Первыми в кабинет губернатора вошли собранные по пути наверх заложники, подгоняемые нацеленным на них оружием. Рам и его соратники вошли следом. Остатки охраны соорудили импровизированную баррикаду из укрепленных щитов, но живые щиты захватчиков все же были надежнее.
— Бросьте оружие и отпустите людей! — скомандовал старший офицер охраны. — Военный флот уже в пути!
— Нет, — спокойно ответил Рам, в респираторе его голос звучал глухо. — Ваше оружие на пол. Ваши руки за спины. Ваши лица к стенам.
Офицер попытался дальше вести переговоры, но Рам просто стоял и смотрел, ничего не говоря в ответ. Только нацелил оружие на ближайшего заложника и начал считать.
— Три… два… один…
— Делайте что велено, — тихо сказал губернатор. Офицеры обернулись к нему с недоумением. — Вы сами сказали, флот идет сюда. Не будем усугублять.
С неохотой охрана выполнила приказ. Люди Рама быстро и без суеты присвоили оружие, сами заняли баррикаду, и расположили заложников лицом в пол в два ряда у стены, так, чтобы никто не мог пошевелиться или дотянуться до соседа незаметно. Пока захватчики занимались своим делом, Рам уселся напротив губернатора за его столом. Молча юноша протянул чиновнику ещё один респиратор. В ответ губернатор пододвинул бутылку с крепким напитком ближе к своему гостю, предлагая её разделить. Рам же поставил на стол газовую гранату и привел её в действие. Молча оба смотрели как ковер густого оранжевого дыма принялся стелиться сперва по столу, а затем и по полу, равномерно заполняя весь кабинет. Вскоре шипение прекратилось.
— Теперь мы можем говорить, — сказал Рам. Губернатор все же налил немного в свой бокал и опрокинул его, задержав дыханием и сдвинув на миг респиратор.
— Да, — ответил чиновник, поправляя маску на лице. — Думаю, можем. О чем же? Полагаю вы хотите потребовать вместительное свежее судно и возможность беспрепятственного перехода подальше отсюда с парой заложников на борту для страховки, верно? Да, и чтоб флот сейчас же прекратил движение, скажем, на сутки.
— В общих чертах, да. С чего такая сговорчивость?
— Ни с чего. Просто следую протоколу на такой случай. Кроме того, если флот настигнет вас в Пустоши, то у меня будет меньше забот здесь.
— Просто следуете протоколу? — спросил Рам, на миг о чем-то задумавшись. — Полагаю в этом есть смысл.
— А в порту есть подходящий корабль, и он отправится сюда при первой возможности. Будет тесновато, но вы и ваши люди должны все там поместиться.
— Только люди. Меня пока не считайте.
— Одним больше, одним меньше. Позволите узнать почему, Ласерн-сид?
— Из-за вас. У меня с вами есть отдельная проблема. И я намерен сидеть с вами за этим столом пока мы её не решим. Даже если остальные нас покинут.
— Жаль, я бы хотел закончить рабочий день и вернуться домой, — посетовал чиновник я тяжко вздохнул. — Тем не менее, я слушаю.
— Наава, — начал Рам, наклонившись над столом. — Судно вышло из Барнола-Шесть несколько лет назад. И пропало без следа.
— К сожалению, для Пустоши это в порядке вещей. Твари, пираты, шторма — небольшие корабли пропадают регулярно.
— Но не регулярно их поиски прекращаются по личному приказу губернатора.
— Столь же нечасто они пропадают вместе со всеми доступными в Сети данными. Нам даже спутники нацелить не на что. У нас буквально нет иного варианта кроме прочесывания территории, чего я разрешить не могу.
— Твари, пираты, шторма, — процитировал чиновника Рам.
— Верно. Что касается утечки данных, то делать подобные, хмм, “сбои” в Системе достоянием общественности — это плохо для народного покоя. И карьеры некоторых людей. Но чиновник уровня вашего уважаемого отца должен быть достаточно осведомлен. Как, следовательно, и вы.
В кабинете заработала вентиляция, начав очищать воздух. Рам не обратил на это внимания, раз заложники и охранники уже достаточно надышались. То, что он мог многое узнать о судьбе Наавы просто поговорив с отцом занимало его куда больше.
— И это всё ваше оправдание? — спросил Рам. Маска сгладила его голос.
— Нежелание рисковать жизнями в соотношении три к одной? Да.
