал написано, что в тот год все смотрители умерли. Не выдержали такой прорехи в мире.
— Да, я вспомнил. Ты не думал, что когда-нибудь такое снова случится?
— Думал. Тогда ведь наши предки справились. И если такое случится на нашем с тобой веку — мы их не опозорим и дадим отпор не хуже.
— Пять сотен лет назад… — задумался Тэлан. — Тогда служителей Света поболее было.
— Последняя тысяча лет сильно сказалась на нас. Это точно. В летописи, начатой Ронисом, написано, что до сражения с Иморэлем нас всегда было порядка четырёх сотен. То сражение унесло сотню жизней. Через триста лет — демоны. Столько наставников, посвятивших жизни служению Свету и обревших вечную жизнь, умерли в этих двух сражениях. Такая потеря. Надеюсь, их души теперь спокойны там, в лучших местах. — Обериан похмурел и углубился в свои мысли…
— Скольких демонов ты убил, Обериан? — неожиданно спросил Тэлан.
— Не знаю, перестал считать на сотом отродье бездны. Наверное, больше тысячи отправил в небытие. Первого убил в шестнадцать лет. К чему такой вопрос?
— Что бы сегодня не явилось, Люксион запомнит это, это ведь его первый бой. Ты же свой помнишь?
— Да, десяток гоблиноподобных созданий. Они не только превратили всю мою броню в лоскуты, также и пытались залезть в моё сознание. Я выстоял. Выдержал те ужасы, которые они на меня насылали. Ты слишком волнуешься за Люксиона. Он сильнее нас с тобой вместе взятых. Когда начнётся сражение, он не подведёт. Парень знает, что нужно делать.
— Я знаю, всё же… А, не важно…
Вскоре они добрались до обозначенного места. Паладины привязали лошадей в лесу, рядом с лошадью Люксиона. Перед ними же была большая поляна посреди Тернового леса, на севере от Риотона. Когда-то здесь был форт, очень-очень давно. На валуне, оставшемся от тех строений сидел Люксион. Весь закованный в доспехи, с двуручным мечом наперевес. На вид ему было лет двадцать пять, но Тэлан всё ещё помнил его мальчишкой. Тэлан думал, что Люксион менялся не из-за времени, как все остальные люди, а от жизненного опыта, от знаний и силы, обретаемых им в процессе обучения и постижения мира.
— Люксион, Волутц был тут?
— Да, я поговорил с ним. Он ушёл. Сказал, что портал вот-вот откроется. А он не боец.
— Да, всё чего он хотел от такой жизни — это бессмертие. — словно осуждающе сказал Обериан. — Некоторые люди его профессии становятся демоноборцами, сражаются наравне с нами. Хоть и без силы Света.
— Они не могут обрести силу Света из-за связи с демонами?
— Да. Свет их отвергает.
— Не смотря на их помощь нам? — Люксион хоть и знал, кто такие смотрители, в такие подробности до этого ему не приходилось вдаваться.
— Таков кодекс. Не я его писал, Люксион. Такова сама сущность силы Света. — сказал Обериан холодно. — Стоит сосредоточиться. Битва вот-вот начнётся.
Долго ждать паладинам не пришлось. В один момент вся природа затихла, и меж двумя деревьями на краю поляны в воздухе образовывалась фиолетовая дымка, поначалу, практически прозрачная. Вскоре, паладины увидели темнейшую пустоту в этой воронке. В этой пустоте показался силуэт. Силуэт становился всё чётче и чётче, и, наконец, демон вышел из портала. Он представлял собой большого двухголового пса с длинным острым хвостом, какие бывали у вымерших мантикор. Вся кожа существа была покрыта фиолетовыми наростами, слоилась и сползала на землю бесконечными ошмётками. Портал исчез, а демон издал грозный рык.
— Защиту. — спокойно сказал Обериан и силой Света создал барьер окружающий их. Тэлан и Люксион укрепили его своей силой.
Демон побежал к световому щиту, стал пытаться его прокусить обеими головами, пытался пробить хвостом. Щит держался крепко и Тэлан изнутри ударил мечом по ближайшей голове демона.
Пёс из бездны взвыл и отпрыгнул, затем ринулся назад, рыча ещё громче. Он повторял удары хвостом, которые становились всё сильнее и сильнее, однако щит был нерушим. Сделав ещё несколько ударов и получив мечом от Тэлана, пёс побежал прочь от паладинов. Люксион поднял руку вверх и воззвал к Свету. Яркая вспышка ударила по демону сверху, прижав того к земле, из-за чего тот передумал убегать и направился обратно к паладинам. Люксион замахнулся мечом и, как только пёс подбежал, разрубил демону одну из голов.
