Набрав припасов, и приняв наконец душ, Дин повез паломников к месту в котором его контракт истекал. Машинально он продолжал исполнять обязанности целого экипажа и обслуживал своих пассажиров как мог, но умом он был далеко как никогда.
— Сможешь починить, парень? — спросил его монах за ужином, положив на стол свой курительный агрегат. — Я так и не смог его запустить. Похоже в драке я его сломал.
Дин бросил беглый взгляд на прибор. Отложив еду в сторону он извлек из кармана маленький набор инструментов, запустил нужные программы для манипуляторов.
— Что случилось, Дин? — спросила Дади.
— Да ничего, — ответил он. — А что?
— Ты почти не разговариваешь. С тех пор как мы покинули город. На тебя не похоже.
— Я в порядке, просто… — парнишка тяжело вздохнул, — … просто я не могу отделать от мысли, что сделал нечто ужасное.
Паломники переглянулись.
— Вы же все его видели, — сказал Дин не отрываясь от ремонта, — корабль, идущий высоко над землей. Это было… было прекрасно. — Механик оторвал взгляд от агрегата, позволив манипулятор продолжить работу. — Все видели первое в своем роде воздушное судно, видели на какой скорости оно может двигаться. И взрывается так, как могут только два связанных Сердца. Ученые всего мира будут ломать над этим головы, может годы, может десятилетия. Но однажды поймут, что мы сделали, и смогут повторить эти минуты полета. А затем превратить этим минуты в часы, даже дни. Только представьте — воздушные флоты, идущие над Пустошью, невзирая на Поток, на рельеф. Как это изменит судоходство? Торговлю, экономику, технологии? А теперь представь, как изменится пиратство. Как изменятся войны. Просто вообрази крохотный катер, груженый двумя большими Сердцами, спускающийся из-за туч на ничего не подозревающий город. Я своими руками посеял зерно разрушения.
Над столом повисла тишина.
— Действия и последствия, — сказал Дин, повторя фразу, которую не раз слышал от своих спутников.
— Действия и последствия, — повторил Андж. — Действия, альтернативой которым была смерть. И последствия, которые вне твоей власти и видения. Не забивай себе этим голову, Дитя. Не ты один понимаешь, чем это все чревато. Помнишь, что я говорил о судьбе?
— Да. Нужны миллионы лет, чтобы познакомить зад с камнем.
Дади сдавленно хихикнула. Остальные тоже позволили себе улыбнуться.
— Мне нужен верстак, — сказал он и вышел из-за стола.
*******
Монастырь Менри занимал вершину довольно пологого холма в двух сутках хода от Акабы-Четыре. Но причал располагался у его подножия — остаток пути было принято проходить пешком. Андж шагал по склону нарочито медленно, вынуждая и свою ученицу также не торопиться.
— Помнишь, я обещал рассказать, чем занимаюсь в свое отсутствие? — спросил старый монах.
— Охотитесь на хтонов. Очень странных, — ответила Дади.
— Да. Но кажется пора посвятить тебя в некоторые детали. Тебе следует об этом узнать до того, как твое паломничество закончится. И… — монах показал пальцем на монастырь на вершине холма. — …я больше не могу этого откладывать. Как бы того не хотел.
Свободной рукой Дади ухватилась за ворот и посмотрела на своего наставника с любопытством и тревогой в равных долях.
— Посмотри на верх, дитя, — оба подняли головы. Над ними висела плотная завеса туч.
— За этими облаками простирается ясное небо, которое ограждает нас от пустоты Космоса. Дальше есть только пыль, газ и свет. Ты видишь там именно это, да? — Спросил монах и Дади кивнула в ответ. — А знаешь, что вижу я? Тюрьму. Космос — это камера, а небо — решетка. В эту тюрьму я засадил немало опасного народа. И теперь я лишь сторож у её ворот. Иногда им удается поставить одну ногу нашу землю. Моими усилиями, поставить вторую они не успевали. До последнего времени. Я ошибся в расчетах и один из них почти смог сбежать.
— Но как?
— Чтобы спуститься с небес на землю им нужно три вещи. Материя, энергия и проводники. Хтоны служат им телом. Сердца питают их. А люди открывают двери и позволяют им вырваться из глубин Сети, обрести форму и перестать быть рассеянным по солнечной системе сигналом.