— При этом вы продолжаете подвергать опасности тысячу, ради… ничего.
— Вы об Акабе-Пять? Жаль, очень жаль, что все так сложилось, — ответил чиновник, и даже был искренен. — Но я бессилен. Вот, смотрите сами.
Губернатор жестом призвал Рама разделить с ним видение. Юноша посмотрел на отражение пространства перед ним. Теперь его отделяла от губернатора золотая стена экранов с текстом закона.
— Понимаю, Ласерн-синд, у нас нет времени вычитывать его целиком. Но вы можете указать на любую лазейку, и я назову пяток другой причин, по которым ей нельзя воспользоваться. Это крайне тугой клубок юридических коллизий. И его распутывание уведет вас очень далеко от наших краев.
— Насколько? — спросил Рам, продолжая читать текст закона.
— Настолько, — ответил чиновник указав рукой за спину, на висящий на стене портрет Энцзи IV.
— Хотите сказать, что это все прихоть Метрополии?
— Отнюдь. Просто мы говорим о тех глубинах законодательства, до которых может дотянуться лишь его величество.
— Да, — ответил Рам, все ещё изучая закон. — Похоже на правду. Судя по всему, пока здесь стоит подпись действующего губернатора, отменить это военное положение вообще нельзя.
— Совершенно верно.
— Действующего… — задумчиво протянул Рам.
— Да. К чему вы клоните? — Спросил чиновник.
— Ваш преемник будет должен повторно подписать ряд законов, чтобы они сохранили силу. Принятых экстренно, вроде этого. Верно?
— Верно, — сглотнув ответил губернатор, догадавшись о чем идет речь. — Но уверяю вас, дом Хинан имеет рычаги давления не на меня, но на мое кресло. Есть уйма причин, по которым следующий губернатор будет вынужден дать свою подпись.
— Но ведь будет шанс, если в другое ухо ему будет шептать другой голос? Особенно если выборы придется начать раньше времени… — Рам нацелил своё оружие на губернатора, — …а в кабинетах будет много шума и суеты.
— Будет. Но крохотный. Особенно с учетом того, что к экстренным выборам на мое место вы и ваши соратники не готовились. Вы готовы перейти черту, ради столь малого шанса?
— В том-то и дело, сид, я уже её пересек. Менее часа назад.
Над столом повисла тишина, которую спустя несколько мгновений прервал жуткий грохот снаружи.
*******
Андж спешно вошел в здание через дыру, проделанную тварью и брошенным копьем. Внутри было безлюдно, нижние этажи уже покинул все. В тусклом сумраке помещения его тело казалось ярче, хотя на самом деле пылало оно уже не так сильно. Копье пригвоздило тварь к столбу и поменяло форму не давя ей выдернуть оружие монаха из себя и освободиться сразу. Андж смог задержать противника лишь на считанные секунды, но этого было достаточно — освободившись от оков противник уже не успеет сбежать дальше.
Разрывая собственную плоть тварь наконец освободилась и, пошатываясь, двинулась монаху на встречу. Тот лишь хмыкнул и ринулся в атаку. Его тяжелы удары метели по конечностям, ломая то, что заменяло твари кости. Чудовище теряло преимущество своего роста в столь ближнем бою, и редкие моменты, когда удавалось отойти на расстояние руки от яростного монаха, оно тратило на попытки залечить свои руки и ноги. Андж тоже пропускал удары, его тело покрывалось рваными ранами, из которых сочились пар и масло. Но старый монах не обращал на это внимания. Это была битва на выносливость, и человек в ней побеждал.
Тварь оступилась, потеряла равновесие на долю секунды. Монаху этого хватило, чтобы оторвать врагу ногу по колено. Андж ударил ей словно дубиной, сломав противнику предплечье. Затем отбросил оружие, схватил тварь и бросил её через спину на землю. Не прерывая движения он обхватил здоровую руку твари и, уперевшись ногами ей в бок, мощным рывком вырвал и ее. Чудовище попыталось подняться на некое подобие четверенек, но тщетно — монах и не думал останавливаться. Оставшиеся конечности Андж получил без боя.
Тогда старый монах наконец добил своего противника, вырвав ему хребет, на концах которого безвольно болтались голова и потускневшее Сердце. Держа трофей в руках, он устало повалился, сев спиной к столбу и сделал глубокий выдох. Он посмотрел туда, где у твари должно было быть лицо и тихо сказал:
— В этот раз вышло неплохо, да?