Создание бездны упало на землю.
— Держите щиты! Бой не окончен! — громко сказал Обериан.
И действительно, демон вновь поднялся на четыре лапы, а разрубленная голова расслоилась на две новых. Существо опять стало пытаться пробить защиту паладинов, но в этот раз все трое держали световой щит.
— И как его убить? — спросил Люксион.
— Продолжай рубить головы, мы выдержим. Тэлан, готовься.
Люксион перестал поддерживать заклинание, и вся сила демона навалилась на Обериана и Тэлана. Люксион рубил головы, одну за другой. Существо уже не падало на землю, а продолжало атаковать их. Отрубив десяток голов, Люксион понял, в чём дело. Он заметил, как лапы разъярённого демона стали подкашиваться от тяжести. Когда у существа было уже порядка пятнадцати пастей, оно упало на землю. Демон продолжал пытаться пробить щит, однако уже не мог встать или быстро повернуться.
— Аккуратно, обходим со стороны. — запыхавшемся голосом сказал Обериан. — Не убирай щит, Тэлан. Люксион, отруби ему хвост, а затем вложи в оружие столько силы Света, сколько сможешь и пробей спину этого отродья.
Они зашли существу за бок. Головы не могли повернуться, лишь оглушающе рычали на всю округу, хвост же продолжал неустанно бить по щиту. Люксион выждал момент и нанёс первый удар по хвосту демона. Хвост отпал, и пока на его месте начинал появляться второй, паладин готовился к решающему удару.
— Моя воля сильна… — прошептал Люксион и его оружие запылало светом.
Одним движением он вонзил меч в спину существа и пёс издал последний оглушающий вой. Во мгновение демон испарился в воздухе, словно его тут и не было. Даже вся кровь и слоящаяся кожа демона исчезли с земли.
Паладины, тяжело дыша, убрали заклинание и быстро, вместе, силой света закрыли едва видимую пелену в воздухе, поблескивающую на свету фиолетовыми пятнами. Теперь сражение было окончено.
— Я ещё должен явиться к королю. Отличный бой, Люксион. Думаю, вам лучше будет отправиться назад вдвоём. — Обериан ударил кулаком по груди и пошёл к лошадям.
Люксион подошёл к Тэлану и спросил:
— Это был сильный демон?
— Достаточно. Обычно всё проще.
— Но мы справились.
— Как видишь. Ты неплохо сражался.
— Всё же, это был обыкновенный демон. — недовольно сказал Люксион. — Мне предстоит важный для мира бой, а я не уверен, что готов. Всё, что я делал сейчас — махал мечом.
— Ты не будешь один.
— Я не тот рыцарь Света. Я не идеален для боя. Я не Вайронд в прошлом. Я не ты.
Тэлан понимающе посмотрел на Люксиона.
— Не существует идеальных людей, Люксион. Моя маска… Хочешь расскажу, почему я её ношу?
— Ты оступился, участвовал в арене Компеонита. Ещё ты был богохулен, отрицал добродетель Света. Два греха, согласно кодексу.
— За них я раскаялся и осознал то, насколько неверной и неправильной была моя жизнь. Маску я ношу за то, что сам не могу себе простить и не прощу никогда, даже если сама Анария изъявится и дарует мне прощение.
— Что случилось?
— Через два года после победы на арене — я начал пить. Начал терять всё накопленное. Тот бой — он словно… словно забрал часть меня. Кера… моя жена, она не понимала, что со мной происходит, да и я не мог ей объяснить. Тогда, в очередной момент моей слабости, она продала меч. Этот меч. — Тэлан постучал по клинку. — Как оказалось, моя душа была связана с оружием. И я ворвался в дом к покупателю. Она пыталась меня остановить. А я пытался объяснить. Пытался… Я вспылил. Меч сам полетел ко мне в руки. В тот день я остался без чести, без доблести… без семьи. И тогда я пришёл в орден. И с тех пор я не снимаю эту маску. Я в ответе за те грехи, которые совершил.
— Это грехи прошлого, Тэлан. Ты уже искупил их.
— Перед всеми. Но не перед собой.
Люксион положил Тэлану руку на плечо.
— Это прошлое. Главное, какое наследие ты оставишь.