— Пропавшие монахи…
— Да. Их умы и мозги переплавили в ключ, которым и открыли дверь. Ты не должна была угодить во всю эту историю. Это моя вина. Но я стар. Очень стар, и однажды я хотел бы просить у тебя помощи в своем деле. Но не сейчас. Не в таких обстоятельствах. Прости меня.
Дади все ещё держалась рукой за ворот. Теперь она была в растерянности, не зная что сказать.
— Я правда хотел сделать тебя своей преемницей, но не стану решать за тебя. Знай только, — монах наклонился и мягко положил свою огромную ладонь и на хрупкое плечо, — что я в тебе не ошибся, дитя. Не будь тебя рядом, Акабу-Четыре я бы не спас. Нам обоим есть о чем сожалеть, но не сегодня. Сегодня мы имеем право на гордость.
*******
У ворот паломников никто не встретил. В полном одиночестве шагали они и по территории монастыря. Гирлянды разноцветных флагов, протянулись над ними от здания к зданию. Молитвенные барабаны, притороченные к стенам, были неподвижны, и Андж мимоходом раскручивал некоторые из них. А небольшой внутренний двор венчало небольшое деревце в центре, уже совершенно нагое и без единого листа на ветках. И все это заливал теплый свет уличных ламп. Монастырь не был заброшен, просто все уже спали, а Андж заранее просил об ускоренной церемонии. По этому Дади предстояло встретиться лишь с настоятелем.
Церемониальный зал был мал и освещен единственной желтой лампой, даже дюжине человек здесь было бы тесновато. Настоятель встретил паломников у дверей и проводил в центр. Андж занял место у стены, и замер в тени словно статуя. Поклонившись и обменявшись приветствиями, настоятель начал церемонию.
— Саудаде-сати, чьи иные имена знает только Система. Монастырь Менри стал завершением твоего паломничества. Ответь, увидела ли ты лицо Экумены?
— Да, сид.
— Откуда начался твой путь?
— Из монастыря Калат, что на востоке.
— Куда привел тебя первый шаг? — спросил настоятель.
— В Барнол-Семь, — ответила Дади так, как велел ей учитель, на которого в этот момент покосился настоятель.
— И в чем нуждались живущие там?
— В помощи. Свергнуть тирана. Моей рукой эта воля исполнена.
— Куда привел тебя второй шаг?
— В Барнол-Шесть.
— И в чем нуждались живущие там?
— В знании. Голос людей просил наставления. Моим умом эти ответы найдены.
— Куда привел тебя третий шаг?
— В Акабу-Пять.
— И в чем нуждались живущие там?
— В мудрости. Голос людей просил наставления. Моим сердцем эти люди направлены.
В это не верил никто из присутствующих. Но прошение было признано исполненным, а значит должно быть учтено.
— Куда привел тебя четвертый шаг?
— В Акабу-Четыре.
— И в чем нуждались живущие там?
— В помощи. Голос людей просил мира. Моей рукой эта воля исполнена.
— Истинно так. Экумена тому свидетельница. Систему тому судья. И когда она огласит свой вердикт, примешь ли ты ответственность?
— Да.
— Когда действия обретут последствия, примешь ли ты ответственность?
— Да.
— И пройдешь ли дальше этим путем, зная что, вновь предстанешь перед судом?
Дади на миг задумалась. Суд на который она торопилась, уже вряд ли когда-нибудь состоится — все её братья и сёстры до последнего уже покинули это место. Стоя перед глазами Системы, а значит и всего мира, девушка ощутила себя совершенно одной в целом мире. Зачем ей сейчас готовить “да”, если никому не станет хуже, скажи она сейчас “нет”? Ответ пришел быстро и неожиданно — ей самой будет хуже, хотя она и могла до конца осознать почему.
— Да, — в третий раз произнесла она, отгоняя сомнения. Настоятель медленно кивнул, ещё раз искоса посмотрев на старого монаха.
В центре комнаты в полу появилось небольшое отверстие. Дади вставила посох. Черный металл моментально окрасился узором, похожим на вязь нитей и узлов Сети. Она почувствовала как к ней тянутся, призывая разделить видение. Она безропотно открыла внутренний взор отражению.