*******
Дади вошла внутрь. Резкий запах газа ударил ей в нос. Она поморщилась, но в остальном сохранила невозмутимый вид с посохом в руке, хотя стоило это не малых усилий.
— Опустите оружие, — скомандовал Рам своим людям. — Против нее оно бесполезно.
Перестав быть мишенью, Дади немного приободрилась, хотя и понимала, что сказанное Рамом истиной не было. Она не успела бы отключить все оружие налетчиков, защищённое шаманами как раз на такой случай. В случае рукопашной победа ей тоже не светит — энергия в костюме была на исходе, а голову обволакивало облако тупой боли. Её внимание занимало оружие, нацеленное на губернатора и раздумья о том, как это прекратить. Раздумья, впрочем, уже с трудом выстаивались в цепочку — газ хоть и был сильно разрежен, все же подействовал на девушку. И она не сопротивлялась, от её умения обращаться с Системой сейчас ничего не зависело.
— Полагаю, сида, вы попытаетесь уговорить меня не стрелять? — спросил Рам.
— Да.
— Но почему?
Вопрос сбил Дади с толку. Ответ на него был один, и он был очевиден.
— Это не правильно. Нас не избирали его судьями.
— И не изберут, сида, — ответил Рам. — Меня уже точно. А вот вы… что держит вас?
Ответ Дади был действительно очевиден, но его оказалось недостаточно. Снова она должна держать оборону.
— Мое паломничество. Защита этого человека, — Дади указала на губернатора, сохранявшего молчание, — мое последнее прошение.
— Вы уже нарушали свои же правила, Сида, — продолжил Рам. — Пусть неохотно. От чего не сделать это ещё раз, но по свой воле?
Нутро вновь подсказывало Дади очевидный ответ. Её передернуло от возникшей в воображении картины губернатора, сидящего в своем кресле с огромной дырой в груди, через которую было видно след, оставленный летящим снарядом на ещё видимом газовом ковре. А следом его окружили её братья и сестры. Снова они её судили. Снова она попыталась быть полезной и вызвала этим бедствие.
— Также, как ты? Не потерплю отъем жизни — твои слова. Твое правило. Ты хочешь его нарушить?
— По здравому размышлению выходит, — парировал Рам, — что ему никогда толком не следовал. Сколько горя и смерти пришло в Акабу-Пять, пока я играл по правилам? Сколько несправедливостей до сих пор не наказано? Это правило — лишь иллюзия, дымовая завеса для слабости. Нам давно пора проявить силу.
— Я не могу приговорить человека к смерти.
— Вот тут вы не правы, сида, — ответил юноша. — Вы связаны прошением помощи верно? В какой помощи мог попросить этот человек, кроме как сохранить порядок и его жизнь от нас? Прекратите его защищать и мы прекратим беспорядок. Позвольте нам избрать новую власть, и кровопролития удастся избежать. И мы вернем жизнь в чахнущий город.
Дади хотела просто прокричать “нет”, но чутье подсказывало, что спор это не прекратит, лишь покажет что сказать ей больше нечего. Разум девушки свела судорога, она тщилась найти точку равновесия между собственным негодованием, наставлениями учителей и осознанием простой, казалось бы, истины — жертва одного во имя многих есть благо. И что-то изменилось. Где-то на задворках сознания Дади протянулась нить, связавшая разрозненные ранее мысли. Нить настолько тонкая, что девушка сама её не заметила. Но нашла все себе силы отбросить собственные желания, мотивы, страдания. И покорилась тому, что её учитель назвал Судьбой. Она стояла сейчас на службе, и долг её был предельно ясен.
— Я все сделаю, сида. Возьму всю ответственность. Мои руки уже испачканы.
Эти слова Рам произнес бесстрастно.
— И все? — Спросила девушка. — Ты просто готов столько взвалить на себя? Без сомнений? Без сожалений?
— Конечно нет, сида. Но мне придется с этим смириться. Ради общего дела.
— Как долго ты будешь мириться? Один раз? Два? Три?
— Столько, сколько потребуется, сида.
— Тогда чем твое смирение лучше без различия? Сколько времени пройдет прежде, чем первое обернется вторым?
Рам промолчал. Дади склонила голову.
— Я не в силах тебя убедить. Я не знаю прав ты или нет. Ты можешь забраться три, четыре, пять жизней. Ради общего дела. Но при одном условии.