— Ладно. — Тэлан грустно улыбнулся. — Пойдём. Нам нужно отдохнуть от сражений с демонами. Как ты сам сказал, тебе предстоит великий бой с великим злом…
Рудники, годы нищеты, годы поборов на нейтральной территории, избиений и очередных предательств. Словно Гилман перешёл дорогу всему миру. Сегодня всё изменится. Или он умрёт, отдав свою душу этой проклятой земле, или получит то, что давно заслужил.
За годы бродяжничества в нейтральных землях и в землях оссорцев, он понял, что не важно, кто у власти, не важен налог, люди всегда остаются зверьми по отношению к тем, кто слабее них, даже если у всех всё хорошо. И самым обидным для него было то, что он стал таким же, как и они.
— Ты будешь допивать? — переспросил у Гилмана его новый товарищ Эддит.
— Нет. — Гилман отодвинул кружку с элем.
Они сидели в таверне, в городке вблизи поместья Графа, готовились к тому, что сегодня им предстоит украсть доспехи, подаренные гладиатору за все бои с Компеонитом. Гилмана удивлял тот факт, что за четыре года набегов на поместье было всего-то два. Один раз то был какой-то маг. Ему удалось поджечь дом. Но его быстро убили выстрелом с арбалета. Второй раз это была группа из пяти человек. Они же даже в дом попасть не смогли, были убиты перед поместьем. Какая-то деревенщина. Странно, что никто из профессионального преступного мира даже не пытался. Все словно боялись этих доспехов, их ауры, боялись этого места и наследия Графа. Поговаривали, что даже стражники, дежурившие возле брони, сходили с ума. Гилман в это не особо верил, скорее был логичным заговор текущего смотрителя поместья Солна, бывшей правой руки графа, с Меридией и Оссорским королевством.
— Держи второй ключ. — сказал Гилман и передал свёрток. В таверне было шумно, и он не боялся говорить об их делах.
— Да. Как ты вообще узнал, что доспехи за огромной дверью, открывающейся двумя ключами?
— От кузнеца. Он ляпнул случайно. Даже формы не уничтожил.
— Вот толку от них. Ты же сам сказал, что дверь магическая.
— Открывается только двумя людьми, один должен быть меридцем. — Гилман показал пальцем на себя. — Другой оссорцем. — теперь он указал на Эддита.
— Чёрт тебя дери, всё это этот простак выдал?
— Нет. По крупицам собирал информацию. Где-то проходил слух, и я его проверял. Так мы и знаем обо всём. Два заклинания, всего-то. Они могли и что-то посильнее наложить, о чём я не узнал, тогда нам несдобровать. Всё же я надеюсь, что всё пройдёт по плану.
— А вот про повара ты ловко узнал — ухмыльнулся Эддит.
— Да, повезло… — Гилман призадумался о том, как неутомимо судьба вела его сюда. Но быстро отринул эти мысли. — Повезло его увидеть в ту ночь у таверны. Он ведь до сих пор перепродаёт остатки запасов. Я проверял.
— Главное, чтобы он нас не кинул. Как заберём… — не смотря на всё, Эддит всё же понизил голос. — Что будем делать с бронёй?
— Мы её ещё не взяли. Не стоит говорить раньше времени.
— Да ладно тебе, мы уже у цели. Неужели ты не хочешь помечтать?
— Поделим пополам и продадим. — сухо ответил Гилман.
— Нас с тобой уже кидали на продаже пару месяцев назад. Или ты уже забыл? А ты не боишься снова продавать ворованное? И кому мы по-твоему это продадим, умник?
— Эльфам.
— А, эльфам. То есть мы должны протащить доспехи через полконтинента, чтобы иметь возможность продать их эльфам?
— Запишемся в караван, который ходит через южную границу клетки Иморэля, и продадим эльфам всё.
— И всё?
— Ты там хотел помечтать? Давай, скажи, что ты надумал.
— Так, значит. — Эддит сел поровнее. — Я думаю, что можно отвести свою половину Компеониту.
Гилман посмотрел на Эддита как на идиота.
— Да ты послушай, может он даст мне какой-нибудь меч взамен трёх частей.
— А может просто убьёт тебя.
— Он вне десятилетних сражений не сражается, я такие истории слышал.
— То есть ты можешь прийти к нему, сказать ему любые грубости и уйти живым? — Гилман начинал сомневаться, что связался с тем человеком. Хотя свою часть плана он выполнил и ещё ни разу за всё время их знакомства не подвёл Гила.