Настоятель, Андж, и даже сама комната — всё исчезло. Остались чернота и золото. Вместо пола под девушкой расстелилась плоскость, по которой вязью расползалась карта Экумены. Там, где был посох, располагалась Метрополия. Там же карту пронзала бесконечно длинная золотая ось, проходящая через руку Дади. Пространство вокруг заполнила паутина золотых нитей, пересечениями которых были бесчисленные спутники. Прямо над её головой оказалась малая луна, а ещё выше — большая. И где-то дальше пролегали линии многочисленных орбит небесных сфер солнечной системы.
И весь мир обернулся вокруг. Голова Дади закружилась, ей казалось, что все до единого неисчислимые узлы Сети сейчас протянули к ней свои нити. Немедля дал знать о себе глаз, взорвавшийся болью, но эту муку подхватила река информации, что понеслась через нее. Девушка чувствовала, в этом клокочущем потоке растворяется её эго со всеми его переживаниями и невзгодами. На миг она почувствовала себя свободной.
Свободной от самой себя.
Но этот короткий миг миновал. Дади вновь оказалась в маленькой комнате маленького монастыря, в котором завершалась скромная и сугубо формальная церемония. Настоятель произносил заключительные слова, но девушка его не слышала — все здесь было мелким, незначительным, на фоне гаснущего ощущения чего-то необъятного.
— Прежде чем мы расстанемся, — сказал настоятель, покончив с официальной частью, — меня просили кое-что вам передать, в случае вашего тройного согласия, сида.
Настоятель извлек из одежды длинный узкий футляр и протянул его девушке. Дади осторожно открыла его. На оранжевой подложке лежала деревянная флейта. Та самая, которую ей когда доверил другой настоятель другого монастыря. Девушка закрыла футляр и прижала его к груди. И по её ещё пробежала слеза.
*******
— Что собираешься делать дальше? — спросил Андж, когда вместе с ученицей они покинули монастырь и отправились вниз по склону. Дади теперь предстояло выбрать свой дальнейший путь, но у нее ещё было время на раздумья.
— Не знаю. Я не знала, что соглашусь. Я отправилась в путь не за этим.
— И как ты считаешь, ты своего добилась?
— Нет, — ответила девушка, и крепче сжала футляр с флейтой. — Но это шаг вперед. Прогресс есть прогресс.
Услышав это монах одобрительно хмыкнул.
— Учитель, а что если… что если я пойду с вами?
— А что если я подуй с тобой, дитя?
Такое девушке в голову не приходило.
— Утро вечера мудреней. Оставь эту заботу на завтра.
Небо над ними начало проясняться. Через прорехи в облачном покрывале просачивался красноватый свет.
Дин ждал их в порту сидя на лавочке. Руки его держали курительный агрегат, два его манипулятора наносили на прибор последние штрихи, а ещё два подносили ко рту чашку с кофе и шоколадный батончик. Механик смотрел в пустоту, но по бегающим глазам было ясно, что он что-то читает.
— Похожи вы были правы — сказал юноша. — Прошел месяц, и пока в Барноле-Семь дела идут в гору.
— Я же говорил, — ухмыльнулся монах, наклонившись к своей ученице, а затем, он обратился к Дину. — Ты подумал над моим предложением?
— Говоря что не я один понимаю, чем чреват наш… научный прорыв, вы ведь говорили о себе, сид?
— В том числе, да.
— Тогда я согласен, — ответил Дин, протягивая монаху его приборчик. — Если помогая вам я хоть как-то смогу исправить положение, то я и Эвр к вашим услугам.
Андж принял аппарат и с досадой вздохнул.
— Прекрасно, теперь у меня на попечении два ребенка с давящим чувство вины.
Поворчав, он поднялся на борт катера. Тут же начал доноситься сладковатый запах дыма. Дин залпом допил свой кофе.
— Вы ведь оба заставите меня пожалеть об этом, да?
— Весьма вероятно, — ответила Дади.
— В таком случае, — Дин встал, стряхнул с себя крошки и поклонился, — добро пожаловать на борт.
Дин тоже поднялся на Эвр. Оставшись в одиночестве, Дади позволила себе улыбнуться.
*******
Вскоре облачный полог унесло восточным ветром и небо окончательно прояснилось. Между Экуменой и большой луной, полностью обернувшейся красной стороной, сейчас была лишь луна малая черная. Словно мир лежал нагим перед огромным красным оком. Но смотрело оно только в одну точку, туда, где посреди пустоши стоял маленький катер с тремя спящими путниками на борту.
Больше книг на сайте - Knigoed.net