Дади придала посоху форму клинка и прочертила острием линию в стелившейся по полу оранжевой дымке, заводя правую руку назад. Любой разбирающийся в фехтовании увидел в этом позицию для атаки. От этого движения голова девушки закружилась, но остатки энергии в костюме помогали стоять прямо. Она ощутила странное умиротворение.
— Следующая будет моей.
*******
За спиной Дина вершилась судьба города. Но переговоры в кабинете губернатора его не занимали — не было у него в них ни роли, ни интереса, ни понимания. Но все это было в том, что сейчас происходило перед его глазами.
Механик впился руками в поручень и в благоговении наблюдал, как внушительного размера баржа плавно скользила над городом. Ведомый автопилотом, корабль стремился в Пустошь, дабы встретить там свой конец в одиночестве. Дин все ещё не верил тому, что видел, а видел он как большое и изрядно потрепанное судно набирает такую скорость, какую юркие катера могли позволить только в самый прямых рукавах Потока.
Свободная от препятствий, баржа достигла городской черты за минуту, все это время набирая скорость. Спустя ещё минуту Дин уже не мог разглядеть баржу на фоне закатного солнца. Он натянул на лицо своих защитные очки для сварки. На секунду он видел только непроглядную черноту, плоский и тусклый круг светила, и черную точку на его фоне. Точка сверкнула. И над горизонтом вспыхнуло второе Солнце, во сто крат более яркое и погасшее за секунду.
Дин стянул очки. Там, в паре километров от города над Пустошью поднимался огромный огненный шар. Следом докатился грохот, башню управления ощутимо тряхнуло. Порту и домам на самом краю досталось больше.
Вместе с ударной волной на Дина накатил трепет — такой красоты как сейчас Дин не видел никогда в жизни, и он не знал, увидит ли когда-нибудь ещё. Не знал он и вопросах, которые придут к нему позднее и надолго лишат сна.
*******
Все собравшиеся в кабинете губернатора забыли на миг зачем пришли. Вспышка и грохот перекрыли все разговоры. Самые болтливые опомнились первыми.
— Хорошо, что все пошло не по плану. — подал голос Малой, затерявшийся среди других бойцов.
— Да… — задумчиво сказал Рам, поднявшийся с кресла. — Мы до сих пор не можем связаться с общим другом? — спросил он своих людей через Связь.
— Нет, — ответил кто-то из бойцов. — Даже шаманы не могут до него дотянуться.
Тень накрыла башню, погрузив кабинет в сумрак. Дади продолжала смотреть на столб пыли и дыма, основание которого терялось за городскими крышами. Рам встал рядом с ней.
— Сид, — обратился юноша к губернатору. — наши условия вы знаете.
— Судно уже на подходе.
— Тогда мы уходим. Похоже у вас будет полно забот и без нас.
Рам отдал через связь нужные приказы. Налетчики быстро подняли заложников на ноги и, ведя связанных под руки, покинули кабинет. Рам уходил последним. Обменявшись с девушкой взглядами, он твердым шагом вышел за дверь.
Дади и губернатор остались одни. Чиновник устало обмяк и облокотился на стол, утопив лицо в ладонях.
— Полагаю, на лучшее можно было не рассчитывать, сида?
— Полагаю да, — ответила девушка.
— В таком случае, — губернатор сорвал с себя респиратор, позабыв об остатках газа, вновь схватится за бутылку начала наполнять свой бокал, — я признаю прошение исполненным, сида. Полностью.
Губернатор глотком осушил бокал и поставил его на стол с тяжелым ударом. Воцарилась тишина. Дади посмотрела на чиновника, и её брови ползли вверх
— А что? Восстание предотвращено, мы отделались беспорядками в городе, побегом из тюрьмы и захватом заложников, с которым разберутся военные и храмовники. А я сижу где сидел, живой, и более не смею вас удерживать.
— Ясного вам завтра, — по форме попрощалась Дади.
— Легкого вам вчера.
Девушка вышла на террасу и оперлась на ограждение. Вместе с Дином они ещё какое-то время молча смотрели на солнце за дымом.
*******
Среди разрухи, оставленной в атриуме башни после штурма и драки с чудовищем, монах смог отыскать пару огромных бутылей чистой воды для посетителей и шкафчик с едой, которую работники принесли утром, но так и не съели. Со всем этим добром, монах устроился на чудом уцелевшем диване.