— Нет. Боги… Ты можешь не придираться к моим словам? Так вот, даже если он не даст мне ничего, тогда и броню он не заберёт. Тогда попробую найти другой выход. Может надену. Хотя нет, чушь сказал, сумасше…
— Это бред. Доспехи не сводят с ума, это всё байки. — перебил товарища Гилман, предугадав фразу.
— С рыцарями, стоящими рядом — может быть. Однако никто, естественно кроме Графа, их не надевал. Магическая защита поставлена была уже после смерти Графа именно поэтому. Ты же слышал, что приближённые графа пытались их надеть, но буквально испарились. Да и другое оружие Компеонита используют только те, кто их получил от самого Компеонита. — Эддит на секунду замолчал. — Хотя может твой план с продажей эльфам и хорош.
— В любом случае, доспехи нужно сначала достать. И что будет каждый делать со своей половиной не должно быть важным для другого. Через сколько там погрузка?
Эддит посмотрел на настенные часы. Сейчас было ровно восемь часов вечера.
— Он сказал, примерно в девять будет на дороге к поместью.
Граф вёл скорее ночной образ жизни, необычный для остальных людей, и вся его прислуга привыкла к этому и даже спустя столько лет не поменяла распорядок дня. Ужинали в поместье, обычно, в одиннадцать часов, а еду в летний сезон привозили до десяти часов раз в неделю. Эддит договорился с доставщиком продовольствия, что их спрячут в одном из ящиков, и с поваром за долю с украденного, что один из ящиков поставят в подсобку и не будут открывать.
— Как голоса в голове?
Гилман неосторожно рассказал Эддиту о том, что последние года его мучают головные боли, странные видения и кошмары. И голоса. Демонические, которые словно насмехаются над ним каждую секунду его жизни.
— Всё нормально… Я же сказал, это никак не повлияет на дело. Пойдём уже к перекрёстку.
— Да я так, просто спросил…
Гилман и Эддит вышли на улицу и неспешно двинулись в сторону поместья.
— Доверчивый повар этот. Он даже в мыслях не подумал, что мы за бронёй лезем, так бы не пустил нас. А я наплёл ему с три короба о том, как мы украдём золото из секретного сейфа.
— Как бы он не передумал в последний момент.
— Да ладно тебе. Он же продажная свинья. Будь проще.
Гилман промолчал и лишь устремил взгляд на дорогу.
— Всё выйдет, не бойся, Гил. Так, — они дошли до перекрёстка. Здесь телега должна была повернуть к поместью, — пойдём по восточной дороге, поймаем его, пока он едет.
Гилман молча пошёл дальше.
— Да брось ты, — сказал Эддит, — ты обиделся на мой оптимизм? Или моё желание справиться о твоём здоровье? Серьёзно? Бросай это, нам ещё сегодня предстоит трудная работа.
— Неужели. Ты наконец заговорил о работе.
— Хорошо, если тебя это успокоит, давай повторю твой план: нас привозят, мы ждём, пока на кухне на час не прекратится шум, вылезаем, выпиваем это, — Эддит постучал по колбе в кармане его куртки, — затем идём к доспехам и, если что-то идёт не по плану, используем это. — теперь он постучал по кинжалу на поясе.
Гилман вновь ничего не ответил.
К ним навстречу ехала повозка. Когда кучер заметил грабителей, он остановился.
— Эддит? Ты там в темноте? Вон две бочки, залазьте. Ну? Быстрее, кому говорю, я не могу опаздывать.
Гилман с Эддитом залезли в бочки, одна из которых была отчасти наполнена картофелем, другая различными фруктами.
— Так, я сверху дозакину, пригнитесь.
Доставщик засыпал бочки до краёв так, что грабители оказались под слоем продовольствия.
— Не очень-то и удобно.
— А что ты хотел? Дилижанс? Ехать как на праздничный приём? Но! — не дождался ответа кучер н ударил в вожжи, и повозка поехала дальше.
— Нас точно не обнаружат?
— Успокойся ты, сколько раз тебе сказал — им не платят столько, чтобы проверять полностью бочки. Да и меня уже давно знают. Кстати, вы туда за тайником каким ползёте?
— Да. — сказал Эддит.
— А я слышал там ничего кроме доспехов нет. Их воровать только полоумный будет, они же прокляты.
— Нет, мы знаем о тайнике с золотом.
— Это откуда ж?
— Слишком много вопросов. — сказал Гилман.
— Ладно-ладно. Я любопытствую. И если вас поймают, а вас поймают, ни слова обо мне, я хочу и дальше работать в этих краях.
— Однако провезти нас ты не отказался? — усмехнулся Эддит
— За те деньги, которые вы явно наворовали — не грех рискнуть. Всё, молчите, подъезжаем.
Повозка аккуратно остановилась.
— Уртус, что сегодня везёшь? — раздался голос где-то снаружи бочек. Эддит и Гилман всё отчётливо слышали.
— Да посмотрите сами. Лето было прохладное, те фермеры, у которых я всё закупаю, ничего особо дельного не предоставили. С мясом дела получше.
Кто-то запрыгнул на телегу. Открыл одну из бочек, затем ящик. Гилман замер, когда открыли бочку, в которой под грудой фруктов сидел он. Стражник осмотрел яблоки и апельсины и закрыл бочку. Затем он спрыгнул с телеги и через пару секунд заскрипели ворота, и Уртус поехал внутрь поместья.
— Это плата за въезд. — сказал стражник и засмеялся. Видимо, он что-то взял из телеги.
Они недолго ехали прямо, затем повозка начала петлять, пока не остановилась. Уртус слез с телеги и постучал в дверь.
— А, Уртус! — сказал кто-то. — Эй, давайте, берите всё и несите в кладовую!
На улице началось шевеление, вся кухня забегала за продуктами. Сначала с повозки собирали что полегче и очередь до Гилмана с Эддитом должна была дойти в конце.
— Как ты сам, Куон? — так звали повара.
— Да ничего, вот ожидаем, когда хозяева сменятся.
— Не уж-то Солна кто-то сменит?
— Да брось ты. Я про хозяев, — Куон сделал паузу, — уровнем повыше.
— Всё нам отойдёт. Уже все об этом говорят.
— Меридии то? Скорее всего. Да что изменится? Людям при Солне хорошо, он после смерти Графа не разрушил ничего. Так и сделают его смотрителем поместья и города. Так же у вас наместники называются?
— Да, так. А ты бы сам к какой стране склоняешься?
— Мне Оссорское королевство больше нравится. Не в обиду.
— Да ничего. — усмехнулся Уртус.
— Король Хагмир — это дело. Человек укрепил города, не задирает налоги. Не убивает своих людей…
— Да, тут соглашусь, Дэлан суровый правитель, по-плохому суровый. Хотя на вид и не скажешь… Но ничего, если у вас всё тут так хорошо, как ты говоришь, то ничего плохого не случится.
— Я же и не боюсь. Хороший повар всегда знает себе цену.
Наконец подняли бочку с Гилманом. Её чуть было не уронили, однако подбежал кто-то третий и бочку погрузили в телегу и повезли внутрь поместья.
— Эй, последние четыре бочки в конец поместите, это не на сегодня. — скомандовал Уртус.
Дальнейший разговор Гилман не слышал. Бочку с ним оставили в кладовой. Следующие пару часов Гилман молчал. Слов от Эддита тоже не было. На кухне же, в которой и находилась кладовая, был слышен отдалённый гул, постоянные разговоры, скрежет и шум. Периодически люди забегали в кладовую за продуктами и что-то искали. В какой-то момент всё стихло, но не до конца. На кухне всё ещё кто-то оставался. Убирались за персоналом. Когда же все звуки окончательно стихли заговорил напарник Гилмана:
— Гил, ты слышишь меня? Ты здесь?
— Да. — Гилман понемногу выбрался из бочки.
Он размял руки и ноги, повертел головой после столь продолжительного сидения в одной позе. Эддит сделал то же самое.
— Ни черта не видно.
— Снаружи свет тоже не горит. Все ушли.
Прежде всего они выпили взятые зелья. К счастью Гилмана, две недели назад он узнал, что на хранилище наложено дополнительное заклинание, проклинающее входящих незнакомцев. Выпитый пузырёк же мог задержать проклятье или вовсе спасти от него. Зависело от силы магов. Зельевары называли этот напиток амброзией.
Гилман достал лампу и зажёг её с помощью порошка, наделенного магией. Он осветил всю кладовую и поднёс лампу к двери, ведущей на кухню. Навесной замок был предусмотрительно не заперт на ключ, и Эддит аккуратно поддел его ножом через щель с их стороны, открыл дверь на себя и положил замок аккуратно на пол.
Они попали на кухню. Тут было не так темно, лунный свет бил из окон и Гилман сразу же погасил лампу. Сначала он подошёл к одной из дверей, поняв, что она ведёт на улицу, они пошли в другую сторону кухни, мимо печей и всей копны посуды и столовых приборов, что тут находились. Вторая дверь легко поддалась. За ней, в коридоре, уже горели лампы. Гилман достал кинжал и аккуратно двинулся по коридору, стараясь не создавать шума. Эддит двинулся след в след за ним.