Рам сотоварищи обнаружили его сидящим широко расставив ноги, уже заваленным обертками и пустыми тарелками, с огромной бутылью в руке, а также головой и Сердцем чудовища, лежащими на диване рядом. Сперва их поразил вид этого человека, его массивное искусственное тело с глубокими, сочащимися паром ранами. Потом они заметили стоящий у дивна посох и тотчас осознали, что перед ними монах. Не зеленая паломница, а настоящий монах.
Андж медленно и нарочито лениво поднял руку и указал пальцем в другой конец помещения.
— Выход — там, дети, — сказал монах. — Идите.
Мешкая и озираясь, бойцы повели заложников к выходу. Наконец замыкающий шествие Рам поравнялся с монахом.
— Почему вы не остановите нас? — спросил юноша, задержавшись рядом со стариком.
— По твоему я смогу, дитя?
— Не знаю. Но столкнуться с монахом не хотелось бы, нам сейчас хватит и храмовников.
— О них не переживай. Они потеряли двух братьев сегодня, рисковать ещё одним сейчас не станут. Да и выдохлись они не меньше моего. Но, полагаю, ненадолго.
Рам поклонился монаху и поспешил к выходу. Когда он поравнялся с остальными, организованно покидающими здание и поднимающимися на борт небольшого грузового судна, Малой его спросил через Связь:
— Только честно Док, ты не выстрелил из-за неё?
— А ты бы хотел, что выстрелил?
— Я знаю чего мы добиваемся, Док. И знаю чего это может стоить. Я крови не жажду, но кто знает, чем нам обернется сегодняшний день.
— Сегодняшний день чуть не стоил нам половины города.
— Да, мы заметили.
— Как на барже оказалась такая бомба? И почему наш общий друг замолчал?
— Не знаю, Док.
— И я не знаю. Давай думать пока об этом.
Не сказав больше ни слова, Рам и все его боевые товарищи, а также часть заложников, взошли на борт. Корабль поднялся, и не заботясь об уже поврежденный фасадах, чуть ли не на полном ходу покинул город.
*******
Дади рассматривала старого монаха едва не разинув рот. Она не видела своего учителя таким ещё ни разу. А механик, погруженный в себя, просто принялся бродить по разрушенному атриуму, не знаю что ещё делать.
— Учитель, вы… похудели, — робко сказал девушка.
— Это, к счастью, поправимо, — монах развел руками над своим скромным пиршеством.
— А это… — девушка показала на лежащий рядом хребет. Андж взял в руку тот конец, к которому крепилась голова, и начал его раскручивать.
— От этого нужно будет избавиться, должным образом. Не бери в голову.
Постояв ещё секунду Дади подошла к учителю и селя рядом на самый край дивана. И уронила голову на руки. Андж мягко положил руку ей на плечо.
— Выдохни, Дитя.
Дади так и сделала. В ещё гудящей голове роились вопросы и переживания, но девушка решили разбираться с ними по очереди, в том порядке, в котором они будут всплывать на свет.
— Учитель, что такое Гхасса?
— Ты все-таки увидела травяные поля и чужие звезды?
— Возможно. Я запомнила мало. А что запомнила, уходит быстро.
— Я не имею понятия, что это такое, Дитя, — ответил Андж, и его ученица с удивлением обернулась. — Может это другое место. Может другое время. Может просто образ, отпечатанный где-то в таких глубинах Системы, о которых я почти ничего не знаю. Тут уже ты можешь меня просветить, если увидела что-то ещё.
Дади задумалась на мгновение.
— Нет, — сказал она, не скрывая сомнения, — я больше ничего не помню.
— Тогда ничего об этом сейчас думать.
Сердце твари вдруг ожило. Из головы стал доноситься странный шипящий звук. Андж взял её в руки и увидел как растет отверстие там где должен был быть рот. По краям отверстия проступи ростки зубов, подобных человеческим, которые быстро скрылись за сформировавшимися губами. Монах ладоням ощутил вибрации голосовых связок, образовавшихся внутри и начавших издавать странный мычащий звук. И потом голова произнесла:
— Гад… даар…
После этого рот твари начал стремительно терять форму, в мгновения обратившись несколькими висячими лоскутами черной массы.
— Оно… говорит? — спросила Дади, как только первичное удивление миновало.
— Гаддаар. Это слово из древнего языка. Не того, из которого произошло твое имя, дитя, но равно утерянного, — сказал монах. Его лицо украсила улыбка, но улыбка исполненная печали.
— Это значит “предатель”.