Это был самый богатый дом, в котором они когда-либо бывали. Картины, вазы с цветами, золото, ковры, оружие, доспехи… Тут было всё. Всё это добро рассматривал, хотя и украдкой, только Эддит, Гилман шёл строго вперёд, пока не увидел центральную лестницу на второй этаж. У неё стояло двое стражников, болтавших о своём вполголоса.
— Эй! — послышалось откуда-то сверху.
— Да мы уже идём.
Стражники продолжили тихо говорить и направились в западное крыло поместья, которое, к счастью для грабителей, было в противоположной от них стороне.
Гилман аккуратно выглянул из коридора, посмотрел наверх, там уже никого не было. Они поднялись по ступеням и теперь дверь хранилища находилась прямо перед ними.
— Надеюсь, она нас не убьёт. — шёпотом сказал Эддит.
Гилман достал первый ключ, Эддит, пошарив в кармане, достал второй, и они одновременно открыли массивную дверь и быстро зашли внутрь.
— Как же это было просто. Нужно быстро всё собирать. Как будем делить это всё? — Эддит спросил Гилмана.
— Никак. — Гилман в одно движение перерезал горло своему спутнику и стал осматривать вещи. — Прости. Знаешь, за долгие годы ты единственный кто не пытался меня обмануть. И это ещё печальнее. Я не могу отдать тебе то, за чем я пришёл.
Дары Компеонита. Впервые за долгие годы Гилман был счастлив. Стоило ему поднести руку к стойке, как он тут же почувствовал всю ту мощь, что копилась в доспехах и оружие. Сначала он боялся, что доспехи могут убить его, но он почувствовал, словно доспехи зовут его, словно манят своей силой. Гилман сбросил с себя плащ и всё, мешающее ему.
— Ты не поможешь мне надеть это? — спросил Гилман у захлёбывающегося кровью Эддита. Голос его словно изменился, в нём появилось нечто жуткое. — Нет? Жаль.
Шесть предметов, как и было обговорено. Кираса, шлем, поножи, наручи, меч и щит. Всё причудливой формы, слегка заострённое, в красноватых тонах, толи покрытое кровью былых сражений, толи отразившее в себе былую ярость великого гладиатора.
— Знаешь, за что Компеонит убил графа? У Графа уже было всё, что можно.
Когда Гилман смог надеть всё, броня словно объяла его, его одежда испарилась и её место заняла металлическая чешуя. Броня приняла чуть иной вид, будто бы ещё сильнее покрылась шипами и заострилась. Доспехи перевязались с его душой, даровали ему свою мощь, хоть он до последнего и сомневался, что это сработает. Теперь он был неуязвим. Даже его зелёные глаза скрывались за непотухающим пламенем. Лишь на нагруднике, прямо в центре, была сияющая прорезь от копья Компеонита.
— Теперь я соберу армию, стану королём. Королём таких же, как и я — отвергнутых миром. И все королевства падут перед моим натиском.
Он перешагнул тело и спокойным шагом пошёл навстречу двум стражникам, заметившим распахнутые двери. Когда они его увидели, против своей воли в ужасе пали на колени.
— Хранить такую силу… Вы глупцы, недостойные жизни. — Гилман одним взмахом меча, пылающего огнём, снёс им головы.
Он рубил всех, каждого стражника на пути, одних силой мысли ставил на колени, другие же, чья воля была сильнее, падали замертво от одного взмаха меча. Сам дом загорелся от пламени, извергаемого клинком. Убив всех, кого только смог, Гилман вышел из горящего дома.
Разум Гилмана заполоняли видения о его величии и могуществе. Голоса в его голове исчезли, были выжжены полученной силой.
— Меридия ответит за всё первой, и в её главенстве станет новый правитель… Королю нужна армия. Покорные слуги, которые бросятся на мечи ради своего повелителя.
Гилман понял, какую силу он получил. В отличие от Графа, он желал другого. И вся эта броня показала ему образы того, что она может. Он взмахнул рукой, создав причудливый узор, в который из тел убитых, полетели частицы крови, образовывая устрашающую лошадь, на которую взобрался Гилман.
— Возьмём всех слабых духом. Их много, я смогу управиться с их разумами.
Гилман осмотрел округу, озаряемую пламенем, и направился в город, где начнёт набирать свою свиту. Теперь он — король Отверженных, тьма, которая покорит этот мир…